Протоиерей владислав свешников очерки христианской этики
| Вид материала | Реферат |
Содержание11. Построение внутреннего мира |
- Русской Православной Церкви, касающихся вопросов христианской этики, нравственных проблем,, 34.88kb.
- Протоиерей Серафим Соколов. История Христианской Церкви (начиная с 4-го века) Глава, 356.72kb.
- Вопросы для подготовки к зачету по дисциплине «основы этики», 58.69kb.
- План Теологическое обоснование морали в средневеково-христианской этике. Моральная, 159.26kb.
- Протоиерей Григорий Дьяченко Борьба с грехом Благословение Свято-Троице-Серафимо-Дивеевского, 777.44kb.
- Высшие богословские курсы при мпда, 235.39kb.
- Терехович Владислав Эрикович, 2222.79kb.
- Первая треть XIII в.) (примерный план раскрытия темы), 37.28kb.
- Протоиерей Евгений Левченко, иерей Александр Егоров, Лаптев Л. Г., академик, проф, 62.51kb.
- Курс «Основы религиозной культуры и светской этики» Модуль «Основы светской этики», 68.6kb.
11. ПОСТРОЕНИЕ ВНУТРЕННЕГО МИРА
Все положительное содержание нравственной жизни: покаянное делание, осознание заповедей Блаженства и построение на их основе фундамента под-линной жизни, поиск праведных путей и усвоение Божественного закона, иска-ние и исполнение воли Божией на основании истинного порядка нравственных ценностей, установление чистых нравственных отношений с Богом и с людьми, - все это не только начинается в сокровенном сердце человека, но и совершает-ся там от начала и до конца. То, что открывается во внешних проявлениях, име-ет цену лишь настолько, насколько связано с этим сокровенным сердцем. Но для очень многих людей, даже и стремящихся жить сознательной христианской нравственной жизнью, по крайней мере, на уровне поведенческом, это "сокро-венное сердце" и непонятно и недоступно. В лучшем случае они понимают свое сердце в психологическом плане, и то в самом упрощенном устройстве: "Мне хорошо и радостно"; "мне плохо и уныло"; "мне легко и приятно с этим человеком"; "я терпеть не могу этого человека" и прочее.
И даже когда начинает открываться внутренний нравственный мир, он бывает понятен лишь в его данности. Заданность же остается теоретической абстракцией либо порою усвояемой личностью. В лучшем случае это приводит
513
к формальному или сентиментальному бесплодному покаянию. Нравственная жизнь при этом даже не ощущается как движение, как совершенствование, потому что нравственное совершенствование может быть только сознатель-ным, и в первую очередь, - внутренним, потому что внутреннее нравственное совершенствование стимулирует и повышение качества поведенческих реакций как устойчивую и усиливающуюся тенденцию. Внутренняя нравственная жизнь гораздо обширней и многообразней, чем внешнее устроение хотя бы потому, что включает в себя, кроме всех известных типов отношений, и отношение к самому себе - внутреннее по определению. Внутренняя нравственная жизнь бесконечно богаче своего внешнего выражения, хотя она часто и не видна ни "внутреннему взору", ни "со стороны". Эта жизнь становится видна по мере то-го, как перед личностью оказывается поставлена задача построения своего внутреннего мира на основании тех объективных нравственных закономерно-стей, которые предлагаются христианством. Но прежде чем построить, надо увидеть то, что есть. Увидеть "сокровенного сердца человека".
Этот образ был предложен человечеству апо-«Сокровенный
столом Петром. "Да будет украшением Вашим, -
сероца челоеек» обращается он к женщинам, - не внешнее плетение
волос, не золотые уборы или нарядность в одеж-
де, но сокровенный сердца человек в нетленной красоте кроткого и молчаливо-
го духа, что драгоценно пред Богом"(Шетр. 3,4).. Но "сокровенный сердца че-
ловек" далеко не всегда является "в нетленной красоте кроткого и молчаливого
духа". Сердце - это нравственный центр личности. И содержанием этого цен-
тра должно быть Царство небесное, которое, по слову Спасителя, "внутрь Вас
есть" (Лк.17, 21). Но - "где сокровище Ваше, там будет и сердце Ваше" (Мф.6,
21). И если сокровищем сердца оказывается не Царство небесное, значит, что-
либо иное занимает его место, и тогда "сокровенный сердца человек" скорее
всего, раскрывается в своем тленном виде, то есть в образе, искаженном тле-
нием; а тленная красота - красота смерти и увядания - красота ли? Дух такого
сердца обычно горделивый и болтливый.
514
Но все же любая порочность сердца ("порок сердца" всяческая самость, то есть основание грехопадения), не составляет его "сердцевину", центр, кото-рый не может быть поражен язвой греха и порока, ибо это вдохновенный Богом Его образ или Царство Божие. "Сокровище" порочности - на периферии серд-ца, но на периферии, ближайшей к центру, близкой порою настолько, что все пути к центру сердца перекрываются, и ни сам человек, и никто из окружаю-щих его ("ближние") не способен различить идущие из сердца духовные лучи небесного царствия, и кажется, что осталось - одно только тленное. Но это все же не так. Как бы ни была искажена дарованная духовная природа; - как бы пе-риферия, обезображенная самостью, не стремилась занять место центра, - ей до конца это не удается и до конца жизни не удастся.
Точно так же, как бы кто ни ставил перед собой задачу достичь идеалов совершенства, достичь их не удается и не удастся, и потому подлинно святые люди видели себя великими грешниками, но в своей нравственной деятельно-сти сердца они продолжали ориентироваться на идеалы. (Когда мореплаватель плывет на запад, необходимо ориентироваться компасом, но нелепа сама мысль достигнуть "совершенного" запада).
Работа по нравственному совершенствованию - это как бы "разгребание" той порочной периферии, которая окружает нравственный центр сердца, в стремлении открыть его нетленную красоту. Эта полнота сердца, с его центром и периферией, представляет собой источник всех помышлений - как добрых, так и злых. То, что из сердца человека исходят добрые помышления, кажется, настолько известно и понятно, что не требует никаких специальных аргумен-тов. Но только Евангелие впервые заговорило о том "источном" значении сердца не только для добрых помышлений, но и для злых, что сейчас известно всем психологам и моралистам. Господь говорит: "Из сердца человека исходят злые помыслы, убийства, прелюбодеяния, любодеяния, кражи, лжесвидетельст-ва, хуления" (Мф. 15,19). Если сопоставить эти слова с мыслью апостола: "Дела плоти известны; они суть: прелюбодеяние, блуд, нечистота, непотребство, идо-лослужение, волшебство, вражда, ссоры, зависть, гнев, распри, разногласия, ереси, ненависть, убийства, бесчинство, пьянство и тому подобное"" (ал.5, 19-21), то откроется, что сердце, из которого исходят злые помыслы, имеет плот-
515
ский характер. Плотский, конечно, не в буквальном смысле "телесности", пото-му что помыслы идолослужения, волшебства, зависти, разногласий, ересей и прочее, очевидно, не материально - телесны. Плоть, по апостолу, - это душевно-земная типология человека, самоосуществляющаяся автономно, то есть помимо живущего в человеке духа. Таков результат падения. Плотско-душевная пери-ферия сердца стремится занять самый его центр, но не может, и напряженно испускает наружу свои эманации, стараясь не пропустить эманаций духовных. Эти плотско-душевные эманации в своей конкретной содержательности, в сво-ей совокупности представляют собой греховную работу сокровенного сердца плотского человека. Значительная часть ее происходит во внутренних пределах психологии, до которых редко достигает светлый луч сознания.
Эти внутренние пределы в совеременной психологии называются "под-сознание" или "бессознательное", и святые отцы - аскеты прекрасно знали эту область, но обычно как раз не особенно советовали светлым лучом сознания проникать туда, опытно зная, что это проникновение грозит возможностью без-образной и нравственно бесплодной психологической работы, называемой ими "беседой с помыслами". Поскольку же помыслы рождаются при участии бесов-ском, то это означало бы тонкую беседу с бесами, неосознаваемую как таковую. Помыслы и бесы способны почти всегда запутать человека, смутить его неут-вержденные в заповедях и во всех христианских нравственных смыслах сердца, запутать человека и отвратить его от великой нравственной работы. Такая бесе-да с помыслами, вместо отсечения их, по учению аскетическому, грозит воз-можностью возникновения шизофренических переживаний с паранойяльным компонентом, а далее и тяжелых психопатологических состояний. Подлинный "сокровенный сердца человек в нетленной красоте кроткого и молчаливого ду-ха" открывается самой личности и окружающим ее людям, напротив, по мере отсечения всяких помыслов, даже, по-видимому, имеющих и добрый характер, поскольку они все равно исходят из зараженной грехом "периферии" сердца.
Самая большая ошибка, не понимаемая ни одной из нравственных сис-тем, включая и религиозные, кроме христианской, состоит в том, что они пред-лагают развивать и совершенствовать собстеенные нравственные возможно-сти, не учитывая того, что они есе пронизаны нечистотой. Задача нравственного
516
закона, по учению апостола Павла, в том и состоит, чтобы человек познал свою нравственную немощь, немощь есех сеоих еозможностей для того, чтобы нравственная сила Божия совершалась в человеческих немощах, и тем прослав-лялась, а не личность самоутверждалась сеоею нраестеенной силой; - в том, чтобы "сокровенного сердца человек" открывался через действие в нем Божест-венных дарований, а не по личной нраестеенной значимости.
Осознать это человеческому сознанию го-
«Чуестеа добрые»
раздо труднее, чем признать в себе наличие по-
рою действующего зла, потому что тогда всякая возможность для утверждения собстеенного добра - исчезает, а согласиться с этим всякому человеку трудно; так хочется ценить в себе действие "чувств добрых". Даже поэзией порою ощущается как одна из центральных нравственных задач" - пробуждение лирой чувств добрых". То есть, предполагается, что "чувства добрые" в людях как бы спят, а если каким-то образом "достучаться" до них и сделать их тем самым бодрствующими и действующими, то таким образом, вся главная нравственная задача будет исполнена; все остальное - практика. Причем, разумеется, все эти "добрые чувства" лежат исключительно в одной сфере - сфере человеческих взаимоотношений личностного и социального порядка, словно они имеют са-модовлеющее значение, да и из них-то субъективно выбирается сравнительно недлинный ряд тех "чувств", которые как бы вынуждают человека гордиться самим собой и своим местом в мире: справедливость, доброжелательность, "по-рядочность", честность, демократичность, беззлобие, твердость, мужествен-ность и еще несколько других.
Разумеется, как для пробуждения, так и для постоянного действия этим "добрым чувствам" Бог не обязателен; они вполне могут работать в автономном режиме. Самодостаточность - обычное условие их работы; самоправедность -главный результат, который христианским нравственным пониманием оценива-ется не положительно, а отрицательно. Это как раз то самое условие и тот са-мый результат, которые так характерны были для фарисейского типа нравст-венности, так часто, как видно из Евангелия, порицаемого Спасителем; пори-
517
цаемого настолько, что он по-своему результату ставился Им ниже нравствен-ности наиболее грешных слоев тогдашнего Израиля - мытарей и прелюбодеев.
Впрочем, если эти "чувства" - действительно "добрые", то при некоторых условиях они могут иметь свою относительную ценность, иначе Спасителю не за что было бы ставить их в нравственном ряду впереди фарисеев, потому что по природе своей - это те же чувства, которые, хотя бы и в зачаточной степени, имелись у любых грешников, - но неразвитые в формах практической деятель-ности. "Чувства добрые" - это естестеенные нравственные чувства падшего человека. Это те сердечные нравственные ощущения, которые болыпинством людей и самой конкретной личностью оцениваются как нраестеенно поло-жительные, независимо от того, получается ли у человека жить е соотеет-стеии с этими чувствами или нет. Эти чувства знакомы и известны людям всех народов и сословий, всех степеней умственного и нравственного развития, всех конфессиональных принадлежностей и времен. Эти чувства суть остатки пере-живания личностью в себе и в человеке вообще образа Божия, даже если он ни-когда не слыхал об образе Божием, а уж тем более сам не сможет сформулиро-вать ничего подобного. Но поскольку человек как образ Божий пал, и все эти чувства и переживания, как и все остальное, находятся в нем в падшем состоя-нии. И это означает, что они многообразно искажены: во-первых, сама нравст-венная суть их не чиста по самостным началам, в них живущим; во-вторых, они пронизаны различными проявлениями греха, например: помощь ближним -тщеславием; справедливость - пристрастием и прочее; и в-третьих, они разви-ваются автономно, то есть вне связи с Богом.
Именно потому, что эти "добрые чувства" в истории падшего человечест-ва раскрывались как естестеенные чуестеа падшей природы, они не имеют принципиального значения в нравственной истории личности. Разумеется, им можно отдать предпочтение, особенно в образе поведения и в человеческих от-ношениях, перед очевидно "недобрыми чувствами", всякого рода безобразиями и хулиганскими проявлениями, когда проявления эти приближаются к крими-нальному типу. Также тип поведения «по недобрым чувствам» безусловно не-приемлем, когда он резко отличаются по каким-либо признакам от принятого характера, - например, когда это принципиально безнравственное отношение -
518
равнодушие или даже прямая неприязнь к родителям и т.д. По сравнению с та-кого типа отношениями "добрые чувства", вроде, например, альтруизма, несо-мненно, более ценны.
Безрелигиозное сознание склонно вполне приравнивать христианское пе-реживание любви к любви естественной, частным видом которой и является альтруизм. На примере любви особенно видны различия и взаимоотношения "чувств добрых" (естественной любви) и высочайшей христианской заповеди и ее воплощения. Естественная человеческая любовь (включая и альтруизм) представляет собою простую разновидность эгоизма, и во всяком случае, всегда имеет пристрастный характер. Такова любовь родственников (родителей, детей, братьев и прочее), любовь родовая - к своему народу, любовь к друзьям и бла-годетелям, которую Христос ставил не на особенно высокое место. ("Если Вы любите только любящих Вас, какая Вам награда?" - Мф.5, 46). Главный мотив такой любви - удовольствие или переживание необходимости (полезности), но сердечные чувства иллюзорно стремятся представить ее в бескорыстном виде, и тогда это становится разновидностью неосознаваемого сердечного самообмана сначала для самого "любящего", а затем и для "любимого". При этом "любя-щий" может проявлять заботу, порою даже жертвенного характера, но все же в основном лишь настолько, насколько благополучие или радость "любимого" доставляют радость "любящему" или уменыпают степень его скорби. Но в ос-новном, такая любовь содержит не свободное самопожертвование, но требова-ние жертвы от другого. И потому общественные отношения создаются не столько объективными нравственными законами (любовь в ее собственном зна-чении), сколько общественным инстинктом, окрашенным сердечными "чувст-вами добрыми".
"Естественная" любовь, как и все естественные "чувства добрые», именно в силу их естественности не относится, собственно, к христиан-ской нравственности. Будучи природными, эти чувства не являются волевыми актами. Совсем иное дело - христианские нравственные переживания. Будучи сверхприродными, («любите врагов ваших, благотворите ненавидящих вас») они для своего исполнения требуют волевого усилия, состоящего, в частности, в том, чтобы преодолеть естественный, природный тип нравственного акта.
519
Нравственные «чувства» христианина всегда и неизбежно связаны с крестом Христовым; для естественных «добрых чувств» он прямо лишний. Поэтому христианин в своем нравственном делании крестом Христовым превозмогает природность «добрых чувств»; для человека, живущего по ветхим законам личной или общественной нравственности, - это ненужно и нееозможно. Ду-ховные чувства (любовь) образуются и возрастают на основе преодоления ду-шевно-плотских "добрых чувств".
Однако, эти чувства необходимы как приготовительная форма для выяв-ления духовных чувств "сокровенного сердца человека". Собственно любовь Божественную, любовь духовную человек вообще способен восприять, потому что ему все же в своем, хотя бы нечисто-естественном виде, любовь не-незнакома, не есть нечто вовсе чуждое. И в этом, только в этом положительное значение "чувств добрых" с позиции объективной христианской нравственно-сти. Они отчасти близки ей в этом отношении: и христианская нравственность и «чувства добрые» для отвлеченного рассудка непонятны, и в «чувствах доб-рых» есть некоторая внутренняя сила, которой человек живет непосредственно.
Вместе с тем само преодоление естественных чувств, как "добрых", так и тем более "недобрых", ради жизни по началам совершенного человека - Христа, - само преодоление по определению есть борьба, в которой имеются свои осно-вания и свои законы.
Протиеостояние злу Эта борьба определяется апостолом Пав-
лом в образе "противостояния". "Облекитесь во всеоружие Божие, чтобы вам можно было стать протие козней диаволь-ских; потому что наша брань не против крови и плоти, но протие начальств, протие властей, мироправителей тьмы века сего, протие духов злобы подне-бесных. Для сего приимите всеоружие Божие, дабы вы могли протиеостать в день злый, и все преодолев, устоять. И так, станьте препоясав чресла ваши истиною, и облекшись в броню праведности, и обув ноги в готовность благове-ствовать мир. А паче всего возьмите щит веры, которым возможете угасить все
520
раскаленные стрелы лукавого, и шлем спасения возьмите, и меч духовный, ко-торый есть слово Божие" (Еф.6, 11-17).
Итак, по самому слову апостольскому видно, что в деле охранения внутреннего сердца человека, открытого властью Божией и приятием этой вла-сти человеком, необходима борьба против "духов злобы поднебесных", в кото-рой главное условие - верная подготовка личности, что и выражается через сло-во "противостояние".
Противостояние, прежде всего, означает непреклонную внутрен-нюю готовность к борьбе, ибо борьба эта неизбежна, потому что "духи злобы поднебесной" неизбежно вступают в сражение с теми, кто пытается вырваться в духовное царство свободы из плена миру, плоти и диаволу. И тех, кто не готов вступить с ними в борьбу, они неизбежно побеждают и берут в плен, горький и тяжкий. Противостояние есть внимание в этой готовности всегда, потому что достаточно иногда немного расслабиться в этой готовности, и "духи злобы" проникают в оставленную им щель.
Противостояние есть, по буквальному смыслу слова - стояние против, стояние, а не расслабленное сидение и лежание, чтобы упорней и упруже при необходимости вступить в борьбу; против - чтобы враг наш был лицом к лицу, а не подкрался сбоку или сзади. Слово «противостояние» точно и по своему образному смыслу - ибо противник стоит, по духовному значению, на проти-воположной стороне.
Противостояние означает, наконец, по смыслу слов апостольских, необ-ходимость облечения «во всеоружие Божие». Все представленные апостолом образы "оружия" воина Христова имеют большое значение для понимания про-тивостояния. Итак, первое "облачение", которое предлагает апостол - это "пре-поясание" истиною, "броня" - правда и "обувь" - благовествование мира. Это "облачение" показывает сразу, что вероятная битва может носить характер не нападения, но защиты. Истина, то есть объективное вероучение, с которым со-глашается ум, чрезвычайно ослабляет действие еретических помыслов, кото-рыми "духи злобы поднебесной" стремятся смутить душу человека, уведя ее от чистой веры и святой церкви, - истина преграждает их полет к душе. Правда -
521
это нравственное вероучение, которое, встроившись в сердце человека, оста-навливает греховные помыслы, так как совестные действия укорененной в сердце правды дают возможность увидеть их разрушительное содержание. Конструкция правды, когда она не формальна, есть нечто удерживающее от разрушения.
Обычные пути жизни, на которых человек сталкивается с другими людь-ми, часто приводят к конфликтам, так выгодным "духам злобы поднебесным". "Готовность к благовествованию мира" "ближним и дальним", в своих и чужих конфликтах, останавливает одно из главных направлений демонской работы; "готовность к благовествованию мира" обороняет человека от всевозможных скандалов, споров и свар, - атмосферы бесовских нападений. "Щит веры, ко-торым возможно угасить все раскаленные стрелы лукавого",- это духовно-психологическое состояние души, в котором небесные переживания, основан-ные на верности и доверии Богу, выставлены вперед (как щит), и тогда все дей-ствия лукавого ("разженные стрелы") не могут, будучи земными, проникнуть к центру личности. Как только этот небесный щит опущен - земным помыслам легко уязвлять внутреннее сердце. В атмосфере духовности, противостоящей земным попечениям, противостояние силам зла особенно эффективно.
Функции "шлема спасения" те же самые, что и у "щита веры", но щит ог-раждает сердце, а шлем - голову, ибо и в уме, и в сердце совершаются действия спасения и веры.
Все предложенные орудие защиты личности необходимы для ее противо-стоянии, а не для бегания прочь, так как трусость усиливает действие врага, и далеко не убежать; - и не для стремительного нападения, так как в стремитель-ности есть страсть, которая лишь распаляет душу, но не ограждает ее.
Единственное "оружие нападения", которое предлагает послание апо-стольское, это "меч духовный, который есть Слово Божие". И его допускается употреблять, потому что в отличие от оружия защиты, которое имеет личност-ный характер, слово Божие объективно и обладает само в себе такой поражаю-щей силой, что в противостоянии поражает врага, который даже еще не пред-принял атакующие действия. Так из Евангелия известна сила слова Божия, ис-
522
ходящего из уст Иисусовых, например, на бесноватых; в Деяниях Апостольских можно видеть эпизоды поразительной силы действия слова Божия от апосто-лов; в истории же православной Церкви таких случаев огромное множество.
Суть противостояния всегда состоит в том, чтобы сберечь личность от действий демонского зла, не допустив возможности пленения от диавола, мира и плоти, и даже нападения, потому что силы зла боятся слова Божия, сокру-шающего их.
Противостояние вместе с тем не означает