Диссертация на соискание ученой степени
| Вид материала | Диссертация |
- Диссертация на соискание ученой степени, 3188.43kb.
- Диссертация на соискание учёной степени кандидата юридических наук, 1614.07kb.
- М. С. Тарков Математические модели и методы отображения задач обработки изображений, 17.1kb.
- Диссертация на соискание ученой степени кандидата экономических наук, 2079.82kb.
- Диссертация на соискание ученой степени доктора психологических наук, 5248.42kb.
- Диссертация в форме научного доклада на соискание ученой степени доктора медицинских, 907.5kb.
- Диссертация на соискание ученой степени, 3924.03kb.
- Диссертация на соискание ученой степени, 2781.79kb.
- Диссертация на соискание ученой степени, 2577.32kb.
- Диссертация на соискание ученой степени, 2127.42kb.
3.2.3. Зевгматические конструкции как средство создания драматического эффекта
Зевгматические конструкции способны передавать самые разнообразные переживания автора. В силу своей структурной и семантической организации зевгматические конструкции являются действенным эмоционально-экспрессивным средством, использующимся для повышения напряженности повествования и драматизации:
«Унесся, забыв сумасшествие денег, кудахтанье жен и дерьмо академий» (А.Вознесенский).
Представляется целесообразным разграничение функционирования зевгматических конструкций как средства создания трагического и драматического эффектов, поскольку драматическое и трагическое отличаются по сути. В драматических произведениях отображение противоречий не сопровождается трагической смертельной развязкой, конфликт не носит всеразрушающего характера, обычно не имеет глобального масштаба. При разграничении трагического и комического обычно подчеркивается, что драма — это «<…> промежуточный между трагедией и комедией жанр» [Эстетика, 1989, с. 85]. Драматическое противопоставлено трагическому и ужасному в том плане, что разрешение конфликтов и внутренних личностных противоречий в драматическом произведении не сопровождается безысходностью, ощущением опасности, роковой или тотальной неотвратимостью. Драматические коллизии не выходят за рамки личных переживаний автора или персонажа. В литературе драматизм как воплощение особого мироощущения преобладает в лирике, в том числе и с использованием зевгматических конструкций:
« Дайте света белого, дайте хлеба черного
И еще отечество безотчетное!»
(А. Вознесенский).
Зевгматические конструкции позволяют авторам поэтических произведений в краткой, емкой, отточенной форме выразить целые гаммы чувств, переживаний, эмоций:
1. «Там я плыл по реке с занавеской в окне
С занавеской в окне, с головою в огне»
(О. Мандельштам).
2. «В лесу тревожно и пустынно
И тишина стоит в душе
Такая, что и думать стыдно
О выгоде, о барыше,
Об имидже и о покупках
О развлеченьях, о делах,
О гонорарах, женских юбках,
О водке, даже о стихах,
О жизни, сдавленной под прессом,
Разнообразной, но пустой»
(Г. Григорьев).
В поэзии зевгматические конструкции гармонично сочетаются с различными лингвистическими средствами, использующимися для отображения реалий окружающего мира. Нагнетание напряжения, драматизация описываемых явлений, достигающиеся путем использования зевгматических конструкций, представляют собой эффективный способ передачи поэтического видения мира:
«Жмутся к живому огню
Дети, собаки, поэты.
Руки в огонь уроню,
Песни допеты»
(А. Крестинский).
Поэтический образный ряд часто выстраивается при помощи семантически неоднородных компонентов, поскольку поэтическое видение мира всеохватно, а поэтические ассоциации зачастую резко отличаются от непоэтических. Семантическая неоднородность в поэзии носит ярко выраженный эмоционально-экспрессивный характер, семантически неоднородный поэтический ряд обычно представляет собой цепочку ассоциаций или сменяющих друг друга образов, картин и зачастую использование таких рядов создает драматический эффект:
«Точку сотрешь резинкой и вновь бумага бела,
Как белое снежное поле, где нет ни троп, ни дорог
И ни душевной боли, и ни ночных тревог»
(Н. Полякова);
«И все-таки в круговороте
Страстей, застолий и дорог
К небесной творческой работе
Нас приковал цепями Бог»
(О. Шестинский).
Способность зевгматических конструкций раскрывать психологическое состояние, передавать субъективное восприятие позволяет поэтам не только выражать свое настроение, объяснять поведение (свое или лирического героя), но также и давать оценку происходящих событий, явлений. Яркая и образная передача авторского отношения к описываемому происходит за счет столкновения семантически неоднородных элементов в перечислительном ряду:
«Я тебя ревную к духам,
К черному платью и к золотому кольцу,
К любовникам и к оранжерейным цветам,
К братьям, к матери, к отцу»
(В. Савинков).
Отображение тех или иных жизненных моментов во всем их многообразии, оформляемое как единое целое, предстает перед адресатом в поэтических произведениях как некая картина, в которой ярко и отчетливо выделяются детали. Использование зевгматических конструкций в таких случаях позволяет, сопоставляя элементы описания, подчеркнуть яркость и самобытность каждого элемента единой картины и создать драматический эффект:
«Так мы с тобой не чувствовали горя.
Лосось и сервелат на мельхиоре,
И в розовых розеточках икра,
И зелень, и горошек, и маслины...
Грусть Гарри и насмешливость Гермины...
Что это было? Жизнь или игра?»
(Н. Гранцева).
Стилистический эффект данной зевгматической конструкции усиливается при помощи риторических вопросов. Следует отметить, что, поскольку поэзия является такой формой реализации языка, в которой наблюдается насыщение текста тропами и фигурами, причем тропы и фигуры при этом вступают в различные отношения (синтаксические, семантические, стилистические), представляется более целесообразным рассматривать их функционирование в смысловом и стилистическом единстве.
Как источник драматизации повествования в лирической поэзии, зевгматические конструкции часто конвергируют с риторическим вопросом, полисиндетоном, фоностилистическими и лексическими средствами, мета форами, различного рода сравнениями и другими средствами:
«Я дышу серебром и харкаю медью,
Меня ловят багром и дырявой сетью...
Я беснуюсь, как мышь в пустоте сусека.
Выносите святых и портрет Генсека»
(И. Бродский).
Зевгматически трансформированный фразеологизм «Выносите святых и портрет Генсека» служит средством драматизации. Семантическую отдаленность иносказательного фразеологизма «выносить святых» и располагающегося смежно с ним словосочетания «портрет Генсека» можно характеризовать как достаточно сильную, резкую, шокирующую. С религиозной точки зрения такое объединение вообще недопустимо. Тем не менее, именно это объединение является наиболее действенным со стилистической точки зрения. Резкий поворот — это высшая точка в развитии мысли. Отметим, что в настоящее время редко употребляемый фразеологизм «Хоть святых выноси» используется в тех случаях, когда адресат желает подчеркнуть оскорбительность происходящего для нравственного чувства [Михельсон М.И., 1994]. Происходящее настолько оскорбительно и недопустимо с точки зрения морали, что нужно выносить иконы с изображениями святых.
В России долгое время вера в Бога и почитание святых рас сматривалось как преступление против государства, а почитать было необходимо прежде всего Генсека и верить в него и его могущество. Автор намеренно сталкивает и объединяет абсолютно противоречащие друг другу реалии, чтобы подчеркнуть абсурд обожествления правителя (Генсека). Намеренная аппликация семантически противоречащих друг другу выражений — средство выявления и обличения социального порока. Одновременно автор выражает свою оценку, чувства и свое видение ситуации.
Драматизм в описываемом нами отрывке нагнетается постепенно, зевгматически трансформированный фразеологизм играет в создании драматического эффекта особую роль в силу парадоксальности, отображенной в форме зевгматической конструкции информации. Используемые автором иные средства усиления изобразительности также обогащают экспрессивный потенциал поэтического текста и участвуют в создании драматичности. Стилистический эффект противопоставлений «серебром — медью», «багром — дырявой сетью» усиливается финальным, подчеркнуто резким противопоставлением «святые — портрет Генсека».
Использование сравнения «беснуюсь, как мышь в пустоте сусека» сочетается с противопоставлениями и в смысловом плане, и по силе воздействующего эффекта. Изобразительно-выразительная лексика («бесноваться») в сочетании с устаревшей, малоупотребительной («сусек») (по В.И. Далю «отгороженный ларь в амбаре» [Даль В.И., 1998, с. 364]) создают особый зрительный образ, настраивающий адресата на далекое от нейтрального, драматическое восприятие описываемого.
Сочетание перечисленных средств с ритмической организацией (анапест) и подчеркнуто резким звукорядом (в тексте используется аллитерация — повтор звука «р») направлено на то, чтобы вызвать у адресата чувства сопереживания, сопричастности. Автор стремится передать адресату свое настроение, вызвать ответную реакцию. Анализируемое нами стихотворение — пример прагматического воздействия на адресата (многие лирические стихотворения не относятся к таковым или относятся с рядом оговорок). Прагматичность угадывается в подборе изобразительно- выразительных средств, особенно в этом отношении следует отметить использование зевгматически трансформированного фразеологизма «Выносите святых и портрет Генсека». В. А. Лукьянов в своем диссертационном исследовании, посвященном функционированию аппликативного каламбура, отмечал: «Все построения, основанные на аппликации фразеологизмов, выглядят довольно искусственно, и их нельзя отнести к оговоркам, к ошибочным действиям и т.п.» [Лукьянов С.А., 1991, с. 102].
В отношении создания драматического эффекта, особое внимание следует обратить и на стремительный ритм, не способствующий созданию мягкого лирического настроя. Он воздействует на адресата и призывает его к проявлению активности, к со- участию, со- чувствию, со- мыслию, со- действию. «Недаром со стихами-песнями, написанными анапестическим стихом в Элладе воины шли в бой» [Квятковский А.П., 1998, с. 38]. Таким образом автор влияет на формирование жизненной позиции адресата.
Поскольку зевгматические конструкции обладают высоким экспрессивным потенциалом с точки зрения раскрытия эмоционального и психологического состояния автора или персонажа, их использование в изобразительно-психологической функции органично для поэтических произведений. Но функционирование зевгматических конструкций как средства усиления драматической напряженности в повествовании не ограничено поэтической сферой. С целью драматизации зевгматические конструкции используются в художественной прозе и публицистике:
«Отдаленные горы. Близкие горы. Еще горы: синеватые красавицы, недосягаемые или вечно превращающиеся, одна за другой, в обитаемые холмы; горы восточных штатов — неудачницы, в рассуждении Альп, недоростки; западные колоссы, пронзающие сердце и небо...» (В. Набоков «Лолита»).
«Вы слишком смелы в вашей живописи, — скажет позднее Пранов.
А про себя наверняка подумает: И в личной жизни тоже» («Караван историй». 2001. Сентябрь).
Отображение внутренней дисгармонии через столкновение, сопоставление, противопоставление различных объектов или явлений действительности, вербально оформляемое при помощи семантически неоднородных слов, объединяемых как единое целое, характерно для психоаналитических произведений. Вскрытие внутренних личностных противоречий, а также противоречий межличностных зачастую осуществляется при помощи зевгматических конструкций. Зевгматические конструкции часто используется при создании психологических характеристик с эффектом драматизации:
«Шарлотта, которая не замечала фальши обиходных условностей, правил поведения, патентованной пищи, книг и людей, на которых она молилась, немедленно различила бы неправильную интонацию, какие бы слова я ни произнес с целью удержать Лолиту около себя» (В. Набоков).
Ряд однородных косвенных дополнений, прикрепленных к прямому дополнению, создает яркую психологическую характеристику, высвечивая особенности восприятия описываемого персонажа и акцентируя внимание на определенных чертах характера. В опорном слове «фальшь» актуализируются оттенки значений: «ненатуральность» (пищи), «лицемерие», «неискренность» (людей), «несоответствие правде» (книги) .
Ю.М. Лотман и представители тартуско-московской семиотической школы при рассмотрении проблем структуры стиха подчеркивали, что язык является материалом литературы и «выступает как материальная субстанция, подобно краски в живописи, камню в скульптуре, звуку в музыке» [Лотман Ю.М., 1994, с. 66]. В этой связи отметим, что с целью создания драматического эффекта авторы используют особый строительный материал: материал, который усиливает напряженность повествования и позволяет описать те или иные противоречия, конфликты как трудноразрешимые. Создание драматического эффекта достигается за счет фонетических, лексических, словообразовательных, синтаксических средств.
Драматизированное повествование достаточно часто включает в себя зевгматические конструкции. Используются такие включения при отображении реалий окружающих персонажа или автора:
«Гостиничный ресторан приветствовал нас запахом жареного жира и стеклянистой улыбкой» (В. Набоков. «Лолита»).
Прагматическое выделение отрезка текста за счет использования зевгматических конструкций, использующихся с целью усиления драматического эффекта, имеет в вышеприведенном примере следующие цели: привлечь внимание адресата к сообщаемому, создать в его воображении образ, который вызвал бы негативные эмоции. Один из элементов зевгматического объединения представляет собой олицетворение («ресторан приветствовал стеклянистой улыбкой»). Контаминация выразительных средств (зевгмы и олицетворения) в рамках одного предложения акцентирует внимание на важных с точки зрения автора моментах: бездуховности атмосферы, внутренней ничтожности и внешней претензии на значительность. Подтверждением сказанному может служить дальнейшее описание ресторана:
«Это было обширное и претенциозное помещение с жеманными фресками по стенам, зачарованных в разнообразных положениях среди множества неинтересных животных, дриад и деревьев... Ресторан закрывался в девять, и полнолицые подавальщицы в зеленой форме отчаянно спешили — на мое счастье — от нас отделаться» (В. Набоков. «Лолита»).
Способность зевгматических конструкций создавать наглядное изображение и одновременно выражать оценку предмета речи со стороны говорящего (пишущего), позволяет активно привлекать данные конструкции в качестве одного из основных средств повышения напряженности и придания тексту оттенка драматичности современными авторами-публицистами:
«Когда из ОБХСС пришли с обыском, ничего, кроме пепла и маминых слез, не обнаружили» («Караван историй». 2001.Сентябрь).
Эмоциональная и интеллектуальная оценки, присутствующие в данном тексте, – источники воздействия на разум и чувства адресата, эти оценки формируют определенное отношение адресата к описываемой ситуации.
Как и в поэтических произведениях, в современной журналистике, при
создании драматического эффекта особую роль играет комбинирование выразительных средств:
«Должно быть, жизнь сестры была однообразной — глина и мрамор, мрамор и глина, одобрительное хмыканье метра, завистливые взгляды других учеников» («Караван историй». 2001. Октябрь).
Семантическая неоднородность компонентов перечислительного ряда, использование лексического повтора и оценочной лексики создают ряд образов, формируют определенное представление, рисуя в воображении читателя драматическую картину.
Выполняя оценочно-изобразительную функцию, зевгматические конструкции в настоящий момент активно используются в качестве средства создания и усиления драматического эффекта всеми СМИ (журналы, газеты, телевидение, радио):
« <…> она впала в истерику, полностью вернувшись к эмоциям, связанным с потерей мужа, дома и привычного образа жизни» («Cosmopolitan». 2000. Май).
2. «Вес воды, как и вес вины, слишком тяжел» — реклама к/ф «Вес воды» («Афонтово». 4.02.2002).
В рекламе кинофильма «Вес воды» особую роль играет органичное сочетание видеоряда и текста, представляющего собой самодостаточную зевгму, в которой за счет объединения абстрактной и конкретной лексики актуализируется многозначность краткого прилагательного «тяжел» : 1) имеющий большой вес; 2) суровый, серьезный [Ожегов С.И., 1978, с. 752].
3. «... Апраксин переулок, маленькая комната в коммуналке. Соседи — сумасшедшая старуха, горький пьяница и ... стаи здоровенных крыс» («МК». 2000. 20-27 июля).
Воссоздание при помощи зевгматической конструкции вида комнаты в коммуналке, несомненно, носит оценочный характер. Создание наглядного изображения и одновременное выражение оценки, создающие напряженный драматический эффект, осуществляется за счет столкновения лексических единиц семантически неоднородных по типу «человеческое – животное» («старуха» / «пьяница» / «крыса»), противопоставляемых по типу «человеческое – животное» и вводимых в каждое звено второстепенных членов – слов, обладающих устойчивой эмоционально-экспрессивной окраской оценочного характера («сумасшедшая» / «горький» /«здоровенных»). Намеренно используемая автором парцелляция, выделяющая последнее звено перечислительной цепочки, усиливает воздействующий эффект.
Выполняя изобразительно-психологическую функцию, зевгматические конструкции часто используются в газетных текстах:
«В Москве были чужими и климат, и язык, и люди» «Караван историй. 2001. «Октябрь»).
В данном примере в качестве усилителя драматического эффекта используется полисиндетон.
Раскрытие эмоционального состояния адресанта через детальное описание ситуации, в которой он находится, тем эффективней с точки зрения воздействия на адресата, чем разнородней элементы перечислительного ряда.
При прочтении текста, направленного на создание драматического эффекта, возникает ощущение тревожности, внутренней сопричастности к изображаемым автором событиям. Дисгармония, вносимая во внутренний мир адресата, тем ощутимей, чем большее количество средств используется автором для создания драматического эффекта:
«Никола Тесла, главный герой электрической эры, стоит у подножия постамента, на нем отличный, с иголочки, серый сюртук, в кармане золотые часы. Сорок лет и много тысяч миль отделяют его от того испуганного мальчишки, что прятался от бури в пещере и мечтал держать молнии в кулаке» («Караван историй». 2001. Октябрь).
Использование зевгматических конструкций, эмоционально-оценочной лексики, употребление слов в переносном значении («держать в кулаке») создает в воображении адресата картину, наполненную драматизмом. Как и трагический, драматический эффект создается за счет нагнетания различных выразительных средств, способных вызвать или усилить негативные эмоции. Чаще всего авторы прибегают к такого рода нагнетаниям с целью вызвать сочувствие, сопереживание тому или иному персонажу или к себе. Чтобы удержать внимание адресата на сообщении некомического характера, необходимо создать особый настрой, а именно, чтобы читатель сопереживал герою. В этом отношении обращение к проблемам, которые волнуют широкий круг читателей, играет не последнюю роль. Употребление зевгматических конструкций с целью вызвать чувство сопричастности, можно рассматривать как манипулятивный прием, использование которого направлено на внедрение в сознание адресата определенной информации:
«Поразмышляйте над этим, и вы поймете, что только мы вместе с нашими политическими союзниками, со всем народом сможем остановить разграбление и деградацию России, опустошение ваших карманов и душ» («Правда». 2000. №15).
Намеренное использование стилистически окрашенной лексики, обладающей эмоционально-экспрессивным потенциалом («разграбление», «деградация»), столкновение в узком контексте языковых единиц, противопоставленных по типу «абстрактное — конкретное», употребление слов, вызывающих образ, близкий всем, проживающим на территории нашего государства (образ России)‚ — мощные источники воздействия на адресата и способ внедрения необходимой, с точки зрения адресанта, информации.
Все выразительные средства, использованные автором, создают напряженность в повествовании и в равной степени участвуют в драматизации. Актуализация многозначности существительного «опустошение» («карманов» и «душ») служит дополнительным усилителем прагматического потенциала высказывания и привносит яркий оттенок в общую патетичность данного агитационного текста.
В некоторых случаях бывает трудно разграничить трагический и драматический эффект. Субъективное восприятие играет немаловажную роль в интерпретации любого текста. Что для одного адресата является трагическим или ужасным, для другого может не являться таковым. Поэтому, мы не всегда можем провести четкую грань и абсолютизировать то или иное утверждение относительно эффектов, возникающих при прочтении текста. Тем не менее, важно выявить критерий, по которому можно было бы как можно более четко квалифицировать характер определяемого эффекта (комический, трагический, драматический или какой-либо иной). Описывая зевгматические конструкции с точки зрения создания ими трагического эффекта, мы, ссылаясь на труды Ю.Б. Борева, отмечали, что трагическое «несет в себе холодный отблеск смерти», при прочтении трагедийных произведений возникает леденящее ощущение опасности, угрозы, тревоги, граничащей с ужасом. Тем не менее, трагедия воздействует на людей очищающе. Драматические произведения, как и трагические, воздействуют на адресата таким же образом: очищение происходит через сострадание. Ощущение дисгармонии и причастности к описываемым событиям — общее для драматического и трагического. Приобщение к страданию другого человека или человечества в целом характерно и для трагического, и для драматического произведения. Однако существует достаточно значимый критерий, резко противопоставляющий ужасное — трагическое — драматическое. Этот критерий — конечность живого, смерть как естественное завершение пути любого живого существа, как некий финал, к которому подходит каждый. Человек осознает свою смертность, поэтому, когда так или иначе затрагивается тема смерти, человек не может не реагировать на это особенно остро, даже в тех случаях, когда смерть пытаются представить как нечто комическое (например, в черной комедии). Ощущение леденящего душу холода и внутренней дисгармонии будет сопровождать смех как реакцию, которой добивался автор, пытающийся представить смерть или умирающего комичными.
В трагическом произведении всегда развивается мысль о конечности живого. Трагическое и драматическое произведения отличаются друг от друга и по силе своего воздействия. Трагическое произведение несет в себе более мощный экспрессивный и эмоциональный заряд и тем самым вызывает эффект большей силы.
Особенностью восприятия трагического является то, что адресат осознает неотвратимость смерти. Смерть — единственное, что мы не в силах ни преодолеть, ни познать до определенного момента своего существования. И прямое, и косвенное упоминание о смерти в тексте трагедизирует описываемые события, явления.
С целью разграничения трагического и драматического эффектов рассмотрим следующие примеры:
1. «Хоронила Москва Шукшина,
Хоронила художника, то есть
Хоронила Москва мужика
И активную совесть»
(А. Вознесенский).
2. «Там далеко-далеко летает станция «Мир». Пролетела над СССР и Россией, над путчем, Белым домом, ваучерами и Березовским, над горем и кровью в Чечне...» («Новая газета». 2000. №13).
3. «... У Рассела не осталось ничего, кроме фото и ... любви к жене-убийце» («Комсомольская правда». 2001. 11 июля).
4. «... С глыбой синего льда вместо сердца, таблеткой на языке и увесистой смертью в заднем кармане ловко вступил в телефонную будку»
(В. Набоков «Лолита»).
5. «Быть живым! Я не знаю лекарства
В этом свертке — лимонные дольки
Карандаш, табакерка, полцарства,
Память юности. Люди не волки»
(Т. Бек).
Стихотворение А. Вознесенского (1-ый пример), написанное на смерть В. Шукшина, несомненно, трагично. Смерть человека, близкого многим русским людям, человека, известного многим, не может оставить равнодушным. Кем он был? «Шукшиным», «художником», «активной совестью». Автор сознательно подчеркивает многогранность Шукшина, дабы перед читателем возник всеохватный образ, чтобы читатель осознал смерть Шукшина как потерю. Контраст в ряду перечисления отчетливее выделяет каждое слово и смысл, который стоит за каждым словом.
Во втором примере, изображающем состояние России в определенный отрезок времени (современность), нет прямого упоминания о смерти, тем не менее возникает трагический эффект, поскольку есть косвенное указание на гибель людей («горе и кровь в Чечне»). Семантическая неоднородность элементов перечислительного ряда («СССР — «Россия» — «Белый дом» — «ваучеры» — «Березовский» — «горе» — «кровь») позволяет автору отчетливее выделить наиболее значимые моменты и акцентировать внимание на их внутренней сущности, заставляет адресата не только почувствовать трагичность происходящего, но и задуматься над выходом (его возможностью или невозможностью) из создавшейся ситуации. Особую роль в этом примере играет незавершенность перечислительного ряда. Отсутствие замкнутости зевгматической перечислительной конструкции способствует созданию эффекта незаконченного аккорда. Перечислительный ряд можно продолжить, следовательно, не все негативные явления современной политической ситуации в России обозначены автором.
В третьем примере также звучит тема смерти, но упоминание о ней носит косвенный характер: есть убийца – значит была смерть. Эффект трагизма в данном примере создается при помощи объединения в одном ряду лексических единиц неоднородных по типу «абстрактное – конкретное» («фото» — «любовь к жене-убийце»), трагический эффект усиливается за счет отточия, выделяющего значимый с точки зрения автора элемент конструкции («любовь к жене-убийце»). Отрицательное местоимение «ничего» подчеркивает безысходность. «Ничего» — это то же, что ничто. А «ничто» — это пустота, отсутствие жизни.
Пример из произведения В.Набокова «Лолита» (№4) содержит упоминание о смерти, которая существует потенциально, т.е. она может наступить при определенных обстоятельствах. «Увесистая смерть» — перифрастическое сочетание, употребляемое автором для обозначения пистолета. То, что пистолет именуется смертью, говорит адресату о многом: прежде всего о том, что персонаж намерен его использовать. Если оценивать роль предшествующего контекста в создании трагического эффекта, то он достаточно убедительно доказывает, что выразительные средства (включая и зевгматические конструкции) используются автором с целью нагнетания трагизма:
«спала мертвым сном»;
«навсегда покинул»;
«черный дружок» (пистолет);
«отрепетировал насильственную смерть»;
«выполнение приговора»;
«мертвый свитер»;
«труп казенного свитера».
При помощи последнего примера (№5) можно продемонстрировать отличие драматического эффекта от трагического. Несмотря на внутреннюю напряженность, ощущение дисгармонии, возникающее при прочтении стихотворения, заложенное в тексте жизнеутверждение препятствует возникновению чувства подавленности, безысходности, неотвратимости, ощущения опасности, являющимися характерной реакцией адресата при восприятии текстов, наполненных трагическим пафосом.
Изначальная установка, данная автором адресату, безусловно, способствует возникновению положительных эмоций: «Быть живым!». В дальнейшем описании, заключенном в рамках зевгматического перечисления, присутствуют драматические ноты: «карандаш», «табакерка», «полцарства», «память юности...». Переход от конкретного к абстрактному, осуществляемый в перечислительном ряду, способствует созданию драматического эффекта и придает произведению лирическое звучание. Незавершенность перечислительной конструкции указывает на то, что перечислительная цепочка может быть продолжена. Эта незавершенность дает возможность адресату самому продолжить ряд. Финальное авторское утверждение «Люди не волки» — итог размышлений автора. Ностальгическое настроение, легкий романтизм сменяется утверждением положительных начал и установкой на преодоление жизненных коллизий.
Таким образом, исследуя на конкретных примерах функционирование зевгматических конструкций с точки зрения создания ими трагического и драматического эффектов, можно подтвердить существующее в теории литературы и теории эстетики мнение о том, что «драматические конфликты, в отличие от трагических, не являются непреодолимыми» [Гуляев Н.А., 1977, с. 172].
Еще один фактор, на котором важно остановить внимание при анализе зевгматических конструкций, – личностное начало. Противоречия, отображаемые при помощи зевгматических конструкций, по своей внутренней сущности могут быть различны, поэтому важно определить следующее: выявление каких противоречий способствует созданию драматического эффекта, а каких — трагического. Г.Н. Поспелов, исследуя проблемы исторического развития литературы, подчеркивал, что «в основе драматических конфликтов лежат столкновения персонажей произведения с такими силами жизни, с такими ее принципами и традициями, которые извне противостоят характерам персонажей и которые не имеют для них сверхличного значения» [Поспелов Г.Н., 1972, с. 90]. Таким образом, от характера противоречия (личное, общенациональное, общегосударственное, общечеловеческое, всеобщее, глобальное) зависит тип эффекта.
Личное, субъективное присутствует как в трагическом, так и драматическом, но в драматическом личное в меньшей степени выходит за рамки частной жизни человека, его субъективных переживаний:
«Наконец, решив покончить с прошлым, она разорвала письмо и все связи с ним» («Вне закона». 2000. №38).
Выход через личное на сверхличное способствует созданию трагического пафоса в произведении и, соответственно, вызывает трагический эффект при восприятии. Неслучайно Г.Н. Поспелов, исследуя эстетические категории драматизма и трагизма, противопоставляя их, отмечал: «... драматические ситуации могут <...> углубляться до трагизма» [Поспелов ГН., 1978].