Geum.ru

Проблемы и перспективы развития исторической информатики

Вид материалаАнализ

Содержание


К проблеме потребления в России в конце XIX – начале XX вв.
М.А. Давыдов, И.М. Гарскова (Москва)
Ю.Д. Давыдов (Москва)
Подобный материал:
1   ...   21   22   23   24   25   26   27   28   ...   70
^

К проблеме потребления в России в конце XIX – начале XX вв. 


Заявленная тема остается актуальной. Как известно, негативистские оценки общего экономического положения страны, а также потребления ее жителей, крестьянства прежде всего, в пореформенный период, столь характерные для дореволюционной оппозиционной публицистики и литературы, были в очень большой степени унаследованы советской историографией. Сейчас их реанимирует С.А. Нефедов 1, который, продолжая подходы традиционной историографии, оперирует лишь показателями потребления хлеба, к тому же некорректно рассчитанными.

Для изучения данной проблематики очень важны материалы транспортной статистики, прежде всего "Сводной статистики перевозок по русским железным дорогам", тарифной статистики Министерства финансов 2. Несмотря на все понятные ограничения, связанные с недоучетом водных и гужевых перевозок, анализ этого вида железнодорожной статистики, проведенный в динамике, дает весьма внятное представление об исследуемых процессах.

"Сводная статистика" дает возможность оценить в общем виде динамику железнодорожной транспортировки подавляющего большинства грузов. Для настоящего доклада были вычислены средние ежегодные приросты перевозки ряда товаров, полученные при построении линейных трендов динамических рядов, полученных на основании источника.

Так, с 1890 г. до 1913 г. железнодорожные перевозки мануфактуры выросли с 24,2 до 53,3 м.п., т.е. в 2,2 раза; среднегодовой прирост равен 1125 т.п.

За 1893–1913 гг. транспортировка железа, чугуна и стали не в деле увеличилась с 56 до 291 м.п. (в 5,2 раза), среднегодовой прирост составил 9760 т.п.

Приросты других грузов за 1893–1913 гг.:

– железных, чугунных и стальных изделий – с 38 до 145 м.п. (в 3,8 раза), среднегодовой прирост – 3914 т.п.;

– цемента – с 10,9 до 103,1 м.п. (в 9,4 раза), среднегодовой прирост – 3307 т.п.;

– сахарных грузов (песка, рафинада, меласса и патоки) – с 46 до 137 м.п. (в 3,0 раза), среднегодовой прирост – 4513 т.п.;

– земледельческих машин и орудий, кроме деревянных – с 4,6 до 34,5 м.п. (в 7,5 раз), среднегодовой прирост – 1394 т.п.;

– мяса, битой птицы и дичи – с 6,6 до 20,6 м.п. (в 3,1 раза), среднегодовой прирост – 682 т.п.;

– рыбных грузов – с 27,1 до 67,4 м.п. (в 2,5 раза), среднегодовой прирост – 1938 т.п.;

– свежих овощей – с 36 до 244 м.п. (в 6,8 раз), среднегодовой прирост – 10160 т.п.;

– пива – с 5,6 до 35,3 м.п. (в 6,3 раз), среднегодовой прирост – 1355 т.п.;

– яиц и желтков яичных – с 4 до 17,2 м.п. (в 4,3 раза), среднегодовой прирост – 578 т.п.;

– вин виноградных – с 6,3 до 11,7 м.п. (в 1,9 раза), среднегодовой прирост – 282 т.п.;

– табака – с 6 до 17,5 м.п. (в 2,9 раза), среднегодовой прирост – 491 т.п.;

– спичек – с 2,1 до 6,8 м.п. (в 3,2 раза), среднегодовой прирост – 244 т.п.;

– льна и пакли – с 14,3 до 24,6 м.п. (в 1,7 раза), среднегодовой прирост – 564 т.п.

За 1894–1913 гг. перевозки чая по железным дорогам выросли с 3,6 до 10,9 м.п., или в 3,0 раза, среднегодовой прирост – 361 т.п.

Перевозки за этот же период других грузов выросли:

– водки и крепких напитков – с 5,4 до 10,6 м.п. (в 2,0 раза), среднегодовой прирост – 172 т.п.;

– фруктов, плодов и ягод свежих – с 5,7 до 25,4 м.п. (в 4,5 раза), среднегодовой прирост – 1137 т.п.;

– фруктов сушеных – с 5,7 до 29,8 м.п. (в 5,2 раза), среднегодовой прирост – 962 т.п.;

– мыла, кроме туалетного – с 2,1 до 6,8 м.п. (в 3,2 раза), среднегодовой прирост – 117 т.п.

Эти данные – лишь некоторые и притом самые общие характеристики динамично развивающейся громадной страны, какой была Россия в конце XIX – начале XX вв., но и они позволяют уверенно говорить о том, в каком направлении она двигалась, во многом благодаря реформам С.Ю. Витте и П.А. Столыпина. Они, полагаю, убедительно демонстрируют потенциальную емкость рынка и материальных возможностей населения страны, свидетельствуя о том, что многие его потребности еще только начинали раскрываться и удовлетворяться.

За недостатком места заметим лишь, что тезис Нефедова о России как о стране, в которой население бедствует, постоянно недоедая и голодая, стране, «приговоренной» к революции, не выдерживает критики. Приведенные данные, в частности, вполне это подтверждают.

Сказанное, разумеется, не значит, что Россия была страной без сложных проблем (таких просто не бывает) или что ситуацию с потреблением всех жителей России в пореформенное время следует трактовать в мажорных тонах.

Однако равным образом, надо думать, и обратная точка зрения должна подкрепляться солидной источниковой базой, а не поверхностными и некомпетентными рассуждениями, основанными, в числе прочего, на подсчете корреляций между не всегда достоверными исходными данными.
^

М.А. Давыдов, И.М. Гарскова (Москва)

Многомерная классификация статистики землеустройства
в годы Столыпинской аграрной реформы. 1907–1915 гг. 


Как известно, указ 9 ноября 1906 г. предусматривал два типа землеустроительных действий: единоличное (личное) и групповое (коллективное).

Изменения юридической основы землеустройства делят годы реформы на два периода – 1907–1911 гг. и 1912–1915 гг.

К личному землеустройству относились следующие виды землеустроительных действий: 1) разверстание на хутора и отруба общинных земель; до 1912 г. в отдельное действие выделялось «разверстание на хутора и отруба подворно-наследственных земель», но в официальной отчетности с 1912 г. их соединили в одно действие; 2) выдел к одному месту отдельных участков из общинных земель (в литературе это часто именуется единоличными выделами). 3) разверстание к одним местам (на отрубные участки) земель разного владения, включенных в одну дачу разверстания (введено с 1912 г.)

К групповому землеустройству с 1912 г. причислялись: 1) раздел земель между селениями (раздел однопланных селений) и частями селений; 2) выдел земель под выселки (с 1912 г. в эту категорию перешел также раздел земель между частями селений из 1-го пункта); 3) разверстание чересполосицы надельных земель с прилегающими владениями; 4) разверстание общности пользования крестьян с частными владельцами; 5) отграничение надельных земель как самостоятельное землеустроительное действие (введено с 1912 г.).

До 1912 г. существовала также категория «разбивка общинных земель в целях перехода к многопольному хозяйству», но за малой ее востребованностью она была исключена с 1912 г.

Для понимания характера землеустройства в целом и его динамики по периодам очень важно понять, насколько необходимы были отдельные его виды в конкретных регионах и губерниях. В силу этого объектом анализа является погубернская структура ходатайств об изменении условий землепользования, т.е. доли, которые приходятся на каждый из его видов.

Традиционная «негативистская» историография предпочитала не замечать группового землеустройства, (да и землеустройства в целом), ибо тогда становилась очевидной несостоятельность версии о провале реформы. Между тем, для миллионов крестьянских дворов переход к личному землеустройству был невозможен без проведения работ по землеустройству групповому 1.

Многомерная классификация губерний за 1907–1911 гг. в данной работе проводится по шести показателям, а за 1912–1915 гг. – по восьми.

Для 1-го периода главным дифференцирующим признаком является доминанта ходатайств либо о личном, либо о коллективном землеустройстве.

Первые преобладают на территориях, входивших в состав России, начиная со 2-й половины XVII в. – в Малороссийских (кроме Харьковской губернии), Петербургской, Юго-Западных, Белорусских, Литовских, Новороссийских губерниях; к ним примыкают Самарская, Псковская, Астраханская, Ставропольская, Симбирская и Саратовская.

Доминанта группового землеустройства, прежде всего, раздела однопланных селений, выделяет в одну большую группу все великорусские губернии, кроме перечисленных.

Главной (но не единственной) новацией 2-го периода явилось присвоение Землеустроительным комиссиям судебных функций, что особенно плодотворно сказалось на проведении тех работ, в ходе которых ликвидировались разнообразные варианты чересполосицы надельных земель с владельческими, казенными и церковными.

Это придало новый импульс землеустройству, особенно в тех губерниях, где ранее подобные работы фактически проводиться не могли, и значительно усложнило классификацию. Так, две большие группы губерний в основном сохранились, но резче выявились различия внутри них и, соответственно, региональное сходство.

Проведенная классификация делает яснее ход землеустройства и акцентирует внимание на тех сторонах Столыпинской аграрной реформы, которые как бы находятся в тени внимания исследователей, в первую очередь на региональном аспекте преобразований, связанном с историческими судьбами землепользования.
^

Ю.Д. Давыдов (Москва)