А. Ф. Лосев и традиции «веховской» социально-философской публицистики. К 100-летию сборника «Вехи»: 1909-2009 77
Вид материала | Документы |
- Программа международной научно-практической конференции «Детское движение как социокультурный, 121.81kb.
- Методические указания для студента Тема I. Специфика китайской философской традиции., 1147.42kb.
- Программа курса "теория публицистики и литературно-художественной критики", 169.51kb.
- Интеллигенция России в истории ХХ века: неоконченные споры. К 90-летию сборника "Вехи"., 13.49kb.
- «Эллинизм: культура, традиции и язык в российской государственности и в социуме Сибири», 22.54kb.
- Динамика исторического процесса: традиции и перспективы социально-философской рефлексии, 381.25kb.
- К 80-летию Института философии нан Беларуси Конференция проводится в контексте мероприятий, 77.68kb.
- Разсолов Николай Александрович, зав кафедрой авиационной и космической медицины гоу, 2506.07kb.
- Проект учащейся 3 класса «А» гоу сош 2009 Глуговской Екатерины: «Создание сборника, 57.75kb.
- План мероприятий, посвященных 100-летию со дня рождения Героя Советского Союза Иванова, 30.29kb.
СОДЕРЖАНИЕ
Вступительное слово 7
НАУЧНАЯ ТЕТРАДЬ
- А. Новиков-Ланской. Телевидение в ситуации Нового Средневековья 11
Ю.В. Пущаев. Интернет как информационная и коммуникационная
среда и сознание 15
- В. Решетникова. О жанре телевизионного спектакля 24
Е.С. Трусевич. Неигровое кино на игровом телевидении 28
Н.Ю. Замятина. Конструирование образа территории: новые задачи географии 33 Т.ВМаркелова, М.К. Дементьева. актуализация слова «мент» в современном
российском политическом дискурсе: оценочный аспект 45
М.В. Петрушина, И.Н. Качалова. Прецедентный текст как источник
языковой игры в СМИ 55
О.Г. Карасева-Резникова. Экранное мышление и художественная литература:
интегральный образ как одна из основ телевизионного языка 62
Е.А. Тахо-Годи. А.Ф. Лосев и традиции «веховской» социально-философской
публицистики. К 100-летию сборника «Вехи»: 1909—2009 77
научные чтения
Конференция «Древнерусская литература и телевидение»
М.В .Иванова. древнерусская литература и современное отечественное
телевидение 89
А С. Демин. Мечи блещут, как вода: смысл древнерусского сравнения 94
Ф.С. Капица. Куда ездил на бесе Иоанн Новгородский? 105
В. М. Кириллин. чудо с отроком Варфоломеем о разумении грамоты 115
В.В. Леденёва. Сверхтекст древнерусской литературы и современный медиатекст 127 М.Ю. Люстров. древняя русь в современном скандинавском кинематографе 132 Д.С. Менделеева. Элементы репортажности в «Повести о взятии Царьграда
турками в 1453 году» Нестора-Искандера 138
А.А.Пауткин. «Хождение» игумена даниила как культурно-исторический
феномен 143
М. В. Первушин. Еретик, что «чреватая жонка». По полемическим памятникам
русской литературы XI—XVII вв 154
О. А. Туфанова. рассказы о смерти дмитрия Самозванца: раскадровка
и символика 164
УЧЕБНАЯ ТЕТРАДЬ
Проект «История российского телевидения в свидетельства его создателей»
Лев Аннинский 183
Георгий Гаранян 188
Александр Гурнов 193
Марк Захаров 201
Сергей Капица 210
татьяна Миткова 224
Владимир Молчанов 229
Михаил Ненашев 239
Александр Пономарев 253
Олег Попцов 261
Игорь Фесуненко 274
Анатолий Шабардин 281
Игорь Шабдурасулов 301
Михаил Швыдкой 312
МЕТОДИЧЕСКИЕ МАТЕРИАЛЫ И ДОКУМЕНТЫ 323
CONTENTS
Introductory notes 7
academic workbook
A.A. Novikov-Lanskoy. Television in the New Middle Ages 11
Yu.V. Puschayev. The Internet as communicative environment and consciousness 15
V.V. Reshetnikova. on the genre of television stage performance 24
Ye.S. Trusevich. Non-feature films on feature television 28
N.Yu. Zamyatina. constructing territorial image: geography's new agendas 33
T.V. Markelova, M.K. Dementyeva. Actualization of pejorative units by precedent
situation in the current Russian political discourse 45
M.V. Petrushina, I.N. Kachalova. Precedent text as a source of language play
in the media 55
O.G. Karaseva-Reznikova. Screen thinking and fiction: integrated image as one
of the basics of the TV language 62
Ye.A. Takho-Godi. A.F. Losev and the tradition of "Vekhi" social
philosophical publicism 77
academic readings
Conference «Old Russian literature and television»
M.V. Ivanova. old Russian literature and contemporary Russian television 89
A. S. Demin. Swords shine like water: the meaning of the old Russian metaphor . . 94
F.S. Kapitsa. Where did lohann of Novgorod ride the Devil to? 105
V.M. Kirillin. Miracle with infant Bartholomew of acquiring literacy 115
V.V. Ledeneva. Supertext of the old Russian literature and the contemporary
media text 127
M.Yu. Lyustrov. old Russia in the contemporary Swedish cinematography 132
D.S. Mendeleyeva. The elements of reporting in "The tale of the capture of Tsargrad
by the Turks in the year of 1453" by Nestor-lskander 138
A.A. Pautkin. Abbot Daniel's "Travel" as a cultural and historical phenomenon . . . 143 M.V. Pervushin. A heretic like "an obese wife". Polemic texts of the 11th —
17th centuries Russian literature 154
O.F. Tufanova. Tales of Dmitry the Impostor: storyboard and symbolism 164
student workbook
Project «The history of the Russian television told by its creators»
Lev Anninsky 183
Georgy Garanyan 188
Alexandr Gournov 193
Mark Zakharov 201
Sergey Kapitsa 210
Tatiana mitkova 224
Vladimir Molchanov 229
michael Nenashev 239
Alexandr Ponomarev 253
oleg Poptsov 261
Igor Fesunenko 274
Anatoly Shabardin 281
Igor Shabdurasulov 301
michael Shvydkoy 312
METHODOLOGICAL MATERIALS AND DOCUMENTS 323
вступительное слово
уважаемые коллеги!
Перед вами — второй выпуск «Научных и учебных тетрадей Высшей школы телевидения МГу им. М.В. Ломоносова», датируемый первым полугодием 2010 года.
Во втором выпуске наших «тетрадей», как и в первом, три больших раздела: Научная тетрадь — сборник статей и иных текстов преподавателей и сотрудников ВШт; учебная тетрадь — студенческие работы, представленные, как и в первом выпуске, интервью, взятыми в рамках проекта «История российского телевидения в свидетельствах его создателей»; Методические материалы и документы ВШт.
Во втором своем выпуске наши «тетради» делают — в сравнении с первым выпуском — большой шаг в сторону настоящего научного издания. И с формальной, и с содержательной точек зрения.
Во-первых, в данный сборник представили свои статьи сотрудники практически всех созданных в ВШт кафедр — и в первую очередь кафедр классических гуманитарных направлений. Во-вторых, в отдельных работах (например, в тексте Андрея Новикова-Ланского «телевидение в ситуации Нового Средневековья») телевидение рассматривается не только как уже сложившийся социо-культурный институт (это как раз естественно), но и a priori как совокупность некоторых теоретических установок и профессиональных творческих (но не только) практик, то есть как наука. Или почти «как наука». В-третьих, большинство авторов предлагают вниманию читателей собственно научные или просто аналитические тексты, так или иначе, прямо или косвенно, явно или латентно сопрягающие телевидение «как науку» (или, по крайней мере, как «науку о телевизионном производстве и творчестве») либо с классическим гуманитарным знанием (географией, историей, литературоведением, философией), либо с давно уже онаученными искусствами — кинематографом и театром.
В этом смысле, безусловно, особый интерес представляют материалы первого научного словопрения, проведенного в Высшей школе телевидения, — конференции «древнерусская литература и телевидение». Не только пристрастный, но и самый доброжелательный наблюдатель, естественно, легко обнаружит необязательность внедрения в дискурс этой конференции некоторых прозвучавших выступлений и, возможно, даже некоторых тем и проблем. Организаторы конференции прекрасно это понимали. тем не менее, мы вполне сознательно решили испечь этот первый блин с неровными краями, но весьма цельной серединой. Нам был важен не столько эксперимент (ибо всем известно, чем кончается экспериментирование с выпечкой блинов в первой своей стадии), сколько вдохновляющие нас самих и других авторов, теоретиков и исследователей, пример, опыт и шаг.
Что касается материалов, представленных в Учебной тетради, то цель и методология нашего проекта «История российского телевидения в свидетельствах его создателей» достаточно основательно описаны в первом выпуске «тетрадей». Здесь же лишь стоит уточнить, что все интервью, опубликованные в этом выпуске, взяты нашими студентами в прошлом году. Но реализация проекта продолжается — и к очередному, третьему, выпуску «тетрадей» будут подготовлены новые интервью.
В заключение этой короткой вступительной статьи обращаюсь к потенциальным авторам и потенциальным читателям «Научных и учебных тетрадей ВШт». Первых приглашаю к сотрудничеству с нашим изданием. Соответственно, прошу присылать статьи, отвечающие формату и тематике «тетрадей», непосредственно на факультет. Пока — прямо на мое имя.
Потенциальных же читателей, желающих иметь полный комплект «тетрадей» по мере их выхода или отдельные выпуски, прошу обращаться в научную библиотеку ВШт по телефону (495) 939-41-94. Пока «тетради» будут распространяться бесплатно, но в случае их пересылки по почте — с возмещением соответствующих почтовых расходов получателем.
Виталий Третьяков, декан Высшей школы (факультета) телевидения
МГу им. М.В. Ломоносова
15 апреля 2010 г.
НАУЧНАЯ ТЕТРАДЬ
А.А. Новиков-Ланской
ТЕЛЕВИДЕНИЕ В СИТУАЦИИ НОВОГО СРЕДНЕВЕКОВЬЯ
Рассматривается футурологическая теория Нового Средневековья, предложенная Умберто Эко для описания возникающей культуры и типа сознания. Отмечается воспроизводство некоторых моделей средневекового устройства жизни и мышления, а также проводится сопоставление социокультурных функций церковной литературы и современного телевидения.
Ключевые слова: Средневековье, Новое Средневековье, церковь, телевидение, картина мира, общие места.
Umberto Eco's theory of the New Middle Ages is considered as describing the emerging global culture and the new mentality. The medieval models of lifestyle and thinking become reproduced in the contemporary world, TV performing the same
social function as the clerical literature in the Middle Ages. Key words: Middle Ages, New Middle Ages, church, television, mentality, common
places.
Года за два до смерти Иосиф Бродский в одном из телеинтервью сказал примерно следующее, цитирую по памяти: «Если вы в церкви понаблюдаете за свечами, чье пламя колеблется движением воздуха, то увидите, как золоченые нимбы на иконах приходят в движение, создавая гипнотический эффект. Это и есть, если угодно, прообраз телевидения». Поэту свойственно говорить метафорами, и здесь он, по сути, был прав, уловив неочевидную общность церковной практики с телевизионной.
Однако если обратиться к заявленной теме — к разговору о Новом Средневековье — то следует отметить, что это разговор скорее о современности, а не о древности. И поэтому здесь больше гипотез и предположений, чем достоверных утверждений. Сам термин «Новое Средневековье» активно использовал еще Николай бердяев1, но все же ключевой автор, разрабатывающий эту теорию, — современный итальянский филолог и писатель умберто Эко. Его программная статья «Средние века уже наступили»2 была опубликована еще в середине девяностых годов прошлого века, и прошедшие пятнадцать лет показали, в какой степени он оказался прав в своих прогнозах и догадках.
Во-первых, отметим, что сам термин «Средневековье» достаточно неустойчив: непонятно, где его границы. Крайние позиции таковы: одни ученые считают, что Средневековье закончилось с крестовыми походами, потому что именно крестовые походы через арабское влияние начали приобщение к античному наследию, что в итоге привело к Ренессансу. Другие историки полагают, что Средние века по сути завершились лишь к двадцатому веку, что только модерн положил им конец. Этой теории «долгого Средневековья» придерживался, в частности, известный российский медиевист Аарон Гуревич3.
И все же зыбкость определения Средневековья, как старого, так и нового, не мешает нам увидеть то, как многие современные процессы Западного мира — социокультурные, политические, экономические, научные и т.д. — удивительным образом напоминают схожие процессы в средневековой Европе.
Во-первых, отметим схожесть политической ситуации: Средневековье возникает в ситуации краха Римской империи, а мы сейчас наблюдаем такой же последовательный крах двух глобальных империй: советской, и что более актуально, американской. текущий экономический кризис — одно из свидетельств этого краха. тот же Умберто Эко или, скажем, другой американский исследователь Иммануил Валлерстайн посвящают свои работы теме краха американского уклада — политического, экономического и культурного, описывают закат американской гегемонии в мире4.
В социальной сфере возникает такая вещь, как «новое варварство»: это и пиратство, и рабовладение, и торговля людьми. Ведущий отечественный историк философии Н.В. Мотрошилова давно исследует эту проблему5. Возникает новое крепостничество — но теперь это крепостничество офисное, корпоративное. Современный массовый писатель и телеведущий Сергей Минаев ярко описывает это в своей книге «Р.А.Б.», посвященной жизни тех, кого теперь вульгарно называют «офисным планктоном»6. Кроме того, обсуждается феномен «новых вагантов»: существует статистика, согласно которой туристический бизнес сопоставим по объему с нефтяным. А кто такие туристы, если не новые странники, новые ваганты?
Средневековье характеризуется новой иерархичностью, возникновением надгосударственных и внегосударственных субъектов власти. Скажем, папская или орденская власть могла быть значительно серьезней, чем власть монаршья. Нечто подобное мы наблюдаем и сейчас: власть ООН, НАтО, ряда других международных организаций и квази-государств типа Шенгена может быть выше власти отдельных государств. Феномены субсидиарности и глокализации также имеют к этому прямое отношение. С другой стороны, по мысли футуролога Александра Неклессы, возникает такой политический субъект, как «амбициозные корпорации»7. Это могут быть бизнесы, партии, террористические организации, секты — некоторые группы активных людей, которые в современном мире, пользуясь мощью коммуникационных технологий, осуществляют серьезное влияние на мировой политический процесс.
более того, речь идет о том, что крупные транснациональные корпорации воспроизводят структуру и систему управления средневековых рыцарских и духовных орденов. Примером орденского корпоративного мышления может служить тот факт, что критерием оценки работника в корпорации сейчас является не столько эффективность и приносимая прибыль, сколько лояльность своему боссу и вера в миссию компании — такая вот средневековая вассальная этика.
что касается культурной сферы, здесь тоже много сходства. Важно отметить визуальный характер современной культуры, сходный со средневековым. Известно, что в Средние века население было, главным образом, неграмотным, книжность процветала разве что в монастырях и при дворе, а книга была предметом роскоши. Современный человек, будучи грамотным, отказывается от книг и гораздо легче и свободнее оперирует визуальными образами.
В эпоху Нового Средневековья мы наблюдаем возрождение темного готического стиля. Самые популярные книжки и фильмы создаются в жанре фэнтези: миры толкиена, истории о Гарри Поттере, в россии — различные экранизируемые «дозоры» Сергея Лукьяненко. расцветает культура ужасов: скажем, один из самых популярных в мире авторов, Стивен Кинг, писатель средневековый по духу, чьи сюжеты построены на мистическом восприятии обыденных повседневных вещей.
Здесь можно вспомнить и о фильмах-катастрофах. Как известно, одним из ключевых элементов средневековой ментальности является ожидание конца света, апокалиптическое сознание. Сейчас это ощущение в массовой культуре несомненно присутствует: отсюда такие блокбастеры, как «Послезавтра» или «2012». Очевидно, что конец света — излюбленный сюжет и СМИ, и Голливуда, и массовых авторов.
В целом, внутренне противоречивые элементы картины мира, ментальности, которые мы чувствуем в средневековом человеке, похожи на тип сознания современного западного человека, соединяющего в себе тревожность, суеверный мистицизм и сверхрациональность, структурность мышления (как и у средневековых схоластов), ощущение своего транзита, подведение итогов и предвосхищение будущего.
разумеется, разговор о Новом Средневековье достаточно условен. Можно найти множество аргументов и примеров в пользу гипотетических теорий «новой архаики» или «нового ренессанса» — как это делал русский философ В.В. Бибихин8. Но во всяком случае, ясно, что если модель Нового Средневековья возобладает в культуре, то место церкви и богословско- книжной традиции в ней, по-видимому, займет телевидение.
Здесь важно отметить, что телевидение — это больше, чем просто система трансляции знаков. Это еще и производство смыслов. Как мы знаем, общество — это общение. А общение невозможно без общего языка — не в лингвистическом смысле слова, а языка понятийного, языка то- посов, общих мест, общих концептов, ценностей и системы координат, которые разделяются участниками этого общества-общения.
Естественное пространство формирования и бытования общих смыслов определяется словом «среда» — то есть «медиа». С функциональной точки зрения, телевизионная практика очень напоминает практику церковную, и поэтому мы говорим о несомненном сходстве между телевидением как средой смыслообразования и древнерусской церковной литературой как пространством разработки и трансляции массовых идей христианского Средневековья.
Список литературы
Бердяев Н.А. Смысл истории. Новое Средневековье. М., 2002.
Бибихин В.В. Новый Ренессанс. М., 1998.
Валлерстайн И. После либерализма. М., 2003
ГуревичА.Я. Категории средневековой культуры. -М., 1972.
Минаев С. Р.А.Б. М., 2009.
Мотрошилова Н.В. Цивилизация и варварство в эпоху глобальных кризисов. М., 2009.
Неклесса А.И. Люди воздуха, или Кто строит мир? М., 2005.
Эко у. Средние века уже наступили. Иностранная литература. 1994. № 4.
Сведения об авторе: Новиков-Ланской Андрей Анатольевич, зав. кафедрой истории телевидения и телекритики Высшей школы телевидения (факультета) МГУ им. М.В. Ломоносова. E-mail: lanskoy@mail.ru.
Ю.В. Пущаев
ИНТЕРНЕТ КАК ИНФОРМАЦИОННАЯ
И коммуникационная среда и сознание
В статье рассматриваются особенности коммуникации в Интернете в целом и, в частности, в Живом Журнале (Livejournal.com). Отмечается, что особенности коммуникативной Интернет-среды запрашивают соответствующее ему сознание. Проводится параллель между «сетевым сознанием» и таким важным постмодернистским образом, как ризома, введенным Ж. Делёзом и Ф. Гваттари. Выделяется такая черта Интернет-коммуникации, как затягивающее рассеивание. Также рассматривается роль русского сегмента Живого Журнала в современной политике и его функционирование как своего рода квазиполитической площадки. Утверждается, что в целом для общения в Живом Журнале характерна виртуальность и своего
рода неподлинность. Ключевые слова: сознание, Интернет, Живой Журнал, политическое действие, ризома, постмодернизм.
The article considers specific features of the communicative processes in the Internet and, particularly, in blogs. The parallel between the "net mind" and the essential postmodernist notion of "rhizome" is drawn. Also, the Russian segment of www. livejournal.com is regarded as a quasi-political medium. It is stated that blog communication can be characterised as virtual and not genuine. Key words: mind, Internet, livejournal.com, political action, rhizome, postmoden-
ism.
Интернет не просто новое средство общения, предоставляющее ранее невиданные возможности. уместней тут будет термин не «средство», а скорее, «среда». Средство подразумевает преимущественную инструмен- тальность и утилитарность, то, что его как что-то конкретное всегда можно отставить в сторону и использовать взамен какое-нибудь другое средство. Среда же предполагает, что от неё просто так не избавишься, поскольку в значительной степени она сама определяет того, кто в ней находится. Если средство используют, то в среде живут. Среда, другими словами, — это некое пространство жизни и деятельности. Поэтому среда настолько тесно связана с тем, кто в ней находится, что характеристики последнего и его среды должны браться как единое целое. тут нет речи о том, что первично — среда или находящийся в ней субъект, что или кто оказывает друг на друга определяющее влияние. Правильнее говорить о том, что Интернет в целом, и блоги в частности, как информационная и коммуникационная среда предполагают соответствующее им сознание, что они «берут в оборот» определенные потенции сознания и усиливают их.
Особенностью Интернета как информационной среды является, во- первых, его предельное информационное изобилие и, во-вторых, лег- кодоступность содержащейся в нём информации. Однако считается, что одна из определяющих черт Интернета — недостаточная дифференциро- ванность содержания, причём до такой степени, что иногда применительно к нему используется метафора «помойки» (имеющая не строго уничижительный смысл). Действительно, все, как в помойном ведре, сваливается в неразличимую кучу и, слипшись, лежит вместе, так в Сети вместе находятся, сопряжены (linked) совершенно разные содержания. Как информационный источник Интернет и полезен необозримым количеством самых разных сведений, и в то же время ненадёжен в силу их неотсор- тированности и неподтвержденной достоверности. Информация в Сети очень быстро добывается, причём в огромных количествах, но отсутствие иерархии и весьма частая неопределённость авторства не позволяют относиться к интернетовской информации с полным доверием.
В плане коммуникационной среды можно выделить такое свойство Интернета, как то, что он дает возможность высказать практически всё и всякому. Это такая коммуникационная среда, где сегодня свобода слова представлена в наибольшей степени. С одной стороны, Интернет-среда удобна тем, что практически каждый, затратив небольшие средства, может открыть свой сайт или вообще бесплатно завести свой Интернет-дневник, называемый блогом. Но оборотной стороной такой легкодоступности «взятия слова» является, в частности, размывание и даже исчезновение иерархии экспертных оценок: пропадает, условно говоря, центральная инстанция, в согласии с которой оцениваются высказывания, суждения, художественные произведения и т.д. Поэтому Интернет представляет собой, скажем, благоприятную среду для графоманских «писаний».
таким образом, Интернет — это в буквальном смысле слова Сеть, лишенная какого-то организующего центра, контролирующего информационные потоки. В этом смысле Интернет и Интернет-технологии соответствуют «сетевому сознанию». Образ этого сознания описан в работе постмодернистских философов Ж. Делеза и Ф. Гваттари «Ризома» (1976). В отечественной исследовательской литературе уже существуют работы, в которых этот термин прикладывается к описанию Интернета, поскольку «в самом широком смысле «ризома» может служить образом постмодерного мира, в котором отсутствует централизация, упорядоченность и симметрия... Данный термин был заимствован Жилем Делезом и Феликсом Гваттари из ботаники, где он означал определенное строение корневой системы, характеризующейся отсутствием центрального стержневого корня и состоящей из множества хаотически переплетающихся, периодически отмирающих и регенерирующих, непредсказуемых в своем развитии побегов».
Сходство между концептом «ризомы» и Интернетом В.А. Емелин усматривает, например, в том, что первые принципы, лежащие в основе устройства ризомы, это «связь и гетерогенность». Согласно им, каждая точка корневища может быть соединена с любой другой — ризома не имеет исходного пункта развития, она децентрирована и антииерархична по своей природе. Иными словами, никакая ее точка не должна иметь преимущество перед другой, равно как не может быть привилегированной связи между двумя отдельными точками — в ризоме все точки должны быть связаны между собой, независимо от их роли и положения»9. также и Интернет является принципиально открытой неиерархической структурой, в которой нет контролирующего центра, но где пользователи напрямую, развет- лённым «сетевым образом» связываются друг с другом.
другой принцип концепта ризомы, который, по мысли В.А. Емелина, получил свое выражение в Интернете, это принцип «неозначащего разрыва»: «Согласно ему, корневище может быть разорвано в любом месте, но, несмотря на это, оно возобновит свой рост либо в старом направлении, либо выберет новое... так, во многом благодаря действию этого принципа, Интернет стал той детерриториализированной зоной свободы, которой он является сегодня. Ввиду разветвленной и многоканальной структуры глобальной сети стала практически невозможным изоляция какой- либо ее части, доступ к которой по тем или иным причинам власть сочтет нежелательным. Возможность альтернативных обходных маршрутов делает подобные попытки бессмысленными. также с принципом незначащего разрыва можно связать тот факт, что на сегодняшний момент, Интернет является самым неуязвимым из средств массовой коммуникации».
Если посмотреть на то, как устроена обычная Интернет-страница, то можно заметить, что одним из определяющих для её структуры и функционирования является принцип гипертекста, то есть ссылок на другие Интернет-страницы, которые можно делать до бесконечности. тем самым обеспечивается необозримость объёмов информации и опять-таки отсутствие центрированности этой информации, поскольку с одной Интернет- страницы можно перейти на другую и так «скользить» без остановки от одного текста к другому. Это, в отличие от всегда «физически» ограниченной книги, препятствует сосредоточению сознания и, напротив, способствует его рассеиванию, рассеянию. такое рассеивание имеет затягивающий характер, с чем связана весьма часто возникающая у кого-либо так называемая Интернет-зависимость. Этот феномен можно назвать затягивающим рассеянием.
Интернет имеет своим когнитивным идеалом не знание, а информацию, признаки которой:
1) отсутствие подлинной серьёзности в вопросе об основаниях той или иной информации как знания;
- беспрестанная и мгновенная циркуляция мнений и сведений, что получило отражение в метафоре «информационных потоков»;
- связанная с этим бесконечность и неостановимость «информационных потоков» означает, что в Интернет-среде нет места такой сущностной человеческой коммуникативной потенции, как молчание. Поскольку Интернет-общение — это коммуникация ради коммуникации, оно не подразумевает молчания как какой-то значимой остановки, вехи или критерия в процессе общения. Можно виртуально общаться, но нельзя виртуально молчать.
такое искажение общения связано с его виртуальностью, то есть с тем, что в Интернет-общении не задействован сам человек — хотя бы в смысле его телесного присутствия. Молчать можно лишь в присутствии кого-то, перед лицом кого-нибудь, в то время как в Интернете общение возможно лишь посредством обмена текстов и текстовых сообщений, но не непосредственно, «очно-лично».
Бестелесность виртуальной сферы обуславливает и её летучесть и ненадёжность. Но это в целом связано с компьютерными технологиями и их виртуальной идеальностью. Скажем, широкое распространение персональных компьютеров и действительно чрезвычайные удобства в работе с ними (по сравнению, например, с пишущими машинками) оборотной своей стороной имеют то, что от нынешнего времени останется несравнимо меньше архивов каких-либо творческих лиц. Ведь компьютеры довольно быстро изнашиваются, и с ними часто пропадает и их данные. Кроме того, файлы или их содержимое легко стереть или убить, и в этом смысле их летучесть не обладает той надёжностью как письменные следы на бумаге.
Виртуализацию общения можно увидеть на примере русского сегмента очень популярного ныне Живого Журнала (ЖЖ).
* * *
В России самым популярным сервисом, представляющим возможность вести Интернет-дневник, является Живой Журнал. Он обладает определенной структурностью, которая делает его своеобразной площадкой, играющей, помимо прочего, определённую роль в политической сфере. Ориентироваться в нём позволяют, в частности, сообщества так называемых френдов. Кстати, слово friend в ЖЖ более верно переводить на русский как «собеседник», а не собственно «друг». то есть «друзья» в Живом Журнале — это не обязательно единомышленники, но скорее собеседники, участники разговора, в том числе и оппоненты10. Человек сам выбирает себе собеседника (френдит его), следит за его высказываниями (постами) в своей френд-ленте. Он сам решает, вступать ли ему в беседу или нет, кому на комментарии к уже своим постам отвечать, а кому — нет. Поэтому ЖЖ может рассматриваться как источник политических и социологических наблюдений. В частности, анализируя посты и комментарии политически ангажированных пользователей ЖЖ и их дискуссии, можно наблюдать то, что замалчивается в официальной политической информации, или, витая в воздухе, не находит четкого выражения в обычном политическом формате.
Живой Журнал — это в каком-то смысле торжество коммуникации как таковой, общения ради общения. Она возможна в любое время из любого места Земли с любым готовым к общению пользователем, был бы только выход в Интернет. Её признак и условие (что в целом характерно для Интернета) — отсутствие формальной иерархии. Каждый, в принципе, может говорить с кем угодно. Именитый журналист, известный политик (бло- ги теперь имеют и некоторые известные политики), никому не известный начинающий пользователь здесь в принципе равны, уравнены таким форматом общения. ЖЖ в этом смысле как кольт, «великий демократизатор» в коммуникационной сфере. Если слово — тоже оружие, то им здесь вооружен любой
Можно даже сравнить ЖЖ с афинской агорой, где шумно и свободно обсуждались любые политические и общественные происшествия11. действительно, про ЖЖ, по аналогии с древнегреческим полисом, можно сказать, что это одна из самых болтливых форм человеческого существования. уже сам способ ведения блога свидетельствует о диалогичности как одной из определяющих его черт. Запись в дневнике предполагает здесь взаимное комментирование. Автор дневника пишет пост и ждёт откликов, комментариев к нему. Если откликов нет или их очень мало, это, как правило, расценивается как неудача. «Комментатор» же, в свою очередь, рассчитывает на внимание автора к своей записи и ответ на неё. ЖЖ — это дневник, но который ведут столько же для себя, сколько для других. По сути дела, ведение своего блога в ЖЖ — это прежде всего способ завязать разговор, стремление к разговору с другими.
Правда, в Живом Журнале существует и практика публикации записей с отключенной возможностью их комментирования. Или, скажем, - «подзамочных» постов, которые может видеть только ограниченный круг лиц. то есть круг собеседников в данном случае ограничивается. Но такие герметичные дневники не характерны для политически ангажированных ЖЖ-пользователей, которые в своих записях обращаются к неограниченному кругу лиц и рассчитывают на всеобщий отклик. В этом выражается свойство политического, которая есть сфера всеобщего интереса, не замкнутая на ограниченный круг лиц. Поэтому в политическом сегменте ЖЖ такое помещение постов «под замок», если и случается, то часто означает поражение говорившего. Он не выдержал проверки публичностью, открытым спором и ушёл в знакомый и бесконфликтный для себя мир единомышленников.
Однако сходство ЖЖ с античным форумом имеет свои пределы. Любая аналогия хромает, и эта в том числе. Во-первых, форум в античности всё-таки был главной, официальной площадью, на которой вершилась общественная жизнь города, где по определённым правилам обсуждались самые значительные события в жизни государства. В отличие от агоры, Живой Журнал — среда неофициального, «теневого» или «сумрачного» (в смысле чего-то среднего между публичным и частным, дневным светом и ночным мраком) общения. И сравнение обладания блогом в Интернете с обладанием кольтом, с легализацией огнестрельного оружия неслучайно. При легализации оружия ты им можешь законно пользоваться по своему разумению. В пространстве ЖЖ каждый, в принципе, может говорить что угодно и по адресу кого угодно. В каком-то смысле Живой Журнал развращает. Поэтому в слабо контролируемой «живости» Живого Журнала есть и свои значительные оборотные, минусовые стороны, обусловленные самим его форматом. Они и заставляют относиться к нему с настороженностью.
Дело в том, что формат ЖЖ провоцирует на излишнюю поспешность и резкость, и поэтому в его пространстве довольно легко, например, поссориться или встретиться с откровенным хамством. ЖЖ отличает возможность мгновенной связи и реакции (отсюда склонность к чрезмерной поспешности в вынесении мнения), и «бестелесность» участника разговора, его виртуальность, хотя создаётся видимость общения лицом к лицу. Поэтому враждебность и антипатию к оппоненту можно в принципе и не скрывать, если нет внутренних ограничений, грубости можно и не стесняться. Гораздо легче (потому что это безнаказанно) быть резким и грубым в виртуальном пространстве, чем сказать непосредственно в лицо адресату какие-то крайние вещи.
Да и коммуникация в ЖЖ лишена важных свойств действительного общения. ты словно говоришь не с самим человеком, а с его «голым» мнением. Хотя виртуальная среда обедняет человека, поскольку он там не присутствует очно-лично, подвох тут в том, что это обеднение присутствия в Интернете скрадывается, выступает не так явно. Скажем, эпистолярный жанр предполагает известный коммуникативный церемониал, который подчёркивает, что это не личное общение лицом к лицу, что оно условно, на расстоянии и ведётся по каким-то правилам. В ЖЖ же разговорный стиль общения, как в обычной жизни, создаёт впечатление близости и обычности, но человек при этом превращается в лишь строчки на мониторе, в то время как при личном общении что-то может сказать интонация, что-то — выражение лица, и т. д.
Нельзя отказать в остроумии одному наблюдению Г. Павловского: «Роль блогов в современной мне жизни субъективно напоминает роль собраний домкомов, профкомов, низовых партсобраний и коммунальных обсуждений в 20—30-е годы в СССР. та же знакомая мне по стенограммам съездов и рассказам Михаила Зощенко атмосфера хамства, немотивированной травли и низости как нормы. Эксперимент над человеком под прессингом лая анонимов и под кайфом личного эго. Это острый опыт, для меня предпочтительный на расстоянии. Но, напомню, что без собраний 20—30-х годов не было бы Зощенко, Платонова, Булгакова, Ильфа»12.
Эффект коммунальности при общении в ЖЖ возникает оттого, что в его пространство может зайти каждый. Встреча незнакомых людей, к тому же не вынужденных хоть как-то притираться друг к другу (им вместе не жить, в отличие от коммуналки), убыстряет и облегчает переход к «низовым» формам общения. Возможность вступления в разговор на античной агоре сама по себе была привилегией. Она была доступна только свободным и полноправным гражданам полиса, а потому одновременно накладывала и определённую ответственность. В ЖЖ же каждому даётся слово, что зачастую и способствует безответственности и очень быстрому переходу на немотивированный «лай». Практика «подзамочных» постов или «забанивания», о чём говорилось выше, во многом объясняется желанием оградить себя от агрессивных чужаков.
Что касается сферы политического, то другая важная черта ЖЖ — это тенденция к виртуализации политики. Она тоже связана с отсутствием или незадействованностью тела при иллюзии прямого общения (он-лайн). Обладание собственным блогом и возможность свободно высказываться на политические темы создают у автора дневника ощущение какого-то участия в политической жизни, некоей к ней причастности. Но возможность свободно высказываться может не иметь ничего общего с политикой как общим делом. Возможность самовыражаться на политические темы в Интернете, и в ЖЖ в частности, напоминает своей внутренней пустотой сегодняшние выхолощенные из соображений комфорта и безопасности продукты, лишенные самого своего главного свойства, своей «субстанции»: например, кофе без кофеина или пиво без алкоголя.
Можно было бы, наверное, сказать, что в сегодняшних условиях некоторой стесненности для политической деятельности в россии политическая жизнь перетекает в ЖЖ. Недаром российский ЖЖ отличается от американского прародителя большей политизированностью. Как утверждает один из самых первых участников российского ЖЖ Антон Носик, «исторически сложилось, что русскоязычная аудитория этого сервиса не похожа на участников социальных сетей практически ни одной страны мира. Средний возраст американского жежеиста — 18 лет, количество друзей — десять. Это девушка, которая делится со своими друзьями историями из личной жизни, говоря простым языком, ведет дневник... В русском сегменте ЖЖ среднестатистический автор несколько старше, у него сотни друзей-читателей, он считает себя журналистом, освещает серьезные вопросы, и деятельность сотен и тысяч таких авторов вполне подпадает под действие закона о СМИ»13.
Однако политизированность не значит реальное участие в политике. участие в политике предполагает выход в общий мир, и оно сопряжено с действием. Слово должно быть в политике действенным, оно в ней не просто средство самовыражения. Скажем несколько парадоксально: в политике обязательно оказывается задействовано и тело, хотя бы в смысле той порции риска, которую можно получить по своему адресу за участие в политической деятельности. Но какой риск может быть для пишущего в Живом Журнале на политические темы? Как, например, отмечал в своем блоге известный журналист М. Кононенко («Паркер»), ему уже много раз грозились за разной степени вызывающие высказывания по политической теме «набить морду» и т.д., но, к счастью для него, никто так и не реализовал свои угрозы. Это не случайно. Попытка буквально перенести правила очного общения в виртуальную сферу воспринимается в блогах как неуместная и порой комичная.
Виртуальность или суррогатность политики в Живом Журнале особенно ясно была видна в предложении устраивать виртуальные пикеты в самом ЖЖ. тут даже мерзнуть или долго стоять на ногах не придётся. Политическое пространство как, в частности, место для митингов и демонстраций получает словно бы подножку от ЖЖ, потому он уже сам по себе некий суррогат митинга, политического действия.
В каком-то смысле опыт обозрения дискуссий в Живом Журнале приводит к убеждению в определённой бесплодности такого важного, казалось бы, права как свобода слова (если слова — это только слова). Облегчая общение и делая его очень удобным, Интернет одновременно его девальвирует, «обеззначивает». По опыту Интернет-дискуссий становится видно, что практически никого ни в чём нельзя убедить. Можно высказать такое парадоксальное утверждение: в Интернет-общении и ЖЖ-общении царит свобода слова, но не свобода мысли. тут мало кто выходит из «кокона» своих мнений и убеждений, произнося по большому счёту всё время одно и то же. Свобода мысли безотчётна в том смысле, что она не держится судорожно за своё только потому, что это своё, и предполагает возможность встать на точку зрения, которая ранее представлялась ошибочной. действительная свобода подразумевает в том числе и это. для Интернет- общения же в блогах и на форумах это почти совсем не характерно.
Кроме того, для мышления нужно время и одиночество, чтобы действительно сосредоточиться. Интернет-общение же, во-первых, настраивает на очень быстрое реагирование и отклики, что не даёт достаточного времени на обдумывание. Во-вторых, интенсифицированное до предела посредством Интернет-коммуникаций общение также не способствует сосредоточению, а скорее лишь рассеивает и развлекает.