Комплексный анализ основных моментов религиозной реформы патриарха Никона
Курсовой проект - Культура и искусство
Другие курсовые по предмету Культура и искусство
кую православную церковь курсом единения с православным Востоком и Украиной - другими словами, перед кем распахнутся двери к Московскому патриаршему престолу - оказалось прибытие Иерусалимского патриарха Паисия. Искушённый в интригах грек на первой же аудиенции у российского царя, обеспечил себе хороший приём, задев чувственные струны московских властей такими словами: Пресвятая Троица, Отец, Сын и Святой Дух, едино царство и господство, благословит державное ваше царствие! Да умножит вас превыше всех царей… Сподобит вас благополучно воспринять превысочайший престол великого царя Константина, прадеда вашего, да освободит народ благочестивых и православных христиан от нечестивых рук… Будь новым Моисеем, освободи нас от пленения; как освободил он сынов Израилевых от фараонских рук жезлом - так ты знамением честного животворящего креста.
Пребывая в Москве, Паисий старался делом подтвердить свой любимый тезис, что именно греки были и есть истинные учителя веры. Он охотно вёл богословские беседы со Стефаном Вонифатьевым, учтиво отвечал на вопросы царя Алексея, а патриарху Иосифу подарил древнюю рукопись греческой Кормчей. Но, особый интерес Паисий проявлял к Никону - именно в нём, он видел восходящую звезду русских церковных преобразований. И не ошибся.
Не редко Паисий сам искал возможности бесед с Никоном, который так же испытывал немалый интерес к Паисию. Но в ходе этих бесед, Паисий замечал, что его утверждения о том, что греки являются неиссякаемым источником веры не казались Никону убедительными. Слова о том, что Русь крестилась от греков, а те в свою очередь крещение приняли от самого Христа и его апостолов - Никон парировал тем, что это происходило в Палестине, где ныне живут арабы и евреи, а к собственно Греческой церкви относится Греция, Македония севернее Константинополя, районы Солуня и Афонской горы, где крещение было принято от Андрея Первозванного, который и Русь первым крестил. Паисию было трудно возразит на это, но он продолжал стоять на своём, убеждая, что греческие книги и обряды вернее, потому что православие греков старее - и Никон соглашался в том, что греки крещение приняли раньше Руси, но от времени они старели и ветшали, а старая одежда требует обновления негодных фрагментов, ибо сказано в Писании: Не вливают вина молодого в мехи ветхие. Не принимал Никон и ссылки Иерусалимского патриарха на множество святых, прославивших греческую церковь, на принадлежащие ей реликвии, на славную историю, включая проведение вселенских соборов. И в русской земле, отвечал Никон, много Богом было поставлено своих угодников, мощи которых до сих пор лежат не тленными и творят чудеса. Было у греков множество святых христианских реликвий, а теперь они перешли в Москву. Риза Спасителя и Бога живого Иисуса Христа, ныне хранилась на Руси, белый кубок, который великий Император Константин сделал своему духовному отцу папе Сильвестру вместо царского венца, носили московские патриархи. Но самым главным доводом Никона, было то, что от многочисленных греческих храмов и монастырей сейчас не осталось и следа, а в России они роскошно процветают. Для верующих людей такие слова звучали на самом деле угрожающе, ибо в них отчётливо слышались отголоски евангельских строк гласящих: …станут последние первыми, и первые последними; ибо много званных, но мало избранных. Торжество богословской подкованности Никона над знаниями и доводами Иерусалимского патриарха было практически окончательным.
Но Паисий не был бы столь искушённым в интригах и подкованным в богословских беседах человеком, если бы, не умел тонко чувствовать и использовать те качества личности своего оппонента, которые, невзирая на изначальные уступки, в конечном итоге могли бы склонить его к результату выгодному Иерусалимскому патриарху. До подлинно не известно, нащупал ли сам Паисий эту черту мировоззрения Никона, или же заблаговременно навёл справки о некоторых его разговорах со Стефаном Вонифатьевым… Но выказывая видимое согласие со словами Никона, Иерусалимский патриарх как будто отошёл от главной темы их дискуссии и словно невзначай перевёл разговор на один любопытный аргумент присутствующий в греческом вероучении, плавно и не навязчиво подводя будущего Московского патриарха к одному интересному выводу…
Цари и царства сменяют друг друга, говорил Паисий. Так было в ветхозаветные времена, так продолжалось и после пришествия Христа. Всё бренно в этом мире, и власть земная не исключение. Ещё властвовали над миром Римские тираны, а святая Церковь уже стояла, уже управлялась епископами. Пала Византийская империя, но под владычеством магометан хранится неповреждённо христианство на её землях, сохраняя благочестие, ибо непоколебимо в гонениях и притеснениях православное священство. Следовательно, священство превыше царства…
Искра этой мысли пала на подготовленную почву. Никон никогда не отрекался от впитанного с детства чувства гордости за русское православие. Но если вопрос стоял о первенстве священства над царством, Никон готов был забыть все обвинения против греков, смириться с их гордыней и использовать её для укрепления власти архиерея на Руси. Царь и двор хотят единения с греками - он пойдёт дальше их, но к своей цели! Греки хотят называться в Москве учителями - он найдёт им дело к конечной славе церкви Российской. Учёные малороссы горят желанием исправлять русские книги - они будут использованы для создания единых печатных книг, достойных первой