Geum.ru

Михаил андреевич квалификация множественности преступлений, совершаемых военнослужащими

Вид материалаДокументы

Содержание


Глава 2. Развитие законодательства о множественности преступлений. § 1. Множественность преступлений в истории законодательства
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   18
^

Глава 2. Развитие законодательства о множественности преступлений.

§ 1. Множественность преступлений в истории законодательства России.


Рассмотрение проблем множественности преступлений в современной в науке уголовного права невозможно без исследования истории вопроса. Усиленная уголовная ответственность за многократные преступления применялась в законодательстве России с древнейших времен. В частности, юридическое закрепление усиления ответственности за повторные преступления имеется уже в самых первых источниках русского права конца XIV века. Так, в ст. 5 Уставной Двинской грамоты впервые закреплена повышенная уголовная ответственность за повторное и многократное совершение преступлений. В частности, за третью кражу уже предусматривалось наказание в виде смертной казни. При этом за каждое предыдущее противоправное деяние виновный также должен был понести соответствующее наказание. Таким образом, понятие множественности включало совершение преступления не менее трех раз при наличии судимости за каждое из них.145

Затем понятие повторности встречается в Великокняжеских Судебниках 1497 и 1550 годов. Статьей 11 Судебника 1497 г. предусматривались такие формы множественности преступлений как рецидив и повторность. Такое деление преступных деяний в тот период следует признать значительным шагом вперед в вопросах дифференциации уголовной ответственности за несколько преступлений. Впервые в юридической практике России понятие множественности расширено. Под множественностью понималось фактическое совершение двух и более преступлений, независимо от наличия судимости за предыдущие деяния. Причем, множественностью было признано и совершение двух преступлений, а не трех, как ранее.146

Постановления Судебников перешли и в Уложение 1649 г., в котором говорится о повторении как о признаке, свидетельствующем об особой опасности виновного или особой закоренелости и нравственной испорченности при совершении некоторых преступлений, например, воровства, разбоя, привода с табаком. Для признания повторения по Уложению требовалось, чтобы было отбыто наказание за первое деяние. При этом срок между первым и вторым преступлениями не оговаривался, но из постановлений о воровстве следует, что усиленная ответственность за повторение допускалась и тогда, когда после отбытия наказания прошло много лет.147

Вместе с тем, следует отметить, что в законодательстве ранней России усиление ответственности происходит лишь за повторение преступлений тождественных. В то время повторность не относилась к общему основанию усиления ответственности, а предусматривалась лишь в отдельных составах, например, татьба (кража), разбой. Как видно из приведенных примеров и анализа законодательства, основания усиления уголовной ответственности в законах того времени ближе к современному понятию рецидива. Практически же нормы о неоднократности преступлений применялись и к случаям совершения двух и более преступлений до осуждения.148

Как правильно указывает Д. М. Молчанов, развитие представлений о неоднократности шло по пути размежевания на законодательном уровне случаев специального рецидива и повторения преступлений до осуждения.149

Формальное выделение рецидива и повторения однородного преступления до осуждения (Судебник 1497 года, Уставная книга разбойного приказа 1616 – 1617 г. г.) не предполагало, тем не менее, различия в наказании.150 Впервые признание специального рецидива более опасным видом неоднократности происходит во второй половине XVII века (Новоуказные статьи января 22 1669 года к Соборному уложению 1649 года).151 В законодательстве эпохи Петра 1 и в более поздний период усиливается ответственность за специальный рецидив по сравнению с неоднократностью совершения однородных преступлений до осуждения (Устав воинский 1716 года, Указ от 21 июля 1726 года).152 Вплоть до первой четверти XIX века российскому законодательству известно лишь специальное повторение, т. е. повторение как квалифицирующий признак предусматривалось лишь в конкретных составах. Следует отметить, что процесс законотворчества того периода лишен подлинно научной основы. Положения законов формулировались скорее интуитивно, чем в результате глубоких научных обобщений, либо просто заимствовались из зарубежного законодательства того времени. По этой причине уголовное законодательство России XIX века представляет больший интерес, поскольку именно в это время формировалась наука уголовного права и законы принимались с учетом научных обобщений.

Впервые неоднократное совершение преступлений выделяется как общее основание усиления уголовной ответственности, независимо от указания в Особенной части, в Своде законов 1832 года. В Уложении 1845 года это положение находит свое дальнейшее развитие. Сам термин "неоднократность" не знаком законодательству, действовавшему до октября 1917 года. Случаи неоднократности по Уложению 1845 года охватывались понятиями "повторение" и "совокупность". Повторение преступлений рассматривалось двояко: а) как общее основание усиления ответственности (статья 131); б) как квалифицирующий признак конкретных составов. По мнению автора, несомненный интерес вызывает анализ законодательной практики с середины XIX до начала XX веков, поскольку именно в этот период, как известно, в законотворчестве все больше стали находить применение научные идеи, основанные на обобщениях судебной практики.

Так, в Уложении 1845 года мы находим три статьи, определяющие повторение, совокупность и их наказуемость.

Статья 131. К числу обстоятельств, увеличивающих вину, и наказание, принадлежат и повторение того же преступления или учинение другого после суда и наказания за первое, и впадение в новое преступление, когда прежнее, не менее важное, было прощено виновному вследствие милостивого манифеста или по особому монаршему снисхождению.

Статья 132. В случаях, когда закон не назначает именно наказания за повторение того же преступления, или за учинение оного в третий или четвертый раз и т. д., суд назначает всегда самую высшую меру наказания за то преступление или повторение оного или за учинение в третий раз определенного.

Статья 152. В случае совокупности преступлений, то есть, когда подсудимый признан виновным в учинении нескольких в одно или разное время дотоле еще не наказанных и давностью или же общим или особенным прощением не покрытых деяний, наказание определяется по следующим основаниям…

"Уложение расширило область повторения, отступив от исконного начала, принятого в нашем праве. Уложение подводило под понятие повторения, кроме повторения в тесном смысле, и повторение общее, и совершение нового, какого бы то ни было преступления, но только не менее важного, после того, как преступник был прощен монаршей милостью".153

Критерием, по которому различались совокупность и повторение, являлся факт предыдущего осуждения (более двух преступлений до осуждения – совокупность, совершения преступления после осуждения – повторение). Относительно совокупности был определен свой порядок назначения наказаний в зависимости от преступлений, в совокупность входящих. Повторность предусматривалась двух видов:

1. Повторность в узком смысле (когда прежде совершено однородное преступление).

2. Повторение любого другого преступления.

На наш взгляд, законодательство того периода вполне обоснованно не содержит понятия неоднократности как совершения двух и более однородных преступлений одним лицом независимо от факта предыдущего осуждения. Одна часть подобных случаев отнесена к повторению в узком смысле, что соответствует современному понятию специального рецидива (с той лишь разницей, что обязательным условием повторения являлось отбытие наказания), а вторая часть – к совокупности – совершение лицом двух и более преступлений (хотя бы и однородных) до осуждения.

Подобное деление вполне логично, поскольку прослеживается четкое отграничение случаев множественности преступлений по критерию предыдущего осуждения. Это важно в том отношении, что лицо, подвергшееся наказанию и продолжающее совершать преступления, демонстрирует более выраженную антисоциальную установку по сравнению с лицом, наказанию не подвергавшемуся (конечно, за исключением случаев, когда преступление становится профессией лица, хотя бы и ни разу не наказанного).154

Такое деление случаев множественности не создавало трудностей для квалификации, так как в любом случае каждое деяние, подпадавшее под ту или иную статью, получало самостоятельную уголовно – правовую оценку, будь то повторение или совокупность однородных преступлений. Наиболее опасным видом множественности считалось специальное повторение, т. е. случаи совершения лицом тождественного преступления после осуждения или отбытия наказания за предыдущее. В подобных случаях закон был нередко чрезвычайно строг. Поэтому Н. С. Таганцев, анализируя статью 1660, пишет о том, что "применяя практически эту статью, может легко случиться, что наказанный когда – либо за кражу со взломом арестантскими ротами года на три и потом совершивший два раза какое – либо незначительное воровство будет сослан в Сибирь на поселение вместо отдачи в тюрьму на три месяца.155

Таким образом, следует заметить, что при относительном несовершенстве в вопросах индивидуализации наказания за случаи множественности преступлений сами виды множественности, как законодательная формула для квалификации, находили в законе адекватное отражение. По нашему мнению, упомянутый уголовный закон уже давал достаточно широкие возможности для правильной квалификации содеянного виновными, а развитие законодательства следовало в рамках совершенствования порядка назначения и индивидуализации наказания.

Представляется, что наиболее разработанной тема множественности преступлений представлена в Уголовном уложении 1903 г., хотя и не введенном полностью в действие, но сделавшем шаг вперед в науке уголовного права по сравнению с Уложением 1845 г.156 Здесь мы находим несколько статей Общей части Уложения, раскрывающих понятие множественности преступлений того периода (ст. ст. 60 – 67). Этот нормативный акт закрепил в числе обстоятельств, усиливающих ответственность, в первую очередь совершение лицом ряда преступлений.

Таким образом, в российской науке уголовного права на рубеже XIX и XX веков уже имелась довольно разработанная система деления множественности преступлений на виды и осуществлялся достаточно дифференцированный подход к назначению наказаний за несколько преступлений.

Прежде всего, Уголовное Уложение впервые законодательно закрепило различия между единичным преступлением и совокупностью. По мнению разработчиков проекта документа, "общим признаком, характеризующим совокупность, является раздельность и, так сказать, самостоятельность каждого деяния как со стороны внутренней, т. е. виновности совершившего, так, при известных условиях, и со стороны внешней – действия, в котором воплотилась виновность, а потому осуществление одного и того же преступного намерения в целом ряде актов или действий не может рассматриваться как совокупность, а подпадает под понятие единичного преступления".157

Было признано, в частности, что нарушение закона, обращающееся после момента его возникновения как бы в преступное состояние лица, представляет единичное преступное состояние, длящееся непрерывно до момента прекращения его по воле виновного, или до наступления каких – либо вне его воли лежащих событий, и не может быть подводимо под понятие совокупности.

Также не считалось совокупностью совершение виновным нескольких преступных действий в течение более или менее продолжительного времени, заключающее каждое полный состав преступного деяния, если эти действия объединялись одним общим намерением и являлись как бы продолжением той же преступной деятельности. Понятие единичного преступления не изменяется и в том случае, когда предметы или блага, на которые направлялось преступное действие, принадлежали не одному, а многим лицам, если только эти действия были воплощением единого преступного намерения. К единичному преступлению были отнесены и случаи так называемой идеальной совокупности, когда виновный одним действием, служащим воплощением одного преступного намерения, нарушает несколько норм закона.

Таким образом, на рубеже столетий в науке уголовного права господствовало мнение, что в отличие от единичного преступления, под совокупностью понималось совершение нескольких отдельных деяний, нарушающих уголовный закон, однородных или разнородных, но служащих воплощением отдельных преступных намерений, или являющихся отдельными случаями неосторожности.

При составлении Уголовного Уложения было признано необходимым в случаях совершения подсудимым двух или более преступных деяний различать три отдельных типа.

1) Совершение второго преступного деяния до обнаружения первого или же и после обнаружения, во время производства дознания и предварительного или судебного следствия, но во всяком случае до провозглашения решения о виновности или резолюции или приговора по первому делу. Случаи этого рода отнесены к совокупности преступных деяний, предусмотренных в статьях 60 – 64.

2) Совершение нового деяния после провозглашения решения о виновности или приговора по первому деянию и даже во время отбывания наказания, безотносительно к тому, какую часть наказания уже понес виновный. Постановления о случаях этого рода внесены в ст. 66.

3) Повторение, т. е. совершение нового преступного деяния лицом, уже отбывшим наказание за прежнее (ст. 67).158

Достаточно разработанным, на наш взгляд, представляется и система определения объема уголовной ответственности при совершении нескольких преступлений. Было признано, что мера ответственности за каждое преступное деяние определяется двумя факторами: объемом причиненного вреда и преступностью (испорченностью) воли. Если относительно первого элемента практически не было иных мнений, что он возрастает пропорционально количеству совершенных преступлений, то второй – преступность воли – не допускало безусловно такого предположения, поскольку удвоение преступных деяний вовсе не означает удвоения опасности и испорченности воли. С другой стороны, увеличение интенсивности наказания вовсе не пропорционально возрастанию количества лет заключения. По мнению специалистов, шесть лет заключения вовсе не может рассматриваться как наказание, только в три раза превышающее заключение на два года, в связи с чем составители Уголовного Уложения правильно усомнились в универсальности системы сложения наказаний.159

Было признано, что система поглощения заслуживала предпочтения, но только в тех случаях, когда множественность совершенных преступлений действительно не свидетельствовала о большей опасности виновного. В противном случае, который не может не обращать на себя особого внимания общества и не вызывать усиления репрессий, система поглощения оказывается недостаточной. Поэтому в Уложении различаются два типа совокупности преступных деяний: совокупность простая и квалифицированная.

При простой совокупности за отправную точку принято начало поглощения: виновный приговаривается к тягчайшему из наказаний, которые ему назначены, но суду в то же время предоставляется право, при определенных условиях, усилить это наказание, доходя до максимального, которое могло быть назначено за наиболее тяжкое деяние. При этом тягчайшее наказание определялось не по тем взысканиям, которые указывались в законе за проступки, совершенные обвиняемым, а по тем, которые назначались ему в конкретном случае. Дополнительные наказания также присоединялись к основному наказанию, однако тождественные взыскания, исключающие совместное применение, могли быть добавлены к основному наказанию только однажды.

Помимо этого, при простой совокупности суду предоставлялось и право усиливать тягчайшее из наказаний, назначаемое по совокупности, доходя до высшего размера наказания, предусмотренного законом за признанное судом тягчайшим из деяний, судимых по совокупности. Однако данное усиление допускалось лишь при определенных условиях.

Во – первых, усиление тягчайшего наказания назначалось судом в зависимости от количественного и качественного значения содеянного виновным.

Во – вторых, по самому характеру допускаемого по ст. 60 усиления тягчайшего наказания оно не могло быть применимо, когда суд уже назначил, помимо совокупности, высший предел установленного в законе за тягчайшее деяние наказания. Точно так же усиление не допускалось при определении судом за тягчайшее преступление неделимых наказаний, не допускающим отягчения (смертная казнь, каторга без срока, поселение). При усилении наказания по правилам о совокупности суд не мог назначить наказания, превышающего сумму всех определенных виновному наказаний.

Более широкое право усиления наказания предоставлялось судам в случаях квалифицированной совокупности, когда совершение нескольких преступлений действительно свидетельствовало о большей опасности преступника, привычке его к преступлению и при наличии двух обязательных условий:

1) когда подсудимый признан виновным в нескольких тождественных или однородных преступлениях;

2) когда, кроме первого условия, суд признает, что множество предъявленных лицу обвинений свидетельствует о привычке его к преступной деятельности или что он обратил эту деятельность в ремесло. При рассмотрении дела с участием присяжных заседателей утверждение последнего обстоятельства, как относящегося к фактической обстановке преступления, принадлежало присяжным, о чем им предлагался особый вопрос.

В указанных случаях суд мог назначать с соблюдением правил, предусмотренных ст. 60, тягчайшее наказание в высшей мере, законом для тягчайшего преступления установленной. Когда же опасность преступника, его испорченность достигали в глазах суда наивысших размеров, а по правилам о совокупности виновному уже назначено высшее наказание, за тягчайшее преступное деяние установленное, суд вправе был назначить тягчайшее наказание в высшей мере, для этого вида наказания определенной, либо даже перейти за наивысший предел, установленный законом для данного вида наказания. В частности, суд мог продлить срок ареста до 1 года, тюрьмы до 2 лет, заключение в исправительном доме и заточение в крепости до 8 лет, а каторгу до 20 лет. При назначении наказаний бессрочных такое усиление было невозможно, поэтому в подобных случаях допускалось отягчение другого рода, а именно запрещение перевода с каторги на поселение в течение 20 лет.

Все упомянутые правила о совокупности применялись не только при одновременном рассмотрении всех деяний в одном суде, но и тогда, когда все преступления рассматриваются в разновременно и в различных судах. Данное правило нашло свое закрепление в Уставе уголовного судопроизводства.160

Несмотря на то, что Уголовное Уложение в том виде, каком предлагала его редакционная комиссия, так и не было введено в действие, однако ряд принятых затем законов фактически повторял Уложение.

Так, по закону 7 июня 1904 г. (дополненному законом 16 июня 1905 г.) введены в действие главы 3 и 4 Уложения о государственных преступлениях, значительная часть статей главы 5 о смуте, а по отношению ко всем преступлениям – вся глава 1, т. е. общая часть. Законом 14 марта 1906 г. введена глава 2 о религиозных преступлениях; законом 25 декабря1909 г. – часть постановлений главы 27 о непотребстве и ст. 500; законом 20 марта 1911 г. – постановления о нарушении авторских прав.161 Несмотря на официальное отрицание после октября 1917 года значения старого законодательства, именно оно во многом явилось теоретической базой для построения всего последующего законодательства, вплоть до ныне действующего кодекса. Вопреки официальной точке зрения о неприятии старого, "царского" уголовного права, в уголовно – правовой политике 20 – 30 годов XX века нельзя не увидеть часть того богатого наследия, которое оставила потомкам наука уголовного права конца XIX - начала XX веков.

На наш взгляд, наиболее полно иллюстрирует научные и практические взгляды того периода на вопросы множественности преступлений Уголовный кодекс 1926 г. В нем случаи множественности преступлений охватываются различными понятиями:
  1. неоднократность – ч. 2 ст. 79, ч. 2 ст. 117;

2) промысел – ч. 2 ст. 59 – 8, ч. 3 ст. 59 – 12, ч. 2 ст. 104, ч. 2 ст. 164;

3) повторность (во второй раз) – ч. 2 ст. 60, ч. 2 ст. 61;

4) систематичность – ст. 109;

5) повторность – ст. 47;

6) лицом, имеющим судимость – ч. 2 ст. 117.162

Следует согласиться с Д. М. Молчановым, что такое разнообразие в терминологии свидетельствует о недостатках законодательной техники, необоснованном неприятии достижений науки уголовного права дореволюционного периода.163 Как видим, в вопросах множественности преступлений требовались разъяснения законодателя. Не были четко определены и другие термины, касающиеся множественности преступлений.

Пункт "б" части 2 статьи 117 предусматривал усиление уголовной ответственности "при наличии прежней судимости за взятку или неоднократное получение взятки".164 Следовательно, исходя из буквального толкования этой статьи и применяя систематическое толкование к остальным статьям Кодекса, включающим этот признак, под неоднократностью понималось совершение двух тождественных преступлений до осуждения. В практике применения и науке такого единства в понимании неоднократности не было.165

По существу близкой к сегодняшнему пониманию неоднократности была повторность. Впервые наиболее полное судебное толкование вопросов, связанных с повторностью, дано в постановлении Пленума Верховного Суда УССР от 20 декабря 1927 г., где, в частности, определялось, что:

а) повторность – совершение лицом однородного преступления;

б) однородные преступления – предусмотренные одним разделом УК;

в) судимость при повторности значения не имеет, т. е. факт предыдущего осуждения не обязателен;

г) признак повторности, указанный в статье Особенной части, дополнительно не мог учитываться как основание усиления ответственности.

Таким же образом толковалась повторность и в правоприменительной практике России.

Так, в ст. 49 УК 1926 г. ответственность при совокупности преступлений трактовалась следующим образом: "Когда в совершенном обвиняемым действии содержатся признаки нескольких преступлений, а равно в случае совершения обвиняемым нескольких преступлений, по которым не было вынесено приговора, суд, определив соответствующую меру социальной защиты за каждое преступление отдельно, окончательно определяет последнюю по статье, предусматривающей наиболее тяжкое из совершенных преступлений и наиболее тяжкую меру соцзащиты". Из данного определения нельзя сделать прямого вывода о том, что тождественные преступления не образуют совокупности. Кроме того, вменение признака повторности не исключает возможности квалификации деяний по совокупности. Это означает, что понятия совокупности и неоднократности и по законодательству того времени, и в практическом применении соотносились так же, как и в современной правоприменительной практике России, т. е. частично совпадали.

Вместе с тем, о недостаточной теоретической базе квалификации множественности говорит тот факт, что даже позиция Пленума Верховного суда СССР была непостоянной.

В постановлении Пленума Верховного Суда СССР от 6 мая 1952 г. указано, что "в тех случаях, когда за предшествующее неоднородное хищение (ответственность за хищение личного и государственного имущества предусматривалась различными разделами УК) не было вынесено приговора и суд рассматривает дело в отношении обоих хищений, последующее хищение квалифицируется как повторное, а наказание за оба преступления определяется по совокупности согласно ст. 49 УК РСФСР (1926 г.).166

Однако уже в постановлении Пленума Верховного Суда СССР от 28 мая 1954 г. предлагалось совершение нескольких неоднородных хищений, по которым не было вынесено приговора, квалифицировать самостоятельно по соответствующему закону (без учета повторности), а наказание определять по совокупности согласно ст. 49.167

К сожалению, в последующие годы в уголовных кодексах как 1960 г., так и 1996 г. в случае неоднократности, образуемой совершением нетождественных преступлений, правоприменители подходят с тех же позиций, что и Пленум 1952 г. – последующее нетождественное преступление квалифицируется как неоднократное, а затем оба – по совокупности. Таким образом первое преступление вменяется дважды.

С принятием УК 1960 г. развитие института множественности идет по тому же пути – закрепления многообразия ее видов, которые законодательно не определены. Статья 40 говорит лишь о назначении наказания при совершении нескольких преступлений. Зато в Особенной части множественность представлена достаточно широко: неоднократность, повторность, специальный рецидив, систематичность, промысел и т. д. Толкование терминов происходило на доктринальном уровне. Споры о соотношении терминов "повторность" и "неоднократность" по сути являлись схоластическими, поскольку практически оба этих понятия дублировали друг друга. По – прежнему наличие квалифицирующего признака повторности не исключало совокупность. Практика применения примечаний к статьям 89 и 144 УК РСФСР (аналог примечаний к статье 158 УК РФ в отношении неоднократности) означала по существу двойное вменение одного и того же деяния в случае совершения лицом двух и более преступлений, предусмотренных разными статьями из числа перечисленных в примечаниях, поскольку первое квалифицировалось самостоятельно, а второе – по признаку повторности с учетом первого.

Как правильно отмечает ряд авторов, в целом наличие в Особенной части УК 1960 г. повторности, систематичности и т. д. как квалифицирующих признаков было, очевидно, оправдано тем, что порядок назначения наказания по совокупности не позволял назначить наказание больше максимума санкции за наиболее тяжкое преступление из числа преступлений, входящих в совокупность, а квалификация по признаку повторности сразу повышала ответственность.168 В этом смысле наличие квалифицирующего признака повторности или неоднократности безусловно усиливало ответственность. Назначение наказания по совокупности в УК РСФСР 1960 г. допускалось в пределах максимума санкции статьи, предусматривающей наиболее строгое наказание. Поэтому отсутствие квалифицирующего признака "повторность" означало бы ослабление ответственности за совершение, например, нескольких одинаковых краж. Проблема двойного вменения одних и тех же обстоятельств, когда квалификация по совокупности происходила с учетом признака неоднократности, тоже не стояла так остро. Это было связано, во – первых, с тем, что положение о недопустимости двойного вменения не было законодательно закреплено, хотя и признавалось в теории, а во – вторых, с теми же правилами назначения наказания по совокупности: все равно нельзя было назначить более максимума санкции. Хотя и в то время высказывались возражения по поводу недопустимости одновременной квалификации содеянного по совокупности с учетом признаков неоднократности или повторности.169