Природа единства гоголевского прозаического цикла "Миргород"
Дипломная работа - Литература
Другие дипломы по предмету Литература
µ... вот позабыл, право, имя и фамилию... Осип... Осип... Боже мoй, его знает весь Миргород! он еще, когда говорит, то всегда щелкнет наперед пальцем и подопрется в боки... Ну, бог с ним! в другое время вспомню.
Надо добавить к тому же, что еще в Диканьке об уездном городе нет-нет да вспоминали - с должным почтением. Из хуторского далека он виделся официальным и величественным. Старый Панько, упомянув о своей неприязни к покоям великого пана, восклицал: Да что говорить! Мне легче два раза и год съездить в Миргород, в котором вот уже пять лет как не видал меня ни подсудок из земского суда, ни почтенный иерей, чем показаться в этот великий свет.
Тот же провинциальный пиетет в полной мере торжествует и в повести о ссоре Ивана Ивановича и Ивана Никифоровича - видно, рассказчик ее, полноправный и осведомленный обо всех городских новостях житель Миргорода, переселился туда из Диканьки не столь уж давно (не случайно же миргородский Осип по-свойски гостит на хуторе у Панька), а потому и не изжил еще наивной восторженности. Заметим, что в конце повести он уже покинет уездный город и наведается туда проездом, повзрослеет и увидит Миргород иными глазами. Но когда-то он прямо-таки захлебывался от восторга (вспомним подмеченную пасичником характерную деталь: когда говорит, то всегда щелкнет наперед пальцем и подопрется в боки):
Чудный город Миргород! Каких в нем нет строений! И под соломенною, и под очеретною, даже под деревянною крышею; направо улица, налево улица, везде прекрасный плетень; по нем вьется хмель, на нем висят горшки, из-под него подсолнечник показывает спою солнцеобразную голову, краснеет мак, мелькают толстые тыквы... Роскошь! Если будете подходить к площади, то, верно, на время остановитесь полюбоваться видом: на ней находится лужа, удивительная лужа! единственная, какую только вам удавалось когда видеть! Она занимает почти всю площадь. Прекрасная лужа! Домы и домики, которые издали можно принять за копны сена, обступивши вокруг, дивятся красоте ее.
Но я тех мыслей, что нет лучше дома, как поветовый суд....
Нетрудно заметить, что стилистически это описание чем-то сродни началу Сорочинской ярмарки., открывавшей Вечера на хуторе близ Диканьки:
Как упоителен, как роскошен летний день и Малороссии! Серые скирды сена и золотые снопы хлеба станом располагаются в поле и кочуют по его неизмеримости. Нагнувшиеся от тяжести плодов широкие ветви черешен, слив, яблонь, груш; небо, его чистое зеркало - река в зеленых, гордо поднятых рамах... как полно сладострастия и неги малороссийское лето!.
Именно это сопоставление подчеркивает травестийность стиля повести о ссоре. Если в идеальном, народно-поэтическом мире Сорочинской ярмарки - подлинная красота природы, то миргородская нега оборачивается застойной и обюрокраченной ленью. И зеркалом жизни становится удивительная лужа. Отсюда первый спектр значений общего названия новых гоголевских повестей, раскрывающих уездно-горделивые потуги на величественность. Но вместе с тем повесть о ссоре заставляет иронически переосмыслить семантику заглавия: Мир-город, то есть мирный город. Какой же он мирный, если ничтожный повод ведет к нескончаемой сваре, канцелярским и судебным битвам?
Однако и этот пласт значений, всячески обыгранный в были, еще не исчерпывал общего заглавия книги.
Все дело в том, что уездный малороссийский городок мог бы по праву гордиться своим именем, славным в истории украинского народа. В 1575 году Стефан Баторий назначил его городом особого полка, в следующем веке Миргородский полк, состоявший из 14 сотен, занимал значительное пространство до северных частей Харьковской губернии и особенно отличался в годы национально-освободительного движения под руководством гетмана Богдана Хмельницкого. Героическому прошлому Украины посвящена повесть Тарас Бульба, вошедшая в книгу Миргород. В первой ее редакции (1835 года) прямо вспоминались исторические истоки: Когда Баторий устроил полки в Малороссии....
В книге повесть Тарас Бульба предшествует Повести о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем, предупреждая читателя о ничтожестве теперешних вояк. Но в творческой истории всей книги пародия предшествовала героической эпопее. В этом заключался определенный художественный парадокс, нарушалась обычная последовательность (сначала высокий образец, потом пародия). Гоголь отталкивался от фарса и прорывался к легендарной старине, следуя сформулированному им завету: Бей в прошедшем настоящее - и тройною силою облечется твое слово.
Парадоксально строится и сюжет Тараса Бульбы. Внешне он будто бы демонстрирует распад кровных, семейных связей: покидают навсегда спою мать сыновья, отец убивает изменника-сына, присутствует на казни другого - и сам гибнет, распятый врагами. Но этот трагический процесс обусловливает рождение новых, более прочных исторических, общественных связей между людьми, обретение ими национального единства в совместной борьбе за свободу. Мир повести разомкнут в пространстве и времени. Вспомним хотя бы описание хутора Тараса: высокий бурьян, в котором потонул частокол, окружавший двор, или гимн родной стихии казачества - степи-океану (ср. миргородскую лужу), или такую немаловажную, специально отмеченную писателем деталь: в Сечи нигде не видно было забора. Отсюда и концовка героической повести:
Казаки живо плы