Geum.ru

Л. соболев его военное детство в четырех частях

Вид материалаДокументы

Содержание


Глава 43. Налим
Часть третья. В глубоком тылу
Подобный материал:
1   ...   38   39   40   41   42   43   44   45   ...   85

Глава 43. Налим



Захотелось рыбки и Эдик с Ленькой собрались порыбачить. Одни, без друзей – Руденки не могли из-за больной руки Николая, а другие ребята не очень интересовались рыбалкой. Вышли они, как обычно, до восхода солнца и вместе с матерью дошли до моста, провожая корову в стадо. Вера, обеспокоенная тем, что ее дети идут одни в незнакомые места, не удержалась от напутствия: «Вы там поосторожнее – река коварная. В одном месте воробей перейдет, а в другом и на лодке на переплывешь – закрутит и опрокинет. Есть такие места, что сверху вода тихая, а снизу- водоворот крутит и тянет ко дну. Эти места особенно опасные…»

Эдик прервал ее: « Мам, ну что ты снова все повторяешь? Мы же не маленькие – сами уже все знаем. Не беспокойся. Пока. К вечеру вернемся». На том и расстались. Дорога уже была знакома. Решили на этой стороне не останавливаться, а сразу перебраться на ту сторону. Брод определялся по направлению дороги. В том месте, где был их пляж с крутым берегом на той стороне, усеянном стрижиными гнездами, дорога сворачивала влево перед тальником, закрывавшим реку. Пошли по этой дороге. Метров через сто дорога резко сворачивала к реке, разрезая приподнятый над водой метра на полтора берег.

На той стороне дорога плавно поднималась от воды на берег и уходила в степь. По тому, как вытоптаны были подступы к реке с этой и с той стороны, становилась ясно, что это брод. Братья разделись до трусов. Всю одежду связали в узелки, подвесили на срезанные ветки тальника и осторожно двинулись в воду. Эдик всю их общую поклажу нес в своем рюкзаке за спиной, а палку с одеждой, как и Ленька, на плече. Взявшись за руки, они спокойно дошли до середины реки, сами при этом погрузились один до пояса, второй – до груди.

Вода, просвечиваемая сбоку низкими лучами еще только встающего солнца, была прозрачной до самого дна. Видно было, как по ногам задевали мелкие рыбешки или жуки-плавунцы. Вода была чистая и теплая. Очевидно было, что если выходить прямо на центральную колею дороги, больше всего продавленную колесами телег, то будешь идти уже на подъем. Если, конечно, под ногами не окажется ямы. Но все обошлось и через несколько минут они вышли на противоположный берег и пошли влево вдоль него, по течению.

Как и на оставленной стороне, этот берег был местами открыт, местами – заросшим ивой. Открытые участки берега, как правило, были покрыты мелкой травкой с круглым листочком. Не зная названия травы, братья прозвали ее «травка-муравка», такой она у Леньки и осталась в памяти на всю жизнь. Она ему нравилась. Темно-зеленая, густая, сочная, плотно выстилающая всю прибрежную поляну, такую удобную для любых игр в мяч, разведения костра в ночном и просто в качестве пляжа, если у воды не было широкой полосы песка.

Кстати, эта травка растет именно на песке и легко из него вырывается с корешками. Она невысокая, всего пять-семь сантиметров и лежит ковром под ногами. А уйдешь в степь – там нет такой травки. Там клевер, люцерна, пырей, осот, ковыль, колючий кустарник, который к середине лета превращается в перекати-поле. Это такие колючие шары, перегоняемые ветром по степи в разные стороны. А с травкой-муравкой у Леньки всегда потом ассоциировались любые зеленые полянки, густо усеянные мелкой травой, будь то спортивные стадионы или английские лужайки.

Эдик на первой же полянке разложил все снасти на траву и они начали собирать удочки. Оставив всю поклажу на берегу, парни начали забрасывать на червя с пологого берега. Пескарь хватал сразу, но его аккуратно снимали с крючка и бросали в воду. Решили поискать рыбку покрупнее. Так, бредя вдоль берега и обходя тальник, забравшийся на несколько метров в воду, ребята забрасывали удочки перед тальником, после тальника и даже за ним уже на сильном течении, но все с тем же результатом – пескари и мелкая плотва.

Вдруг Эдик остановился перед очередным островком кустарника, выступом вдающимся в воду. Он заметил какие-то коряги, старые корни этого же кустарника, уже не несущие на себе веток, но крепко вцепившиеся в дно реки. Видно было по выступающей над водой корневой шейке, что корни подмыты и могут служить хорошим укрытием для налима или сома. Эдик, решительно бросив все на поляне, полез под корни в воду. Он нырял, залезал по плечо рукой в какие-то, как он говорил, норы, выныривал и, выплевывая воду, с восторгом повышал голос: «Живет здесь налим и, кажется, большой! Когда нырял, сам видел, как он уползал еще дальше под коряги. А потом я его рукой задел и, наверное, очень сильно, отчего он и испугался. Теперь долго не вернется сюда, разве что к вечеру».

Ленька, не уверенный в правдивости рассказа о подводных приключениях брата и жаждущий спокойной рыбалки, высказал свои сомнения: «Что ты там мог видеть? Под кустами темень такая, что ничего не увидишь. Давай, пойдем дальше. Все равно ты этого налима не поймаешь». «Еще как поймаю! Вот поставлю ловушку на нору – он сам и попадется!» - Эдик еще был возбужден и Леньку не слышал. Однако, нанырявшись вдоволь, и поостыв малость, он уже без энтузиазма предложил: «Ладно, не будем сейчас терять время. Надо сперва сделать ловушку, а потом идти сюда. Время идет. Давай и мы пойдем дальше, а место это запомним».

Они двинулись дальше, время от времени останавливаясь и пробуя клев. Постепенно на кукане у них собралась приличная компания чебаков, окуней и крупных пескарей, которых можно было жарить, а не выбрасывать. Вдруг Эдик остановился перед новым кустарником, давно погрузившим свои старые корни глубоко в воду. На берег выползала, как всегда, молодая поросль. Эдик не мог сдержать эмоций: «Вот куда он переплыл. Тут полно коряг- есть куда спрятаться. Надо только осторожно его трогать, чтобы опять не спугнуть».

Ленька удивился: «А зачем трогать? И какая рыба даст себя трогать? Дотронешься, он сразу – фьють, только ты его и видел». Эдик обиделся: «Ты что, не веришь мне? Разве не помнишь, как с Донца я приносил и налимов, и сомов, и сазанов? А насчет «дотронешься» и «фьють», ты просто не знаешь повадки налима. Налим в теплой воде спит. Он просыпается ночью, когда станет прохладнее. Его летом ловят сачками, чтобы он из рук не выскользнул – он же сопливый весь. Вот был бы сачок, все стало бы проще. Мы бы его как бабочку поймали в сачок».

Ленька, не раздумывая, посоветовал: «А ты майку завяжи у горла – будет сачок». «Точно! Молодец! Как я сам до этого не додумался!» - Эдик вытащил из рюкзака тенниску и связал рукава узлом вокруг ворота. Потом он снова полез под коряги. На этот раз он не нырял, а, погрузившись по шею и держась левой рукой за кусты, правой шарил где-то там, под водой. Он медленно передвигался вдоль кустов по течению и вдруг резко повернул назад. «Ты чего? Укусил кто-то?» - спросил Ленька.

«Нет, в конце кустарника из воды камни торчат, пойдем туда. Если там налима не окажется, так раки будут», - Эдик собрал все вещи и, быстро обогнув кустарник, остановился возле камней. «Вот тут мы его и поймаем. Там майка зацепится за одну корягу, а он под другую уйдет. А тут у него всего одна-две норы. Мы одну перекроем майкой, а через вторую будем доставать его сбоку», - Эдик уже строил план осады и штурма каменной крепости. «Только ты мне помоги прижать майку к камням, но стой при этом с одного бока. А я с другой стороны буду пугать его», - все это он говорил, уже зайдя в воду. Обойдя камни, он оказался по пояс в воде.

Осмотрев, как сложены камни и ощупав со всех сторон норы, он сказал Леньке: «Точно, тут две норы – по центру большая, сбоку – поменьше. Встань с той стороны центральной норы и прижми вот этот край майки к камню. Побольше натяни на камень, чтобы щелочки не осталось. Да, двумя руками держи. Видишь, я могу держать только одной левой. Правая у меня должна быть свободной. Вот так, закрыли ему выход. Ты сам-то не наглотайся воды – сидишь по самую шею. Ну, все, тихо. Больше не шевелись!» Эдик, держа левой рукой один край майки, второй рукой осторожно полез в боковую нору.

Он медленно погружался в воду и вдруг замер. Потом прошептал: «Он здесь. Я дотронулся до него. Если он повернет головой к тебе, считай, он наш. Я его подтолкну под хвост, он рванется вперед и наткнется на майку. Прямо вместе с майкой двумя руками хватай его с двух сторон и держи со всей силой, чтобы не выскользнул. Я тебе кивну головой, когда он пойдет». Ленька, боясь упустить такую добычу, хотел было объяснить брату, что он его не удержит. А, если и удержит, что дальше с ним делать? Он же под водой, его не видно, дернется назад, или в сторону и все пропало.

Но дальше Леньке размышлять не пришлось. Все произошло мгновенно. Эдик, видимо, подтолкнул налима под хвост, тот рванулся вперед и натянул своей головой майку. Ленька боялся перенести руки с камня на рыбину, чтобы не открыть ему ход в бок. Это все и решило дело. Эдик, правильно оценив обстановку, резко выдернул правую руку из боковой норы, перенес ее над камнями прямо к центральной норе, а, значит, к левой своей руке и сжал рыбину вместе с майкой с двух сторон. Потом он заорал: «Отпускай майку!» Ленька отдернул руки от камня, к которому прижимал майку, а Эдик вырвал налима из норы. Держа его внутри майки за голову, Эдик, огибая камни, рванулся к берегу, выпрямился во весь рост и, что было сил, зашвырнул рыбину на берег.

Когда они оба выскочили из воды, налим уже сбросил с себя майку и бился о траву. Он был ужасен: серо-буро-зеленый, с бородой, длинный, сантиметров на сорок, голова толстая, плавники от головы до хвоста, чуть открытый рот – полон зубов. Одно слово, хищник. Но он был одновременно и прекрасен: длинный, плотный, круглый и гладкий как строганное полено, разукрашен как дорогой облицовочный камень, тяжелый и вкусный. Последнее Ленька помнил еще по Каменску.

«С такой добычей можно уже и домой идти», - Ленька решил похвалить брата. Но тот удивился: «Ты, что? День только начинается. Нет, перейдем снова реку и сходим на озера. Речной рыбки нам хватит. Один налим килограмма на полтора потянет, да эта, что на кукане, не меньше трех будет. В общем, нам хватит. На той стороне перекусим и сходим на два озера. Я их в тот раз еще приметил».

Часть третья. В глубоком тылу