Geum.ru

Л. соболев его военное детство в четырех частях

Вид материалаДокументы

Содержание


Глава 41. Безотцовщина
Часть третья. В глубоком тылу
Подобный материал:
1   ...   36   37   38   39   40   41   42   43   ...   85

Глава 41. Безотцовщина



Предоставив взрослым право самим выработать взгляды на процесс воспитания детей и роль каждого в этом процессе, дети занялись своими делами, стремясь отвлечься от случившегося. Эдик поставил на стол свои коробочки с рыболовными принадлежностями и стал оснащать лески для новой рыбалки, о которой он тут же предупредил брата: «На этот раз мы с тобой пойдем вдвоем. Руденки не умеют и не любят рыбачить. Я видел недалеко от реки озеро, все спрятанное в кустарнике, уверен, что там карась водится. Карась любит тишину, а с ними тишины не будет».

Эдик продолжал что-то говорить, но Ленька уже не слышал его. Память почему-то перенесла его туда, где он последний раз видел отца, в школу-тюрьму. Он сначала никак не мог понять, с чем связано это воспоминание. И вдруг в его голове отчетливо прозвучало злое бабушкино «У, безотцовщина!» Отец, безотцовщина. Что это? Есть отец – ты молодец? Нет отца – безотцовщина! Как ругательство. По крайней мере, голосом бабушки это слово было произнесено с явным оттенком презрения, с желанием оскорбить, обидеть.

Ленька понял и еще одну грань этого нового для него , но многозначительного слова – «обреченность». Конечно, именно эту грань хотела выделить бабушка, именно это значение подчеркнуть в слове «безотцовщина». Отца нет – воспитывать некому – вырастет неслух, вор, шпана, бандит, у которого одна дорога – в тюрьму. То есть безотцовщина, значит, обреченность, безнадежность. От таких, как он, не жди ничего хорошего, напротив, можно ждать чего угодно, но только плохого! Разве можно такого любить? Нет, конечно, только ненавидеть! Заранее зная, что из него получится!

Думая о таком категоричном суждении родной бабушки, он где-то в тайне надеялся все же в постепенном изменении о нем ее мнения. Он ведь знал себя и, конечно, не соглашался с такими ее скороспелыми выводами. Именно поэтому, несмотря на саднящую боль по всей спине, Ленька не смаковал обиду на свою бабушку, а, как всегда, уже оправдывал ее, вспомнив сказанные ею маме объяснительные слова о необходимости беречь на семена самый первый , самый шустрый, самый красный помидор.

Слово «безотцовщина» его удивило снова, когда он услышал его от соседки, чья усадьба находилась за глухой стеной их землянки. Но, конечно, не Сониной матери, нет. Эта интеллигентная женщина, врач, не вылезавшая из своего госпиталя, не имеющая никакого хозяйства, оставившая мужа в Ленинграде, а, значит, дочь - без отца, вряд ли вообще способна была на такого рода оскорбительное высказывание по отношению к другому человеку. Нет, речь идет именно о той соседке, у которой вечно что-то случалось: то куры пропадали со двора, то яблоки кто-то обрывал с яблони, то яички воровали из гнезда, устроенного одной из несушек под забором Соболевых.

Однажды Ленька услышал, как она выкрикивала через забор его бабушке обвинения во всех напастях, свалившихся на нее с появлением «этой безотцовщины». Бабушка, конечно, и не думала с ней соглашаться, а, наоборот, защищала своих внуков, обвиняя при этом саму соседку в бестолковости и не умении вести хозяйство: «Сама не знаешь, где у тебя что лежит, а сваливаешь на других. Поищи получше, может, пропажа и найдется».

Потом слово «безотцовщина» Ленька слышал многократно, от разных людей, в разных значениях, в свой адрес и адреса других, но всегда в интонации голоса, произносящего это слово, слышалась злость, желание оскорбить и унизить. Почему же, оставшись без отца, самого нужного в его жизни человека, ребенок, вместо сочувствия и жалости, приобретает в этой стране лишь право на оскорбление презрением. Этого парадокса Леньке никогда не суждено было постичь. Равно как и тесную, органическую уживчивость в одном и том же русском человеке совершенно не совместимых черт характера, таких как щедрость и жадность, доброта и злость, сентиментальность и жестокость, хлебосольство и вороватость.

Проявления этих качеств ему довелось тысячи раз наблюдать у одних и тех же людей, попадавших в разные ситуации. То есть ситуация, внешние воздействия способны были радикально повлиять на поведение одного и того же человека. Та же соседка, сегодня кричащая из-за забора: «У, безотцовщина! Чтоб вы там все поздыхали!», завтра, как ни в чем не бывало, идет по длинной дорожке от ворот к дому с тазом, полным румяной выпечки и «нижайше просит» принять ее угощение «нашим добрым соседям и большим, и малым на здоровье и во славу Господа!»

Эта необузданность, порождающая неустойчивость психики, эта бесшабашность на грани безнадежности и безумия, эта доброта на грани воровства, эти преданность и предательство, эти безответственность и небрежность, эти природная сметливость и дар божий, никому не нужные, не ценимые и легко пускаемые на ветер – все эти и многие другие антагонизмы переполняли окружавших Леньку людей. Чего от них можно было ждать, каких проявлений и в каких ситуациях, всегда оставалось загадкой.

По роду своей деятельности Ленька во взрослом уже положении многие годы имел дело со многими же умными людьми. Они были напичканы этими противоречиями. Ленька, уже умудренный жизненным опытом, старался ничему не удивляться, но всякий раз поражался неожиданным проявлением таких черт характера, которых у этого, до мозга костей понятного ему человека, просто не могло быть по определению. Загадочная русская душа! Вот она, здесь и везде, сейчас и всегда! А, может быть, все проще и никакой загадки не существует? Просто, порода такая? Генетика!? Иначе, как объяснить то, что все сотни национальностей, населявших эту же страну, всеми силами пытались сохранить свое национальное единство, гордость и достоинство, а русские своей бесшабашностью только усиливали феномен этого загадочного «русского характера», которому, на поверку, оказалось наплевать на всех, на все и на самого носителя этого характера.

Но эти мысли выкристаллизовывались постепенно, а теперь, когда слово «безотцовщина» вызвало столько ассоциаций и, прежде всего, память об отце, Ленька не мог отделаться от тех видений, которые когда-то преследовали его во сне, а теперь ясно встали перед глазами, хотя он сидел за столом, не спал и слышал тихий голос брата, комментирующего свои действия с рыболовными снастями.

Ночью Леньке снова приснился тот сон про отца, со всеми подробностями, о которых он уже было стал забывать. И потом этот же сон приходил снова и каждый раз после услышанного им от кого-либо обидного слова «безотцовщина». Поистине, коварна память наша, над нами смело властвует она – то нет ее видений краше, то вдруг своей жестокостью страшна!

Часть третья. В глубоком тылу