Историческое произведение

Вид материала

Книга

Содержание ПРИЛОЖЕНИЕ А.А. Павлов Трибунская коллегия Социальный состав. Полномочия и функции трибунов Трибунское законодательство. Трибунское судопроизводство. Защита граждан. Взаимоотношения трибунов с другими магистратами Взаимоотношения с плебсом (народом) Tribunicia potestas Табл. 1. Трибунат у Валерия Максима

Подобный материал:

• Образ Маши Мироновой в повести А. С. Пушкина «Капитанская дочка», 212.49kb.
• Как феномен культуры, 3903.05kb.
• Глоссарий (Составитель А. П. Абраменко), 331.48kb.
• План. 1 Герои произведения. 2 Блиц опрос «По страницам текста» 3 Жанр произведения, 79.22kb.
• Историческое образование в европе: 10 лет сотрудничества между российской федерацией, 2241.69kb.
• Э. А. Шеуджен Историческое сочинение, 188.03kb.
• Аналитическая геометрия с элементами линейной алгебры, 44.1kb.
• Аналитическая геометрия с элементами линейной алгебры, 54.48kb.
• Программа по аналитической геометрии и топологии. Раздел I: Векторная алгебра, 46.51kb.
• Вопросы к зачету по ено фк: математика для студентов 111 – 116 групп, 19.15kb.

ПРИЛОЖЕНИЕ

А.А. Павлов^*

«Достопамятные деяния и изречения» Валерия Максима

о плебейском трибунате и трибунах


Труд Валерия Максима, жившего в эпоху двух первых Августов, изданный в начале 30-х гг. н.э. – «Достопамятные деяния и изречения» – не вошел в «золотой» фонд римской классики, а поэтому мало знаком современному читателю: полные его переводы на западноевропейские языки стали появляться лишь недавно¹, хотя как в античности, так и в средние века он был весьма популярен².

Трудно однозначно определить жанр труда, как и назвать его автора историком³. Жанр, в котором он работает, – это своего рода дидактическая моральная энциклопедия, круг которой ограничен миром исторического человека в его отношениях с общиной и богами, однако цель ее не столько познакомить с примерами порока и добродетели, сколько наставить в последней. Свои примеры автор черпает главным образом из римской республиканской истории, а поэтому в основе его воззрений о морали несомненно лежат представления республиканской эпохи, вполне созвучные с идеей «восстановления Республики» и «старых добрых нравов» Августа.

Структурно труд состоит из девяти книг, разбитых на параграфы (всего 94), посвященные тем или иным моральным категориям, каждый из которых, в свою очередь, включает различное количество примеров из внутренней (римской), а также внешней (греческой и азиатской) истории¹. Хотя книги не имеют титулов, каждая из них содержит параграфы, объединенные определенным тематическим единством, что проявляется и в единстве лексическом: так например первая книга посвящена представлениям о должном в божественной сфере, вторая объединена институциональным принципом (семья, война, магистратура) и т.д.²

Валерий Максим, чаще других авторов антикварно-грамматического и энциклопедического направлений, труды которых были непосредственно связаны с собиранием и систематизацией разного рода exempla, прибегал к примерам, дающим нам представление о плебейских трибунах и трибунате, которые встречаются в каждой из девяти его книг. Трибуны у Валерия Максима появляются в 34 (из 94) самых разнообразных по характеру параграфах (в 64 примерах)³, что несомненно накладывает отпечаток и на сам характер информации, где она вторична по отношению к характеристике личности персонажа примера. Трибунат как институт никогда практически не становится ни предметом специального анализа Валерия, ни специального примера, ибо для автора важен прежде всего человек, деяниями которого, должным или недолжным его поведением, творится сама история.

Валерий в своих примерах упоминает 51 трибуна различных периодов Республики. Первым в его списке трибунов находится Спурий Кассий (486 г.⁴), последние, упоминаемые автором трибуны, занимали должность в 44 г. (Табл. 2). Именно эти даты задают хронологические рамки информации, которую предоставляет нам Валерий о трибунате; они не выходят за пределы Республики, что характерно для всей антикварно-грамматической историографии¹. Абсолютное большинство упоминаемых им трибунов относятся к II-I вв. до н.э., однако он сообщает и о ряде трибунов V-III вв. (в силу значительной опоры на анналистическую традицию и, в частности, Ливия). Важную информацию может дать и лексика Валерия. Он приводит достаточно широкий круг терминов, связанных с трибунатом, хотя, в силу характера примеров, его терминология не всегда технична (Табл. 1). Предоставляемая автором информация позволяет нам представить общий характер института, его права и полномочия, рассмотреть взаимоотношения с другими важными составными элементами римской конституции (сенатом, народом, магистратурами), соотнести деятельность трибунов различного времени, дабы попытаться выявить возможную трансформацию института, а также определить и отношение самого Валерия к трибунату и отдельным его представителям. Не имея возможности подробно останавливаться здесь на всех этих проблемах, остановимся лишь на основных.


Трибунская коллегия

Численность. Валерий дважды говорит о численном составе коллегии. Впервые о состоящей из десяти человек коллегии он сообщает в VI. 3. 2, в примере, относящемся очевидно к 486 г. Согласно его информации, плебейский трибун Публий Муций сжег девять своих коллег, выступавших на стороне патрициев, заживо. Его традиция не находит подтверждения у более ранних авторов, которые относили увеличение числа трибунов до десяти либо к 457 г. (Liv. III. 30. 7; Dionys. X. 30), либо к 449 (Diod. XII. 25), однако вновь появляется позднее у Диона Кассия (frg. 22. 1) и его эпитоматора Зонары (VI. 17. 7)². Опираясь на нее, некоторые современные исследователи считают число десять изначальным, находя здесь греческое влияние³. В примере IX. 7. 3, относящемся к 100 г., он вновь сообщает о десятиместной коллегии, говоря об избрании девяти трибунов и о последовавшей затем борьбе за десятое место между двумя кандидатами, закончившейся убийством соперника Сатурнина – Нуммия.

Итерация. Повествуя об умеренности консула 460 г. Л. Квинкция Цинцинната⁴, отказавшегося от повторного занятия должности (IV. 1. 4), Валерий дает понять, что в это время трибуны могли переизбираться неоднократно, а также позволяет заметить, что поведение трибунов (их намерение переизбираться), традиция коррелирует с поведением консулов, стремясь упорядочить их право переизбираться в соответствии с правилами магистратуры⁵. Сожжение девяти трибунов (см. выше; VI. 3. 2) Валерий также связывает со спором вокруг переизбрания в трибунат, что говорит о том, что сенат стремился упорядочить повторное занятие трибуната уже в начале его истории, однако достаточно безуспешно¹.

Социальный состав. Кое-какие сведения дает Валерий и о социальном составе трибунов, который не был однородным. Дважды он сообщает о трибунах из числа всадников (VI. 5. 2; V. 7. 2), причем для совершенно разного времени (423 и 44 гг. соответственно), приводит примеры известных и состоятельных плебейских трибунов: Лициния Столона (376-367 гг.), подвергнутого суду за нарушение собственного закона о земельном максимуме (VIII. 6. 3), а также Гн. Домиция Агенобарба (104 г.), ставшего впоследствии консулом, цензором и великим понтификом (VI. 5. 5). Вместе с тем, он неоднократно обращается к фигуре Эквиция, выходца из Фирма Пиценского, выдававшего себя за сына Т. Гракха, добившегося гражданства и избранного в трибуны в 100 г. благодаря неистовству толпы (III. 2. 18; 8. 6; IX. 7. 1; 15. 1). Социальный состав коллегий очевидно всегда был достаточно пестрым, хотя значительная часть трибунов происходила из зажиточного слоя (всадников) плебса; но и при этом высших должностей добивались немногие из трибунов².

Коллегиальность. Несмотря на то, что коллегия могла совещаться по тому или иному поводу (IV. 1. 8; VII. 6. 1), однако это не означает, что действительность ее решения (decretum) зависела от того, принималось ли оно большинством или единогласно³. Ряд примеров Валерия разного времени позволяет говорить, что как для позитивного акта (e.g.: rogatio), так и негативного (intercessio) всегда достаточно действия одного трибуна⁴, в противном случае трибунская коллегия утратила бы всякую дееспособность⁵. Но Валерий говорит и о возможности преодолеть коллегиальную интерцессию: именно так, преодолев интерцессию коллег, принял закон трибун 90 г. Кв. Варий Гибрида (VIII. 6. 4). В силу краткости сообщения мы не знаем как именно было это сделано, однако такая возможность, как известно, была открыта прецедентом Т. Гракха 133 г., который впервые сместил, опираясь на народ, коллегу М. Октавия, препятствовавшего проведению аграрного законодательства (Plut. Ti. Grach. 10-12).


Полномочия и функции трибунов

Чаще всего трибуны встречаются у Валерия Максима в связи с законодательной¹, но особенно судебной² деятельностью, а также внесудебной защитой³.

Трибунское законодательство. Валерий сообщает о 13 законах IV – I вв., принятых (или отвергнутых) плебейскими трибунами, начиная от законов Лициния Столона 367 г. (VIII. 6. 3) до закона 62 г. (II. 8. 1) о триумфе, причем половина из этого числа приходится на период 100 – 90 гг. Информация о всех законах IV-II вв. имеет параллели у Ливия, чего нельзя сказать о законах I в. Валерий никогда не использует термин plebiscitum, всегда – lex (это касается и законов IV в.). Законодательная деятельность трибунов выступает для него по сути одной из их нормативных функций, однако когда она стала таковой (изначально или в процессе эволюции) он не сообщает. Трибунские законы регулируют отношения в различных сферах, однако можно выделить и основные направления трибунского законодательства. Это прежде всего аграрные законы, четырежды встречающиеся у Валерия (VIII. 6. 3; V. 4. 5; III. 8. 4; VIII. 1. damn. 3) на протяжении IV – I вв., которые как правило встречают сопротивление со стороны сената. Трибальное трибунское собрание неразрывно связано и с решением вопроса о гражданстве. Компетенция в этой сфере также относится к IV в. (IX. 10. 1). Трибы под руководством трибунов неизменно решают вопросы о включении в гражданство как целых общин (IX. 10. 1; III. 1. 2), так и отдельных лиц (V. 2. 7); они же принимают решение и в случае публичного освобождения рабов (с целью пополнения войска), а значит и о предоставлении им гражданства и включении их в трибы (VII. 6. 1). Важную роль они играют и в так называемом сумптуарном законодательстве (IX. 1. 3; II. 9. 5), однако оно не было сферой сугубо трибунской⁴. Валерий сообщает и о законодательной регламентации порядка назначения триумфов и действий триумфаторов (II. 8. 1), подчинявшей полководцев более мелочному контролю со стороны сената. Отголоски сословного противостояния патрициев и плебеев слышны у Валерия только в его информации о законе Лициния Столона (о допуске плебеев к консулату), однако аграрное законодательство всякий раз сопряжено с противостоянием трибунов и сената. Инициатива здесь всегда исходит от трибунов. Другие же законы либо инициируются самим сенатом (как в случае с освобождением рабов), либо принимаются в согласии с ним. В двойственной модели Валерия «трибунат-власть (сенат)» не может быть и никаких иных законов помимо про- или антисенатских. Приводимые Валерием примеры позволяют говорить о том, что трибуны могли в позднереспубликанскую эпоху проводить законы и в случае несогласия со стороны сената⁵, и даже в случае коллегиальной интерцессии (VIII. 6. 4).

Трибунское судопроизводство. У Валерия имеется информация о 18 судах, в которых принимают участие плебейские трибуны как в качестве обвинителей, так и в качестве обвиняемых, которые относятся к V-I вв. Имеющиеся случаи распределяются во времени достаточно равномерно. Некоторое числовое превалирование приходится, как и в случае с законодательством, на I в.¹ Большинство трибунских процессов направлены против эксмагистратов (консулов: VI. 5. 2; 5. 5; IV. 1. 8; III. 7. 8; диктаторов: V. 3. 2; 4. 3; цензоров: VII. 2. 6; VI. 5. 3; преторов: VIII. 1. abs. 2), а обвинения связаны с порядком отправления ими своих должностей; в некоторых случаях речь идет о вызове в суд непосредственно во время должностного срока (консулов: VIII. 1. abs. 6; ночных триумвиров: VIII. 1. damn. 5-6). Основанием для суда могло служить и поведение аристократа, выходящее за пределы аристократического этоса (V. 4. 3), в том числе в области половой морали (stuprum), и подпадающее под понятие уголовнонаказуемого деяния (VI. 1. 11). За аналогичное преступление мог быть подвергнут суду и сам трибун (VI. 1. 7), несмотря на свою неприкосновенность, однако не со стороны коллег, а обладающим компетенцией в соответствующей сфере курульным эдилом. Вместе с тем, мы ничего не слышим о судах над трибунами за отправление должности (как и о заключении под стражу), ни во время ее, ни после, что говорит о безответственности трибунов за отправление должности². Это может объясняться как их неприкосновенностью (sacrosanctitas), так и негативным характером властных полномочий (отвечать может только лицо, отдающее «приказ», но не «запрет»), а также зависимостью их действий (и в законодательной, и в судебной сфере) от плебса (народа), в связи с чем ответственность за решение оказывается на последнем. Лишь цензоры, после того как оставившие должность трибуны (tribunicii) стали включаться в состав сената (в конце II в.), могли на основании своей nota исключить трибуна из списка сенаторов. Основным же средством препятствования действиям трибуна могла быть только коллегиальная интерцессия, чем зачастую пользовался сам сенат.

Как и другие авторы, Валерий не описывает ход процесса под руководством трибунов, однако ряд характерных моментов могут быть выведены из представленных случаев. Инициатива обвинения, исходившая от трибунов, базировалась либо на инициативе плебса (народа), поскольку трибуны выступали рупором общественного мнения, либо на прошениях частных лиц, права которых были нарушены (V. 4. 3). Трибуны назначали день для явки обвиняемого на суд народа (Валерий использует здесь техническое выражение diem ad populum dicere – III. 7. 1; V. 4. 3; VI. 1. 11). Местом проведения суда (в том числе над самими трибунами) всегда называются форум и ростры (III. 7. 1; 7. 8; 8. 6; V. 3. 2; VI. 1. 7; VIII. 1. abs. 2). Чаще речь идет о предварительной сходке (contio), на которой обсуждается дело (III. 8. 6; VI. 5. 2; VIII. 1. abs. 2; 1. damn. 3), происходит его расследование (quaestio: III. 7. 1; VI. 7. 1), а не о решающем собрании, на котором происходит голосование (comitia)¹, причем состав contio он определяет как populus (III. 7. 1; 7. 8; 8. 6; IV. 1. 8; VIII. 1. damn. 5)². На подобной сходке могли присутствовать все сословия (сенат, всадники, плебс), что дает возможность Валерию называть ее состав populus (III. 7. 1; 184 г.). Единственный раз он прямо связывает суд с собранием центурий (VI. 5. 3) в процессе об эксцензорах, которым грозило изгнание за строгость при исполнении должности. Однако и здесь речь возможно идет о сходке, а использованное автором выражение («primae classis permultae centuriae») указывает лишь на мнение определенного слоя (первого класса).

Собрание возглавлялось трибуном, который играл роль обвинителя, отчасти сопоставимую с ролью истца в гражданском процессе: фактически трибун являлся субъективным выражением коллективного истца – плебса (народа). Обвиняемый, в свою очередь, произносил речи в свою защиту, высказывал мнение о деле, а также мог поносить трибуна, пытаться влиять на собравшихся словом и поведением (III. 7. 8). Свои мнения высказывали и собравшиеся. Сходка должна была классифицировать проступок и определить меру наказания (штраф или смертная казнь), которая будет вынесена на голосование решающего собрания. Однако сходка же могла отказаться от дальнейшего преследования и побудить трибуна прекратить дело (III. 7. 8; VI. 5. 2-3; VIII. 1 abs. 2). Обвиняемый, в отношении которого было вынесено определение сходки, мог уйти в добровольное изгнание, не дожидаясь решающего голосования (V. 3. 2; VI. 1. 11), в силу чего иногда его могли до голосования содержать в тюрьме (V. 3. 2). В архаическое время в случае тяжкого уголовного деяния обвиняемый лишался жизни (VI. 3. 1), впоследствии казнь могла заменяться на изгнание (VI. 5. 3). Добровольный уход обвиняемого не всегда завершал преследование. Валерий сообщает и о возможности вынесения решения собранием после добровольного ухода, более того, даже в случае смерти, последовавшей после ухода (V. 3. 2; VI. 1. 11), причем как в случае имущественной ответственности, так и уголовной. В ряде случаев автор характеризует исход дела кратким выражением – «обвинен». Во всех этих случаях речь очевидно идет о смертной казни (VI. 1. 7; 11; VIII. 1. damn. 5-6), что становится ясным из некоторых его высказываний³. Какие собрания принимали при этом решение неясно, хотя обычно признается, что штрафная компетенция была у триб, а карать смертной казнью могли лишь центурии¹. Порядок публичного процесса, осуществляемого трибунами, вероятно мало отличался от других, которые вели имевшие на то полномочия магистраты. Главным его отличием было несомненно то, что обвинение трибунов направлялось против эксмагистратов, как и магистратов находящихся в должности, выражая идею контроля народа над властью.

Защита граждан. Основным средством прямой защиты граждан была трибунская интерцессия (intercessio), покоящаяся на праве помощи – ius auxilii (VI. 1. 7; 5. 4), осуществляемая в ответ на призыв (appellatio) к трибуну нуждающегося в ней лица. Валерий неоднократно сообщает об апелляции к трибунам (IV. 1. 8; VI. 1. 10; 3. 4; 5. 2; 5. 4), главным образом в связи с судопроизводством. Могли апеллировать к помощи трибунской коллегии и сами трибуны (VI. 1. 7). Трибуны могли как оказать помощь обращающемуся, так и отказать в ней (VI. 1. 7; 1. 10; ср.: IV. 1. 8; VI. 3. 4; 5. 2; 5. 4), исходя из принципа справедливости (VI. 5. 4) и мнения народа (VIII. 1. abs. 3). Вмешательство трибуна могло проиcходить и без апелляции (VIII. 1. abs. 3). Трибун (либо коллегия) издавал специальный декрет, который мог фиксироваться письменно (IV. 1. 8). Валерий сообщает не только об интерцессии при судопроизводстве, но и при принятии законов². Он никогда не указывает на право помощи как на сословнообусловленное правомочие, рассматривая его чисто инструментально и прямо не сообщая об эволюции этого права. Однако о наличии ее можно предполагать в частности из отношений с сенатом. Первоначально трибуны очевидно контролировали сенатские постановления (decreta patrum) не посредством наложения veto, а тем, что не ставили (как то делали в случае согласия) литеру С на тексте декрета (II. 2. 7), подтверждающую одобрение трибунов. Собственно институт интерцессии против сенатских постановлений видимо оформился позже. Возможность ее предполагается в казусе, относящемся к 270 г. (II. 7. 15), когда трибун М. Фульвий Флакк выразил свое несогласие с решением сената подвергнуть казни солдат, но воспрепятствовать решению не смог. Протест трибуна (Валерий использует здесь глагол denuntiare – заявлять протест), очевидно не перерос в собственно интерцессию. Наиболее ранний казус (и единственный) в рамках раннереспубликанского времени, где Валерий обсуждает возможность вмешательства трибунов в деятельность своего коллеги, относится к 422 г. (VI. 5. 2). Он сообщает, что четыре трибуна выразили свое несогласие с действиями коллеги, вызвавшего на суд эксконсула Г. Семпрония Атратина не посредством интерцессии, но одев скорбные одежды. Случаи реального вмешательства трибунов относятся у Валерия ко II-I вв. (e.g.: IV. 1. 8), но и в это время действенность интерцессии зависела прежде всего от воли народа (VIII. 6. 4).


Взаимоотношения трибунов с другими магистратами

В силу характера труда Валерий практически не касается системы магистратур¹, но сообщает немало интересной информации об отдельных магистратурах и их взаимоотношениях друг с другом. Из словоупотребления Валерия нельзя однозначно ответить на вопрос, относит ли он трибунов к магистратам или нет, хотя однажды использует в отношении их термин magistratus (VI. 3. 2)². О склонности автора к такому пониманию говорит также то, что Валерий связывает их избрание с populus (см. ниже)³, как и их руководство избранием магистратов в трибутных комициях (VII. 6. 1; IX. 10. 1). В то же время ряд других фактов скорее вступают в противоречие с таким пониманием. Так в II. 2. 7 трибуны скорее противопоставлены остальным магистратам (прежде всего консулам): они допускают возможность магистратам пользоваться серебряной посудой и кольцами (хотя имеют возможность не соглашаться с декретами сената). Кроме того, можно вспомнить то, что в раннее время они не могли входить в сенат (idem), но могли судить магистратов, ассоциировались не только с populus, но и plebs, обладали sacrosanctitas, имели ius praensionis в отношении консулов и т.д. (см. ниже).

Гораздо более насыщенную информацию дают случаи конкретных взаимоотношений трибунов с другими (экс)магистратами (основная доля этих примеров относится к судебной практике), здесь мы имеем дело с диктаторами (II. 7. 8; V. 7. 2), консулами (III. 2. 18; 7. 3; 8. 3; IV. 1. 4; VI. 2. 3; 5. 2; VIII. 1. abs. 3; 1. abs. 6; IX. 1. 8; IX. 5. 2), проконсулами (VI. 2. 3); цензорами (II. 9. 5; VI. 5. 3; VII. 2. 6), преторами (III. 2. 18; IX. 7. 4), курульными (VI. 1. 7) и плебейскими эдилами (I. 4. 3 Nep.), триумвирами по уголовным делам (VI. 1. 10), ночными триумвирами (VIII. 1. damn. 5-6), триумвирами по выкупу рабов (VII. 6. 1), а также великим понтификом (IV. 7. 1) и весталками (V. 4. 6). Отрывочность и неполнота примеров несомненно не позволяет составить полную картину такого рода взаимоотношений, но все же их круг у Валерия гораздо шире, чем у других антикваров, грамматиков и энциклопедистов. Наибольшее число примеров связано с отношениями между трибунами и консулами, в противовес империю которых, согласно некоторых античных авторов, они и были созданы⁴. Валерий сообщает о процессе против эксконсула в 422 г. (VI. 5. 2), а также о процессе над находящимся в должности консулом 58 г., за обиды, нанесенные союзникам (VIII. 1. abs. 6). Примечательно, что и в том и в другом случае процессы были прекращены по воле собрания. Однако трибуны могли не только обвинять консулов, но и защищать их¹. Не раз (138, 67 и 131 гг.) Валерий сообщает о приводе трибуном консула на сходку (III. 7. 3; 8. 3; проконсула – VI. 2. 3), где тот побуждался высказать свое мнение по тому или иному обсуждаемому сходкой вопросу: о покупке хлеба, о кандидатуре будущего консула (!), об отношении к убийству Т. Гракха. Консулы участвуют в сходках, созванных трибунами, и без их приглашения (IX. 5. 2). Трибуны не только могли инициировать процессы против консулов, но и обладали коэрцитивной властью против них. Так трибун 91 г. Л. Друз за то, что консул прервал его выступление на сходке, отправил его в тюрьму (idem)². Трибуны могли просить консулов созвать сенат (III. 7. 3), ибо нормальным способом его созыва был очевидно именно такой (см. ниже).

Дважды (325 и 44 гг.) в примерах Валерия трибуны выступают против диктаторов (II. 7. 8; V. 7. 2), в том числе против Цезаря, сдерживая их власть, но только посредством организации негативного общественного мнения. Ни о каких иных действиях против них (судебного, коэрцитивного характера или интерцессии) он не упоминает, что может говорить об отсутствии таких полномочий у трибунов³.

Что касается отношений с цензорами, то последние могли исключать трибунов, как и других лиц, из списка сената (II. 9. 5), посредством наложения замечания (nota). Трибуны, в свою очередь, могли инициировать процессы против эксцензоров (VI. 5. 3; VII. 2. 6). Однако сенат стремился препятствовать этому, дабы вывести цензоров из-под юрисдикции трибунов⁴. Контроль трибунов за цензурой (с их функцииями cura morum, lectio senatus и др.) фактически поставил бы под их контроль и сам сенат, что тот допустить не мог.

Гораздо проще, вероятно, трибунам удавалось контролировать деятельность низших магистратов. Валерий говорит об избрании собраниями под руководством трибунов триумвиров для освобождения рабов в 215 г., а также о двух случаях осуждения трибунами ночных триумвиров (VIII. 1. damn. 5-6) за ненадлежащее исполнение должностных обязанностей.

Сами плебейские трибуны могли быть привлечены к суду курульными эдилами (VI. 1. 7), если основанием служили гражданские правоотношения, а не должностная деятельность. Важным является и сообщение Валерия о том, что приказ сбросить тела убитых гракханцев в Тибр (132 г.) отдал плебейский эдил Лукреций (I. 4. 3 Nep.). Примечательно, что плебейский эдил фигурирует у Валерия как магистрат римского народа (VII. 3. 8). Все это подчеркивает утрату в этот период сословного характера двух должностей. Плебейский эдил здесь выступает на стороне сената.

Валерий делает и краткие замечания об отношениях трибунов с понтификами (IV. 7. 1) и весталками (V. 4. 6). Характер этих двух примеров говорит об отсутствии у трибунов инструментальных средств против лиц, облеченных жреческим саном.

Характер устоявшихся отношений претерпел в условиях кризиса I в. некоторые трансформации. Валерий сообщает нам о случаях смыкания трибунов с другими должностными лицами (III. 2. 18) или кругами (кредиторами; IX. 7. 4) исходя из личных и групповых амбиций.

Взаимоотношения с сенатом

Говоря о древних временах («veteribus senatus consultis») Валерий замечает, что трибуны не входили в сенат (II. 2. 7), располагаясь перед его дверями¹. Единственный раз он сообщает о вхождении трибуна в сенат уже в 97 г., говоря об исключении Дурония из его состава (II. 9. 5). Плебейские трибуны (tribunicii) получили право быть включенными в список сената в соответствии с плебисцитом Атиния (Gell. XIV. 8), дата которого неизвестна², но созывать его могли и до того (idem)³. Валерий же в III. 7. 3, говоря о трибуне 138 г. Г. Куриации, дает понять, что трибун от имени сходки требует от консула созвать сенат для решения вопроса о покупке зерна. Этот факт говорит о том, что созыв сената трибуном не стал нормой и в это время, и подкрепляет правильность приводимого Варроном порядка лиц, имеющих право созывать сенат⁴.

Несомненно отношения трибунов с сенатом варьировались во времени, зависели от складывающейся внутри- и внешнеполитической обстановки, как и способности трибунов организовать массированное давление плебса, используя свое ius contionis. В раннее время, задача трибунов контролировать решения сената, исходящая из защиты плебса, выходит на первый план (II. 2. 7). Однако Валерий все же не говорит здесь о возможности интерцессии против решений сената. Трибун 270 г. М. Фульвий Флакк не смог воспрепятствовать и решению сената казнить солдат, ведших «несправедливую» войну против Регия (II. 7. 15). Напротив, сенат в 204 г. своим декретом смог воспрепятствовать трибунам учинить процесс против цензоров (VII. 2. 6), стремясь вывести цензуру из-под юрисдикции трибунов, что не вызвало негативной реакции со стороны трибунов и дело было закрыто. Валерий сообщает и о договоренностях сената и коллегии трибунов в области законодательства, относящихся к этому времени: cенат использовал трибунов и возглавляемые ими собрания по трибам для проведения своих законопроектов (VII. 6. 1). Примеры Валерия, относящиеся к периоду Средней Республики, соответствуют характеристике трибуната этого периода, как института, действующего в соответствии с интересами большинства сенатской аристократии и стоящего на страже status quo установившейся системы власти¹. Противостояние между сенатом и трибунатом связывается у Валерия с эпохой поздней Республики и именами таких мятежных трибунов как братья Тиберий (133) и Гай Гракхи (123/2), Л. Апулей Сатурнин (100) и Ливий Друз (91). Валерий в этом противостоянии занимает явную просенатскую позицию. Он оправдывает убийство мятежных трибунов, хотя и косвенно дает понять, что оно было незаконным². Во всех этих случаях недовольство сената было вызвано аграрным законодательством трибунов, которое, несмотря на негативное мнение сената, было проведено трибунами, а сенат не имел законных средств и влияния, чтобы воспрепятствовать им. Валерий, следуя общей традиции, повествующей об упадке нравов после Пунических войн и разгроме Македонии (IX. 1. 3), не связывает этот процесс все же с трибунатом. Наряду с примерами мятежей, он приводит и случаи контроля трибунов со стороны сената посредством цензоров (II. 9. 5), а также принятия трибунами законов, направленных на усиление контроля сената над полководцами (II. 8. 1).

Взаимоотношения с плебсом (народом)

Масса примеров Валерия подтверждает основополагающую мысль Полибия, что трибунат неразрывно связан с народом (demos) и отражает его интересы, причем в противовес сенату (Polyb. VI. 16. 4). Однако простота и схематизм построения великого грека входят в противоречие с восприятием понятия «народ» (populus) в латинской историографии³, и эти противоречия находят отражение и в труде Валерия.

В отличие от предшествующей исторической традиции (Ливий), которая связывала происхождение трибуната с плебсом (plebs), Валерий при выборе понятий (plebs/populus) чаще отдает предпочтение не plebs, а именно populus. В его лексике мы можем встретить различные смысловые наслоения в трактовке этих понятий. С одной стороны, в IV. 4. 2, говоря о Менении Агриппе (494 г.), Валерий склонен исходить из схемы, закрепленной впоследствии в юридической традиции, трактующей понятие populus как совокупность плебса и патрициев (сената)¹. В III. 7. 1, в связи с процессом против П. Сципиона Африканского в 184 г., структура скорее соответствует позднереспубликанскому сословному делению: сенат (сенаторы), всадники, плебс. В то же время, сообщая о мятеже Сатурнина (100 г.), он противопоставляет народ и сенат (III. 2. 18). Подобная подмена может быть связана с трансформацией понятия плебс в ходе формирования римской гражданской общины, с утратой плебсом сословных различий по завершении сословной борьбы. Однако необходимо заметить, что на практике Валерий ассоциирует трибунов с populus, начиная с первого упоминаемого им трибуна Кассия 486 г. (V. 8. 2) и до последнего – трибуна 44 г. Г. Гельвия Цинны (IX. 9. 1)². Деятельность трибуна часто ассоциируется со сходкой, состав которой он именует populus (III. 8. 3; 8. 6). Это же касается и избрания трибунов. В случае избрания Сатурнина (IX. 7. 3) и Эквиция (IX. 7. 1) в 100 г. избирающее собрание также названо populus. То же словоупотребление и в отношении трибунского судопроизводства, где populus фигурирует не только в составе технического выражения diem ad populum dicere (III. 7. 1; V. 4. 3; VI. 1. 11), но и при указании автора на состав собрания, при том, что в большинстве случаев у Валерия речь идет не о собрании, принимающем решение, а о сходке (III. 7. 1; 7. 3; 8. 6).

Термин plebs, помимо случая с Менением Агриппой (IV. 4. 2), появляется в архаическое время в пассаже о контроле трибунов за декретами сената (II. 2. 7), где он также оппонирует сенату и магистратам. В этом же контексте он появляется в VIII. 6. 3, где Валерий сообщает о допуске плебса к консулату в соответствии с законом Лициния Столона. Решением плебса названо решение суда под руководством трибуна Коминия (VI. 1. 11), датировка трибуната которого сомнительна (313?).

Остальные случаи относятся уже к Гракханскому времени. В III. 2. 17 Т. Гракху (133 г.) приписывается стремление передать (забрав у сената) все дела плебсу³, под чем явно понимается собрание под руководством плебейского трибуна. В III. 7. 3 плебсом названа сходка в оппозицию консулу Сципиону Назике (138 г.), то же и в VI. 2. 3 по отношению к проконсулу П. Сципиону Эмилиану⁴.

Из приведенных случаев видно, что термин plebs чаще употребляется Валерием в рамках архаического периода, более поздние случаи концентрируются в небольшом промежутке времени Гракханской эпохи. Все случаи его использования связаны с оппозицией понятия либо сенату, либо магистратуре, вместе с чем в оппозиции к сенату и магистратуре оказывается и сам трибунат. Он не использует термин patricii, однако контекстуально с этим понятием у него совпадает senatus, а также magistratus (patricii). Оппозиция плебс-сенат в классическое время трансформируется в народ-сенат, либо сенат-всадники-плебс, отражая трансформации, произошедшие в связи с lex Hortensia 287 г. и сложением сословного деления позднереспубликанского времени. И в первом (plebs-senatus), и во втором (populus-senatus) контекстах трибунат являет собой оппозицию сенату и магистратской власти, что, впрочем, не означало на практике невозможности успешной кооперации действий с сенатом.


Tribunicia potestas

Автор рассматривает конфликт архаической эпохи как оппозицию сената и плебса, составляющих в совокупности народ (IV. 4. 2)¹. В связи с чем главным назначением трибуната он видит заботу о плебсе (ius auxilii) и сдерживание власти магистратов (intercessio), что тесно переплетается также с контролем над деятельностью сената (II. 2. 7). Валерий единственный замечает, что в архаическое время трибуны не участвовали в заседаниях сената, однако, сидя у его дверей, контролировали постановления сената. В отмеченном пассаже трибуны оказываются интегральной частью системы в качестве средства контроля и сдерживания власти по отношению к плебсу, хотя фигурируют скорее не в качестве магистратов, а представителей плебса. Цель такого симбиоза – достижение согласия (сoncordia) внутри populus, т.е. между сенатом и плебсом (которая была нарушена в частности в период первой сецессии и восстановлена благодаря деятельности Менения Агриппы; IV. 4. 2). В другом месте (IV. 1. ext. 8) Валерий сравнивает трибунов с эфорами в Спарте по их функциональному назначению: как те были противопоставлены власти царя, так трибуны – консульскому империю. Автор не задается вопросом, в каком соотношении находится эта функция к предыдущей (т.е. контролю власти в целом) – для него это суть однопорядковые функции. Валерий определяет их власть как potestas (tribunicia), аналогично власти магистратов, которых именует potestates, и противопоставляя ее лишь власти консула и, в более широком плане, магистратам cum imperio. В отличие от остальных potestates власть трибуна священна и неприкосновенна (potestas sacrosancta; VI. 1. 7; 5. 4). Валерий не касается ее происхождения и характера. Оба примера словоупотребления относятся к концу III – первой половине II в. В обоих случаях трибуны ясно осознают ее особый характер, тщетно пытаясь, обладая ей, укрыться от судебного преследования. Но неприкосновенность не защищает трибуна в случае частных правонарушений (idem), не выводит их за пределы правового поля (и в том и в другом случае трибунская коллегия не вступилась за коллегу), и связана несомненно не с лицом, а должностью. Неприкосновенность должна использоваться для отправления должностных полномочий и с этой целью и была предоставлена, позволяя, прежде всего, противостоять магистратам с империем. Вопрос о трибунской неприкосновенности, однако, никогда не возникает в примерах активного противостояния трибунов и сената, заканчивающихся убийством трибунов (Т. и Г. Гракхи, Апулей Сатурнин, Ливий Друз)¹. Во всех этих случаях сенат квалифицировал их действия как мятеж (seditio) против государства, превращая трибуна в государственного преступника, что делало возможным его убийство. Однако и в этом случае, что примечательно, трибун не подвергался суду: ни один магистрат не обладал такой компетенцией.

Наряду с sacrosancta, Валерий трижды использует в качестве характеристики власти трибуна нехарактерное для других авторов и нетехничное определение amplissima (широчайшая), в примерах, относящихся к 143 (V. 4. 6) и 100 г. (III. 8. 6; IX. 15. 1), чем подчеркивает, прежде всего, не столько ее верховную сущность², для этого он, как и другие авторы, использует прилагательное summus (в отношении консульского imperium, а не трибунской potestas), сколько широту и объем полномочий, особенно ставший очевидным в эпоху кризиса Республики.


Табл. 1. Трибунат у Валерия Максима

термин	место	кол-во
Tribunus pl., tribunus,	II. 2. 7 (bis); 7. 8; 7. 15; 8. 1; 9. 5; III. 1. 2; 2. 18 (bis); 7. 1 (ter); 7. 3; 8. 4; 8. 6; IV. 1. 4 (bis); 1.ext.8; 7. 3; V. 2. 7; 3. 2 (bis); 4. 3 (bis); 4. 5; 4.6; 7. 2; 8. 2; VI. 1. 7; 1. 10 (bis); 1. 11; 2. 3; 3. 2 (bis); 5. 2; 5. 3; 5. 5; VII. 2. 6 (bis); 6. 1; VIII.1.abs.2; 1. abs. 3; 1. damn. 5; 1. damn. 6; 6. 4 (bis); IX. 1. 8; 5. 2 (ter); 7. 3; 7. 4; 9. 1; 10. 1	55
tribunatus	I. 4. 3 (Nep) bis; 7. 6; III. 2. 17; VI. 5. 4; IX. 1. 8; 7. 1; 15. 1	6+2*
potestas tribunicia potestas [tr.]	II. 7. 8; III. 8. 6; V. 4. 6; XI. 15. 1 (amplissima); VI. 5. 4; 1. 7 (sacrosancta).	6
fax tribunicia	III. 8. 3	1
manus tribunorum	III. 8. 3	1
collegium tribunorum	IV. 1. 8; VI. 1. 7; 3. 4; 5. 4;	4
auxilium tribunicium	II. 7. 8; VI. 1. 7; 5. 4	3
iustitia tribunicia	VI. 5. 4	1
furor tribunicius	VI. 5. 7	1
actio tribunicia	VIII.1.abs.2.	1
viator tribunicius	IX. 1. 8	1
subsellium (tr.)	I. 4. 2 (Par.); 4. 3 (Nep)	2*
decretum (tr.)	IV. 1. 8	1
intercessio (tr.)	VIII. 6. 4	1

* Из эпитомы Паризия и Непотиана несохранившейся части Валерия Максима.


Табл. 2. Трибуны у Валерия Максима

имя	год	место, параграф	стат-ка
			имени	тр-та