П. П. Румянцева Издательство Томского университета

Вид материала

Содержание

СИСТЕМА МЕР И ВЕСОВ В РОССИЙСКОМ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВЕ В XIX – НАЧАЛЕ XX в.
И.а. ильин о последствиях распада россии
И.А. Ильин, национальный вопрос, Россия и Запад.

Подобный материал:

1 2 3 4 5 6 7 8 9 ... 41

Н.М. Угрюмова

СИСТЕМА МЕР И ВЕСОВ В РОССИЙСКОМ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВЕ В XIX – НАЧАЛЕ XX в.

Даны краткое перечисление законов по системе мер и весов, принятых в России в XIX–начале XX в. и анализ их значения для развития отечественной метрологической системы. Унификация измерений важна для эффективного использования мер и весов. В XIX–начале XX в. была проделана большая работа по стандартизации мер и внедрению их в жизнь российского общества. Прослеживается изменение законов от 20-х годов XIX в. до конца 20-х годов XX в.

Ключевые слова: метрология, система мер и весов, законодательство, Палата мер и весов.

Историческая метрология изучает меры длины, площади, объёма, веса, существовавшие в различных традициях, в соотношении их с современной метрической системой. Измерения имеют древнее происхождение – они относятся к истокам возникновения материальной культуры человечества. Первыми измерениями были: измерение времени, необходимое для правильной организации сельскохозяйственных работ и распределения рабочего времени в течение дня; измерение площадей и расстояний, связанных с участками обрабатываемой земли, пастбищами, местами охоты; измерение объёма и массы, главным образом для оценки количества зерновых культур и других ценностей. Актуальность данной работы подтверждает то, что измерения играют огромную роль в современном обществе. Наука, промышленность, экономика и коммуникации не могут существовать без измерений, результаты которых используются практически во всех сферах деятельности человека.

Время появления первых мер в древней Руси и их точные размеры не установлены. Упоминания о русских мерах встречаются уже в первых памятниках древнерусской письменности: в летописях, в «Русской Правде», в грамотах русских князей. В настоящей работе рассматриваются законы, принятые в XIX–XX вв. Первые попытки создать организованный государственный надзор за мерами и весами в России относятся к временам Петра I, но удалось этого достичь только в XIX в. В 1802 г., по учреждении министерств, все дела, относящиеся к мерам и весам, были переданы в ведение Министерства внутренних дел.

В 1827 г. была создана правительственная комиссия образцовых мер и весов, которая немедленно приступила к работе. В соответствии с полученными заданиями она разработала систему российских мер и весов, в частности, определила с возможною по тогдашнему состоянию науки точностью меру длины – сажени – путём сравнения её с английскими мерами, а затем значение меры веса – фунта – и мер жидких и сыпучих тел. Кроме того, комиссия сравнила установленные ею русские меры с образцами мер и весов, выписанными в 1829 г. из иностранных государств. Разработанная комиссией система основных российских мер, построенная на строгих научных основах, была узаконена 11 октября 1835 г. указом Николая I «О системе Российских мер и весов». Этим законом, потребовавшим почти 40 лет подготовки после закона о мерах и весах 1797 г. («Об учреждении повсеместно в Российской империи верных весов, питейных и хлебных мер»), окончательно была установлена система русских мер и весов, стоящая на уровне аналогичных систем западноевропейских стран и действовавшая до введения в нашей стране метрической системы. Закон 1835 г. также учреждал особое здание для образцовых русских и иностранных мер и весов.

В 1838 г. был утверждён доклад министра финансов о месте, отведённом в Петропавловской крепости под постройку здания «для центрального хранения российских нормальных мер и весов и богатой коллекции таковых же инструментов, собранных для сличения первых». Постройка здания была закончена в конце 1841 г.

Организация государственной службы мер и весов относится к 1845 г., когда законом на всей территории России была введена единая система российских мер и весов и было создано первое метрологическое учреждение России – Депо образцовых мер и весов. Именно тогда были изготовлены первые образцы русских национальных мер – сажени как меры длины и фунта как меры веса. Депо образцовых мер и весов возглавлялось учёным-хранителем, состоящим в непосредственном ведении министра финансов и назначаемым из членов Академии наук или других лиц, имеющих специальные познания в метрологии. Задачи Депо и его учёного хранителя определены следующим образом: а) хранение «российских нормальных мер и весов» (государственных эталонов) и собранных мер и весов иностранных; б) поверка копий указанных элементов, исправление копий, утративших точность, и изготовление новых; в) представление мнений о всех могущих встретиться по части метрологии вопросах для окончательного разрешения их Академией наук или особыми экспертами; г) «все другие занятия по видам учёным» [1. С. 33–34].

По предложению Министерства финансов профессор В.С. Глухов, назначенный учёным-хранителем Депо образцовых мер и весов в 1865 г., разработал проект закона о мерах и весах. В этом проекте он предложил принять за единицу длины вместо сажени аршин ввиду того, что сажень «по своей огромности крайне неудобна и для устройства и для хранения», и определить фунт весом воды или сравнением с килограммом, вместо определения фунта тремя способами – образцовым фунтом, изготовленным Комиссией 1827 г., весом воды в объёме 25,019 куб. дюйма и бронзовым золочёным фунтом 1747 г. [2. С. 15]. В этом проекте предусматривалось также введение в России факультативного применения метрических мер.

20 мая 1875 г. 17 государств, включая Россию, подписали Метрическую конвенцию, в силу которой метрическая система мер и весов была принята под покровительство договаривающихся государств, и её развитие стало международным делом. Подписавшие конвенцию страны обязались учредить и содержать на свои средства Международное бюро мер и весов, в задачи которого входило создание международных и национальных метрических эталонов (получивших название прототипов), хранение международных эталонов, сличение с ними национальных эталонов и установление точных соотношений между метрическими мерами и мерами не метрическими, применяемыми в различных странах. Международное бюро действовало под наблюдением и руководством Международного комитета мер и весов, состоящего из 14 членов, избираемых Генеральными конференциями по мерам и весам, которые состояли из представителей всех государств, подписавших Метрическую конвенцию, и собирались один раз в шесть лет.

В 1889 г. в Париже собралась Первая генеральная конференция мер и весов, которая утвердила международные прототипы метра и килограмма и распределила по жребию между подписавшими Метрическую конвенцию государствами приготовленные для них платино-иридиевые копии. Россия получила эталоны метра № 11 и № 28 и эталоны килограмма № 12 и № 26.

В 1892 г. учёным-хранителем Депо образцовых мер и весов был назначен великий русский учёный Д.И. Менделеев. Он поставил перед собой три основные задачи: первая – возобновить русские прототипы длины и массы, вторая – создать центральное метрологическое учреждение с хорошо оборудованными для научных работ лабораториями и третья – организовать поверочное дело на новых началах [3. С. 202]. В 1893 г. вышел закон о преобразовании Депо образцовых мер и весов в Главную Палату мер и весов. В 1899 г. вышел Закон о мерах и весах, который обеспечил улучшение государственной службы мер и весов в стране. Этот закон установил новую систему русских мер, в которой за основную единицу длины вместо сажени принят аршин, а аршин и фунт связаны с международным метром и килограммом. Кроме того, в закон введены единицы времени, отсутствовавшие прежде. Это очень важный шаг в развитии российской метрологии, так как законом были установлены три единицы: длины, массы и времени, являющиеся основными во всех современных системах единиц измерений.

Впервые разрешалось применение, наравне с российскими мерами, международных метрических мер, метра и килограмма, однако только по взаимному соглашению договаривающихся сторон в торговых и иных сделках, контрактах, сметах и т.п. В 1907 г., после смерти Д.И. Менделеева, управляющим Главной Палатой мер и весов был назначен его соратник профессор Н.Г. Егоров.

После прихода к власти большевиков был совершён ряд мероприятий, в число которых вошло издание «Декрета о введении международной метрической десятичной системы мер и весов» от 14 сентября 1918 г., который постановил «положить в основание всех измерений, производимых в РСФСР, международную метрическую систему мер и весов с десятичными подразделениями и производными» и «принять за основу единицы длины метр, а за основу единицы веса (массы) – килограмм. За образцы основных единиц метрической системы принять копию международного метра, носящую знак № 28, и копию международного килограмма, носящую знак № 12» [4. С. 281–282]. Декрет обязывал все советские учреждения и общественные организации приступить к введению метрической системы и запрещал как изготовление мер и весов русской системы, так и их применение.

На Главную палату мер и весов возлагалось составление и распространение правил для изготовления метрических мер, их поверки, клеймения и применения в торговле и промышленности. Введение новой системы мер к назначенному Советом Народных Комиссаров сроку (1 января 1922 г.) не могло быть осуществлено вследствие нестабильного экономического положения страны, вызванного войной и иностранной интервенцией. В этой связи СНК РСФСР своим постановлением в 1922 г. продлил срок внедрения метрической системы до 1927 г. Только к середине XX в. метрическая система мер и весов стала обязательной и общепринятой на территории СССР. Материально-технические и организационные основания её введения ещё не в достаточной степени изучены историками, что составит предмет дальнейших исследовательских изысканий.

Литература

Сто лет государственной службы мер и весов в СССР. – М., 1948.
Маликов С.Ф., Тюрин Н.И. Введение в метрологию. – М., 1966
Шевцов В.В. Историческая метрология России. – Томск, 2007.
Каменцева Е.И., Устюгов Н.А. Русская метрология. – М., 1986.

СОВРЕМЕННАЯ ОТЕЧЕСТВЕННАЯ ИСТОРИЯ (XX – XXI вв.)

А.Д. Болдышев

И.А. ИЛЬИН О ПОСЛЕДСТВИЯХ РАСПАДА РОССИИ

Исследуются взгляды известного русского философа-эмигранта И.А. Ильина на будущую судьбу постсоветской России и показанао его понимание последствий разрушения государства.

Ключевые слова: И.А. Ильин, национальный вопрос, Россия и Запад.

Обращаясь к осмыслению событий недавнего прошлого, нельзя не обнаружить, что многие из них с поразительной достоверностью были предсказаны мыслящими людьми России задолго до своего появления. Не стала исключением и русская послереволюционная эмиграция, пытавшаяся осмыслить и свою собственную трагедию, и судьбу государства Российского, а также предсказать будущее своей Родины. Среди многочисленного политического наследия эмигрантов «первой волны» представляет интерес послевоенное творчество Ивана Александровича Ильина (1882–1954). Убежденный консерватор-государственник и решительный противник социализма, Ильин, по словам одного из эмигрантских журналов, был «политическим деятелем, живо откликавшимся на наиболее трудные и злободневные проблемы» [Цит. по: 1. Т. 2. Кн. 2. С. 401].

После своего изгнания в 1922 г. из России Ильин жил в Германии и Швейцарии. Он внимательно следил за бурными событиями первой половины ХХ в. Воспринимая сталинский режим как «худшую, противоестественную и унизительную разновидность капитализма» [2. С. 449], он был убежден в неизбежности крушения коммунизма и освобождении страны. По мнению мыслителя, новую элиту постсоветского государства должны составлять волевые, активные и творчески мыслящие государственники, несущие массам «дух освобождения, справедливости и сверхклассового единения». В противном же случае Россия попадет в полосу длительной «деморализации, всяческого распада и международной зависимости» [3. Т. 2. Кн. 1. С. 265].

В обстановке разгоравшейся «холодной войны» и усиления русофобии в западной элите и СМИ И.А. Ильин был обеспокоен тем, что для Европы и США, по сути, нет различий между русскими эмигрантами и представителями сталинской власти. Нравственный мир российских изгнанников, их личные драмы и думы о России, полагал Ильин, чужды иностранцам, которым нравится принимать то, что ближе к ним, – то есть признавать марксистскую революционность. Поэтому важно не только не обмануться, но и «верно предвидеть события» [3. Т. 2. Кн. 1. С. 58, 64, 68].

Таким примером точного предсказания стала статья Ильина «Что сулит миру расчленение России?», написанная летом 1950 г. В этой работе мыслитель ищет ответ на вопрос: к каким последствиям приведет реализация давней мечты Запада – уничтожения России и ее распада на конгломерат отдельных государств? Прежде всего, И.А. Ильин напоминал, что исторически проведение государственных границ никогда не соответствовало этническому разделению народов. Между народами, живущими на Земле, постоянно существует взаимодействие, и выживание многих малых народностей может быть возможным только благодаря включению их в более крупные государства. Принцип самоопределения означает либо разрушение самобытной культуры, либо гибель самих народов [4. С. 328–329]. Народы Российской империи имели возможность самостоятельно и постепенно расселяться по ее территории. Уже этот факт делает расчленение России невозможным. Большевистский принцип самоопределения, сталинские депортации немцев Поволжья, народов Северного Кавказа и Прибалтики и заселение этих территорий русскими усугубили ситуацию до опасного предела. Поэтому в реальности национально-политическое деление рискует оказаться «совершенно нежизненной химерой» [4. С. 331–334].

Однако если уничтожение России все же произойдет, то оно, по мнению Ильина, останется в мировой истории «невиданной еще в истории политической авантюрой» с далеко идущими последствиями для всего человечества [4. С. 326–327]. В условиях глобализации конфликты новых государств, образовавшихся на развалинах России, станут международными проблемами. Заинтересованный в сохранении нестабильности и укрепления своего влияния в этом регионе, Запад будет как поддерживать эти новообразованные режимы, так и напрямую захватывать территории. Для этого будут использоваться дипломатическое давление, военная оккупация, экономическое проникновение, поддержка сепаратистских банд и марионеточных режимов, подкуп политиков и черни [4. С. 327, 335–336].

В ходе дезинтеграции единого пространства произойдет образование до двадцати новых государств. Их правящую элиту составят сами участники и лидеры революционных потрясений, «пятая колонна» Запада и разного рода иностранные авантюристы. Коммунистических вождей сменят «псевдо-генералы», заинтересованные в получении внешней поддержки и разжигании конфликтов. В условиях экономического кризиса государственные институты западного образца потребуют огромных расходов на свое содержание, которое будут не в состоянии обеспечить национальная валюта и дефицитные бюджеты. Ссужая правящим режимам деньги под определенные условия, Запад добьется их подчинения. В конечном итоге «взаимное ожесточение российских соседей заставит их предпочитать иноземное рабство всероссийскому единению» [4. С. 337]. На месте России возникнут «гигантские «Балканы» [4. С. 327].

Но воплощение в жизнь этой сумасбродной идеи Западу ничего не даст. Во-первых, проблематично само по себе разделение и освоение огромнейшей территории, которая породит дополнительные конфликты. Во-вторых, мировое экономическое пространство не только лишится российских ресурсов, но и столкнется с «закреплением этого бесплодия на десятки лет». Наконец, итоги разрушения России принесут выгоду не Западу, а другим странам, которые являлись ближайшими соседями России и избавились от своего конкурента [4. С. 338].

Актуальность статьи И.А. Ильина в настоящее время заключается в том, что ему удалось предсказать геополитические и международные последствия разрушения России, и этот прогноз во многом подтвердился и подтверждается современными событиями, такими как распад СССР, война в Чечне и многими другими.

Литература

Ильин И.А. Собрание сочинений: в 10 т. / сост. и коммент. Ю.Т. Лисицы. – М., 1993. Т. 2. Кн. 2.
Ильин И.А. Собрание сочинений: Статьи. Лекции. Выступления. Рецензии (1906–1954) / сост. и коммент. Ю.Т. Лисицы. – М., 2001.
Ильин И.А. Собрание сочинений: в 10 т. / сост. и коммент. Ю.Т. Лисицы. – М., 1993. Т. 2. Кн. 1.
Ильин И.А. Что сулит миру расчленение России? // Ильин И.А. Собрание сочинений: в 10 т. / сост. и коммент. Ю.Т. Лисицы. – М., 1993. Т. 2. Кн. 1.

В.М. Матюжина

СТИЛЯГИ: МОЛОДЕЖНАЯ СУБКУЛЬТУРА СССР КОНЦА 1940 – НАЧАЛА 1960-х гг.

История СССР конца 1950-х – начала 1960-х годов отмечена таким социальным явлением, как стиляжничество. Движение стиляг являлось своеобразным стихийным протестом против навязываемых обществом ссылка скрыта поведения и идеологии, против единообразия в одежде, в музыке и в ссылка скрыта.

Ключевые слова: культура, субкультура, стиляжничество, стиляга.

Культура – это мир, который искусственно создан людьми. В ходе исторического развития общества культура остается основополагающим элементом организации жизни каждой страны, нации и любого отдельно взятого человека. Внутри каждой культуры реализуется множество ее вариантов, и иные из них, в некоторых случаях, противостоят сложившейся традиции и идеологии общества, в которой они развивались. К числу таких следует отнести и так называемое стиляжничество.

Изучению этого явления посвящено немало работ историков, социологов, этнографов. Современные исследователи рассматривают культуру стиляг как прогрессивную силу советской истории. Многие историки, отмечая сходство между стилягами и их ровесниками в Европе и США, утверждали, что стиляжничество было приметой неумолимой (и, по умолчанию, положительной) модернизации общества. Елена Зубкова, например, видит в стилягах живое доказательство того, что развитие России шло «нормально» – то есть тем же путем, что и у остальных развитых стран, хотя и с некоторыми задержками [1. С. 32].

Появление этой субкультуры относят к концу 40-х гг. XX в. В это время советское послевоенное общество продолжало жить на «казарменном положении», с унифицированными правилами, привычками и даже вкусами. Это был период «холодной войны», активной борьбы с низкопоклонством перед Западом, массовых репрессий и арестов. Начиная с этого времени и практически до начала хрущевской «оттепели» все западное искусство, не вписывающееся в каноны «социалистического реализма», объявлялось вражеским, а все поклонники или хотя бы интересующиеся тут же брались на заметку. Именно в этой обстановке и появляются стиляги. Люди, которые хотели жить по-своему, иметь свой стиль жизни и свое собственное пространство для самовыражения. Свобода, сохранение индивидуальности, пренебрежение к условностям и непонимание со стороны «гордого советского народа» – вот, что было важно для них [2].

Установить, когда возник этот термин, невозможно, однако, существует мнение, что он пришёл из языка джазистов, музыкантов. «Стилять» у исполнителей джаза означало играть в чужом стиле, кого-то копировать, отсюда презрительное выражение «стилягу дует» – это о саксофонисте, который играет в чужой манере. И, соответственно, термин переносится на самого исполнителя – «стиляга». Кто-то когда-то сказал: «Дамы и господа, Стиль Яга!». «Стиляга» – это не самоназвание; сами себя эти молодые люди либо никак не называли, либо именовались «штатниками» (то есть горячие поклонники Соединённых Штатов) [3. С. 29].

В 1949 г. в журнале «Крокодил» появился фельетон Д. Г. Беляева «Стиляга» под рубрикой «Типы, уходящие в прошлое». В фельетоне описывался школьный вечер, где появляется нелепо разодетый «на иностранный манер», тщеславный, невежественный, глуповатый молодой человек, который гордится своим пёстрым нарядом и навыками в области иноземных танцев. И все эти навыки, по словам фельетониста, вызывают смех и брезгливую жалость у остальных [4. С. 18]. Таким образом, термин стиляга не только потеснил самоназвание «штатник», но и полностью заменил его. Возникает вопрос, почему именно термином «стиляги» были названы носители иной, неофициальной моды. По мнению очевидца и участника этого явления А. Козлова, «главным методом выделиться из толпы тогда считалось быть «стильным»: в одежде, в прическе, в манере ходить, в умении танцевать «стилем», в умении разговаривать на своем жаргоне. Поэтому-то и родилось слово «стиляга», напоминающее другие малоприятные слова типа «доходяга», «бродяга», «бедняга» и т.п., отдающие презрительным сожалением с оттенком брезгливости» [5. С. 77].

Как любая молодежная субкультура, стиляги имели свою моду, музыкальные пристрастия и идеологию. Комплект «стильной» одежды для молодого человека конца 40-х–начала 50-х гг. прошлого века имел несколько необходимых атрибутов: пиджак с широкими плечами, яркий галстук с экзотическим рисунком («пожар в джунглях»), брюки, зауженные к низу, ботинки с приваренным каучуком («на манной каше»), широкополая шляпа. Все это практически невозможно было купить, надо было «достать» или изготовить самостоятельно (ботинки на толстой подошве были исключительно плодом такой самодеятельности). Волосы законами «стиля» предписывалось носить длиннее, чем это было принято у обычных граждан, с набриолиненным «коком» на темени. Так должен был выглядеть типичный советский стиляга.

В среде стиляжничества численно преобладали мужчины. В своем интервью журналу «Пчела» Валерий Тихоненко сам рассказал о том, что женщин среди стиляг было мало. В одежде у них присутствовали яркие цвета, под «светофор», у самых смелых – даже с намёком на декольте.

В журнале «Крокодил» в 1949 г. писали о стилягах: «Главное в их «стиле» – не походить на обыкновенных людей. И, как видите, в подобном стремлении они доходят до нелепостей, до абсурда… Стиляги не живут в полном и в нашем понятии этого слова, а, как бы сказать, порхают по поверхности жизни…» [4. С. 18].

Движение стиляг называли «серьезным вызовом советской идеологии». Связано это с тем, что они отвергли советское единообразие и выразили свои вкусовые предпочтения. Они поклонялись западной культуре, изучали литературу, музыку, танцевальные направления мира, который находился за «железным занавесом». Их идеология и поведение вызывали неоднозначное отношение в обществе. Дело в том, что многие советские люди, в том числе молодые, находили в феномене и даже в самой идее «стиля» нечто дезориентирующее и угрожающее. «Я и многие наши ребята никогда не видели стиляг, – писал в «Юность» один молодой человек. – Но когда прочитали письмо Светланы, то представили, кто такие стиляги и как они одеты. И у нас появилось к ним какое-то чувство, вроде ненависти» [1. С. 34]. 16-летний школьник из Сочи писал в журнал «Юность»: «Я презираю стиляг, ибо это, в большинстве своем, пустые и легкомысленные люди... самолюбивые и тщеславные люди, которые за неимением других средств выделиться, таких, как наличие глубокого ума, целеустремленность, веселый характер и пр., нашли выход в одежде» [6. С. 44]. Пожалуй, чаще всего конфликты из-за стиля были связаны с так называемыми рейдами дружинников. Конечно, мишенью дружинников были не только стиляги; эти добровольческие отряды (комсомольские патрули, народные дружины, бригады содействия милиции – «бригадмилы») бдительно высматривали «нарушителей общественного порядка» всех мастей. Тех, к кому приклеивались ярлыки «тунеядца», «хулигана», «стиляги», ждали разнообразные наказания. «Хулиганство» и «тунеядство» были запрещены законом и наказывались сурово, вплоть до лишения свободы. Стиляжничество же в Уголовном кодексе не значилось и рассматривалось, скорее, как «антиобщественное проявление в быту» [6. С. 44]. Движение стиляг не было связано с политикой. Они не пытались изменить политический строй, решать вопросы экономики в стране. Они боролись за «стиль», который впоследствии и стал враждебной и чуждой культурой.

Конфликты были связаны не только со «стилем», но также и с музыкой. В музыке стиляги поклонялись джазу, на официальном советском языке еще с подачи М. Горького именуемом не иначе как «музыкой толстых». После того как в СССР джаз был запрещен, началась подпольная звукозапись. Записи джазовых исполнителей все равно ходили по рукам – сначала в виде трофейных грампластинок, позднее в форме «скелетной коллекции», т.е. изготовленных полулегальным способом записей музыки на рентгеновских снимках (отсюда выражения «джаз на костях»). Владимир Фейертаг, музыкальный критик, о стилягах говорил так: «Стиляги – это люди, которые стремились выглядеть по определенной моде; кто-то любил рок-н-ролл, кто-то любил джаз, некоторые предпочитали музыку кантри. В любом случае это были люди, которые склонялись к слушанию западной музыки и которые очень не любили советскую песню и советскую эстраду» [7. С. 28]. Один из самых значительных российских джазменов (в прошлом – стиляга) Алексей Козлов в своей автобиографической книге «Козёл на саксе» следующим образом описывает ситуацию: «Контролировалось все: одежда и прически, манеры и то, как танцуют. Это была странная смесь концлагеря с первым балом Наташи Ростовой…» [8. С. 207]. Стилягам было важно не только выделить себя из толпы, из «серой массы», при помощи одежды или образа жизни, но и при помощи особого языка, собственного сленга. Частично он был заимствован стилягами от джазистов. Особая манера произносить слова медленно, растягивая, пытаясь даже через речь показать свою непохожесть на остальных, что для непосвященных звучало как иностранная речь: «Чувень, клёвая лаба, четыре сакса» – мог сказать один стиляга другому, приглашая его послушать отличный ансамбль с четырьмя саксофонами. Были распространены такие слова, как «колоссально», «железно», «старик», «хилять» (ходить, фланировать), «лабать» (доставать). «Салют» говорили, когда здоровались. Деньги – «башли», ботинки – «корочки», «шузы». «Чувак» (проверенный молодой человек, которого приглашали на «процесс» (узкую вечеринку) в «хату»), «чувиха» (девушка) [9].

Явление стиляжничества можно рассматривать как яркий феномен молодежной культуры в СССР конца 40-х–начала 60-х гг. прошлого столетия, со всем присущими ему свойствами: стиляжным поведением, идеологией, социальными, культурными и творческими предпочтениями.

Литература

Кристин Рот-Ай. Кто на пьедестале, а кто в толпе? Стиляги и идея советской «молодежной» культуры в эпоху «оттепели» // Неприкосновенный запас. 2004. № 4.
Отважные денди Страны Советов [Электронный ресурс]. Режим доступа: www. be-in.ru., свободный.
Гарголина Е.С. Стиляги как феномен отечественной послевоенной моды (1945–1950-е гг.) // Былые годы. 2009. № 2 (12).
Беляев Д.Г. Стиляга // Крокодил. 1949. № 7.
Козлов А. Джаз, рок и медные трубы. – М., 2005.
Доценко А. Чуваки на хатах // Родина. 2005. № 7.
Чернов С. История истинного джаза // Пчела. 1997. № 11.
Козлов А. «Козел на саксе». – М., 1998.
Айсен Дойду: Стиляги были людьми, не желавшими мириться с тоталитарным режимом [Электронный ресурс]. Режим доступа: u., свободный.

Blog

П. П. Румянцева Издательство Томского университета

Содержание