Е. Петровская. Антифотография.
Методическое пособие - Культура и искусство
Другие методички по предмету Культура и искусство
?турировано. Интересно, что для Меца бартовский punctum - это еще одна разновидность закадрового поля фотографии, правда, весьма субъективного толка\"*. Итак, фотография имеет с фетишем многие общие свойства, главное из которых, надо признать, - отведенное (подвешенное) знание: ...зритель не путает означающее с референтом, она или он знает, что та-
\" См.: Laura Mulvey. Visual Pleasure and Narrative Cinema. - In: Art After
Modernism: Rethinking Representation. New \"fork; The New Museum of
Contemporary Art; Boston: David R Godine, Publisher, Inc., 1984.
\" Подробнее об этом см.: Laura Mulvey. Cosmetics and Abjection: Cindy
Sherman, 1977-87. - In: Idem. Fetishism and Curiosity. Bloomington and
Indianapolis: Indiana U.P.; London: British Film Institute, 1996, p. 72.
\\" См.: Christian Metz. Op. cit., p. 16l.
\\92 антифотография
кое изображение (representation), но тем не менее имеет странное ощущение реальности (отрицание означающего)*. Действуя как заслонение, фотография и фетиш метонимически указывают на нехватку, а метафорически ее, напротив, восполняют: сама их материальность является гарантом постоянства восприятия и веры. Мы не будем настаивать на истолковании фотографии как фетиша: по этому пути уже прошли другие исследователи, в частности творчества Шерман\". Мы хотим лишь зафиксировать следующий существенный момент: вместо того чтобы настаивать на эквивалентности фотографии и фетиша, на их онтологической неразличимости (фотография и есть фетиш), что, на наш взгляд, несколько задачу упрощает, постараемся то и другое понять динамически. В отношении фотографии это будет означать, что она не перестает взаимодействовать со своим закадровым пространством, что фетиш, если уж на то пошло, не предопределен, но каждый раз выбирается - собирается - заново. И если фетиш в самом себе уже раздвоен, то тут ситуация осложнена еще и тем, что травма как бы постоянно повторяется. И в этом плане каждое фото есть Первофотография.
Применительно к Шерман это означает одну простую вещь -активизацию подразумеваемого референта. Мы это наблюдали на примере Stills, которые колеблются между двумя культурными образами фетишизма, а именно: кино и фотографией. Эти два фетиша переходят друг в друга, но не застывают друг в друге и не дают друг другу состояться. Они являют собой настоящий палимпсест собственно закадрового поля. Благодаря такой незамкнутой структуре взгляда, подвешенными оказыва-
\ Ibid, р. 162.
\" Из недавних работ см., mnp.-.Joanna Lowry. From the Site of Desire to the Scene of Destruction: Photography and the Work of Cindy Sherman. - In: The Hasselblad Award 1999. Cindy Sherman. Goteborg: Hasselblad Center, 2000.
[синди гиерман}: аффект тела 93
ются сами желания, в лучшем случае образующие лишь некоторый аффективный осмос. Очевидно, что мы далеки от какой бы то ни было тематизации фетиша, хотя и таких попыток было немало (женщина как маскарад, как поверхность, или фетиш в узком смысле, и т.д.). Как нам представляется, интересны не столько его видимые изменения - фактически иконография, - сколько трансформации на уровне самого механизма взгляда, если таковые в принципе имеют место. Наша гипотеза как раз и сводился к тому, что Шерман - технологически - не расстается с фетишем. Только если вначале он принимает вид закадрового поля, то позже его неизменным коррелятом становится suspens(e). Теперь об этом чуть подробнее.
Динамический фетиш. Два признака фетишизма роднят его с мазохизмом, освобожденным от дурного и навязчивого привкуса клинической болезни. В экономии мазохизма — а Жиля Делёза интересуют именно культурные его аспекты -выделяются, с одной стороны, отклонение (dénégation), то есть оспаривание, род нейтрализации наличного, а с другой -подвешивание, или suspens*. Отклонение реального положения вещей помогает не только преодолеть сознание нехватки (отсутствия фаллоса у женщины) - сознание, которое, заметим, все же сохраняется, - но и по ту сторону данного открыть новые горизонты неданного**. В познавательном смысле отклонение (ассоциируемое с мазохизмом) может оказаться эффективнее более прямой негации (связанной с садизмом): это иной, отличный от садистского, спекулятивного, способ помыслить влечение смерти. (Мазохизм, иначе говоря, есть практика самой имманентности, разновидность
\ См.: ЖилъДелёз. Представление Захер-Мазоха. - В кн.: Леопольд фон Захер-Мазох. Венера в мехах. ЖилъДелёз. Представление Захер-Мазоха. Зигмунд Фрейд. Работы о мазохизме. Сост., перевод и комм. А.В. Гарад-жи. М: РИК Культура, 1992, с. 207 и след. \" Там же.
194 антифотография
философии имманентизма, но оставим это для другого разговора.) Отклонение фактически и есть подвешивание - наличное претерпевает ряд обнадеживающих нейтрализации, вследствие которых то, что есть, оказывается в своего рода подвешенном состоянии... (курсив мой. - ЕЛ.)\. Такое подвешивание реального положения вещей не просто наделяет фетишиста средством обороны, но и дает ему возможность не расставаться с идеалом: ...сама вера в женский фаллос... воспринимается причастной правам идеала перед реальным: она нейтрализуется или подвешивается в идеале...\" Отсюда идея двойного подвешивания: часть субъекта знает реальность, но оставляет это знание подвешенным, другая же часть сама подвешивается в идеале*\". Наконец, Делёз характеризует технику подвешивания как литературный прием - единственное авторство, которое и стоило бы приписать Захер-Мазоху: незавершенный жест женщины-палача (а не столько сцены мазохистских истязаний, когда кого-либо и впря?/p>