Валерий Паульман

Вид материала

Реферат

Содержание Знания не существуют отдельно от своих материальных носителей Не отличается Рационалистическая школа Технологическая школа Менеджерская школа

Подобный материал:

• Паульман валерий кризисы, мораль, 5785.63kb.
• Валерий Паульман, 14258.02kb.
• Валерий Всеволодович, 582.44kb.
• Заместитель Председателя Государственной Думы РФ валерий Язев выступил с доклад, 179.99kb.
• Градобоев Валерий Валентинович Москва 2008 программа курса, 1080.91kb.
• Программа курса лекций (3 курс, 6 сем., 32 ч., диф зачет) Профессор Киричук Валерий, 72.05kb.
• Валерий Афонасьевич Язев. Среди основных доклад, 120.61kb.
• Контактная информация: Рохин Валерий Валентинович, 236.5kb.
• Практикум в ифтт для кафедр физики и технологии наноструктур и физики твердого тела,, 47.17kb.
• Слайд приветствие добрый день, уважаемый Валерий Александрович, уважаемые члены Правительства, 377.77kb.

наемная рабочая сила»,¹¹⁰⁶ или категории «капитал» (правда, трудно понять, чем понятие «данные» отличается у Э.Тоффлера от понятия «информация»). Кроме того, сами материальные средства производства постоянно аккумулируют новейшие технические знания. С появлением компьютеров и более совершенного математического обеспечения возросла не только скорость обработки информации, но и более оптимальной стала работа средств производства, да и самой рабочей силы, благодаря лучшей организации труда и производственного процесса. Следовательно, знания не только аккумулированы в функционирующем капитале, но и содействуют более эффективному его воспроизводству.

Во-вторых, включение этических норм, культуры и идеологии в состав факторов производства – это в политэкономии, действительно, нечто поистине революционное. Хотя в обществе и не существует непроходимой пропасти между экономикой, нравственностью, культурой и идеологией, а оспаривать влияние этических норм, уровня культуры и идеологической ориентации на поведение наемной рабочей силы в процессе труда бессмысленно; тем не менее включение напрямую этических норм, культуры и идеологии в состав факторов производства представляется далеко не бесспорным, а если говорить прямо – ошибочным. Трудно себе представить, как то или иное художественное произведение (книга, кинофильм, пьеса, песня, картина, скульптура) участвует в производстве того или иного товара или услуги.

Знания не существуют отдельно от своих материальных носителей (человека или созданного им произведения или продукта) и могут участвовать в процессе производства только опосредованно – через рабочую силу или как элемент средств производства.

Знания, порождаемые развитием науки и технологии, создаваемые на основе новых знаний (см. параграф 1.1.2), всегда играли подлинно революционную роль в развитии производительных сил и в экономном использовании ресурсов (см. три закона «Алхимии» П. Пильцера). Однако при капитализме они являются лишь составной частью капитала, и нет никакой необходимости выделять их в качестве самостоятельного, а тем более центрального фактора производства.

2. Нематериальные ценности

Их роль Э.Тоффлер интерпретирует следующим образом: «В то время как ценность компании Второй волны могла быть измерена в терминах ее материальных активов, таких, как здания, машины, запасы сырья и готовой продукции, ценность преуспевающих фирм Третьей волны все больше определяется их способностью приобретать, создавать, распределять и применять знания стратегически и тактически <…> сам капитал все сильнее основывается на нематериальных ценностях».¹¹⁰⁷

Л.Эдвинссон и М.Мэлоун раскрыли содержание бухгалтерского учета нематериальных ценностей в составе интеллектуального капитала. К сказанному выше следует лишь добавить, что любой капитал любого капиталистического предприятия состоит как из материальных, так и нематериальных активов, и соотношение между ними определяется спецификой производства тех или иных товаров или услуг. Так, в стоимости атомной, гидро- или тепловой электростанции удельный вес стоимости материальных активов всегда будет заведомо больше, чем в фирме, разрабатывающей математическое программное обеспечение для космической техники.

3. Уход от массовости

Э.Тоффлер заявляет, что «массовость производства, определяющий признак экономики Второй волны, все более устаревает по мере того, как фирмы ставят у себя интенсивно используемую информацию, зачастую роботизированные системы производства, способные на бесконечное число дешево стоящих вариаций, иногда даже индивидуализацию изделий <…> Одновременный уход от массовости в производстве, распределении и связи революционизирует экономику и сдвигает ее от однородности к крайнему разнообразию».¹¹⁰⁸ Если попытаться адекватно оценить ситуацию, то вернее говорить о диверсификации производства, об увеличении ассортимента выпускаемых изделий, чем об исчезновении его массовости. Существует огромный перечень продуктов и услуг, в отношении которых невозможна или даже нецелесообразна так называемая индивидуализация. Например, производство десятков миллионов тонн металлопроката регулируется унифицированными стандартами. Какой смысл организовывать индивидуальное производство пресной воды, поступающей из городского водопровода? Как можно для миллионов пассажиров, пользующихся услугами городских или пригородных электричек, устанавливать индивидуальные маршруты и условия перевозок? Или строить для каждого жителя крупного города специальный метрополитен? И т.д. и т.п. Вместе с тем, как пишет Т.Сакайя, в капиталистической экономике в погоне за прибылью «…всякий раз, когда изготовителям удается подмять под себя своих конкурентов путем придания своей продукции новой формы созданной знанием стоимости, их конкуренты тут же ответят ударом на удар <…> Неизбежным следствием подобной конкуренции станет появление системы, которая будет обеспечивать диверсификацию видов продукции…».¹¹⁰⁹ Капиталистическая конкуренция порождает диверсификацию, которая ускоряется благодаря новейшим технологиям и созданию новых видов изделий. В связи с этим изменяется и цена изделий. «Продукция, обладающая высокой стоимостью, – пишет Т.Сакайя, – в силу того, что она представляет собой уникальную новую технологию, немедленно утрачивает свою ценность, как только появится другая, превосходящая ее технология <…> С развитием текстовых процессоров ценность технологии, связанной с производством пишущих машинок, быстро приближается к нулевой отметке…».¹¹¹⁰

4. Изменения характера труда

Как пишет Э.Тоффлер, «изменился и сам труд. Движущей силой Второй волны был малоквалифицированный труд с почти полной взаимозаменяемостью работников <…> Третья волна сопровождается резким падением взаимозаменяемости, поскольку квалификационные требования вырастают до небес».¹¹¹¹ В принципе этот вывод правильный, страдающий, однако, снова сильным преувеличением в отношении того, что в цивилизации Второй волны «движущей силой» был малоквалифицированный труд.

5. Нужны постоянные новшества

«Чтобы сохранять конкурентоспособность, нужны постоянные новшества: новые идеи изделий, технологий, процессов, маркетинга, финансирования», – пишет Э.Тоффлер. А разве не об этом писал К.Маркс еще в XIX веке? Конкуренция заставляла любого капиталиста и в цивилизации Второй волны из кожи лезть вон, чтобы не отстать от своих конкурентов, внедряя всякие новшества.

6. Меняются масштабы производства

Ф.Фукуяма совершенно верно заметил, что «…революция в информационной сфере приводит к глубоким изменениям, но эпоха крупных корпораций с иерархической структурой еще отнюдь не завершилась. Многие футурологи информационного века делают слишком широкие обобщения на основе опыта компьютеризации, когда стремительное развитие техники дает реальные преимущества мелким и средним фирмам.¹¹¹² Однако во многих других сферах экономики – от самолетостроения и автомобильной промышленности до изготовления кремниевых пластин – требуются все большие и большие объемы капиталовложений, техники и людских ресурсов. Даже в области телекоммуникаций волоконно-оптическая техника более удобна при ее эксплуатации единой гигантской компанией, обеспечивающей междугородную и международную связь. И не случайно к 1995 году число работников компании «AT&T» вновь достигло показателя 1984 года, когда 85% фирмы были превращены в местные телефонные компании. Информационные технологии помогут некоторым мелким фирмам более эффективно решать масштабные задачи, но не устранят потребности в концентрации ресурсов».¹¹¹³ Вот так в реальной действительности обстоят дела с закономерностью концентрации и централизации капитала, открытой еще в позапрошлом веке К.Марксом. Ф.Фукуяма связывает размеры применяемого капитала с его специализацией в системе общественного (национального и глобального) разделения труда. Он пишет: «…масштабы компаний все же оказывают влияние на то, в каких секторах мировой экономики страна может принимать участие, что, в конечном счете, влияет на общее состояние ее конкурентоспособности. Малые фирмы связаны с производством относительно трудоемких изделий, предназначенных для стремительно меняющихся рынков, поделенных на мелкие сегменты, таких, как рынок одежды, текстильных изделий, пластмасс, деталей электронной техники и мебели. Крупные фирмы играют ведущую роль в сложных производствах, связанных с крупными затратами капитала, таких, как аэрокосмическая промышленность, производство полупроводниковых материалов и автомобилей. Они также незаменимы при создании организаций по сбыту продукции знаменитых фирм, и не случайно самые известные товарные знаки – «Кодак», «Форд», «Сименс», «AEG», «Мицубиси», «Хитачи» – появились в странах, где действуют многие крупные компании. И, наоборот, трудно представить появление знаменитых товарных знаков у мелких фирм, например, Китая».¹¹¹⁴

Диаметрально противоположный прогноз дает Э.Тоффлер. Он пишет, что фабрики, конечно, никуда не исчезнут и массовое производство не прекратится. «Это лишь значит, что они перестанут играть главную роль в нашей жизни и как производительная сила и как модель для других институтов».¹¹¹⁵ Спору нет, создание новых технологий и видов техники, открытие и освоение новых источников энергии всегда изменяло и впредь будет изменять структуру экономики и организационные формы производственного процесса. Однако все это не имеет, повторяю, решающего значения для формирования принципиально нового типа экономического базиса. Капиталист может зарабатывать свою прибыль как на производстве стали, так и на оказании информационных услуг или консультаций.¹¹¹⁶ Капиталист может наращивать свой капитал как в рамках ТНК, так и как собственник небольшой фирмы по пошиву одежды для заключенных местной тюрьмы.

7. Существенно меняется организация предприятий

«Относительно стандартизированные структуры, – пишет Э.Тоффлер, – уступают матричным организациям, разовым проектным группам, центрам прибыли, а также растущему разнообразию стратегических союзов, совместных предприятий и консорциумов, многие из которых выходят за пределы национальных границ. Поскольку рынки постоянно меняются, местоположение менее важно, чем гибкость и маневренность».¹¹¹⁷ Данный вывод Э.Тоффлера не вызывает возражений, ибо конкуренция, глобализация и внедрение информационных технологий заставляют капиталистов постоянно искать новые, менее бюрократические формы управления.

8. Происходит системная интеграция

Комментируя данный феномен, Э.Тоффлер пишет: «Возрастающая сложность экономики требует более развитых интеграции и управления. Вот необычный пример: «Набиско», компания пищевых продуктов, должна выполнять по 500 заказов в день на сотни тысяч продуктов, которые появляются с 49 заводов и 13 центров распределения, и одновременно учитывать 30000 различных сделок со своими клиентами по льготным продажам. Управление такими сложными процессами требует новых форм руководства и крайне высокого порядка системной интеграции; что, в свою очередь, требует прокачивания через организацию возрастающих объемов информации».¹¹¹⁸ Очевидно, что без современной вычислительной техники с совершенным математическим обеспечением управление такой сложной структурой было бы немыслимо. Однако спрашивается, как этот 8-й признак увязывается у Э.Тоффлера с 6-м признаком?

9. Развивается инфраструктура

Содержание данного феномена не вызывает никаких сомнений – в современной экономике огромные инвестиции вкладываются в развитие мощной производственной инфраструктуры: строительство энергосистем, электронных сетей, объединяющих компьютеры, базы данных и т.д.

10. Ускоряется развитие экономики

«Конкуренция настолько сильна, а необходимые скорости так высоки, что прежняя поговорка «время – деньги» сменилась новой: «каждый миг дороже предыдущего».¹¹¹⁹ В век глобализации и развития компьютерной техники скорость заключения сделок возросла неизмеримо, как и движение денежных масс. Однако, как показывает статистика, все эти явления не привели к ускорению темпов роста ВВП. Пока наблюдалась тенденция сокращения темпов прироста ВВП.

Резюмируя, Э.Тоффлер пишет: «Взятые вместе, эти десять свойств экономики Третьей волны вместе со многими иными причинами вызывают монументальные изменения в способе создания богатств. Преобразование Соединенных Штатов, Японии и Европы к этой новой системе, хотя еще и не завершенное, представляет собой самое важное изменение мировой экономики со времен распространения заводов в период промышленной революции».¹¹²⁰

Э.Тоффлер, как и другие авторы различных концепций постиндустриального (постмодернистского) общества, прав в том, что мы имеем дело с научно-технической революцией, которая преобразует качественно и количественно производительные силы, заставляя в новых условиях применять новые формы и методы ведения бизнеса. Однако ни о каком появлении нового способа производства и речи быть не может, ибо не изменяется сущность экономических отношений.

Обобщая, можно утверждать, что капитал, как показала история его развития, в состоянии функционировать в самых различных сферах деятельности, в самых различных формах, не изменяя по существу своей природы, а следовательно, и сущности экономического базиса общества. Все эти новые процессы, происходящие в технологии производства, в структуре экономики, в сфере труда, в системе потребностей и их социальной ориентации, о которых пишут авторы вышеперечисленных постмодернистских концепций «третьего пути», не привели к образованию нового способа воспроизводства индивидуумов,¹¹²¹ хотя (что очень важно!) постепенно, день за днем формируют условия и предпосылки для его возникновения.

Следующей разновидностью концепций «третьего пути», о которой стоит сказать, является теория о «смешанной экономике». В ее основе лежит один из вышеназванных четырех факторов, а именно тенденция изменения функций государства, выражающаяся как в формировании государственной собственности, так и в возрастающей роли государства в регулировании экономики и перераспределении национального дохода. Сочетание частного и государственного секторов, которые взаимно дополняют друг друга, и представляет собой смешанную экономику. Так, один из основоположников теории «смешанной экономики» Элвин Х.Хансен писал: «Проблема стагнации может быть решена не с помощью догмы об автоматическом приспособлении экономики. Решение состоит в громадном усилении роли демократических правительств, берущих на себя ответственность за поддержание полной занятости».¹¹²² Наверное, становлению данной теории во многом способствовал Великий кризис 1930 годов. Б.Селигмен справедливо писал, что «про теорию Хансена говорят, что она уходит корнями в депрессию, – и это действительно так. Великая депрессия 1930-х годов была поистине уникальной в истории американского хозяйства. По-видимому, никакое другое событие в американской истории, за исключением гражданской войны, не оказало такого глубокого влияния на сознание американцев. Безработица свирепствовала в стране, подобно урагану, обрушившемуся на побережье, и те, у кого еще была работа, жили в страхе, что завтра они ее лишатся. Безотчетный ужас охватил всю нацию, и именно в состоянии полного отчаяния Америка обратилась к «Новому курсу», чтобы предпринять хоть что-нибудь с целью противостоять наиболее суровому из всех экономических кризисов, когда-либо потрясавших страну».¹¹²³

Основной методологический порок теории о «смешанной экономике», как верно заметил В.Трепелков,¹¹²⁴ является формально-правовой подход к новым экономическим явлениям. Наличие нескольких видов собственности (частно-капиталистической, государственной, кооперативной, личной) позволяет формально-теоретически говорить о многоукладности экономики. Однако, если иметь в виду конкретные высокоразвитые государства Запада, к которым эта теория и относится, то следует признать, что как частный, так и государственный секторы представляют собой один тип хозяйства – капиталистический, в котором основная функция государства (как в США, так и в других западных странах) состоит в обслуживании интересов частного капиталистического сектора экономики. Особенно наглядно это видно на примере рейгаэкономики и тэтчеризма.

Сегодня идею вмешательства государства в экономику поддерживают представители самых различных теоретических направлений; расхождение между ними сводится только к формулировкам о мере такого вмешательства. Подобное единство объясняется очень просто – органическими пороками рыночного хозяйства. Лучше всего эту мысль сформулировал Д.Сорос: «Если бы рынок приводил к установлению общего экономического равновесия и если бы вопросы социальной справедливости успешно разрешались рынком, такое убеждение было бы обоснованным, однако ни то, ни другое условие не выполняется. В результате оказывается необходимым политическое вмешательство в экономику, которое позволило бы поддерживать стабильность и уменьшить неравенство».¹¹²⁵

С названными теориями тесно смыкается, а порой и переплетается теория об «обществе изобилия» («государстве всеобщего благоденствия»).¹¹²⁶ Суть этой теории состоит в якобы совершившейся трансформации капитализма в некое не капиталистическое общество, общество гармонии и процветания. В формировании теоретических основ данной теории свою роль сыграл не только фактор возрастающего влияния государства на все стороны воспроизводственного процесса, но и фактор реальных социальных завоеваний трудящихся (в немалой мере достигнутых благодаря воздействию примера СССР).

Родоначальником теории «государства всеобщего благоденствия» можно считать Дж.М.Кейнса. Создавая свою «Общую теорию занятости, процента и денег», Дж.М.Кейнс не скрывал, что он исходит из идеи сохранения существующего капиталистического общества. В заключительной 24-й главе книги он писал: «…хотя расширение функций правительства в связи с задачей координации склонности к потреблению и побуждения инвестировать показалось бы публицисту XIX века или современному американскому финансисту ужасающим покушением на основы индивидуализма, я, наоборот, защищаю его как единственное практически возможное средство избежать полного разрушения существующих экономических форм и как условие для успешного функционирования личной инициативы».¹¹²⁷ Повторяю, Великий кризис 1930 годов в сочетании с Октябрьской революцией 1917 года заставили искать пути и способы сохранения капиталистического способа производства, его модернизации, не меняя существа экономических отношений. Дж.М.Кейнс признавал, что «наиболее значительными пороками экономического общества, в котором мы живем, являются его неспособность обеспечить полную занятость, а также его произвольное и несправедливое распределение богатства и доходов», но он принципиально был не согласен с идеей социального равенства. Дж.М.Кейнс писал: «Что касается меня, то я полагаю, что есть известные социальные и психологические оправдания значительного неравенства доходов и богатства, однако не для столь большого разрыва, какой имеет место в настоящее время. Есть такие нужные виды человеческой деятельности, для успешного осуществления которых требуются меркантильная заинтересованность и общие условия частной собственности на капитал. Более того, опасные человеческие наклонности можно направить по сравнительно безобидному руслу там, где существуют перспективы «делать деньги» и накапливать личное богатство. Эти же наклонности, если они не могут быть удовлетворены таким путем, могут найти выход в жестокости, безрассудном стремлении к личной власти и влиянию и других формах самовозвеличения. Лучше, чтобы человек тиранил свои текущие счета, чем своих сограждан».¹¹²⁸ Ничего себе «безобидное русло», по которому Дж.М.Кейнс предлагает канализировать склонность к тирании! Суть этого «безобидного русла» как раз и состоит в самой ужасной тирании – эксплуатации человека человеком.

Дж.М.Кейнс для разрешения главного противоречия предлагает создание «централизованного контроля в вопросах, которые ныне в основном предоставлены частной инициативе», подчеркивая при этом, что «нет очевидных оснований для системы государственного социализма, которая охватывала бы большую часть экономической жизни общества»; «…необходимые меры социализации, – считал Дж.М.Кейнс, – можно вводить постепенно, не ломая установившихся традиций общества.» ¹¹²⁹

Наряду с необходимостью предотвратить угрозу, нависшую над капитализмом, существовала еще одна важная причина, почему надо было идти на перераспределение национального дохода в пользу социальных программ. При возрастающем давлении профсоюзов и левых партий на правительство возникла еще и необходимость обеспечивать капиталистические предприятия квалифицированной рабочей силой, способной функционировать в условиях ускорения научно-технического прогресса. «Современная экономическая деятельность, – пояснял Дж.Гэлбрейт, кстати, внесший существенный вклад и в теорию «государства всеобщего благоденствия», – требует огромного числа обученных и квалифицированных людей. Инвестиции в человеческую личность <…> так же важны, как инвестиции в материальный капитал <…> улучшение капитала, или технический прогресс, который сейчас почти целиком зависит от инвестиций в образование, обучение и научное развитие индивидов <…> Без этих затрат инвестиции в материальный капитал будут давать рост продукции, но это будет неэффективный рост, осуществляющийся в условиях технической стагнации».¹¹³⁰ Яснее не скажешь. Жесточайшая конкуренция, царящая в капиталистической экономике, заставляет напрямую (в виде заработной платы), а также косвенно (через налоги) платить за рабочую силу значительно больше, чем прежде. Надо учитывать также потребность армии в высокообразованных солдатах и офицерах, которые должны уметь воевать с помощью самого современного оружия.

Развитие производительных сил в условиях капиталистического способа производства объективно расширяет диапазон ответственности государства за развитие социальной сферы с учетом потребностей отечественного (а в глобальной экономике – и иностранного) совокупного капитала. Однако расширение функций государства по регулированию экономики и обеспечению нормальных условий для процесса общественного воспроизводства совсем не означает автоматического возникновения нового способа производства. Капитализм не меняет своей природы в результате возрастания роли государства в экономических процессах. Водораздел между капитализмом и социализмом обозначается весьма четко – преобладанием в экономике капиталистической частной собственности.

Утверждения о всеобщем благосостоянии и всеобщей гармонии в современном капиталистическом государстве совершенно не отражают действительного положения дел. В последнее десятилетие отмечается тенденция к сворачиванию социальных программ и снижению жизненного уровня значительной части населения при нарастании неравенства между отдельными слоями населения.

В 90-х годах ХХ века теория «государства всеобщего благосостояния» была отвергнута и теоретически. На основе обобщения опыта, накопленного в таких странах, как Швеция и Германия, Альфред Шюллер приходит к следующим выводам:

«1. В условиях демократической конкуренции распределительное мышление доминирует над «производительным».

2. Избирателями овладевает соблазн рассматривать государство как учреждение, предоставляющее особые преимущества.

3. Союзы, защищающие интересы тех или иных групп населения, постоянно стремятся навязать государству все новые социальные требования и реализовать их посредством усиления централизации и своего представительства в госаппарате.

4. Происходит обесценивание действительных функций государства.

5. Социальные конфликты становятся все более острыми, так как растущее бремя налогов и социальных платежей обостряет борьбу за распределение средств, тем более что – и это типично для интервенционизма – многие распределительные меры не соответствуют поставленным целям и ухудшают эффективность хозяйства».¹¹³¹

Альфред Шюллер считает, что действующий механизм регулирования экономики в «государстве всеобщего благосостояния» выхолащивает рыночно-хозяйственные принципы, т.е. деформирует капиталистическую систему. Выражается это в следующем:

«1. Замещение областей действия рыночного механизма деятельностью, находящейся под политическим контролем бюрократии, и, как следствие, возникновение препятствий для экономически рационального разделения труда. Это касается широких областей медицинского обслуживания, системы социального обеспечения, образования, страхования, транспорта и жилищного хозяйства. Если соответствующие блага предоставляются бесплатно, то это приводит к расточительной экспансии потребительского спроса и неэффективной аллокации ресурсов.

2. Замещение рыночного механизма решения проблем распределения механизмами, определяемыми политическим процессом и действиями представляющих интересы отдельных групп союзов, например, введение государственных гарантий сбыта и доходов, что приводит к ухудшению динамики инноваций.

3. Паралич рыночной динамики в результате регулирования, ограничивающего конкуренцию, и иммобилизация рынка факторов производства, например, в результате противоречащей рыночным принципам политики установления минимальной заработной платы и превращения используемых при наличии возможности права на труд и на участие в управлении производством в принудительные права.

Ограничение пространства действия экономической политики в пользу волюнтаристски настроенных, не подлежащих контролю со стороны законодательных и исполнительных органов власти союзов, представляющих интересы отдельных групп, в результате чего происходит структурное укрепление явлений, сопровождающих государство «всеобщего благосостояния», – инфляции, безработицы, достигшего кризисных размеров государственного долга, содействия концентрации производства, неэффективных инвестиций, теневой экономики».¹¹³² Не защищая теории «государства всеобщего благосостояния», нельзя не обратить внимания на откровенную предвзятость критики со стороны профессора Альфреда Шюллера. Разве в чисто рыночном капитализме, где роль государственного вмешательства сведена к минимуму, не процветает инфляция и безработица, отсутствует государственный долг, ликвидирована теневая экономика, связанная с преступностью? Но главное противоречие в «государстве всеобщего благосостояния» состоит в противоположности интересов труда и капитала, а не в формах и методах хозяйствования. Альфред Шюллер следующим образом характеризует эти конфликтующие экономические отношения: «Хотя собственники капитала и наемные работники во многих областях имеют совпадающие интересы, применительно к другим вопросам их интересы четко различаются друг от друга. Для собственников капитала на переднем плане стоит предприятие как целое, поэтому доминирует интерес сохранения и приумножения капитала, что выражается в стремлении максимизировать прибыль <…> Интересы наемных работников, напротив, в большей степени направлены на вопросы, связанные с непосредственным трудовым процессом. Они заинтересованы прежде всего в безопасности рабочего места, в надлежащей оплате труда, в определенных случаях – в вопросе участия в управлении предприятием и лишь в связи с этим – опосредованно – в будущем предприятия как такового». Далее Альфред Шюллер справедливо замечает, что между капиталистами и наемными работниками «…существует и расхождение интересов во время переговоров о величине оплаты труда, так как заработная плата выступает для предпринимателей в качестве издержек, то есть означает уменьшение возможной прибыли. С этой точки зрения труд и капитал являются скорее противниками».¹¹³³ Против этого вывода профессора трудно что-либо возразить.

В заключение темы о «государстве всеобщего благоденствия» не могу не привести одно точное высказывание А. Шушарина, который писал, что «…самый расчудесный «шведский социализм», по заверениям тех же не очень зашоренных либерализмом шведов, – это нелепые сказки. Пока при всех прочих благоприобретениях, устранениях «вульгарностей», некоторых размывах классических стратификаций, новых («постиндустриальных») явлениях господствует рыночное равновесие, доминирует рыночный механизм контроля труда и производства, преобладают частная собственность на средства производства, «лицемерие найма» (Р.Дарендорф), «дъявольское влияние» коммерческой организации общества (К.Лоренц), даже «оскаленная пасть эгоизма» (Э.Шредингер), «атомистического», индивидуалистического порядка и пр., т.е. господство именно экономических отношений, что не плохой или хороший, а объективно все тот же «изм», капитализм, сколько бы он не благоденствовал. И при всех его же многообразиях от сытых США до нищей Гаити, хотя это стороны одной и той большущей медали».¹¹³⁴

Любые формы государственного регулирования капиталистической экономики, обремененной противоречием между интересами труда и капитала (будь то индикативное планирование или регулирование перераспределительных процессов), не могут дать искомого результата. Дело в том, что экономика, нацеленная на максимизацию прибылей предпринимателей, а не на максимизацию удовлетворения потребностей членов общества, всегда будет обречена на социальные конфликты как в рамках отдельных государств, так и в масштабах мирового хозяйства. Такую систему всегда будут сопровождать кризисы. А социальное противостояние всегда генерировало и впредь будет генерировать идеи о более справедливом общественном устройстве. А коли так, то совершенно естественным является и появление самых различных концепций, критикующих или оправдывающих (защищающих) данное общественное устройство.

Однако вернемся к вышеприведенному определению посткапитализма, которое дано В.Иноземцевым. Можно ли его назвать экономической системой, идущей вслед за капитализмом, сменяющей его? Чем оно, по мнению В.Инозмецева, отличается от капитализма? И в чем не отличается?

Не отличается «посткапитализм» от капитализма тремя главными признаками:

*тем, что обе системы основаны на наемном труде;

*товарным характером производства;

*извлечением прибавочной стоимости.

Однако современный капитализм, который называют посткапитализмом (или как-то иначе) отличается от раннего капитализма некоторыми чертами. Рассмотрим их по порядку.

1). Как утверждает В.Иноземцев, в посткапитализме частично преодолено отчуждение непосредственных производителей от средств производства. Однако факты, приводимые самим В.Иноземцевым, опровергают это утверждение. Он пишет: «Рассредоточение акционерного капитала крупных компаний и широкое распыление акций среди мелких держателей (в Англии, например, в 1988 году акциями владели 23 процента граждан), равно как и развитие программы участия работников в капитале собственных предприятий, не имели того значения для изменения структуры собственности, какое придавалась этим процессам в 70-е годы. В США работники получили, таким образом, контроль над не более чем 3 процентами общего объема фондов американских компаний…».¹¹³⁵ О чем говорят эти цифры? Да о том, что высокий процент населения, владеющего акциями, еще не означает их контроля над собственностью компаний. Широкое распространение акций среди населения можно рассматривать как одну из форм привлечения капитала, а не как факт, свидетельствующий об отчуждении «непосредственных производителей от собственности».

2). Экономическое принуждение непосредственного производителя к труду, считает В.Иноземцев, сменилось социальным принуждением. Если под социальным принуждением понимать общественное осуждение неработающих или, наоборот, моральное поощрение работающих, то такие формы принуждения, может быть, и имеют место, однако при капитализме они вряд ли широко распространены. А вот экономическое принуждение к труду, действительно, никуда не исчезло, так как наемные работники вынуждены и сегодня, как двести лет назад, продавать свою рабочую силу, чтобы существовать. Все рассуждения В.Иноземцева о том, что люди идут работать только ради самореализации своей личности, ради саморазвития, являются фантазией.

3). Отличается посткапитализм от капитализма уровнем развития производительных сил, приближающимся к автоматическому производству. Мы уже ранее рассмотрели этот аргумент и пришли к выводу, что ни автоматизация производства, ни его компьютеризация, ни применение новейших технологий и новых видов материалов, ни возрастание энерго- и фондовооруженности труда, которые действительно имеют место, не приводят к изменению сущности экономических отношений. Под воздействием развития производительных сил меняются формы и методы организации производства, его структура, возрастает необходимость планирования как на уровне фирм, так и в масштабах общества, усиливается значение государства как регулятора воспроизводственных процессов, однако базовые экономические отношения (создание прибавочной стоимости и закон накопления капитала) остаются прежними. Никакой трансформации капитализма в качественно новое общество при этом не происходит.

4). По В.Иноземцеву, исчезает поляризация классовой структуры, зато происходит стратификация общества по различным социально-сословным группам. Что касается стратификации общества по социально-сословным группам, то это не новое явление, иначе говоря, она не появляется впервые в каком-то качественно новом состоянии общества. Стратификация общества по социально-сословным группам существует и при капитализме, как существовала она и в предыдущих общественно-экономических формациях. А в отношении исчезновения поляризации современного капиталистического общества В.Иноземцев снова витает в облаках, выдавая желаемое за действительное. Достаточно утром раскрыть газету и прочесть о том, где и как бастуют, как профсоюзы конфликтуют с предпринимателями, о чем говорят политики и т.д., чтобы убедиться в том, что классовые интересы наемных работников и капиталистов по-прежнему диаметрально противоположны.

5). Выдуманный В.Иноземцевым посткапитализм характеризуется в отличие от капитализма тем, что в нем общество в целом осуществляет контроль (посредством определенных институтов) за общественными пропорциями, за сознательным регулированием производства в масштабах этого самого общества. В.Иноземцев, правда, не сообщает – каковы же эти институты. Узнаем мы только то, что они определенные (как будто бывают и неопределенные). Однако хорошо известно, что в т.н. западных демократиях не существует механизма прямого представительства членов общества для того, чтобы осуществлять контроль за ходом дел в этом самом обществе, а тем более за установлением пропорций и регулированием производства. В лучшем случае, через регулярно избираемый парламент можно осуществлять контроль за деятельностью правительства, но этот контроль носит чисто политический характер, а его направленность определяется партийным составом депутатов. И ни одно государство Запада до сих пор сознательно не устанавливало общественных пропорций, а регулирование экономики сегодня мало чем отличается от того, что имело место пару десятилетий назад.

В завершение анализа позиции В.Иноземцева следует сказать, что существует на свете логика вещей, которой нельзя манипулировать, а тем более пренебрегать, по желанию того или иного ученого. Ведь это очевидно, что три признака, общие для капитализма и т.н. посткапитализма, совершенно несовместимы с пятью признаками, выдаваемыми В.Иноземцевым за некие важные различия между этими двумя типами общества (одно из которых является фантазией). Кипяток не может быть льдом!

Обратимся теперь к рассмотрению второй группы концепций об эволюционной трансформации капитализма – к различным вариантам теории конвергенции. Основная идея данной теории – это идея о синтезе двух систем, капиталистической и социалистической, в результате их сближения (схождения). Впервые идею о «гибридизации общества» выдвинул в 50-х годах ХХ века Питирим Сорокин, утверждавший, что в результате сложения ценностей капитализма и коммунизма образуется новый интегральный тип общества – нечто среднее между ними. В процессе конвергенции будет якобы происходить освобождение от недостатков каждого типа общественного устройства. Со временем сформировались четыре школы, отстаивающие тот или иной вариант теории конвергенции.

Рационалистическая школа видела возникновение оптимума в том, что некое общество будущего воспримет у каждой из систем по три принципа и откажется от одного. При капитализме будут восприняты: 1) частная собственность; 2) мотив получения прибыли; 3) рыночная система. При социализме соответственно: 1) принцип большего равенства; 2) рабочий контроль над условиями производства; 3) экономическое планирование. При капитализме необходимо отказаться от принципа государственного невмешательства в экономику, а при социализме – от принципа общественной собственности. Как видно из логики рассуждений авторов этой школы, за основу конвергенции было принято капиталистическое общество. При заданной логике во время «сближения» должно было вновь появиться капиталистическое общество, ибо в основе экономических отношений сохранялась бы частная собственность на средства производства.

Технологическая школа высказывает идеи, практически совпадающие с содержанием теории индустриального общества. Различие, может быть, состоит в предположении о том, что структуры экономики и формы управления производством при социализме аналогичны тем, которые сложились и в капиталистической экономике. Другими словами, идеологи технологической школы исходят из того, что уровень развития производительных сил автоматически определяет и формы организации общества; следовательно, при более или менее одинаковой степени индустриального развития не может быть и существенных различий в социальной организации общества. Главной ошибкой авторов этой концепции является то, что они игнорируют различия в экономических отношениях, причем, как и в рационалистической школе, в основе логической конструкции лежит капиталистический способ воспроизводства.

Менеджерская школа утверждает, что и в капиталистическом, и в социалистическом обществе власть находится в руках менеджеров. Именно этот важнейший признак и является общим знаменателем обеих систем. Спору нет, менеджеры как при капитализме, так и при государственном социализме обладают огромной властью, однако они не являются собственниками тех предприятий, которыми они управляют. Сами менеджеры находятся в плену тех экономических отношений, которые и определяют сущность того или иного способа производства.

И, наконец, школа, которая за основу своей концепции принимает идею о сближении в методах регулирования экономики. В связи с развитием производительных сил и усложнением процесса управления производством возрастает как при капитализме, так и при социализме роль планирования, благодаря чему экономика становится все более организованной. С другой стороны, параллельно действует тенденция все более широкого использования рыночных методов в социалистических странах. Тенденция, проявляющаяся в сочетании рыночных отношений с методами планирования, якобы и сближает капитализм с социализмом. То, что при капитализме применяются методы планирования, еще не приводит его к трансформации в некое новое общество, а тем более – в социализм. То, что при социализме применяются рыночные методы, не превращает его в капитализм. Повторяю, в основе того или иного способа производства лежат экономические отношения между людьми, а не формы хозяйствования. К слову сказать, если вопрос о ценности планирования особых сомнений не вызывает, то в отношении рыночных методов этого сказать никак нельзя. «…Чрезмерная вера в рынок, – пишет Д.Сорос, – ошибочна по трем причинам. Во-первых, сама структура рынка не позволяет ему решать справедливо вопросы распределения; он принимает существующее распределение богатства за должное.

Во-вторых, рынок никак не отражает интересы общества. Цель корпораций состоит не в том, чтобы обеспечивать занятость населения; они нанимают людей (по возможности меньше и дешевле) единственно для того, чтобы получать прибыль. Компании, работающие в сфере здравоохранения, занимаются бизнесом не для того, чтобы спасать человеческие жизни, а опять-таки для того, чтобы получать прибыль <…> Фирмы вступают в конкурентную борьбу ради получения прибыли. А вовсе не ради сохранения конкуренции, и, если дать им волю, они попросту искоренят любую конкуренцию. Карл Маркс говорил об этом еще 150 лет тому назад.

И, в-третьих, финансовые рынки по природе своей нестабильны <…> Без вмешательства Федеральной резервной системы глобальная финансовая система рухнула бы, и именно это вмешательство до сих пор держит экономику на плаву. МВФ действовал менее успешно, и страны с развивающимися рынками заплатили за это большую цену».¹¹³⁶ Думается, вряд ли стоит в этом вопросе спорить с таким великолепным знатоком капиталистического хозяйства, как Д.Сорос.

Абсолютизация методов регулирования экономики с неизбежностью привела Питера Бергера к искаженной трактовке классификации различных типов экономики. Он считал, что капитализм – это идеальный тип, до сих пор вообще не реализованный в истории. Такой идеальный капитализм находится на одном конце широкого спектра экономических систем, а на другом его конце – идеальный социализм, которого также еще не существовало. Первый тип (идеальный капитализм) подчинен принципу laissez-faire и не ограничен никакой государственной регуляцией, тогда как второй тип (идеальный социализм) подчинен планированию, тотальному контролю, при котором экономическая деятельность регламентирована до самой последней мелочи. Все реально существовавшие системы представляют собой «смешанные» типы этих двух полюсов. Такая трактовка типов экономического устройства ошибочна не только методологически, но и не соответствует исторической действительности. «Идеального капитализма» в трактовке Бергера, действительно, не было и не могло быть, ибо изначально государство в той или иной форме принимало участие в экономических процессах. Что же касается бергеровского «идеального социализма», то это просто карикатурный слепок с существовавшего в СССР государственного социализма.¹¹³⁷ Если серьезно говорить о возможном идеальном социализме, то это не какая-то тоталитарная общественная система с суперцентрализованной экономикой, а демократический социализм, о котором пойдет речь в следующей главе.

Подведем итог. Анализируя различные концепции трансформации капитализма, приходишь к выводу, что их авторы, провозглашая наступление новой эры или рождение «нового» общества, выдают тенденции развития капиталистической системы,