Последний приют поэта (о Лермонтове)
Информация - Культура и искусство
Другие материалы по предмету Культура и искусство
?ловиям. Между тем было хорошо известно, что молодую особу преследовал царь.
Монго был секундантом Лермонтова на его дуэли с Барантом. Он в то время находился в отставке. Но после лермонтовской дуэли ему пришлось снова надеть военный мундир. Это наказание за участие в дуэли присудил Столыпину Николай I. Тогда же, в 1840г., Столыпин уехал на Кавказ, служил там в Нижегородском полку, участвовал в Чеченской экспедиции. Возвращаясь теперь из отпуска после бесплодных хлопот о разрешении остаться в Петербурге, Монго заехал вместе с Лермонтовым в Пятигорск.
Он-то и вел все хозяйство в Домике. Слуг было четверо, из них двое крепостных. Один из этих крепостных Андрей Соколов, камердинер Лермонтова, вспоминался современниками почему-то стариком, хотя в 1841г. ему было всего 45 лет. Второй крепостной Иван Вертюков ухаживал за лошадьми: их у Лермонтова было две. Красавца скакуна - серого Черкеса он купил тотчас по приезде в Пятигорск. Иногда по утрам Лермонтов уезжал на своем лихом Черкесе за город, рассказывал Чиляев, уезжал рано и большей частию вдруг, не предупредив заблаговременно никого: встанет, велит оседлать лошадь и умчится один.
Кроме двух крепостных было еще двое наемных слуг; повар и помощник камердинера.
По рассказам Чиляева, можно думать, что жизнь в Домике протекала тихо, спокойно, что обитатели флигеля интересовались только хорошим обедом, балагурили с товарищами и любезничали с дамами.
Все это было, но не это составляло содержание жизни Домика.
Свидетельств о том, что говорилось в Домике, не сохранилось, но то, что здесь горячо, свободно и смело обсуждались все вопросы, которые волновали тогда лучшие умы русского общества, - несомненно. И вряд ли где-нибудь в Пятигорске еще, кроме Домика, царила та непринужденная обстановка, которая располагала к откровенности. Каких только разговоров и споров, чаще всего именно споров, не слышали стены Домика!
Известно, что Лермонтов не стеснялся высказывать свои взгляды ни в разговорах, ни в письмах. Искренний и правдивый, он никогда не кривил душой.
Случайный попутчик поэта в последней его поездке в Пятигорск, Петр Иванович Магденко, свидетельствовал, что говорил Лермонтов и о вопросах, касавшихся общего положения дел в России. Об одном высокопоставленном лице я услышал от него тогда в первый раз в жизни моей такое жесткое мнение, что оно и теперь еще кажется мне преувеличенным.
Вспоминал и князь Васильчиков, что Лермонтов обычно выражал свои чувства не только в стихах, но и в ежедневных светских и товарищеских своих отношениях.
Художник Пален, участвовавший в Чеченской экспедиции в 1840г., также рассказывал о смелых и резких осуждениях Лермонтовым известных всем лиц.
Немецкий поэт Боденштедт читал письма поэта Глебову. Он утверждал, что в письмах этих, были изречения, которые, сделавшись известны, могли бы иметь серьезные последствия.
Если Лермонтов не постеснялся в разговоре со случайным спутником высказать свое жесткое мнение о высокопоставленном лице вполне вероятно, что речь шла о самом царе, то, надо думать, что в своей квартире, среди товарищей, особенно в разговоре с декабристами, он мог позволить себе суждения еще более откровенные, еще более жесткие. Нам остается только строить догадки.
Кто же были собеседники поэта? С кем он мог говорить о судьбах России и ее народе, о философии Запада и Востока, о литературе?
Прежде всего, те из сосланных в 1826г. на каторгу декабристов, которые были переведены в 1837г. из Сибири на Кавказ рядовыми в разные полки. В 1841г. многим из них разрешено было провести лечение на Кавказских Минеральных водах.
По своим передовым взглядам, и по своей разносторонней образованности это были выдающиеся люди России того времени.
Наиболее близким Лермонтову и наиболее им уважаемым был декабрист Назимов.
Михаил Александрович Назимов, сосланный, на поселение в Сибирь на 20 лет, в 1837г. вместе с другими товарищами попал на Кавказ и как рядовой назначен в Кабардинский егерский полк. Высокообразованный, отличавшийся высокими нравственными качествами, Назимов пользовался среди товарищей огромным уважением и влиянием.
Не много людей встречал я с такими качествами, талантами и прекрасным сердцем, всегда готовым к добру, каким был Михаил Александрович, говорил о Назимове его товарищ, декабрист Лорер.
Связанный по Северному обществу с Рылеевым, А.А. Бестужевым и другими декабристами, Назимов мог рассказывать собравшимся в Домике о тайном обществе, о его вождях. Вероятно, расспрашивали его и о казни пяти декабристов, которую ему пришлось наблюдать из окна камеры страшной Петропавловской крепости.
Как и Лермонтов, Назимов отличался широтой политических и литературных интересов. Вопросы, которых они касались в беседах, были, надо полагать, самые разнообразные.
Споры между Лермонтовым и Назимовым возникали тогда, когда разговор касался современного положения России. Об этих несогласиях вспоминал позднее и сам Назимов.
Над некоторыми распоряжениями правительства, коим мы (декабристы. Е.Я.) от души сочувствовали, он глумился, писал Назимов.
Декабристы, несомненно, сочувствовали созданию в 1837-1838г.г. министерства по делам государственных крестьян и особого Секретного комитета по крестьянским делам, деятельность которого они восприняли как шаги для ликвидации крепостного права.
Еще одно распоряжение т