Geum.ru

Оставшихся без попечения родителей, вопросы усыновления таких детей

Вид материалаДоклад

Содержание


Нарушения прав детей органами паспортно-визовой службы
О проблемах законодательства и правоприменения
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8

^ Нарушения прав детей органами паспортно-визовой службы

Анализируя вопросы, связанные с реализацией прав детей в 2004 г., Уполномоченный обращает внимание на растущее число обращений граждан с жалобами на волокиту, безразличие и самоуправство паспортно-визовых подразделений органов внутренних дел при документировании несовершеннолетних. Причем часто люди сталкиваются с трудноразрешимыми проблемами буквально на пустом месте. Затруднения возникают даже при наличии всех необходимых документов и законных оснований, как при документировании детей общегражданскими и загранпаспортами, так и при выдаче вкладышей к свидетельству о рождении.

К Уполномоченному обратилась гражданка Российской Федерации, москвичка Б., которая в 1994 г. вышла замуж за гражданина Абхазии. У заявительницы возникли колоссальные трудности в получении заграничного паспорта для дочери, 1995 г.р. Работники паспортно-визовой службы (ПВС) наотрез отказались выдать несовершеннолетней заграничный паспорт, утверждая, что ребенок российской гражданки, рожденный в городе Москве, зарегистрированный вместе с мамой по месту жительства в московской квартире и никуда не выезжавший из столицы дальше дачи в Московской области - не является гражданином Российской Федерации. Сотрудникам ПВС было известно, что брак между родителями девочки был расторгнут через год после ее рождения, а в 2003 г. отец ребенка вообще был лишен родительских прав.

Вполне обоснованно звучит вопрос матери в обращении на имя Уполномоченного: «Почему вместо того чтобы заниматься полноценным развитием своего ребенка, силы и время нужно тратить на безумные очереди в ПВС, доказывание и разъяснение действующего законодательства тем, кто по долгу службы обязан его знать?».
А вот еще один из примеров, когда получение общегражданского паспорта для подростка растянулось на полтора года нервотрепок, унижений и жизни вне закона.

В августе 2003 г. гражданка Г-ва обратилась к начальнику паспортно-визового отдела (ПВО) ОВД Басманного района ЦАО г. Москвы с просьбой выдать ее сыну Александру, 1988 г.р., паспорт гражданина Российской Федерации. Начальник ПВО проявил необходимую «бдительность» и решил проверить принадлежность подростка к гражданству Российской Федерации, основываясь не на Законе, а на непонятных телеграммах МВД и ГУВД об обязательной проверке наличия гражданства, и не принимая во внимание действующее законодательство и документы мальчика, выданные в подтверждение российского гражданства.

В 1995 г. Г-вой вместе с двумя ее несовершеннолетними детьми, при переезде из Грузии в Москву, было предоставлено российское гражданство, о чем имелась соответствующая справка, предоставленная в паспортно-визовый отдел. На основании этой справки Г-ва и ее старшая дочь были документированы паспортами граждан Российской Федерации, а сыну Александру в феврале 2001 г. был выдан вкладыш в свидетельство о рождении, свидетельствующий о том, что он является гражданином России. Более того, в августе 2001 г. Александру был выдан загранпаспорт. Можно только гадать, что и зачем в течение полутора лет проверял начальник ВПО ОВД Басманного района, расходуя государственные средства, время и здоровье мамы и ее сына, чтобы выдать несовершеннолетнему паспорт.

Только вмешательство Уполномоченного и Прокуратуры города Москвы остановило «хождение по мукам» Г-вой с сыном.

Гражданка Российской Федерации, москвичка Г. пожаловалась Уполномоченному на незаконные действия сотрудников ПВО ОВД района Гагаринский ЮЗАО г. Москвы, куда она обратилась за вкладышем к свидетельству о рождении сына, 1988 г.р.
Начальник ПВО отказал заявительнице на том основании, что не было представлено подтверждение гражданства отца ребенка, с которым Г. еще в 1991 г. расторгла брак и с тех пор никаких сведений об отце ребенка не имела. При этом сотрудники ПВО проигнорировали тот факт, что гражданство ребенка, родившегося до 01.07.2002 г., устанавливается в соответствии с Законом Российской Федерации «О гражданстве Российской Федерации» от 28.11.1991 г. В данном нормативном акте установлено: «Ребенок, родители которого на момент его рождения состоят в гражданстве РСФСР, является гражданином Российской Федерации, или если один из родителей состоит в гражданстве Российской Федерации, а другой нет - ребенок признается гражданином Российской Федерации».

Несовершеннолетняя Дарья С., 1989 г.р., которую после смерти матери незаконно сняли с регистрационного учета в московской квартире, обратилась в ПВО ОВД района «Донской» с просьбой выдать общегражданский паспорт Российской Федерации. В выдаче паспорта ребенку было отказано в связи с отсутствием у нее регистрации на данный момент.

Должностными лицами паспортного стола была нарушена ст.27 Конституции Российской Федерации, которой установлено, что каждый, кто законно находится на территории Российской Федерации, имеет право свободно передвигаться, выбирать место пребывания и жительства. Кроме того, в Постановлении Конституционного Суда РФ от 15.01.1998 № 2-П указано, что конституционные права и свободы гарантируются гражданам независимо от места жительства, включая наличие или отсутствие у них жилого помещения для постоянного или временного проживания.

В данном постановлении Конституционного Суда РФ обращается внимание на то, что наличие жилого помещения и регистрации в нем не может быть условием для получения паспорта. Конституционный суд РФ определил, что «регистрация или отсутствие таковой не может служить основанием ограничения или условием реализации прав и свобод граждан».

Кроме того, в соответствии с Приказом МВД РФ от 26.07.1999 № 554 «гражданам, не имеющим места жительства, выдача или замена паспортов производится по месту пребывания».

Отсутствие у Дарьи С. паспорта гражданина Российской Федерации нарушает не только действующий на территории России паспортный порядок, но и ее права на свободу передвижения и выбор места жительства, образование, медицинскую помощь, на труд и другие права, закрепленные и гарантированные Конституций РФ.

Поражает не только равнодушие, но и очевидная некомпетентность сотрудников паспортно-визовых служб.

К Уполномоченному обратилась гражданка С. с жалобой на действия сотрудников ПВО ОВД района «Гольяново», которые отказывают в регистрации ее шестилетнего сына и требуют письменное согласие отца ребенка, зарегистрированного там же.
Брак с отцом несовершеннолетнего был расторгнут еще до его рождения, место нахождения бывшего супруга неизвестно.
Данное требование сотрудников ПВО «Гольяново» незаконно и противоречит здравому смыслу, поскольку согласно ст. 20 Гражданского кодекса РФ местом жительства несовершеннолетних детей является место жительства их родителей.

В заявлении С. указано, что оба родителя зарегистрированы в одном и том же жилом помещении. При таких обстоятельствах ребенок может быть зарегистрирован только по одному адресу.

Требование о письменном согласии каждого из родителей на регистрацию ребенка по месту жительства имеет правовое значение только тогда, когда родители проживают раздельно и решают вопрос о месте жительства ребенка в соответствии с п. 3 ст. 65 Семейного кодекса РФ.

Органы внутренних дел нарушили также ст. 54 ч. 1 ЖК РСФСР, а также Правила регистрации и снятия граждан Российской Федерации с регистрационного учета по месту пребывания и по месту жительства в городе Москве, утвержденные постановлением Правительства Москвы от 06.04.2004 № 189-ПП. Пункт 3.3 указанных Правил устанавливает, что регистрация несовершеннолетних по месту жительства родителей не требует какого-либо дополнительного согласования.

Настораживает тот факт, что сотрудники паспортно-визовых служб обращают мало внимания на критику, не спешат исправлять свои ошибки, даже если на руках у измученных родителей имеется вступившее в законную силу решение суда и исполнительные документы о восстановлении прав несовершеннолетних.
Ни судебные постановления, ни предписания прокуратуры не становятся, к сожалению, основаниями для принятия жестких кадровых решений к сотрудникам ПВС со стороны руководства ГУВД г. Москвы.

К Уполномоченному обратилась гражданка Г. в защиту прав своего несовершеннолетнего сына, 1990 г.р., гражданина республики Беларусь, с жалобой на необоснованный отказ паспортно-визовой службы выдать ребенку разрешение на временное проживание (РВП) без прохождения дактилоскопии.

Родители ребенка обжаловали в суд незаконное требование сотрудников ПВС о прохождении несовершеннолетним дактилоскопической регистрации.
Решением Головинского районного суда г. Москвы от 22.10.2004 г. требование Паспортно-визового управления ГУВД г. Москвы об обязательной дактилоскопической регистрации ребенка признано неправомерным. Данным решением суд обязал Паспортно-визовое управление ГУВД оформить мальчику разрешение на временное проживание без дактилоскопии.

Но ни через месяц, ни через два ПВУ ГУВД г. Москвы не исполнило решение суда и не устранило беззаконие, в связи с чем было вынесено постановление о возбуждении исполнительного производства.

Совсем другого масштаба трудности преодолевают родители при оформлении своим детям разрешения на временное проживание или гражданства Российской Федерации. В этих случаях родителям приходиться не только преодолевать некомпетентность и грубость сотрудников ПВС, но и соотносить свои действия с Федеральным законом «О гражданстве Российской Федерации» от 31.05.2002 г. № 62-ФЗ, который далеко не всегда способствует защите прав детей.

К Уполномоченному поступило обращение Б-ко Л.Л., зарегистрированной по месту жительства в Москве, в интересах своей падчерицы Дарьи Б., 1987 г.р., гражданки Эстонии.

Дарью Б. с официально оформленного согласия ее матери в 2000 г. вывезли в Москву, по месту жительства родного отца и мачехи, граждан Российской Федерации. Вывезти девочку из Эстонии было жизненно необходимо, т.к. ее родная мать не занималась воспитанием, обучением, содержанием, лечением дочери, вела аморальный образ жизни.
В 2000 г. Дарью Б. зарегистрировали по месту пребывания сроком на 5 лет в маленькой московской квартире по месту жительства отца и мачехи.

Впоследствии возникла необходимость в приобретении Дарьей гражданства Российской Федерации, т.к. девочка по происхождению и менталитету русская, имеет русских родителей, проживает постоянно в городе Москве, учится в московском колледже и не собирается возвращаться в Эстонию, где ее никто не ждет и она никому не нужна.
Родители Дарьи для оформления ей гражданства Российской Федерации обращались в ОВИР района Гольяново, но получили отказ и угрозу депортировать ребенка в Эстонию, а ПВУ ГУВД г. Москвы отказало Дарье Б. в приобретении гражданства Российской Федерации в упрощенном порядке на том основании, что отец несовершеннолетней не зарегистрирован по месту жительства в Москве.

Что же делать Дарье? Возвращаться в Эстонию, где ее никто не ждет или жить с родными и любящими людьми, но вне закона, без документов, а значит и без перспектив на будущее?

Обращаясь к Уполномоченному, люди интересуются и тем, почему так запутанна, утомительна и дорога процедура получения гражданства и разрешения на временное проживание.

Подобные вопросы стоят перед многими нашими бывшими гражданами и их детьми. Однако разрешить их в рамках компетенции Уполномоченного невозможно, так как нарушения их гражданских прав вызваны несовершенством российского законодательства и могут быть решены только на федеральном уровне.

Федеральный закон «О гражданстве Российской Федерации» от 31.05.2002 г. № 62-ФЗ безжалостно отсекает жителям государств бывшего СССР возможность стать гражданами России, людей по происхождению и менталитету русских, воспитанных на русской культуре, в большинстве своем хорошо образованных, окончивших наши школы и вузы и желающих вернуться на Родину.

С таким Законом «О гражданстве Российской Федерации» государство теряет тысячи и тысячи достойных граждан. При нашей демографической ситуации это не только непозволительная роскошь, но и преступная безответственность.


^ О проблемах законодательства и правоприменения
при осуществлении родительских прав родителем,
проживающим отдельно от ребенка

C каждым годом все большую актуальность приобретает проблема осуществления родительских прав родителем, проживающим отдельно от ребенка.

С одной стороны, участившиеся случаи обращения за помощью в этом вопросе со стороны родителей свидетельствуют об их правильной оценке своего статуса родителя и желании исполнять родительские обязанности. С другой стороны, во многих случаях дети в спорах между бывшими супругами выступают в качестве объекта спора, а не самостоятельного субъекта прав и обязанностей.

К сожалению, действующее семейное законодательство не обеспечивает урегулирование таких конфликтов на ранних стадиях и в интересах детей.

В соответствии со ст. 24 Семейного кодекса Российской Федерации при расторжении брака в судебном порядке, в случае, если отсутствует соглашение между супругами или оно нарушает интересы детей, суд обязан, во-первых, определить, с кем из родителей будут проживать несовершеннолетние дети после развода, а во-вторых, определить, с кого из родителей и в каких размерах взыскиваются алименты на их детей. Это правило требует, в большинстве ситуаций, чтобы суд, руководствуясь ст. 196 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, вышел за пределы заявленных истцом требований и разрешил два указанных вопроса по существу. Между тем очень часто суд, приняв к рассмотрению заявление о расторжении брака между супругами, у которых имеются общие несовершеннолетние дети, не обращает внимания на то, достигнуто ли между супругами соглашение о месте жительства и о содержании детей. Отсутствие требования о взыскании алиментов, к сожалению, неправомерно расценивается судами как наличие между супругами соглашения.

Неисполнение судами указанного императивного требования ст. 24 Семейного кодекса Российской Федерации влечет нарушение прав и интересов детей.

Прежде всего, речь идет о том, что даже после развода место жительства ребенка продолжает оставаться неопределенным. Как следствие – неопределенность в вопросе, кто именно из родителей имеет право осуществлять полномочия законного представителя ребенка, а кому предоставлена лишь возможность общения.

Практика показывает, что по прошествии нескольких лет родитель, с которым проживает ребенок, вынужден разыскивать бывшего супруга для того, чтобы решить проблемы, связанные с заключением сделок от имени ребенка и так далее.

Такая же неопределенность остается после судебного решения и в вопросе о содержании ребенка. Случается, что родитель, проживающий отдельно, на момент расторжения брака обещает предоставлять ребенку содержание и настаивает на том, чтобы алименты с него в принудительном порядке не взыскивались. Однако после развода он меняет место своего жительства и скрывает свое имущество. Поскольку договоренность между супругами не была оформлена в соответствии со ст.100 СК РФ, отсутствие судебного документа (судебного решения или приказа) не позволяет в такой ситуации обеспечить ребенку право на получение содержания. Между тем, п. 2 ст. 24 СК РФ прямо обязывает суд в подобных случаях рассмотреть вопрос о содержании ребенка. Неисполнение этой обязанности может лишить ребенка возможности получать содержание.

Надо отметить, что встречаются и прямо противоположные ситуации. Родитель, проживающий отдельно, регулярно выплачивает содержание на ребенка или предоставляет его в натуральной форме, однако не оформляет своего соглашения в установленном порядке (в том числе, при разводе в суде). По прошествии некоторого времени родитель, с которым проживает ребенок, обращается в суд с требованием о взыскании алиментов за прошедший период со ссылкой на статью 107 СК РФ. Необходимость доказывать факт добровольного исполнения обязанности по содержанию ложится на родителя, проживающего отдельно. В таких случаях нарушения прав родителей могло бы не быть, если бы суды своевременно, в одном и том же гражданском деле о расторжении брака, устанавливали наличие между супругами договоренности и придавали ей требуемую законом форму (например, определения об утверждении мирового соглашения сторон – ст. 173 ГПК РФ).

В практике Уполномоченного также имеются случаи, когда, заключая мировое соглашение о содержании детей, отдельно проживающие родители не собираются его выполнять, а используют как средство уклонения от реальной материальной помощи несовершеннолетним.

М. и О. заключили соглашение о добровольном содержании сына и дочери, указав, что М. обязуется выплачивать детям денежную сумму в размере 500 у.е. ежемесячно.
Однако, как только определение суда, утвердившего мировое соглашение, вступило в законную силу, М. предъявил иск в суд о перечислении 50 % суммы алиментов на личные лицевые счета детей с целью использования в будущем на их обучение и лечение. Никаких доказательств расходования О. алиментов в ущерб интересам сына и дочери М. не представил, в связи с чем в иске ему было отказано.

Московский городской суд по жалобе истца по формальным основаниям отменил судебное решение, и в настоящее время дело направлено на новое рассмотрение.
Дети с начала 2003 г. не получают достаточного содержание от своего отца.
Анализируя причины нарушения прав детей М., следует отметить, что ст. 60 ч. 2 СК РФ не содержит оснований, по которым родитель, обязанный уплачивать алименты, вправе требовать ограничения их наличного размера до 50 %.

Это позволяет органам опеки и попечительства и суду крайне субъективно подходить к критериям «добросовестности» получателя алиментов и фактам «обоснованности» трат средств, поступающих на ребенка (естественно, речь не идет о неблагополучных семьях, где детские деньги тратятся на алкоголь, наркотики или иные проявления асоциального образа жизни родителей).

Не всегда учитывается уровень жизни детей, качество воспитания, образования и медицинской помощи, которые получают несовершеннолетние по месту жительства, реальная стоимость услуг и товаров и т.д.

Кроме того, уменьшение размера наличных средств и открытие накопительных счетов на имя детей при нынешней экономической ситуации и высоком уровне инфляции не способствует улучшению условий их жизни и обеспечению повседневных потребностей несовершеннолетних.

Полагаем, что, с целью соблюдения имущественных прав ребенка и недопущения злоупотреблений со стороны плательщика и взыскателя алиментов, необходимо внести изменения в ст.60 СК РФ и уточнить основания ограничения права одного из родителей распоряжаться суммой полученных денег на содержание несовершеннолетнего.

Как и прежде, вызывает озабоченность зачастую необоснованная позиция, которую занимают в вопросе об осуществлении родительских прав органы опеки и попечительства, призванные наилучшим образом обеспечивать интересы детей.

В соответствии со ст. 65 СК РФ место жительства детей при раздельном проживании родителей устанавливается соглашением родителей, однако не все родители приходят к такому добровольному соглашению (или заключают его, но затем отказываются исполнять).

При отсутствии соглашения спор между родителями разрешается судом исходя из интересов детей и с учетом мнения детей. Обстоятельства, которые при этом должен рассмотреть суд, носят оценочный характер - привязанность ребенка к каждому из родителей, нравственные и иные личные качества родителей и пр.

Именно для того, чтобы наиболее полным образом установить эти обстоятельства и дать им соответствующую оценку, суд обязан привлечь к участию в деле об определении места жительства ребенка орган опеки и попечительства, который, в свою очередь, в соответствии с п. 2 ст. 78 СК РФ обязан провести обследование условий жизни ребенка и лица (лиц), претендующего на его воспитание, и представить суду акт обследования и основанное на нем заключение по существу спора.

При получении от органов опеки и попечительства актов обследования и заключений граждане сталкиваются с рядом трудностей.

Во-первых, Семейный кодекс Российской Федерации не определяет, какой именно орган опеки и попечительства должен составлять итоговое заключение по существу спора – орган опеки и попечительства по месту фактического жительства ребенка или по месту фактического жительства отдельно живущего родителя. По смыслу ст. 78 СК РФ и ст.ст. 47 и 56 ГПК РФ при наличии заключений, поступивших от двух органов опеки и попечительства, суд обязан рассмотреть их оба. При этом в соответствии со ст. 67 ГПК РФ суд оценивает доказательства по своему внутреннему убеждению, основанному на всестороннем, полном, объективном и непосредственном исследовании имеющихся в деле доказательств. Никакие доказательства не имеют для суда заранее установленной силы.
Между тем суды зачастую игнорируют положительные заключения, полученные отцами, проживающими отдельно, в органах опеки и попечительства по своему месту жительства. Такое положение дел нарушает права и охраняемые интересы ребенка (ст.ст. 54, 55 СК РФ).

В. обратилась в Гагаринский районный суд г. Москвы с иском к К. об определении места жительства их дочери Арины, 2000 г.р., с ней.

К. предъявил аналогичное требование, мотивируя его тем, что дочь с 2003 г. живет с отцом, который содержит ее, воспитывает, заботится о здоровье девочки, водит в детский сад, организовывает летний отдых и т.д. Мать ребенка оставила семью добровольно, никаких препятствий в общении с дочерью ей не чинилось.

Вынося решение об определении места жительства девочки с отцом, судья Гагаринского районного суда г. Москвы Сахно Е.В., в том числе руководствовался и заключением муниципалитета «Обручевский» по фактическому месту жительства Арины с отцом.
Как следует из акта обследования, проведенного муниципалитетом «Обручевский» ребенок с отцом проживает в отдельной благоустроенной квартире, занимает отдельную, уютную комнату. У девочки есть хорошо оборудованное место для занятий, много игрушек, имеются все необходимые вещи.

Отмечено, что «между отцом и дочерью сложились теплые, близкородственные отношения, основанные на взаимной привязанности». Обстановка в комнате «характеризует заботливое отношение отца к ребенку».

При обследовании Арины в Центре психолого-медико-социального сопровождения установлено, что девочка ни разу не ответила на вопросы о маме, поставленные в различных формах.

В суд также было представлено заключение муниципалитета «Новогиреево», с которым суд не согласился.

В дальнейшем данное решение суда было безосновательно отменено по причине отсутствия справки о зарплате с места работы К. и адреса квартиры, которую он должен был вскоре получить.

При новом рассмотрении дела тот же Гагаринский суд проигнорировал заключение органов опеки и попечительства муниципалитета «Обручевский», на территории которого на момент разрешения спора продолжал проживать К. с дочерью, а также отверг мнение муниципалитета «Зюзино» (по месту регистрации К. в полученной квартире) в поддержку исковых требований К.

Суд записал в решении, что «не был учтен возраст и пол ребенка», а также причины, по которым Арина не может с 2003 г. и по настоящее время проживать с матерью.
Судья Мизяк В.П., определив место жительства Арины с матерью, обосновала свое решение заключением органа опеки и попечительства муниципалитета «Новогиреево» (по месту регистрации матери и ребенка), где девочка не проживала с февраля 2003 г.

Во-вторых, заключения органов опеки и попечительства очень часто составляются предвзято. Невзирая на равенство прав родителей по отношению к ребенку, установленное ст. 61 СК РФ, служащие органов опеки и попечительства порой полагают, что интересы несовершеннолетних детей состоят в проживании с матерью.
Наряду с этим имеют место случаи, когда высокий уровень доходов родителей, как правило, отцов, наличие у них благоустроенного и дорогостоящего жилья и другого имущества являются решающими факторами при составлении заключения о месте жительства ребенка с отцом.

К сожалению, если суды формально подходят к рассмотрению спора, то придают такому документу органа опеки и попечительства заранее установленную силу.
При этом не учитывается главное требование законодательства – преимущественным обстоятельством, требующим установления в деле об определении места жительства ребенка, является его интерес (п. 5 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27.05.1998 № 10 «О применении судами законодательства при разрешении споров, связанных с воспитанием детей»).

Именно в связи с указанными трудностями в практике получило распространение обращение сторон спора к услугам профессиональных экспертов-психологов, независимые заключения которых принимаются судом во внимание в соответствии со ст.ст. 79 и 86 ГПК РФ.

И. и К. обратились в суд с иском друг к другу об определении места жительства сына Ивана, 1994 г.р.

И., мать ребенка, заявила ходатайство о проведении ребенку судебной психолого-психиатрической экспертизы, порученной Государственному Научному Центру по социальной и судебной психиатрии им. В.П. Сербского.
Перед экспертами были поставлены вопросы о личностных особенностях мальчика, его внушаемости и склонности к фантазии, способности самостоятельно оценить свое отношение к матери и отцу и обстоятельства, в которых он воспитывается. Комиссии также было предложено определить, способен ли ребенок давать правильные объяснения о взаимоотношениях в семье, а также выяснить, не находится ли Иван под воздействием отца.

Психологи и психиатры пришли к выводу о том, что мальчик способен самостоятельно оценить свое отношение к родителям, поэтому желание несовершеннолетнего, 1991 г.р., проживать с отцом было учтено при разрешении спора.

Суд оценил заключение специалистов наряду с другими доказательствами и принял решение о том, что в интересах ребенка его оставление с К. Одновременно был определен порядок общения мальчика с матерью.

Наконец, немало проблем вызывает и осуществление родительских прав родителем, проживающим отдельно, в тех случаях, когда место жительства ребенка уже определено.
В соответствии со ст. 66 СК РФ и пунктом 8 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27.05.1998 № 10 «исходя из права родителя, проживающего отдельно от ребенка, на общение с ним, а также из необходимости защиты прав и интересов несовершеннолетнего при общении с этим родителем, суду с учетом обстоятельств каждого конкретного дела следует определить порядок такого общения (время, место, продолжительность общения и т.п.), изложив его в резолютивной части решения».

Между тем суды часто формально подходят к разрешению таких споров и не определяют детали порядка общения, что в ряде случаев влечет невозможность принудительного исполнения судебного решения ввиду его неясности.

У.А. обратился с иском к У.Е. об определении порядка общения с ребенком. Нагатинский районный суд г. Москвы записал в решении от 10 декабря 2003 г., что У.А. имеет право общаться с дочерью Викторией, 1994 г.р., еженедельно с 10 часов субботы до 10 часов воскресенья, 5 дней в зимние каникулы и 24 дня – в летние.

Суд не указал, где истец будет видеться с дочерью, и проводить с ней каникулы, кто будет при этом присутствовать, а также другие моменты, имеющие существенное значение для восстановления прав ребенка на общение с отдельно проживающим отцом.
В результате, более двух лет У.А. и Виктория не общаются. Мать ребенка не пускает дочь к отцу, ссылаясь на нежелание девочки встречаться с У.А. и его родственниками. В школу, где учится ребенок, отца не пускают, так как это не определено судебным решением, тем самым, нарушая конституционное право и обязанность У.А. участвовать в образовании дочери.

Органами опеки и попечительства У.А. было сообщено, что общение с несовершеннолетней «является преждевременным», так как между отцом и дочерью «отсутствуют уважительные отношения».

Судебный пристав-исполнитель обратился в Нагатинский районный суд с просьбой разъяснить вынесенное решение, но ему было отказано, после чего исполнительное производства было вообще прекращено.

Отцу Виктории после проверки его заявления сотрудниками аппарата Уполномоченного было рекомендовано предъявить в суд иск об изменении порядка общения с дочерью, определив его с учетом вышеизложенного в присутствии сотрудников школы или представителей органов опеки и попечительства в конкретное время и в конкретном месте.

Анализ обращений граждан также показывает, что судебные приставы-исполнители отказываются исполнять судебные решения об определении порядка общения с ребенком, если время общения не совпадает с графиком их работы.

Это является прямым нарушением ст. 12 Закона Российской Федерации «Об исполнительном производстве», устанавливающего время совершения исполнительных действий с 6 до 22-х часов, в том числе и в нерабочие дни, но с разрешения старшего судебного пристава.

Решением Чертановского районного суда г. Москвы от 12 февраля 2004 г. удовлетворен иск Ф. и А. к Л. об определении порядка общения отца и бабушки с несовершеннолетним Алексеем, 1997 г.р.

Суд постановил, что Ф. и А. имеют право встречаться с ребенком еженедельно в субботу и воскресенье с 16 до 18 часов по месту регистрации ребенка в присутствии Л. или ее представителя.

Решение вступило в законную силу 16 апреля 2004 г., однако до настоящего времени ни отдельно проживающий Ф., ни его мать не смогли увидеть мальчика (ребенок лишен общения с отцом с 1998 г.).

С 14 мая 2004 г. до сентября 2004 г. судебный пристав-исполнитель ОССП по ЮАО г. Москвы Никульникова Л.А. не могла вручить Л. и ее представителю постановление о возбуждении исполнительного производства. Однако и после получения постановления Л. не дала возможность отцу и бабушке увидеть Алексея.

А. неоднократно обращалась к Никульниковой Л.А. по поводу того, что Л. не пускает ее к внуку, но судебный пристав-исполнитель утверждала со слов Л., что никаких препятствий в общении с внуком А. не чинится, и отказывалась содействовать А. в принудительном исполнении судебного решения.

В феврале 2005 г., то есть через год после рассмотрения иска А.и Ф. по существу, Никульникова Л.А. сообщила А. и ее адвокату, что исполнительное производство приостанавливается, так как будет подано заявление в Чертановский районный суд г. Москвы с просьбой о разъяснении решения суда от 12 февраля 2004 г.
Л. также настаивает на установлении иного порядка общения родственников с Алексеем, а именно, в часы работы судебных приставов.

Совершенно очевидно, что бездействие судебного пристава-исполнителя и нарушение им Федерального закона «Об исполнительном производстве» позволяют Л. и дальше ущемлять права своего сына на общение с близкими родственниками.

14 октября 2004 г. судебный пристав-исполнитель 2-го межрайонного отдела Службы судебных приставов по ЦАО г. Москвы Зотько Р.Р. окончил исполнительное производство по решению Дорогомиловского районного суда г. Москвы от 8 декабря 2003 г. об определении порядка общения Б. с малолетним сыном. В письме взыскателю было указано, что присутствие судебного пристава-исполнителя в часы встреч Б. с сыном с 14 до 19 часов в рабочие дни и в праздничные и выходные дни не представляется возможным, так как исполнительные действия в это время не производятся.
Таким образом, складывается ситуация, при которой некоторые судебные приставы-исполнители создают не предусмотренные законом основания для прекращения и окончания исполнительного производства по вынесенным судебным постановлениям и тем самым препятствуют восстановлению прав несовершеннолетних и их родителей.

Все вышеизложенное еще раз свидетельствует о необходимости совершенствования федерального законодательства и, прежде всего, Семейного кодекса Российской Федерации, а также ориентирования судебной практики и работы всех служб, связанных с защитой прав граждан и, прежде всего, детей, на реальную государственную и судебную поддержку законных интересов несовершеннолетних.