П. П. Румянцева Издательство Томского университета

Вид материала

Содержание

«осиновый кол в традиции белоподкладочников»
Антисоветская деятельность организации украинских националистов на западной украине в предвоенный период и борьба с ней советски

Подобный материал:

1 2 3 4 5 6 7 8 9 ... 41

А.С. Мигурская

«ОСИНОВЫЙ КОЛ В ТРАДИЦИИ БЕЛОПОДКЛАДОЧНИКОВ»:

РАЗБИРАТЕЛЬСТВО ДЕЛА «ЧЕРНЫХ КОТОВ» (ИЮНЬ-НОЯБРЬ 1929 г.).

Речь идет о группе «Черный кот», созданной студентами томских вузов для совместного проведения свободного времени. Современники обвинили участников этого клуба в мелкобуржуазном разложении и предали общественному суду. Выясняется, что обусловило возникновение этой группы и каков был её хартер.

Ключевые слова: традиция, модернизация, преемственность, Серебряный век

В последнее время тема русской культуры Серебряного века все чаще привлекает внимание не только и не столько филологов и искусствоведов, как это было в прежние годы, сколько историков и социологов, на это указывает дискуссия, развернувшаяся на страницах журнала «Россия XXI» [1]. Исследователей интересует мироощущение человека, оказавшегося на стыке эпох, когда прежняя система ценностей престает соответствовать динамично развивающемуся обществу, новая же еще не сформирована. О том, что Серебряным веком было создано свое особое мировосприятие, заявлено, в частности, в работах И.В. Купцовой [2], Д. Иоффе [3], М.А. Воскресенской [4]. Не умолкают споры о хронологических рамках периода: большинство исследователей придерживается мнения, что он приходится на последнее десятилетие XIX в. и продолжается до событий 1917 года, когда основные его идеи и достижения уходят в подполье или становятся достоянием эмиграции. О.С. Давиденко предлагает расширить их вплоть до 1930 г. (года смерти В. Маяковского «как виднейшего представителя школы футуризма») [5. С. 18].

Представляется, что внести ясность в этот спор помогут хранящиеся в Государственном архиве Томской области «Материалы о студенческой группе «Черный кот» (протоколы товарищеского суда, обвинительное заключение, вырезки из газет), июнь–ноябрь 1929 г.» [6]. В ноябре 1929 г. в Томске состоялся товарищеский суд над студентами-технологами, членами группы, носящей мистическое название «Черный кот». Будущих инженеров, строителей социализма обвиняли в буржуазном поведении, причастности к богеме; «они не сумели порвать с традициями «золотой молодежи», оказались в плену у мелкобуржуазной стихии», – писали газеты [6. Л. 68]. И это в тот момент, когда «жить интересами всей общественности, ни на минуту не отрываться от масс – вот основная обязанность каждого пролетарского студента» [6. Л. 64]. Всего по делу проходило 27 человек – студенты Томского университета и технологического института, 13 из них были осуждены товарищеским судом, наказанием для некоторых стало отчисление и производственная практика в течение 1,5 лет с целью «переварки в пролетарском котле». Нам предстоит проанализировать характер этой группы и выявить факторы, обусловившие её появление. Важно отметить, что источниками по теме являются протоколы товарищеского суда, обвинительное заключение и публицистические статьи, следовательно, информация, в них представленная, требует от исследователя очень осторожного и критического отношения.

О данной группе нам известно, что на вечеринках, за которые их, собственно, и осудили современники, зачитывались доклады, гости танцевали фокстрот, были попытки организовать некое подобие джаз-банда, делались тематические фотоснимки. Фотографии были выполнены в стиле модерн и явно диссонировали с официальным искусством того периода: для жанровых съемок наносился грим, надевались костюмы, – как пояснил один из подсудимых Удонов, «театральность вечеринок была потребностью присутствующих на них» [6. Л. 38]. О том, что театральность и привнесение в действительность элементов игры характеризуют особенно эпоху Серебряного века, отмечено в работах А.В. Висловой [7], Е.В. Ермиловой [8], А.В. Лаврова [9] и др. Сложнее определить влияние литературы Серебряного века на характер вечеринок: ядро группы состояло из студентов технических специальностей, чьи познания в этой сфере могли быть весьма поверхностными; сами обвиняемые заявляли, что «на вечеринках на темы из художественной литературы не беседовали» [6. Л. 13], «романтизма в его литературном понимании на вечерах не было» [6. Л. 14] и что «символизм должен быть в психике, наша же группа совершенно реальна» [6. Л. 42]. Однако данной группе не удалось в полной мере избежать влияния предыдущей эпохи, когда господствовали культ поэта и вера в преобразующую силу искусства, литературного творчества. Так, например, в своем докладе «Любовь, брак, семья и частная собственность» Удонов обращается к стихам Бальмонта: «Хочу быть дерзким, Хочу быть смелым, Хочу одежды с тебя сорвать…» [6. Л. 13], другой участник встреч признавался, что знаком с творчеством С.Есенина, а саму группу обвинили в «распространении хулиганствующей Есенинской идеологии, чуждой пролетарскому студенчеству» [6. Л. 62]. Следует уточнить также, что сами выступления с докладами подобной тематики были традиционно присущи культуре Серебряного века.

О причинах появления группы, интересы которой столь противоречили идеологической обстановке конца 1920-х годов, начали размышлять ещё современники, они выделяли среди прочих, что: 1) «массы не были организационно охвачены в области быта» [6. Л. 42]; 2) нет тщательного отбора при приеме в ВУЗ, в частности, студента Усталова, впервые поступившего в ВУЗ ещё в 1913 г., обвиняли в том, что это именно он «принес в группу традиции и навыки старого студенчества» [6. Л. 68]; 3) сказывается обострение классовой борьбы, когда классовый враг, сдавая свои позиции, тащит «за собой в пропасть отдельные неустойчивые элементы из низшего класса» [6. Л. 64]. Однако важно отметить, что на вопрос председателя: «От кого получили старые традиции и кто был их носителем?», один из подсудимых ответил: «Это выявлялось одинаково от всех» [6. Л. 43].

Возникают некоторые сложности с оценкой характера данной группы, главным образом вызванные спецификой самого типа источников (судебные протоколы, пронизанная идеологией периодическая печать советского периода), однако дело о «черных котах» демонстрирует, что в какой-то части общества сохранялся интерес к традициям Серебряного века. Сознание человека не смогло бесследно стереть этот опыт, следовательно, официальная идеология не отвечала всем его потребностям. Когда модернизационные процессы покачнули устои традиционного патриархального общества, в духовной сфере наметился значительный подъем, мобилизация творческих сил. «На обнаружившую себя кризисную ситуацию индивид и общество отвечают либо инновационной идеей, либо апелляцией к привычным стереотипам, почерпнутым из глубинных основ социальной психики» [10. С. 11]. В России рубежа веков как способы конструирования нового мира выступают религиозная философия, жизнетворческие концепции богемы, марксизм; особый интерес к себе как хранители национальных устоев вызывают старообрядцы. Отвечая общей задаче – подготовить человека к жизни в новом мире, элементы дореволюционной культуры могли сосуществовать в общественном сознании наравне с официальной советской идеологией, а влияние традиций, выработанных Серебряным веком, следовательно, не ограничивается 1917 г. Согласно материалам дела, до начала процесса никто из самих членов группы не видел в устраиваемых вечеринках ничего предосудительного, оценка их как безнравственных и разлагающих – элемент, привнесенный извне. Таким образом, данный источник дает возможность утверждать, что: 1) распространение влияния культуры Серебряного века хронологически не ограничено годом революции, 2) территориально выходит далеко за пределы обеих столиц и Центральной России вообще, и 3) социальной базой для него являлась не только творческая интеллигенция, но также и студенческая среда.

Литература

Россия XXI. 2010. № 1
Купцова И.В. Художник в пространстве Серебряного века. // Ежегодник историко-антропологических исследований 2001/2002. – М., 2002.
Иоффе Д. Жизнетворчество русского модернизма sub specie semioticae. Историографические заметки к вопросу типологической реконструкции системы жизнь // Критика и семиотика. 2005. Вып. 8.
Воскресенская М.А. Символизм как мировидение Серебряного века: Социокультурные факторы формирования общественного сознания российской культурной элиты рубежа XIX –XX веков. – М., 2005.
Давиденко О.С. Мифотворчество и театрально-игровые стратегии в литературной жизни Серебряного века как отражение исторического процесса трансформации русского общества конца XIX – начала XX вв.: дис… канд. ист. наук. – Томск, 2010.
Государственный архив Томской области (ГАТО). Ф. Р-1893. Оп. 1. Д. 65.
Вислова А.В. На границе игры и жизни: (Игра и театральность в художественной жизни России «Серебряного века») // Вопросы философии. 1997. № 12.
Ермилова Е.В. Поэзия «теургов» и принцип «верности вещам» // Литературно-эстетические концепции в России конца XIX – начала XX века. – М., 1975.
Лавров А.В. Мифотворчество «аргонавтов» // Миф-фольклор-литература. – Л., 1978.
Сухова О.А. Десять мифов крестьянского сознания: Очерки истории социальной психологии и менталитета русского крестьянства (конец XIX–начало XX в.) по материалам Среднего Поволжья). – М., 2008.

Е.А. Перемитин

АНТИСОВЕТСКАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ОРГАНИЗАЦИИ УКРАИНСКИХ НАЦИОНАЛИСТОВ НА ЗАПАДНОЙ УКРАИНЕ В ПРЕДВОЕННЫЙ ПЕРИОД И БОРЬБА С НЕЙ СОВЕТСКИХ ОРГАНОВ ГОСБЕЗОПАСНОСТИ

Начало Второй мировой войны изменило весь ход европейской истории. Новая геополитическая ситуация в Восточной Европе давала украинским националистам, которые на протяжении уже двух десятков лет боролись за создание самостоятельного Украинского государства, новый шанс. Но на пути воплощения их заветной цели встали спецслужбы советского государства, в чьи планы идея независимой Украины никогда не входила. Ход и итоги этой ожесточенной борьбы между непримиримыми идейными врагами в предвоенный период рассмотрен в данной статье.

Ключевые слова: Западная Украина, ОУН, НКВД, Степан Бандера.

Непростые современные отношения между Российской Федерацией и независимой Украиной способствовали росту интереса к изучению спорных вопросов нашей общей истории. Будет справедливо отметить, что развитие украинского националистического движения в ХХ в. достигло своего апогея в истории Организации Украинских Националистов (далее – ОУН). Актуальность данной работы обусловлена, во-первых, современной политической ситуацией в независимой Украине (например, указом президента Украины В. Ющенко о присвоении звания героя Украины лидеру ОУН С. Бандере); во-вторых, сознательным игнорированием советской историографией фактов подпольной антисоветской повстанческой деятельности на территории Западной Украины в период с 1939 по 1950-е гг.

В связи с кардинально противоположными мнениями в России и Украине по поводу деятельности ОУН целью исследования является объективное изучение антисоветской деятельности ОУН в 1939–1941 гг. на территории Западной Украины на основе опубликованных документов советских органов госбезопасности и современной украинской и российской историографии.

1 сентября 1939 г. немецкие войска перешли границу Польши и в течение двух недель разгромили ее войска, оккупировав большую часть территории государства. 17 сентября Советские войска перешли польско-советскую границу и заняли, восточные территории польского государства, которые ныне известны как Западная Украина и Белоруссия. С присоединением к УССР западных территорий советское руководство получило в наследство мощную, хорошо организованную и законспирированную антисоветскую силу в лице Организации украинских националистов. Именно противостояние ОУН и советских органов госбезопасности будет определять социальную и политическую обстановку на Западной Украине в предвоенные годы.

Сентябрь 1939 г. кардинально изменил геополитическую ситуацию в центрально-восточной Европе. Перед ОУН возникла новая задача – антисоветская борьба. Один из проводников ОУН Е. Верцьона по этому поводу писал: «...Все западно-украинские территории, за исключением Закарпатья, вошли в состав Советской Украины. Это создало для нашей борьбы совершенно новое положение. Ликвидировалось два фронта борьбы, и практически все внимание могло быть направленно на одного оккупанта Украины – большевистскую Москву...» [1. С. 135]. ОУН приложила максимум усилий для ведения антисоветской борьбы за создание условий, способствовавших образованию украинского государства. Оценив ситуацию как подходящую для разгорания антисоветской борьбы, заграничные оуновские центры в 1939–1940 гг. начали подготовку вооруженного восстания в Украине. Украинское подполье, управляемое из-за рубежа, стремилось создать сеть ячеек по территории УССР, организовать связь и снабжение подпольщиков документами, оружием, боеприпасами. В 1939 г. практиковалось внедрение националистов в органы власти. Так, например, в Станиславской области чекисты разоблачили 156 оуновцев в госструктурах. Член Львовской Экзекутивы ОУН О. Луцкий был выбран в народное собрание Западной Украины, а потом работал в одном из райисполкомов Станиславской области [2. С. 38]. Вместе с этим националисты начинают попытки по осуществлению боевых операций. С октября 1939 г. в оперативных материалах НКВД появляются данные о попытках подпольных структур ОУН организовать мятежи в отдельных районах вновь присоединенных западных областей Украины. Например, в донесениях И. А. Серова на имя Л. П. Берии от 13–14.10.1939 г. сообщалось: «...в начале сентября с. г. поляки оставили до особого распоряжения на запасных пунктах около ст. Золотиево эшелон с вооружением: пулеметами, винтовками и амуницией…крестьяне селений Алексини, Шпанов, Золотиев и Городок разграбили этот эшелон и оружие спрятали для сопротивления с Советской властью. Всей подготовкой восстания руководит ОУН. Эта организация агитировала против Советской власти, муссируя слухи, что 17.Х с. г. должны произойти крупные события и будет установлена военная диктатура...». Используя захваченное оружие, националисты осуществили в октябре-ноябре 1939 г. локальные выступления в городах Чорткив и Збараж, а также акции в Кременецком, Стрыйском, Вишневецком, Чорткивском, Збаражском, Жидачевском повятах. Восстание удалось быстро и практически бескровно подавить: был ранен один сотрудник НКВД и убит один из повстанцев, 128 было захвачено. Однако части организаторов удалось скрыться.

22 октября 1939 г. в Западной Украине проходили выборы депутатов в Народное собрание. Органы НКВД стали проводить оперативные разработки законспирированной сети ОУН, связанные, прежде всего, с антисоветской агитацией и срывом выборов. Были произведены аресты активных оуновцев, получены первые данные об организации военизированных подразделений, складов оружия и обучении боевиков. Все это привело к требованию руководства органов внутренних дел активизировать выявление участников националистических организаций. Так, например, в декабре 1939 г. при переходе государственной границы СССР органами НКВД был задержан спецкурьер ОУН В. Глух, который имел при себе указ для Львовского окружного провода. В указе предписывалось провести мобилизацию членов ОУН на западноукраинских землях [2. С. 64–65]. Последствиями этого провала для оуновцев были аресты среди руководителей ОУН в Западной Украине и введение в Краковский центр ОУН советской агентуры.

В начале февраля 1940 г. Революционный провод ОУН во главе со Степаном Бандерой принял решение об усилении кадров оуновского подполья в УССР. С этой целью из наиболее подготовленных в военном отношении и обученных нелегальной работе людей стали формироваться ударные группы численностью от 5 до 20 человек, которые должны были возглавить подполье, создать повстанческие и диверсионные лагеря. Первая группа выступила из Генерального губернаторства в середине января 1940 г. и при переходе границы была замечена советской пограничной заставой и вступила в бой. По данным подпольщиков, в бою ими было уничтожено 30 пограничников, своих было потеряно 8 человек, еще столько же пытались группами по двое выйти из окружения, однако все были захвачены чекистами. Эта неудача не смутила руководство ОУН, и через несколько дней границу успешно перешла следующая группа во главе с И. Климовым. Его отряд добрался до Галиции, а потом до Волыни. В начале марта 1940 г. в Украину проникла группа, руководимая проводником Краевой Екзекутивы (далее – КЕ) В. Тимчием. Однако за несколько километров от границы их ждала засада НКВД. Группу «сдала» советская агентура, работающая в оуновском центре в генерал-губернаторстве. В результате перестрелки группа была уничтожена. Во второй декаде марта на Украину удалось пробиться двум группам: отряд В. Грынива, который имел задание возглавить краевой повстанческий штаб, а также группа руководителей для организации восстания на Тернопольщине. Таким образом, до 20 марта 1940 г. на Украину перебазировалась часть кадров ОУН, которые на местах должны были обозначить прерогативы организационной работы на ближайшее будущее [1. С. 142–145]. 24 марта на конспиративной квартире в Львове состоялось совещание авторитетнейших членов ОУН на Украине. На собрании была обновлена КЕ в составе 8 человек, во главе с О.Грицаком. На совете члены КЕ постановили заниматься сбором оружия и разведданных, диверсиями и разработкой новой организационной структуры. Но этим планам не суждено было сбыться. Заграничная агентура советских спецслужб сообщала о подготовке националистами всеобщего восстания на апрель-май 1940. Спецслужбы провели массовые аресты всех заподозренных в причастности к подполью. Была вскрыта мощная подпольная организация, готовившая вооруженное восстание. Было арестовано 658 оуновцев. Также в марте–апреле 1940 г. Львовское УНКВД арестовало руководство краевой Экзекутивы и основной актив ОУН по Львовской области [1. С. 147].

Однако к началу мая 1940 г. оуновцам удалось оправиться от нанесенного им удара и воссоздать КЕ и почти все областные проводы. КЕ возглавил прибывший из-за границы М. Дмитро. За лето была полностью восстановлена оуновская сетка, и 1 сентября состоялось первое совещание нового состава Львовской Екзекутивы. Однако уже 4 сентября спецслужбами был задержан связной от краковского провода Т. Мельник, который сразу же дал развернутые показания. В результате весь состав КЕ был арестован. Всего по делу арестовано в ходе спецоперации 107 человек. Также вскрыты областные и районные центры по Тернопольской, Дрогобычской, Станиславской, Ровенской и Волынской областям. Руководители оуновского подполья по Тернопольщине и Дрогобычской области также были арестованы. Было захвачено 2070 винтовок, 43 пулемета, 600 револьверов, патроны и другое военное снаряжение [2. С. 69]. Установлено, что на 1 сентября численность оуновского подполья составляла 5500 человек. Параллельно с разгромом Львовской экзекутивы вскрывалась Ровенская областная организация, Дрогобычская и Станиславская окружная экзекутива и часть организации по Тернопольской области. Результативность работы органов госбезопасности привела к тому, что руководство ОУН стало эвакуировать нелегалов, занимающих видные должности, из УССР на территорию оккупированной Польши [3. С. 333]. При этом отмечались неоднократные попытки прорваться через госграницу хорошо вооруженных групп из оуновских нелегалов – руководителей подполья на Западной Украине. Эти группы активно разрабатывались и ликвидировались пограничниками. Также во втором полугодии 1940 г. активизировалась заброска групп и эмиссаров через границу и налаживание связей [3. С. 359].

В ответ на разгром КЕ Краковский центр ОУН развернул деятельность по восстановлению разгромленного подполья. В последние дни октября проводники ОУН реанимировали КЕ, которую снова возглавил М. Дмитро. Структура организации в очередной раз начала обновляться, однако этот процесс длился недолго. В декабре 1940 г. в западных областях Украины была проведена спецоперация по изъятию подпольщиков. Руководил ею замнаркома внутренних дел УССР В. Т. Сергиенко. В результате операции арестовано 576 человек, в ее ходе убито 3 оуновца, погиб один оперативник Львовского УНКВД и один милиционер, тяжело ранены два оперативника. Не удалось арестовать всех руководителей областных организаций и некоторых членов КЕ. Это ядро, оставшись на свободе и перейдя на нелегальное положение, сумело перестроить работу организации и восстановить ее, организовав новые каналы связей между ячейками и с Краковским центром за рубежом.

Что касается вооруженных выступлений, то их в конце 1939 – начале 1941 г. насчитывается мало. Так, за 1940 г. было зарегистрировано: по Волыни – 55 бандпроявлений (убито и ранено 5 работников НКВД и 11 человек советского и партийного актива), ликвидировано 5 групп (всего 26 человек) и 12 одиночек; по Львовщине на 29 мая числились 4 «политические банды» (30 человек) и 4 «уголовно-политические»; по Ровенщине на учете числились только уголовные банды; по Тернопольщине – 3 «уголовно-политические» (10 человек); по Станиславщине за апрель – декабрь 1940 г. ликвидировано 5 политических и 12 уголовных бандгрупп и зафиксировано 8 терактов [4. С. 13].

Весной 1941 г. с территории генерал-губернаторства на Украину снова начали перекидываться руководящие кадры ОУН для подготовки восстания. За первые четыре месяца активность подполья резко возросла. Нелегалами было совершенно 65 убийств и покушений на представителей советского административного аппарата, работников НКВД, распространены сотни листовок [1. С. 160]. По данным Тернопольского и Дрогобычского УНКВД сообщалось, что ОУН готовит вооруженное выступление на 1 мая 1941 г. [5. С. 74]. В связи с этим руководство УНКГБ по Львовской области провело ряд мероприятий по сбору оружия, оставшегося у населения еще с 1939 г., с гарантией освобождения от ответственности при добровольной сдаче. При этом также намечалось провести операцию по вербовке агентуры и учету скрытого оружия. Помимо этого, органы госбезопасности обратили внимание на базу ОУН – родственников нелегалов, репрессированных подпольщиков и кулачество. В докладной записке на имя Н.С. Хрущева нарком госбезопасности П.Я. Мешик предлагал распространить закон об изменниках Родины на нелегалов, членов антисоветских организаций, семьи нелегалов репрессировать, семьи арестованных оуновцев выселить [5. С. 100]. 14 мая 1941 г. вышло совместное постановление СНК СССР и ЦК ВКП (б) «Об изъятии контрреволюционных организаций в западных областях СССР». Оно гласило: «...арестовать и направить в ссылку на поселение в отдаленные районы Советского Союза сроком на 20 лет с конфискацией имущества: а) членов семей участников контрреволюционных украинских и польских националистических организаций, главы которых перешли на нелегальное положение и скрываются от органов власти; б) членов семей участников указанных контрреволюционных националистических организаций, главы которых осуждены к ВМН...».

17 мая 1941 г. замнаркома государственной безопасности СССР И.А. Серов дал разъяснение по планируемому выселению – на основе учтенного контингента членов семей подпольщиков-нелегалов и приговоренных к высшей мере наказания [5. С. 147]. 23 мая 1941 г. В.Н. Меркулов докладывал: «Всего по западным областям УССР было намечено к изъятию 3110 семей, или 11 476 человек. Изъято и погружено в вагоны 3073 семьи, или 11329 человек...» [5. С. 154–155]. Операция по выселению привела к тому, что активность подполья удалось резко снизить. Кроме того, стали являться с повинной подпольщики-нелегалы: «...23 мая из ряда областей поступили сведения о явке 12 нелегалов, в частности, по Тернопольской области явилось 19 нелегалов, по Львовской области – 13, по Дрогобычской – 3 и по Волынской – 2...». Семьи явившихся подпольщиков, не участвовавших в терактах и активной подпольной работе, возвращали домой [5. С. 156]. При этом, по данным на 31 мая 1941 г., явилось с повинной 252 нелегала.

После проведения выселения основная работа была сосредоточена на оперативной ликвидации руководящего состава и актива ОУН, на внедрении агентуры в руководящие центры и перехвате руководства отдельными организациями. Однако следует отметить, что эти задания выполнить не удалось. О краевой экзекутиве и областных руководящих центрах информация отсутствовала, а количество терактов и «бандпроявлений» снова нарастало. Так, в апреле было зафиксировано 38 терактов оуновцев против советского актива, 3 поджога, 7 налетов на кооперативы и сельсоветы с целью ограбления и 21 бандпроявление оуновцев-нелегалов, было убито 8 председателей сельсоветов, 7 председателей правлений колхозов, 3 комсомольских работника, 5 работников районного совпартаппарата, 1 учительница, 1 директор школы и 16 колхозников-активистов [5. С. 194]. На 10 июня 1941 г. отмечалось, что по западным областям УССР арестованы 2076 оуновцев, в том числе 446 нелегалов, 5 нелегалов явились с повинной. В обзоре 6-го отдела 3-го управления НКГБ СССР от 16 июня указывалось: «...всего за май по западным областям Украины учтено 58 случаев террористических актов, в результате которых убито 57 человек и ранено 27 человек… Из 58 случаев террористических актов раскрыто только 17, по которым арестовано 46 оуновцев...» [5. С. 240–241].

Таким образом, вся Западная Украина была охвачена оуновским террором. Органам госбезопасности, несмотря на все проводимые мероприятия, не удалось разгромить оуновское подполье, ликвидировать группы боевиков и предотвратить теракты. Причины этому были разные. В частности, потому что многие операции не были подготовлены надлежащим образом, наблюдалась слабая оперативно-боевая подготовка личного состава, в результате чего с 1 января по 15 июня 1941 г. в западных областях УССР убито 13 и ранено 30 оперативных сотрудников. Значительную роль сыграла активная помощь немецких спецслужб оуновскому подполью. Важно отметить и просчеты советского руководства в политике на селе, как и на всей Западной Украине. Проиграна была также и пропагандистская работа. Серьезной причиной было также то, что чаяния сельского населения западных областей УССР не были выполнены в полной мере.

21 июня 1941 г. в директиве наркома госбезопасности СССР В. Н. Меркулова предлагалось: «...1. Подготовить совместно с органами Наркомвнудела действенные мероприятия по пресечению террористической деятельности контрреволюционных элементов в западных областях Украины, в первую очередь среди оуновцев. 2. Срочно подобрать и подготовить материалы для проведения новой массовой операции по аресту и выселению контрреволюционного, антисоветского и социально чуждого элемента в западных областях УССР...» [5. С. 297]. Однако выполнить эти приказы уже не было возможности. Через несколько часов немецкие войска перешли границу СССР – началась Великая Отечественная война.

Литература

І.К. Патриляк. Військова діяльність ОУН (Б) у 1940–1942 роках. – Київ, 2004.
Ткачук А.В. Перед судом истории. Сотрудничество германских фашистов и украинских националистов в годы Второй мировой войны и борьба против них советских органов государственной безопасности. – Киев, 2000.
Пограничные войска СССР. 1939–июнь 1941: сборник документов и материалов / сост. Е.В. Цыбульский, А.И. Чугунов, А.И. Юхт. – М., 1970.
НКВД-МВД СССР в борьбе с бандитизмом и вооруженным националистическим подпольем на Западной Украине, в Западной Белоруссии и Прибалтике (1939–1956) / сост. Н.И. Владимирцев, А.И. Кокурин. – М., 2008.
Органы государственной безопасности СССР в Великой Отечественной войне: сборник документов / сост. В.П. Ямпольский. – М., 1995. Том I. Кн. 2.

Blog

П. П. Румянцева Издательство Томского университета

Содержание