Последний приют поэта (о Лермонтове)
Информация - Культура и искусство
Другие материалы по предмету Культура и искусство
В»ага не соблазняли меня. Откуда же у меня ко всему такому неблаговидному улучшению благополучия брезгливость? Кто воспитал во мне это чувство? Ведь, подумать, каким дичком росла я. Откуда это? Здоровый инстинкт? Как у хорошего зверюшки?
С передачей музею бывшего дома генерала Верзилина, в котором до 1946 г. были размещены 11 жилых квартир, появилась возможность создать новую историко-литературную экспозицию в отдельном здании, и это было шагом к созданию музея-заповедника. Яковкиной, однако, милее и роднее было название Домик. В 1979 г. в дневнике она пишет: Домик Лермонтова кому дорого это имя? Кто его выстрадал? Как был бы огорчен Н.П. (Пахомов М.В.), когда вместо Домика появился Заповедник. Никому это имя не было дорого.
В 1951 г. Яковкина была уволена из музея и тяжело пережила это, так как еще полна была всяких планов и энергии для их выполнения. Много позднее в дневнике она сравнивает условия работы в музее в 30-х-40-х и 70-х годах.
08.06.78 г.
Господи! Как горько слышать жалобы теперешних работников музея. Им ли жаловаться? Есть деньги, есть материалы, есть помощникитАж Архитекторы, художникитАж Есть признание Домика.
Значит надо кричать, когда трудно? А я молчала. Так шла работа изо дня в день, когда ни денег, ни материалов, ни помощниковтАж А признания надо добиватьсятАжТак-то, друзья мои!
Вы выселили одиннадцать семей, а им, может быть, двадцать придется! Это напоминает разговор: Шаляпин только 30 коек для раненных организовал, а Воронцов 300! Милые мои! Но Шаляпин только за свой труд, а Воронцов мог за iет беiисленных имений дать и три тысячи.
В связи с увольнением Яковкиной добрый гений музея, директор музея Абрамцево Н.П.Пахомов пишет ей в письме: тАжиз Домика ушла живая душа, тАжгорько сознавать, что без Вас музей понемногу придет в то состояние, которое так характерно для провинциальных музеев и затем: Не забывайте, что Вы сделали дело большой государственной важности, создав в Верзилинском доме Лермонтовский музей и пополнив его замечательными экспонатами.
Родилась Яковкина во "адикавказе в 1884 г. Самое первое воспоминание: Меня закутанную передают в темное окно. Ей было 1,5 года, когда мать бежала с ней с Кавказа на Север в Пермскую губернию, где в селе Рябки прошло незабываемое детство, к которому в старости возвращает память и в дневнике появляются строки с щемящими нотами: Мне 7 леттАж Я стою на лужайке во дворе и слушаю песню. Она слышится чуть-чуть, какой-то протяжный и ужасно грустный напевтАж Это идут девушки и старики с ПомочитАж Песнь слышнеетАжЧем ближе к селу, тем громче, сердце замирает так сладко, так упоенно, слушал бы и слушал без концатАж И почему-то жалко всехтАж бабушку, ее, мне кажется никто не любит, потому что она сердитаятАж Жалко Фрола, этого черного мужика, делающего деготь. Его никто не кормит, ведь у него нет жены, нет никого. Жалко старика Рябухина. Ах, песня, песня! Что ты делаешь с ребячьим сердцем? Никогда я не чувствовала большей сладости от песни, как тогда в 7 лет.
Откуда у нас в Рябках, таком глухом, бедном, заброшенном селе, была такая музыкальность? Мама пела не только старинные русские песни, но и такие романсы, как Вечерняя серенада Шуберта. А украинские песни? Слова, мотивы необычайно точно! Нет почти ни одной песни или романса, которые я не знала бы с детства. Пела мамочка моя, певунья чудесная, пели все дети и я.
Не оттого ли во мне всегда звучит музыка? Когда бы я ни прислушалась к себе, всегда какая-то мелодия. С песней в душе я засыпаю и просыпаюсь с ней.
Дневники, которые Елизавета Ивановна писала с 17 лет, и письма это вехи не только ее жизни, но и жизни Родины, которую она любила, и жизни края, в котором прожила 78 лет.
Через эту долгую жизнь прошли все бурные события 20-го века. Были в этой жизни голод, холод, безработица, отсутствие жилья и дважды даже тюрьма. В 1914 г. Яковкина была арестована за организацию побега матроса с Потемкина, бежавшего с каторги и скрывавшегося под чужим именем, а в 1919 г. ее на несколько месяцев арестовала контрразведка Деникина за работу в административном отделе Совета рабочих депутатов.
В 1958 г., обращаясь в дневнике к сыну, она пишет: Даже та часть жизни, которую я могу открыть тебе, даже одна сотая доля того тяжелого дубового креста, который я во сне тащила в гору на своей спине, заставили бы тебя понять, как трудна была моя жизнь.
Заветной мечтой с юности был писательский труд, для которого до самого ухода на пенсию не было ни условий, ни времени. Забота о хлебе насущном оставалась главной многие годы, так как после развода с мужем в 1912 г. на ее попечении оказались двое сыновей и потерявшая зрение мать. О нереализованном писательском назначении пишет Яковкина в дневнике 20.11.58 г.: Лучше бы не трогать мне моего архива. Бог ты мой! Сколько беллетристики! Какая уйма начатых рассказов, повестей, есть роман, драма. Всю жизнь меня томила потребность заниматься писательским ремеслом. В голове носилась масса планов, но ведь у меня никогда не было возможности работать. И вот начинаешь, не закончив, забываешьтАжА в голове уже что-то новое, что не дает покоя, мучает, пока не набросаешь на бумагу хоть несколько строк. И сколько же этих начатых и незаконченных вещей! Теперь это все не нужно. А ведь в свое время это легко могло печататься. Но я не верила себе, а из близких кто бы мог помочь мне? Мамочка моя верила, но ведь я-то знала, что эта вера диктуется любовью!
А вот