Продолжение Бедной Насти Часть Жизнь, как сказка

Вид материала

Сказка

Содержание Глава 33. Страдания молодого барона. Глава 34. Премьера. Глава 35. Приём. Глава 36. Концерт. Глава 37. Что говорят вам наши имена?

Подобный материал:

• Проверочная работа по сказке-были М. М. Пришвина «Кладовая солнца». Прочитайте план, 11.91kb.
• 1. Сказка о хлебобулочном изделии > Сказка о пенсионере, зарабатывающем на жизнь рыбным, 8.47kb.
• Сказка – не ложь, сказка – жизнь, 362.62kb.
• К юбилею Победы. Красная армия – часть народа и часть народного хозяйства, 1397.43kb.
• Сценарий для дошкольников Рождественская сказка Статья отнесена к разделу: Для детей, 94.3kb.
• Программа развития доу «Сказка», 706.12kb.
• План Введение. 3 Основная часть. 4 Что такое «компьютерная революция»? 4 Этапы революции., 90.65kb.
• Новогодняя ночь 2012. „Жизнь как сказка”, 31.79kb.
• Сказка чрезвычайно многогранна, как и сама жизнь. Наблюдая за судьбами героев, воспринимая, 127.58kb.
• И жизнь прошла как сказка, 132.86kb.

Глава 31. Актёрские будни.

В сомнениях Анна провела всё оставшееся до визита к директору время. Она, несмотря на уверения мужа, всё ещё сомневалась в правильности своего решения. Но когда она села напротив директора "Комеди Франсез", то сказала: "Да. Это короткое слово решило судьбу медового месяца одной пары.
Едва баронесса согласилась, как её сразу же отвели в гримёрную, велели одет костюм и отправили на сцену - репетировать. До премьеры был всего лишь месяц, а спектакль был отрепетирован всего на четверть. Поэтому, Корф закрутилась в водовороте предпремьерной нервозности и занималась целыми днями только одним - репетициями. Она повторяла роль везде и всегда - в парке, за завтраком, перед сном, даже когда Владимир в двухсотый раз доказывал жене свою любовь, в голове его супруги проносилось: "Пятый акт, сцена первая. Сюзанна появляется после слов Фигаро " А где же граф?" Это уже превратилось в какую-то навязчивую мысль. Владимир терпел, ибо знал, что Анна оценит это, но через две недели в нём что-то лопнуло.
Как-то в один из тех очень редких дней, когда актёры отдыхали, Корфы и Репнины впервые за 2 последние недели выбрались вместе погулять. Они решили сходить в Лувр - посмотреть на Джоконду. Всё было отлично вплоть до того момента, когда Владимир спросил супругу:
- Ты уловила в чём прелесть Джоконды?
Анна всё это время была довольна замкнута, но никто особо и внимания не обратил, так как они знали, что ей приходится очень трудно. И хотя Корф переспросил ещё три раза, она никак не отреагировала.
Потом он зло рявкнул:
- Анна, если всё будет так продолжаться и дальше, то я уеду домой.
А Корф подняла голову, тяжело посмотрела на него и сказала:
- Можешь ехать хоть сейчас. Счастливого пути!
Барон выдернул свою руку из руки жены и скрылся за поворотом. Лиза с Мишей испуганно переглянулись и повели Анну к пансиону.
Баронесса замкнулась в себе и никак не реагировала на слова родственников. Она просто смотрела на них пустым взглядом и они понимали, что её лучше не трогать.
К трём дням пополудни явился Соболев - он хотел немного порепитировать, однако Князь и княгиня пустили его к убитой горем женщине далеко не сразу - они долго думали, хорошо ли это будет для Анны. Но едва они впустили его в спальню супругов, как он принялся балагурить: рассказывать смешные истории, копировать всех общих знакомых. Анна, сначала молча смотрела на него, потом заулыбалась, а через час залилась звонким смехом. Лиза и Миша периодически заглядывали в спальню и проверяли, как дела у Анны, под конец визита Соболева не знали, как его благодарить.
Александр отмахнулся от их благодарностей и сказал:
- Говорите, что хотите, но я забираю Анну с собой. Как партнёр по сцене, я обеспокоен её состоянием. Я немного её развлеку, а вы тем временем поищите барона. Негоже людям, которые так друг друга любят, портить своей половинке столько крови.
С этими словами он откланялся и, взяв супругу Корфа под руку, вышел из комнаты.


Глава 32. Опять вместе.

Пути Репнина и Анны с Соболевым были прямо противоположны. Если актёр повёл баронессу на ярмарку, то Михаил отправился к Симвирскому. Когда он преступил порог чистенького трактира, где обосновался пан, то первым, на кого он обратил внимание, был пьяный Корф, гарланящий на весь зал военные песни. Рядом сидел Андрей в помятом сюртуке, у которого к тому же был оторван рукав.
- О, смотрите, кто к нам пришёл, - пьяным голосом проревел Корф, - это ж мой друг Мишель. Самый трезвый человек в мире.
- Вальдемар, - ответил Миша строго, - не неси чушь. Хватит пить - я пришёл за тобой.
- За мной. А куда мне идти? К этой холодной бабе я не пойду. Пусть в постели её согревает кто-то другой, - заявил барон и отпил из горла бутылки. - Это можешь быть даже ты. Тебе ведь она когда-то очень нравилась. Я дарю эту ледышку тебе.
Репнин за такие слова дал Корфу пощёчину и сказал:
- Очнись, что ты несёшь? Завтра же пожалеешь о них.
Корф хоть и был пьян, но понял, что переступил черту и не ответил на выпад князя.
- Миш, - иронично сказал он, - твой кулак что-то не очень твёрд. Наверное, это старость.
- Корф, хватит развлекаться, пойдём домой.
- У меня в этом городе дома нет, - упрямо отрезал Корф и полез в карман за обручальным кольцом.
- Ты передай его моей э - жене, - стушевался барон и положил на ладонь Репнина тонкий золотой ободок.
- Ты что совсем с ума пошёл я сейчас вместо пансиона в жёлтый дом тебя отправлю, - угрожал князь. Он сунул кольцо в свой карман, взял сильно пьяного под руки и, попрощавшись с паном, вывел барона из питейного заведения. Он отвёз его к мадам Шеври, положил в кровать, раздел. Потом они с женой пообедали и решили отдохнуть от треволнений сегодняшнего дня, прогулявшись по магазинам.
Тем временем барон сладко спал в своей спальне, а его супруга предавалась народным французским развлечениям в компании завзятого дон жуана. Но такое положение дел просуществовало только три часа и, когда Соболев привёл Анну в их покои, она решила, что не стоит всерьёз воспринимать слова мужа , сказанные в запале и, проводив спасителя, пошла мириться.
Объект её мыслей спал. Он раскинул руки на всю кровати, совершенно не оставляя места жене. Анна медленно разделась, всё оттягивая момент, когда она разбудит своего брюнета. Раздевшись, она рывком нырнула в под одеяло, прижавшись обнажённым телом к супругу. Тот, даже не проснувшись, обнял супругу и стал целовать, Он шептал: "Аня, Анечка, любимая моя!" Баронесса самозабвенно отвечала ему и вскоре они замерли, достигнув апогея. Первым в себя пришёл Владимир:
- Анна, что вы тут делаете?
- Дремлю, - последовал ответ.
- Но я же решил, что больше не буду с тобой.
- Решил, но я была против и вот...
- Что вот?
- Мы опять вместе.
- Я ещё этого не решил.
- А когда решишь?
- Не знаю.
- Володя, прости меня. Я была не права.
- Нет, это ты меня прости, любимая. Я столько тебе наговорил.
- Ерунда. Ты пойми, что важнее для меня, чем любой театр, - заявила Анна, не отрывая преданного взгляда от мужа. - Я брошу театр и мы завтра же уедем домой.
- Нет,- сказал барон. - Всё останется, как есть. Я потреплю и обещаю впредь не устраивать сцен.
- А я обещаю, что не буду сильно уходить в работу и больше внимания уделять тебе, - пообещала баронесса и, устало зевнув, прикрыла глаза, уютно устроившись на груди мужа.
Барон поправил одеяло и почти мгновенно провалился в сон.
Вечером пришли Репнины и Миша, заглянув в спальню Корфа, обнаружил молодых, спящих в обнимку друг с другом. Он шепнул Лизе, стоявшей рядом:
- Всё в порядке, они помирились, - и увёл улыбающуюся супругу в спальню.

Глава 33. Страдания молодого барона.


Следующим утром барон проснулся в постели один. Анна рано ушла на репетицию. Он взял с прикроватного столика роман «Гордость и предубеждение» и стал читать. Когда принесли завтрак, он дочитывал шестую главу. Поел и - опять читать. Так проходил день за днём. Лиза и Миша, конечно, звали его с собой, но он знал, что он будет третьим лишним, и всё время отказывался. Иногда он выбирался из постели и шёл в Лувр. Стоял часами у Джоконды, восхищался рубенсовскими толстушками, рассматривал скифское золото, любовался на статуи на фронтоне этого дворца. Бывало, он заходил к Симвирскому и тогда они пили до изнеможения. Но в любой день, где бы он не находился, в час дня он стоял на крыльце у театра, где репетировала жена. Они встречались и шли обедать в ресторан «Перьес», фешенебельного отеля, расположившегося неподалёку. Часто они садились за столики на улице и наслаждались видом на Вандомскую площадь. В самом центре площади располагалась Аустерлицкая колонна, названная в честь одного из многочисленных бастардов Анри IV герцога де Вандома. Земля, на которой спроектировали эту площадь, принадлежала когда-то ему.
Если Корфы занимали свой любимый столик, то прямо перед ними оказавалась серая громада «Комеди Франсез». Чуть ниже по улицы была резиденция русского посла. В то время в этом дворце жил Князь Вильегорский. Он служил когда-то под началом Ивана Ивановича и хотя он был ниже по званию, старый Корф частенько приглашал его к себе на обед. Когда отец Владимира уволился из армии, Сергей Николаевич Вильегорский частенько приходил на обед, когда семья барона была в Петербурге. Молодожёны всё собирались навестить его, но времени всё не было. Поэтому визит всё откладывался.
Но не только их планы пострадали от неожиданно свалившейся роли. Страдал сам барон. Поначалу всё было хорошо, он жил, как привык жить у себя в Двугорском. Он рано вставал, провожал жену в театр, потом ложился досыпать. Вставал в обед, ел и отправлялся праздно гулять по Парижу. Он сам посмотрел много достопримечательностей. И иногда, когда барон замирал у очередной потрясающей скульптуры или красивого здания, ему хотелось с кем-то поделиться, но рядом не было никого. В такие моменты он остро ощущал свою неприкаянность и собирался уехать домой. Но наступал вечер, приходила Анна, они занимались любовью, а после Владимир решал ещё потерпеть. И так продолжалось каждый божий день, и никто даже чуткий к настроениям друга не замечал этого.
Такая Голгофа продолжалась ещё две недели, пока однажды баронесса не пришла с работы пораньше и не принесла билеты на завтрашнюю премьеру.
Только тогда он вздохнул спокойно и спокойно уснул, прижавшись всем телом к жене, как ребёнок прижимается к матери в поисках тепла.
А утром, когда они завтракали все вместе, Анна положила на стол шесть билетов и сказала:
- Это вам. Три оставшихся отдайте, кому хотите.
- Я возьму Симвирского.
- Он будет один, - удивилась Анна, знавшая, что пан редко куда ходит один.
- Один, если ты только не желаешь видеть его любовницу, - сыронизировал барон, с каждой минутой становившийся похожим на самого себя.
- Любовницу… пусть приводит.
- Отлично, тогда я заберу два билета.
- Забирай, - согласилась Лиза, - а я приглашу Мари. Она говорила, что очень бы хотела посетить этот спектакль.
- Ну что ж, мы разобрались с билетами. А мне уже пора. У нас последний прогон, - заявила Анна и, взяв четыре оставшихся билета со стола, отправилась к мадам Шеври. Она оставила их для неё.
Тут её остановил Владимир.
- Аня, удачи, - сказал, ласково улыбаясь.
- Спасибо, Володенька, - нежно поблагодарила она и вышла из комнаты. Но потом дверь отворилась и баронесса влетела обратно.
Корф стремительно подошла к мужу и приникла поцелуем к его губам. Лиза и Миша отвели взгляд и улыбнулись друг другу.
Целовались они минуты три. Потом Анна сказала:
- Я не могла уйти без твоего поцелую, - сказала она и махнув рукой Мише и Лизе, пошла к двери. По дороге она бросила быстрый взгляд в зеркало и пошла к лестнице. Барон, всё ещё бывший под впечатлением от поцелуя баронессы, улыбался сам себе потаённой улыбкой и думал о том, что его муки закончились.
Глава 34. Премьера.

Как обычно бывает, день премьеры был очень суматошным. У костюма Графини поотваливалась почти половина бантиков, к тому же заболел суфлёр. А у исполнителя роли Керубино, женоподобного Антуана Трюффо, заболел зуб. К тому же из типографии привезли не тот заказ. В общем, в театре всё шло кувырком. К часу дня режиссёр, наконец, нашёл замену пажу и начался последний прогон.
Здесь всё было хорошо. Весь состав наизусть знал слова роли, чувства тоже игрались натурально. Поэтому за два часа до премьеры месье дю Верней отпустил всех актёров по своим делам. А дел было много – нужно было появится на последней примерке, почитать ещё раз пьесу, поесть, в конце концов. Соболев зашёл к Анне в гримуборную и предложил:
- Пойдём, поедим. Я тут неподалёку знаю очень уютное местечко.
- Но мне нужно ещё пьесу перечитать, - ответила Корф и взяла со столика толстую папку.
Александр прямо навис над ней и, пока баронесса справлялась с беспокойством, взял папку у неё из рук и засунул в ящик стола.
- Ты отлично всё знаешь и не нуждаешься в повторении. Тем более перед смертью не надышишься.
Анна задумалась и через минуту сказала:
- Ну что мы идём?
Соболев взял даму под руку и они отправились в его любимую ресторацию. Место действительно было уютным и находилось всего лишь в пяти минутах ходьбы от театра. Александр заказал всего понемножку и посоветовал Анне самые лучшие блюда. Но она за всё время выпила лишь стакан воды. Актёр заметил, что баронесса побледнела, а руки, сомкнутые между собой, едва заметно трясутся.
Он понял, что Анна совсем изнервничалась. Тогда он накрыл её холодные руки своими и сказал:
- Всё будет хорошо. Всё будет просто отлично. Или вы не знаете роль?
- Роль-то я знаю, я просто боюсь, что в нужный момент у меня сведёт горло.
- Не бойтесь, - заявил Соболев и начал рассказывать театральные анекдоты.
На пятой истории Анна заходилась смехом, а её визави едва заметно улыбался.
Время было неумолимо, и в шесть вечера они засобирались.
В театре их ждало много дел. Во – первых, нужно было пройтись по сцене, рассмотреть декорации прикинут выходы и заходы и посмотреть, где какие препятствия. Иначе можно упасть посреди спектакля. Во – вторых, нужно загримироваться. Конечно, в театре были гримёры, но их было мало и обслуживали они, в основном, сильную половину труппы. Поэтому дамы обходились своими навыками.
Когда в театре прозвенел первый звонок, режиссёр ещё раз собрал всех участников на сцене и дал последние указания.
Актрисы выглядывали из-за занавеса. В ложе Анна видела мадам Шеври со своим многочисленным семейством, Симвирского с пышнотелой брюнеткой, Лизу с Мишей, Мари, и, конечно, мужа, в руках которого расположился огромный букет алых роз. А зрительный зал всё наполнялся. Даже прошёл слух, что на премьеру будет сам Луи – Филипп. Вот дали второй звонок. Актёры ушли со сцены, и …спектакль начался.
Анна видела, как вышел Саша, как объявился Граф. До её выхода оставалось всего ничего. Слова Соболева и на сцену.
Про себя баронесса умоляла: «Иван Иванович, помогите». И он помог. Когда «Фигаро» поинтересовался о местонахождении Альмавива, на сцене показалась изящная блондинка в простеньком платье.
- Он у Графини, - ответила «Сюзанна» и встретилась глазами с чёрноглазым брюнетом в ложе. Он улыбался и именно он дал ей силы всё пережить. Первое отделение пролетело незаметно. В перерыве все разошлись по гримуборным. Анна тоже туда направлялась. По дороге встретила Сашу и он, подмигнув, сказал:
- Вы, баронесса, были великолепны, - и поцеловал тонкие пальчики.
Потом началось второе отделение. Анна всё время не сводила взгляда с заветной ложи, и играла, играла, играла. Сцены сменяли одна другую, мужчины рядом с ней тоже и она, когда очередной партнёр прикасался к ней, думала, что это его руки, губы… Так спектакль подошёл к концу. Зал разразился громовыми аплодисментами. Актёров на поклон вызывали шесть раз, осыпали цветами и в этот момент все те, кто на сцене, понимали, что ради этих моментов и надо жить. А баронесса произнесла про себя : «Это всё для вас, дорогой дядюшка, спасибо Вам».
Когда занавес закрылся, все кинулись поздравлять друг друга с премьерой. Режиссёр пригласил всех в ресторан, где всегда устраивали банкеты в честь премьеры. Анна, разгорячённая трудной работой, отправилась к себе – переодеться. По дороге ей встречались поклонники, останавливающие её на каждом шагу и дарящие бесконечные букеты. Никто из них отчётливо в памяти не отложился и только через месяц она запомнит имена большинства.
Наконец, она открыла дверь гримёрки и тут она увидела своих. Лиза и Миша бросились поздравлять её, дарить цветы. А Владимир не отрываясь смотрел в её глаза и видел непомерную усталость, вызванную как премьерой, так и сильным напряжением.
- Любимая, зачем ты так, - почти простонал он и сильно обнял свою жену. Потом они поцеловались. Когда, этот волшебный момент, барон взял со стола букет и сказал:
- Поздравляю тебя, любимая.
Анна взяла огромную охапку роз и нежно – нежно сказала:
- Спасибо, Володенька.


Глава 35. Приём.

Когда баронесса Корф закончила переодеваться, в дверной проём её гримёрки протиснулась голова. Это был вездесущий Соболев.
- Аня, вы идёте?
- Куда, - искренне удивилась Корф.
- Да на приём. Когда премьера, у нас всегда праздник.
- А не идти можно? – спросила Анна, устало расслабляя спину.
- Не а. Особенно Сюзанне там необходимо быть.
Анна пожала плечами и, переглянувшись с мужем, сказала:
- Хорошо, мы идём.
- Отлично. Елизавета Петровна, Михаил Александрович, вы не хотите посетить наше театральное сборище?
- А нам туда можно? – спросила всегда любопытная Лиза.
- Конечно, - заявил Саша.- Туда всем можно.
- Ну тогда, пошлите, - заявил молчаливый Владимир и взял жену под руку.
Так и порешили. Спустились по извилистым коридорам театра и оказались в просторной светлой залой. В десятках изящных бронзовых канделябров горели сотни свечей, по периметру комнаты были расставлены диваны в восточном стиле, в углу на небольшой возвышении располагался огромный чёрный рояль. Комната была заполнена людьми. На каждом был неповторимый наряд, кое-где виднелись даже театральные костюмы. На крайнем к входу диванчике расположилась «графиня Альмавива». Она расслаблено восседала на диване и медленно, даже «вкусно» пускала колечки дыма от сигары в потолок. Лиза уставилась на неё во все глаза и громко удивилась:
- Женщина и … курит.
Александр Соболев, как свой человек в театре, сказал:
- Это Изабелла. Она ненавидит условности и делает, что хочет.
- И что ж у вас дамы на дуэлях уже дерутся, - съехидничал Корф.
- Ну, дуэлей ещё не было, но Изабелла превосходно фехтует. Я даже как- то у месье Робера с ней пробный бой затеял. У неё неплохая техника, защита превосходная.
- Это интересно. Чего только в Париже нет?! – подивился Миша.
Александр вдруг махнул рукой и все головы дружно повернулись.
- Вот истинная оригиналка Парижа.
В том месте, куда указал Соболев, стояло «оно». Сразу было не понять, кто перед тобой мужчина или женщина. Формы вроде женские, а одета как мужчина. Анна долго, не отрываясь, смотрела на неё. А потом сказала:
- Это ж Жорж Санд. Я вспомнила - её виньетку я видела в романе «Индиана».
- Вы правы, баронесса, - ответил Соболев и протянул ей руку. – Пойдёмте я вас ей представлю.
Анна кивнула и потянула за собой Володю. Лиза с Мишей тоже не отставали.
Молодожёны были представлены одной из легенд Парижа и очень удивились, так как с мадам Жорж, как её звали в этом городе, было очень легко общаться. Так и проговорили Репнины и Корфы с Санд полвечера. Беседу, правда, иногда прерывали поклонники баронессы. Анна смотрела в каждые глаза и улыбалась всей душой. Как всегда, Владимир негодовал. Но эта борьба так и осталась внутренней.

Глава 36. Концерт.

Корфы и не заметили, как объявили концерт. Такое мероприятие проходило в театре на каждой премьере. И этот раз не стал исключением. Внимание гостей переключилось на небольшое возвышение. Статная дама вышла и представила: «Людвиг ван Бетховен. К Элизе. Исполняет Александр Соболев». Анна с Лизой переглянулись в предвкушении, и тут началось. Пальцы Александра виртуозно скользили по клавишам и ноту за нотой воспроизводили подлинное настроение маэстро, сочинившего эту вечную мелодию.
Когда Соболев закончил, раздался гром аплодисментов. Саша безукоризненно поклонился и царственно спустился в зал.
«Какой лев», - пронеслось в голове у Анны, и она поняла, что и на этот раз поддалась обаянию этого красавца.
Следующие номера были не столь интересны, чем предыдущие, поэтому внимание гостей обратилось на омаров, украшавших каждый круглый десертный столик. Также подавалось молодое Шардоне и Лиза, всегда любившая это вино, наслаждалась и едой, и обществом, и обстановкой. Владимир же скользил взглядом по залу, в надежде найти знакомые лица. Но ему попытки не увенчались успехом и он переключил своё внимание на жену, которая в это время попивала рубиновое вино в компании пяти импозантных мужчин.
Корф протиснулся между мужчинами и, взяв Анну за руку, вывел её из этого «заколдованного» круга. Баронесса, чувствовавшая, что ей уже надоели эти поклонники, благодарно отнеслась к порыву мужа.
Когда они вернулись к своим родственникам, барон предложил:
- Может, поедем домой?
Только что подошедший Соболев пообещал, что скоро будет выступать Виардо. Поэтому они решили повременить с отъездом.
Михаил и Владимир беседовали с Санд, а дамы отправились в дамскую комнату.
Пока Анна и Лиза приводили свой внешний вид в порядок, Полина начала петь. Тут Анна навострила ушки и сказала:
- Там уже Виардо поёт.
Лиза бросила пудрится и, быстро собрав свои вещи, вышла из туалета. Анна сделала это на две секунды медленнее и последовала за сестрой. Баронесса и княгиня примостились у колонны и снова очутились в томительном мире грёз.
Но к сожалению, Виардо исполнила всего два номера и пошла к друзьям. Среди них Лиза заприметила мадам Жорж и шепнула баронессе:
- Давай попросим Жорж нас представить.
Анна кивнула и пошла к чёрной фигуре писательницы. Потом тронула за локоть и шепнула: «Познакомьте нас!». Жорж коротко, по – мужски, кивнула и сказала:
- Полин, позволь тебе представить моих новых друзей. Баронесса Корф, княгиня Репнина. А это Полина Виардо, моя подруга.
- Княгиня, как там в России, я так люблю эту страну.
- Благодарю вас, госпожа Виардо, всё хорошо, - сказала Лиза и сделала реверанс.
- Баронесса, вы были великолепны в роли Сюзон. Такой очаровательной горничной я никогда не видела.
- Благодарю вас, сударыня, но вы мне льстите, - ответила Анна и тепло улыбнулась певице.

Глава 37. Что говорят вам наши имена?

Вечер продолжался и молодожёны прекрасно его проводили. Владимир разговаривал с Симвирским, которого пригласил Александр, Репнин с Лизой болтали с Жорж Санд, а Анна сидела на зелёном диванчике и наблюдала, как Соболев общается с поклонницами. Стайка девушек окружила его и нежно что-то ему щебетала, не забывая попивать Шардоне. Потом Александру видимо надоело просто разговаривать, и он увел одну из дам в укромное местечко. Баронесса подумала: « Вряд ли они будут просто целоваться» и хмыкнула. Тут диванчик тихонько скрипнул и задумавшаяся Анна увидела рядом с собой Полину.
- Как я люблю эти театральные сборища, кого только на них не встретишь! Вот представляете я, наконец, познакомилась с сестрой Луи, моего мужа. Она уезжала из страны и только сегодня приехала. И вместо того, чтобы провести вечер дома, её муж затащил её сюда.
- Мне тоже здесь очень нравится. Такая колоритная публика, не то, что у нас в провинции.
-В провинции!? – удивилась госпожа Виардо.
- Да в провинции. Двугорский уезд.
- А я люблю провинцию. В Шампани я провела почти всё своё детство,- объяснила она.
- Я тоже. Но общество у нас с очень консервативными взглядами. Они очень трудно принимают что-то новое.
- С этим я согласна. Мне кажется, такая твёрдолобость – черта любого провинциального общества.
Тут их прервали. Владимир Корф закончил беседу с приятелем и пригласил жену прогуляться в оранжереи. Оранжерея была гордостью театра и была организована специально для репетиций. В этом зимнем саду, порой разыгрывались сцены из Шекспира, Гёте, Шиллера, Грибоедова, Островского, Бомарше, Мольера. Иногда на небольшой площади проходили спектакли. Считалось, что зимой нет ничего более продуктивного, как провести оранжереи репетицию или целый спектакль. Туда - то и повёл барон супругу. Они уселись на диван у стеклянной стены и стали смотреть, взявшись за руки, на великолепный ночной город, раскинувшийся у их ног. Особенно ярко освещался Нотр-Дам. Его огромный витраж роз прямо переливался. Блики уличных светильников отражались в нём. Это создавало иллюзию, что он светится изнутри. Анна и Владимир зачарованно смотрели на эту картину и не заметили, как прошло полчаса. Тут Анна краем глаза посмотрела на часы, стоявшие тут же на маленьком столике. На них было уже полпервого ночи.
- Володя, ты посмотри сюда, - сказала жена и указала на часы.
Корф взглянул и оторопел.
- С тобой я забываю обо всём на свете, - сказал он и резко встал. – Пойдём, милая, нам пора.
С этими словами он протянул руку жене и помог ей подняться. Они вышли из этого прекрасного места и отправились в зал. Число гостей заметно уменьшилось. Но и Репнины и Соболев ещё были на празднике.
Как только Анна и Владимир вошли в зал, то навстречу им ринулись Репнины.
- Вольдемар, куда ты спрятал Анну, - сыронизировал Миша.
- Никуда. Видишь, она снова здесь. Мы ходили в оранжерею, - объяснил Корф.
Лиза сказала:
- Я уже очень устала, может поедем домой?
- Конечно, - согласились все, и пошли попрощаться со знакомыми.
Когда пришла очередь Александра, он заявил:
- Я тоже собрался. Только загляну в гримёрку.
Он исчез и появился ровно через пять минут.
- Ну что идёмте, - сказал он и предложил руку баронессе.
Владимир скрипнул зубами и встал по другую сторону. Лиза с Мишей замыкали шествие.
Они вышли на улицу и Соболев пошёл искать извозчика. А Лиза вдруг бросила взгляд на афишу и удивилась. Там вместо Анна Корф и Александр Соболев было написано « Анна Платонова» и «Александр Вильруа». Она тут же спросила сестру, перехватившую её удивлённый взгляд:
- Почему не Корф?
- Я не думаю, что это имя должно быть на афишах. К чему его афишировать?
- А почему Александр Вильруа? – продолжала расспрос княгиня.
- Это его второе имя. И оно французское. Режиссёры полагают, что одной русской фамилии на этой афише будет более чем достаточно.
- Ясно. Но почему у него две фамилии.
- Не знаю, - последовал ответ. – Это лучше спросить тебе у него самой.
- Что спросить? – сказал подходивший Соболев.
- Почему у вас две фамилии? – ответила Анна и подала ему руку для того, чтобы он помог сесть в экипаж. Ведь мужья отвлеклись от всего происходящего и не сводили взгляд с дома напротив, в освещённом окне которого раздевалась женщина. Александр успешно выполнил свою миссию и окликнул друзей.
- Пора. У неё очень ревнивый муж, - иронично сообщил он и залез в экипаж. Мужья последовали за ними.
- И всё же, - сказала Анна, - Саша, почему вы носите две фамилии.
- Мне так завещал дед, русский полковник.
- И где же он сейчас?
- Он умер. Как и мои родители, по - крайней мере, для меня.
При этих словах Анна содрогнулась, а Владимир подумал, что все мужчины когда-то отходят от родителей.
- К чему такое кощунство, - спросила Лиза.
- Это не кощунство, - последовал ответ. – Просто меня выгнали из дома, - сказал он.
- За что? – спросил Миша, который был заинтригован всей этой историей.
- Да так. Расскажу в другой раз, мы уже подъезжаем к моей квартире, - с этими словами экипаж остановился, Александр, поцеловал ручки дамам и махнул джентльменам. – Я закончу в другой раз, вот только подвернётся подходящий случай.
Он направился к двухэтажному дому и, оглянувшись, помахал всем на прощание. Все, кто находился в карете, ответили ему, и тут Корф понял, что уже почти не ревнует этого типа к своей жене.