"Таинственные повести" И.С. Тургенева в истории отечественного литературоведения
Дипломная работа - Литература
Другие дипломы по предмету Литература
°же Д.С. Мережковский, отстаивавший идею о нереалистической природе таланта Тургенева, не столько исследовал его мировоззрение, сколько пытался модернизировать тургеневское творчество в духе идеалистического искусства. Эти отдельные работы критиков-модернистов не могли повлиять на представление о характере творчества и мировоззрения писателя.
Идеи Мережковского оказались во многом показательными для модернисткой критики. Концепции двух Тургеневых: литературного модника, автора общественных романов и неподражаемого, оригинального Тургенева, властелина полуфантастического ему одному доступного мира вскоре стала в ней своеобразным общим местом. Исходя из этой концепции, критики-модернисты уделяют преимущественное внимание произведениям последнего периода творчества писателя, когда, по их мнению, проявился истинный талант Тургенева. Как и Мережковский, они рассматривают его как писателя-символиста, создавшего образ женщины-девушки воплощение мистической любви.
В более поздней статье Поэт Вечной Женственности Мережковской трактует Тургенева при помощи идеологем, восходящих к его эротической утопии. В контексте последней Тургенев объявляется непосредственным предшественником Вл.Соловьева и его преемников символистов: От Петра и Пушкина от прошлого к будущему от Тургенева поэта к Вл.Соловьеву пророку, а от него и к нам.
Согласно новой интерпретации Мережковским позднего творчества Тургенева, писатель является предшественником мирового религиозного синтеза неохристианской культуры. Характер этой интерпретации отчетливо связан с пониманием русского европеизма Достоевским (хотя сам Достоевский, как известно, представления о всечеловечности, всемирности русской культуры связывал с Пушкиным, а не с Тургеневым).
В эпоху символистского кризиса именно те историософские и эстетические концепции ряда символистских авторов, которые объективно являлись чуждыми тургеневской философско-эстетической картине мира, во многом базировались на переосмыслении тургеневского творчества. Важно отметить, что круг текстов Тургенева, оказавшихся в поле зрения интерпретаторов, заметно сузился. Если в 1890-егоды Мережковский анализировал, по сути дела, все таинственные повести Тургенева, то в очерке 1909года его преимущественно интересует рассказ Живые мощи.
Критический метод Мережковского приводит к отрыву произведений от любого контекста, как культурно-исторического, так и художественного. В конечном счете, он отрицает любую возможность эволюции в литературе, поскольку во все века произведения предстают как воплощение одних и тех же принципов. Причиной этой реакции было, по-видимому, большое влияние культурно-исторической школы. Тем не менее, если старшее поколение литераторов относилось к выводам Мережковского с некоторой предубеждённостью, то литературная молодёжь видела в нём преобразователя русской критики с новым типом культурно-исторического сознания. Ценность Тургенева-художника для литературы будущего Мережковский усматривает в создании импрессионистического стиля, который представляет собой художественное образование, не связанное с творчеством этого писателя в целом.
Необходимо отметить, что статья М. Петровского Таинственное у Тургенева (1920) [99] представляет собой оппозицию интерпретации таинственных повестей Мережковским, Анненским и другим исследователям этого направления.
Можно сказать, что критик открыто полемизирует с Мережковским относительно концепции двух Тургеневых, тем самым, отстаивая принципы реалистического искусства: Нет двух Тургеневых, он везде реалист. Вся разница лишь в предмете его поэтического созерцания [99; с. 72].
На примере нескольких таинственных повестей (Фауст, Призраки, Сон, Поездка в Полесье) Петровский ставит проблему необходимости рационального объяснения таинственного. Однако, исследователь всё же приходит к выводу, что таинственное нельзя объяснить построением философии Тургенева: Фантастика Тургенева это пассивное усмотрение в жизни начал, связанных с чуткостью поэта к проявлениям иррациональной силы [99; с. 73]. Тем самым, он ставит таинственные повести И.С Тургенева в один ряд с реалистическими произведениями (т.е. наряду с романами). Однако, по мнению Б.И. Бурсова, неверна мысль тех исследователей, которые считают, что в повести Тургенев изображает человека с общечеловеческой точки зрения, а в романе с общественной [26; с. 375], поскольку общечеловеческое не противостоит общественно-историческому, а является одним из его аспектов [26; с. 376]. Поэтому, Б.И. Бурсов утверждает идею целостности творчества И.С. Тургенева: В романе Тургенев ставит человека преимущественно перед лицом своей эпохи в её общественном содержании, в повести перед вечностью. Но это всё тот же тургеневский человек. В понимании его мы легко обнаружим одну и ту же тургеневскую позицию [26; с. 376].
В целом же, статья Петровского даёт понять, насколько это был сложный для критики период обостренное противоречие методологических позиций развивавшейся символистской критики и сдававшей свои позиции культурно-исторической школы и зарождавшегося социологического н?/p>