Последний приют поэта (о Лермонтове)
Информация - Культура и искусство
Другие материалы по предмету Культура и искусство
?ридя домой, он рассказал об этом находившимся в Домике товарищам.
Господа! добавил он. На что нам непременно главенство князя на наших пикниках? Не хочет он быть у нас и не надо. Мы и без него сумеем справиться.
Князь "адимир Сергеевич Голицын командовал на Кавказе кавалерией. Летом 1841г. лечился в Пятигорске. Музыкант, автор нескольких водевилей, весельчак, он любил устраивать разного рода развлечения. Это он устроил помост над Провалом (тоннеля тогда еще не было), на котором без страха танцевали в шесть пар кадриль при свете факелов, как вспоминала Э.А.Шан-Гирей.
До размолвки с Лермонтовым Голицын часто бывал в Домике.
В карты, по словам Чиляева, в Домике играли редко. По его наблюдениям, Лермонтов вообще играл не часто. Но об одном вечере, он даже сделал запись:
Весь лермонтовский кружок, несколько товарищей кавказцев и два-три петербургских туза собрались в один из прелестных июньских вечеров и от нечего делать метнули банчишкотАж Я не играл, но следил за игрою. Метали банк по желанию: если разбирали или срывали, банкомет оставлял свое место и садился другой. Игра шла оживленная, но не большая, ставились рубли и десятки, сотни редко. Лермонтов понтировал. Весьма хладнокровно ставил он понтерки, гнул и загибал: на пе, углы и транспорты и примазывал куши. При проигрыше бросал карты и отходил. Потом, по прошествии некоторого времени, опять подходил к столу и опять ставил. Но ему вообще в этот вечер не везло. Около полуночи банк метал подполковник Лев Сергеевич Пушкин, младший брат поэта А.С.Пушкина, бывший в то время на водах. Проиграв ему несколько ставок, Лермонтов вышел на балкон, где сидели в то время не игравшие в карты князь "адимир Сергеевич Голицын, с которым поэт еще не расходился в то время, князь Сергей Васильевич Трубецкой, Сергей Дмитриевич Безобразов, доктор Барклай де Толли, Глебов и др., перекинулся с ними несколькими словами, закурил трубку и, подойдя к Столыпину, сказал ему: Достань, пожалуйста, из шкатулки старый бумажник! Столыпин подал. Лермонтов взял новую колоду карт, стасовал и, выбросил одну, накрыл ее бумажником и с увлечением продекламировал:
В игре, как лев, силен
Наш Пушкин Лев,
Бьет короля бубен,
Бьет даму треф.
Но пусть всех королей
И дам он бьет:
Ва-банк! и туз червей
Мой банк сорвет!
Все маленькое общество, бывшее в тот вечер у Лермонтова, заинтересовалось ставкой и окружило стол. Возгласы умолкли, все с напряженным вниманием следили и ждали выхода туза. Банкомет медленно и неуверенно метал. Лермонтов курил трубку и пускал большие клубы дыма. Наконец, возглас бита! разрешил состязание в пользу Пушкина. Лермонтов махнул рукой и, засмеявшись, сказал: Ну, так я, значит, в дуэли iастлив! Несколько мгновений продолжалось молчание, никто не нашелся сказать двух слов по поводу легкомысленной коварности червонного туза, только Мартынов, обратившись к Пушкину и ударив его по плечу, воскликнул: iастливчик!
Между тем Михаил Юрьевич, сняв с карты бумажник, спросил банкомета: Сколько в банке? и, пока тот подiитывал банк, он стал отпирать бумажник. Это был старый сафьянный, коричневого цвета бумажник, с серебряным в полуполтинник замком, с нарезанным на нем циферблатом из десяти цифр, на одну из которых, по желанию, замок запирался. Повернув раза два-три механизм замка и видя, что он не отпирается, Лермонтов с досадой вырвал клапан, на котором держался запертый в замке стержень, вынул деньги, швырнул бумажник под диван и, поручив Столыпину расiитаться с банкометом, вышел к гостям, не игравшим в карты, на балкон. Игра еще некоторое время продолжалась, но как-то неохотно и вяло и скоро прекратилась совсем. Стали накрывать стол. Лермонтов, как ни в чем не бывало, был весел, переходил от одной группы гостей к другой, шутил, смеялся и острил. Подойдя к Глебову, сидевшему в кабинете в раздумье, он сказал:
Милый Глебов,
Сродник Фебов,
Улыбнись,
Но на Наде,
Христа ради,
Не женись!
Глебов Михаил Павлович, или, как его ласково звали товарищи, Мишка Глебов, розовый красавец, поручик конной гвардии, поехал на Кавказ в числе гвардейских охотников. С Лермонтовым сблизился в 1840г., во время экспедиции. В бою при Валерике был ранен в руку. Летом 1841г. лечился в Пятигорске. В Домике был свой человек, жил рядом, в одном доме с Мартыновым. К Лермонтову был нежно привязан. Поэт платил ему искренним, теплым чувством.
Как ни насыщена была жизнь в Домике серьезными беседами, спорами, разного рода развлечениями, Лермонтов находил время для чтения и работы.
Он привез множество книг. В письме просил бабушку прислать ему еще книги, в том числе собрание сочинений Жуковского и полного Шекспира по-английски.
Видеть поэта за работой удавалось немногим. Он любил писать рано, когда никто из товарищей еще не приходил и Столыпин не выходил из спальни. Днем Михаил Юрьевич писал только изредка.
Писал он больше по ночам или рано утром, рассказывал Мартьянову Христофор Саникидзе. Писал он всегда в кабинете, но случалось, и за чаем на балконе, где проводил иногда целые часы, слушая пение птичек.
Все бывавшие в Домике знали, конечно, что Лермонтов пишет, но не все iитали это серьезным занятием, работой. Потому-то и вспоминали поэта главным образом как участника развлечений, выдумщика на шалости и шутки, рисовальщика