Историческое произведение

Вид материала

Книга

Содержание 1. О природном характере 2. О храбрости 7. Об уверенности в себе

Подобный материал:

• Образ Маши Мироновой в повести А. С. Пушкина «Капитанская дочка», 212.49kb.
• Как феномен культуры, 3903.05kb.
• Глоссарий (Составитель А. П. Абраменко), 331.48kb.
• План. 1 Герои произведения. 2 Блиц опрос «По страницам текста» 3 Жанр произведения, 79.22kb.
• Историческое образование в европе: 10 лет сотрудничества между российской федерацией, 2241.69kb.
• Э. А. Шеуджен Историческое сочинение, 188.03kb.
• Аналитическая геометрия с элементами линейной алгебры, 44.1kb.
• Аналитическая геометрия с элементами линейной алгебры, 54.48kb.
• Программа по аналитической геометрии и топологии. Раздел I: Векторная алгебра, 46.51kb.
• Вопросы к зачету по ено фк: математика для студентов 111 – 116 групп, 19.15kb.

1. О природном характере

2. Свой характер Марк Катон проявил уже в отрочестве: ибо когда он воспитывался в доме Марка Друза³, его дяди по матери, и к тому – плебейскому трибуну – пришли латины, чтобы просить о гражданстве, то к нему обратился Квинт Поппедий, глава латинов, гостеприимец Друза, чтобы он поддержал его товарищей перед дядей; однако неизменным выражением своего лица тот ответствовал, что не станет этого делать. Впоследствии неоднократно к тому побуждаемый, он не изменил своего решения⁴. <…>

2. О храбрости

17. Также храбрость гражданская должна воспитываться трудами военными, поскольку, явленная на форуме или в лагере, она заслуживает одной и той же похвалы. Когда Тиберий Гракх, будучи трибуном, чрезмерными щедротами добившись благосклонности народа и ущемив государство, часто повторял (и открыто добивался этого), что должно, уничтожив сенат, передать все дела плебсу. Созванные консулом Муцием Сцеволой в храме Верности, отцы-сенаторы размышляли, что должно предпринять в трудных обстоятельствах. Так как все полагали, что консул должен с помощью оружия защитить государство, Сцевола заявил, что ничего не будет делать силой. На что Сципион Назика заявил: «Так как консул намерен следовать установленному правопорядку, а это приведет к тому, что Римская империя погибнет вместе со всеми законами, то я, человек частный, сам предлагаю себя в исполнители вашей воли». Затем он обернул левую руку частью тоги и вознеся правую, провозгласил: «Кто желает, чтобы государство процветало, пусть следуют за мной», и этим гласом закончив с промедлением добрых граждан, Гракха с преступной шайкой подверг такому наказанию, которого они заслуживали¹.

18. Подобным образом, когда плебейский трибун Сатурнин, претор Главция и избранный, но еще не вступивший в должность, плебейский трибун Эквиций² разожгли в нашем государстве череду мятежей, и никто не решился противостоять возмущенному народу, Марк Эмилий Скавр первым побудил Гая Мария, отправлявшего консулат в шестой раз, защитить силой свободу и законы, и тотчас приказал принести оружие ему самому. После того как оно было принесено, он обрядил тело, изможденное глубокой старостью и почти истлевшее, и опершись на копье, встал перед дверьми курии и сделал так, из последних своих незначительных жизненных сил, чтобы государство не погибло: ведь присутствием своего духа он побудил сенат и всадническое сословие наказать мятежников.

7. Об уверенности в себе

1. Когда Публий и Гней Сципионы были разбиты в Испании пунийцами вместе с большей частью войска и все народы этой провинции стали искать дружбы с карфагенянами, никто из наших вождей не смел отправиться туда для исправления дел, лишь Публий Сципион, двадцати четырех лет отроду, пообещал поехать в Испанию. Этой уверенностью в себе он вселил в римский народ некоторую надежду на победу и процветание.

Она же оказалась полезна и в самой Испании: ибо когда он осадил стены Бадия, пришедшим к его трибуналу он приказал явиться для разбора дела на следующий день в то здание, которое находилось внутри городских стен; и вскоре взяв город и установив кресло, в том месте и в то время, что ранее назначил, он рассудил их. И ничего этой веры в себя нет благороднее, этого предсказания надежнее, этой быстроты эффективнее и, наконец, этого достоинства достойнее.

И не менее смел и благополучен его переход в Африку, в которую он переправил из Сицилии свое войско, хотя сенат запрещал это, потому что, если бы он верил больше совету отцов-сенаторов, чем себе в своем деле, то не было бы конца второй Пунической войне.

Равной той была вера в себя, когда после того как он прибыл в Африку, были пойманы в лагере и приведены к нему лазутчики Ганнибала. Он не стал ни казнить, ни расспрашивать их о замыслах или о войсках пунийцев, но приказал провести вокруг всех своих манипул, а затем спросив, достаточно ли они рассмотрели то, что им было приказано осмотреть, и снабдив едой, и повозками, отослал их невредимыми. Этой полной мужества верой в себя он сокрушил не столько оружие, сколько дух неприятеля.

Но пора перейти к фактам его великой в себя веры в делах домашних. Когда Луций Сципион был вызван в курию для отчета о четырех миллионах сестерциев из казны Антиоха, Публий Сципион разорвал на части книгу, принесенную им, в которой содержались приходы и расходы, и которая могла изобличить ложность обвинения со стороны врагов, негодуя, что сомневаются в том, что делалось им, когда он был его легатом. Именно поэтому он высказался следующим образом: «Я, будучи помощником власти другого, не даю потому, отцы-сенаторы, отчет эрарию вашему в четырех миллионах, что при своем руководстве и под своими ауспициями я внес в казну более двухсот миллионов сестерциев; и я не думаю, что это должно быть достаточной причиной озлобления, чтобы производить расследование о моей невиновности, ибо когда я подчинил всю Африку вашей власти, ничто из нее, что назвал бы своим, не вывез, помимо прозвища. Следовательно, ни во мне пунийские, ни в брате моем азиатские сокровища алчности породить не могли, но оба из нас скорее стали богаты завистью, чем деньгами». Весь сенат подтвердил столь последовательную защиту Сципиона, как тот факт, что, когда было необходимо взять из эрария деньги, необходимые для общественной пользы, а квесторы, поскольку казалось, что это противоречит закону, открывать его не желали, Публий Сципион, будучи частным лицом, потребовал ключи и, открыв эрарий, сделал так, что закон уступил пользе. Эту уверенность в себе дало ему сознание того, что все законы должны быть им соблюдены.

Не поленюсь из раза в раз сообщать я о его деяниях, ведь и он не уставал совершать доблести аналогичного рода. Ему плебейский трибун Марк Невий¹ или, как говорят другие, двое Петилиев, назначили день для явки в суд перед народом. В назначенный день придя на форум с огромной толпой, он взобрался на ростры и, возложив на свою голову триумфальный венок, сказал: «Квириты, я в этот день принудил беснующийся безмерно Карфаген принять наши законы: поэтому было бы справедливо, чтобы вы пошли со мной на Капитолий и возблагодарили за то богов». За его словами воспоследовало замечательнейшее и равно известное событие, ибо и весь сенат, и все всадническое сословие, как и весь плебс, возымели стремление идти с ним в храм Юпитера Благого Величайшего. Случилось так, что плебейский трибун вел дело перед народом, но без народа; покинутый, он остался на площади наедине с превеликим осмеянием его навета. Дабы избежать позора, и он воспоследовал на Капитолий, превратившись из обвинителя Сципиона в почитателя.

3. Прежде чем обратиться к какой-либо другой части памятных примеров, желал бы я того или нет, должен я еще остановиться на семейном имени Сципионов: ибо кто может пропустить здесь уверенного в себе Назику, автора известнейшего выражения. Когда вздорожал хлеб, плебейский трибун Гай Куриаций¹, приведя на сходку консулов, потребовал, чтобы они рассмотрели вопрос о покупке зерна и отправке в курию послов для решения этой проблемы. Дабы воспрепятствовать этому мало полезному предприятию, Назика начал говорить в совершенно ином духе. А когда плебс попытался помешать ему, заявил: «Молчите, прошу, квириты! Я ведь больше, чем вы, понимаю, что спасет государство». Услышав это, все полным почтения молчанием больше уважения оказали его власти, чем заботе о своей пище.

8. Схожа с ним и судьба Марка Скавра: та же долгая и крепкая старость, тот же дух. Когда он был обвинен с ростр в том, что получил деньги от царя Митридата за измену государству, то повел свою защиту так: «Это несправедливо, квириты, что я жил среди одних, а перед другими должен давать отчет в своей жизни, но однако я осмелюсь спросить вас, большая часть из которых не могла знать о моих почестях и деяниях. Варий Север Сукрон говорит, что Эмилий Скавр, подкупленный царем, предал власть римского народа. Эмилий Скавр отрицает свою вину. Кому из двух вы верите?» Восхищенный такой защитой народ нескончаемым криком освободил Вария от этого безумнейшего дела².