Михаил андреевич квалификация множественности преступлений, совершаемых военнослужащими

Вид материала

Содержание

§ 4. Особенности личностей военнослужащих, совершающих множественность преступлений.
Ситуативная установка
Личностная установка

Подобный материал:

1 2 3 4 5 6 7 8 9 ... 18

§ 4. Особенности личностей военнослужащих, совершающих множественность преступлений.

Военная служба в Российской Федерации в настоящее время предусмотрена в двенадцати федеральных органах исполнительной власти. По некоторым данным в военно – служебные отношения вовлечено более трех миллионов человек самого трудоспособного, репродуктивного (и в то же время криминогенного) возраста.^¹⁰³ В рамках нашего исследования обсуждение вопросов квалификации множественности преступлений, совершаемых военнослужащими, занимает главное место, поскольку специфика воинских взаимоотношений требует более тщательного изучения, исследования проблем и причин неоднократных преступлений в войсках. Нерешенность многих социально – бытовых, служебных и иных вопросов обеспечения военнослужащих в условиях реформирования Вооруженных Сил РФ накладывает свой отпечаток на структуру, динамику преступности в войсках.

Заметим, что ни в науке уголовного права, ни в прежнем, ни в действующем уголовном законодательстве вопросы квалификации множественности преступлений, совершенных специальным субъектом – военнослужащим, а также против военной службы, к сожалению, не занимают особого места и им не придается должного значения. Вместе с тем, характер задач, выполняемых военнослужащими, наделение их более широкими, чем в других сферах, обязанностями и специфическими полномочиями, включая право на применение оружия, особые условия несения службы, накладывает на законодателя особую ответственность при решении вопросов привлечения их к уголовной ответственности и при квалификации содеянного ими.

Следует отметить, что оценка признаков личности военнослужащих, совершивших более одного преступления, весьма сложна и неоднозначна в связи с недостаточной разработанностью проблемы. Изучению личности преступника, совершившего ряд преступлений, должно придаваться более серьезное значение при разработке систем борьбы с правонарушениями с целью дальнейшего углубленного выяснения причин преступности в войсках, механизмов преступного поведения, классификации и типологии преступников для последующего совершенствования законодательства и практики его применения.

Исследование личности преступника имеет прямое и непосредственное отношение к теме нашего исследования, поскольку только через личность правонарушителя можно определить общественную опасность содеянного им, скажем, при рецидиве преступлений. По мнению ряда ученых, рецидив характеризуется общественной опасностью образующих его уголовно – наказуемых деяний и характеристикой личности самого преступника.^¹⁰⁴ Также важность изучения этого вопроса вызвана необходимостью:

дифференциации в законе уголовной ответственности за совершение множественности преступлений;
индивидуализации судом наказания лицу за совершение ряда уголовно наказуемых деяний;
повышения эффективности воспитательно – профилактических мероприятий и деятельности военных судов, органов военной прокуратуры и системы исполнения уголовных наказаний.

Следует отметить, что вопросы дифференциации ответственности и индивидуализации наказания военнослужащих, совершивших административные и дисциплинарные проступки, довольно полно разработаны в прежнем и действующем законодательстве (ст. 28 ФЗ "О статусе военнослужащих", ст. 16 Кодекса РСФСР об административных правонарушениях, ст. 2.5. Кодекса об административных правонарушениях РФ, см. также Дисциплинарный устав ВС РФ и др.). Еще большее значение приобретает изучение вопросов дифференциации уголовной ответственности и индивидуализации наказания военнослужащих, совершивших ряд преступлений.

Рассмотрим наиболее важные подходы для изучения проблем личности военнослужащих, в первую очередь уголовно – правовые и социально – психологические признаки этой категории лиц. В научной литературе имеется большое разнообразие подходов к исследованию и определению роли этих признаков для уголовной ответственности и наказания данной категории преступников. Важны результаты и теоретические выводы многих авторов как исследовавших личности преступников, совершивших единичные преступления (авторов монографии «Личность преступника» Волкова В. С., Филимонова В. Д.), так и других, исследовавших личности преступников, совершивших более одного преступления (Феоктистова М. В., Ниядре А. М., Пашаева Б. Ш., Тосаковой Л. С.).^¹⁰⁵ Имеется значительное число исследователей, посвятивших свои работы и изучению личности военнослужащих, совершивших преступления. Здесь мы можем назвать Горного А. Г., Лунеева В. В. , Муцинова С. С., Карпеца И. И., Эминова В. Е., Иншакова С. М., Мацкевича И. М.^¹⁰⁶ и др.

В рамках нашей работы важное место занимает исследование вопросов, связанных с характеристикой антиобщественной направленности личности преступника и общественной опасности множественности преступлений, им совершенных. По определению К. Маркса, назначение наказания судом за совершенные противоправные действия "…есть не что иное, как средство самозащиты общества против нарушений условий его существования".^¹⁰⁷ При этом как в теории, так и на практике личность преступника чаще всего рассматривается в тесной взаимосвязи с совершаемыми им уголовно – наказуемыми деяниями.

В теории уголовного права пенализация (наказуемость), как и криминализация, рассматриваются, как правило, в двух аспектах:

- как социально – правовой процесс в рамках уголовной политики государства, направленный на включение в сферу уголовного наказания лиц, совершающих преступления;

- как решение об уголовном наказании конкретного лица, совершившего преступление.

Общие подходы применимы и при характеристике личности военнослужащих, совершивших ряд преступлений, поскольку действующее уголовное и уголовно - процессуальное законодательство предусматривает осуждение их на общих основаниях с другими.

Между тем, еще в недалеком прошлом было вовсе не так. Только узкий круг юристов знал, что на протяжении нескольких десятилетий факт совершения преступления военнослужащим еще не являлся основанием уголовной ответственности. Согласно принятому без опубликования в печати постановлению Президиума Верховного Совета СССР от 28 марта 1958 г. "О порядке привлечения к уголовной ответственности и ареста военнослужащих" за совершение воинских преступлений (кроме дезертирства) ни один военнослужащий не мог быть привлечен к уголовной ответственности без согласия соответствующего командования. Так, на привлечение к уголовной ответственности солдат, матросов требовалось письменное согласие командира полка, сержанты привлекались с согласия командира дивизии, а на привлечение офицеров требовалось согласие Министра обороны (Председателя КГБ, Министра внутренних дел соответственно). Генералы и адмиралы в случае совершения ими как воинских, так и общеуголовных преступлений привлекались к уголовной ответственности только по решению Генерального прокурора СССР, согласованному с Советом Министров СССР. И только в 1989 году указанный порядок привлечения военнослужащих к уголовной ответственности был отменен.^¹⁰⁸ Автору довелось участвовать в расследовании уголовного дела в отношении полковника К., обвинявшегося в халатном отношении к службе по ст. ст. 260 - 1 УК РСФСР (ст. 293 УК РФ – прим. авт.), повлекшем гибель двух курсантов военного училища. В связи с отказом Министра внутренних дел СССР дать согласие на привлечение офицера к уголовной ответственности уголовное дело в отношении К. было прекращено.^¹⁰⁹

Несмотря на то, что в соответствии с п. 2 ст. 23 ФЗ «О воинской обязанности и военной службе» не допускается призыв на военную службу лиц, имеющих судимость, факты осуждения военными судами таких лиц вовсе не единичны.^¹¹⁰

Пункт 5 ст. 34 указанного закона запрещает заключение контракта с гражданами, которым вынесен обвинительный приговор и назначено уголовное наказание. Вместе с тем, факт осуждения лица в период прохождения им военной службы не исключает преступника из военно – служебных отношений, не является безусловным основанием для его увольнения с военной службы либо понижения в воинском звании или должности (п. 16 Правил отбывания уголовных наказаний осужденными военнослужащими, утвержденных приказом МО РФ № 302 – 1997 г.).

Несмотря на то, что требования ст. 18 УК, рассматривающей вопросы, связанные с рецидивом преступлений, достаточно редко применимы к военнослужащим, в судебной практике встречаются случаи совершения новых преступлений лицами, осужденными к наказаниям, не связанным с лишением свободы, и оставленным на военной службе. При относительно небольшой доле таких лиц в общем числе осужденных военнослужащих их общественную опасность нельзя недооценивать.^¹¹¹

Что же касается совокупности преступлений, то этот вид множественности, несомненно, имеет место в среде военнослужащих, совершивших преступления, и требует не менее тщательного исследования его особенностей в условиях Вооруженных Сил.^¹¹²

В юридической литературе подчеркивается, что личность преступника из числа прочих людей выделяет факт совершения преступления (множественности преступлений – курсив авт.)^¹¹³ Однако если в криминологии, исходя из указанного обстоятельства, обращается внимание на социальные и иные особенности личности, которые привели к совершению преступления, то в уголовном праве приобретают решающее значение признаки, оказывающие влияние на оценку содеянного и в силу этого упомянутые в законе или подразумеваемые им. Соответственно различно и содержание понятия "личность преступника" применительно к криминологии и уголовному праву.

В криминологии это понятие употребляется в смысле совокупности социальных, нравственно – психологических признаков, характерных для преступника в отличие от законопослушных граждан, и в смысле соответствующих специфических признаков, присущих определенному типу преступников.^¹¹⁴ Уголовное же право исследует личность как субъекта преступления и субъекта ответственности.

Поскольку законодатель непосредственно говорит о личности преступника преимущественно в нормах, посвященных назначению наказания и освобождению от него (ст. ст. 24 – 28, 97 – 110, 296 – 313, 390 – 401 УПК РФ), некоторые авторы считают, что субъект в качестве элемента состава преступления не охватывается понятием "личность преступника" и что, следовательно, в случае признания деяния преступным социально – психологические признаки личности вообще не имеют значения.^¹¹⁵

С подобной позицией трудно согласиться. Во – первых, социально – психологические признаки субъекта, оказывающие влияние на индивидуализацию наказания, органически связаны с биосоциальными, характеризующими субъекта преступления как вменяемое достигшее определенного возраста лицо. Во – вторых, законодатель нередко наделяет субъекта преступления наряду с биосоциальными и чисто социальными или социально – психологическими признаками (особо опасный рецидивист, повторность, особая жестокость),^¹¹⁶ которые в иных составах преступлений выполняют роль обстоятельств, оказывающих влияние на индивидуализацию наказания.

На взгляд автора, характер и содержание соответствующих признаков в обоих случаях остаются неизменными и свидетельствуют о том, что в уголовном праве такие понятия как "личность преступника и" "субъект преступления" тесно взаимосвязаны. По этой причине рассмотрение вопросов квалификации множественности преступлений неотделимо от характера и содержания признаков, характеризующих личности военнослужащих, их совершающих.

Совершенно обоснованно утверждает П. С. Дагель, что "…личность преступника – это совокупность социально – политических, психических и физических признаков лица, совершившего преступление, имеющих уголовно – правовое значение".^¹¹⁷ Основываясь на положениях действующего уголовного законодательства мы можем сделать вывод , что личность преступника в уголовном праве представляет собой совокупность социальных и биосоциальных признаков лица, совершившего множественность преступлений, которые имеют значение для установления субъекта преступления и индивидуализации наказания.^¹¹⁸

Отсутствие однообразия в толковании понятия "личность преступника" привело к существенным разногласиям по столь важному вопросу, как общественная опасность личности преступника. Одни авторы вообще выражают сомнение по поводу целесообразности постановки в уголовном праве подобного вопроса.^¹¹⁹ Другие усматривают общественную опасность личности преступника в возможности совершения преступления в будущем.^¹²⁰ Третьи связывают ее с совершенным виновным преступлением.^¹²¹

О практической значимости выяснения данного вопроса свидетельствует тот факт, что в истории законодательства СССР и входивших в него республик существовал период, когда общественная опасность преступника (а порой и лица, не совершившего никакого уголовно наказуемого деяния) трактовалась довольно своеобразно. На практике это приводило к необоснованным репрессиям и незаконным преследованиям граждан.

Так, согласно ст. ст. 5 и 34 Уголовного кодекса Украинской ССР, введенном в действие с 1 июля 1927 г., суд был вправе применить все меры социальной защиты, указанные в ст. 33 УК УССР (удаление из пределов СССР, УССР или отдельной местности с обязательным поселением в тех или иных местностях на срок от трех до десяти лет – прим. авт.), за исключением удаления из пределов СССР, в отношении привлеченных по делу лиц, а также и в случаях не доказанности предъявленного им обвинения, если признает, что по своей прошлой деятельности или связи с преступной средой оставление этих лиц в данной местности являлось общественно опасным.

Вопрос о применении этих мер к социально – опасным лицам мог быть возбужден и прокуратурой независимо от привлечения их к судебной ответственности за совершение определенного преступления, а также и в том случае, когда они по обвинению в совершении определенного преступления будут судом оправданы, но признаны социально – опасными. (В редакции закона от 15 марта 1930 г.)^¹²². Надо сказать, что в УК УССР данное положение фактически утратило силу в связи с принятием Закона о судоустройстве СССР, союзных и автономных республик от 16 августа 1938 г. Однако в науке уголовного права подобные теории продолжали существовать и в более поздний период.

Так, по мнению В. Д. Филимонова, общественная опасность преступника существует еще до того, как он совершил первое преступление.^¹²³ Аналогичной точки зрения придерживается и П. С. Дагель, утверждая, что общественная опасность свойственна всем людям, способным причинить вред обществу.^¹²⁴

Между тем, в рамках нашего исследования важно рассмотреть качества личности военнослужащего, уже совершившего несколько преступлений. При этом мы придерживаемся той точки зрения, что признание возможности совершения преступления в будущем в качестве основного показателя общественной опасности личности преступника ведет к практическим выводам, близким превентивному уголовному праву и несовместимо с принципами, заложенными в Уголовном кодексе РФ. Рассматривая этот вопрос, В. Н. Кудрявцев особо подчеркивал, что принципиальное положение справедливого, демократичного уголовного права заключается в том, что "никакой, даже самый высокий процент вероятности совершения данным лицом преступления, не может служить основанием для применения репрессии. Таким основанием может быть лишь факт совершения общественно опасного и предусмотренного уголовным законом деяния".^¹²⁵ Тем более важно проанализировать социальную характеристику военнослужащих, совершивших ряд преступлений, поскольку существенным и необходимым элементом этой характеристики их является общественная опасность.

Именно в общественной опасности закреплены устойчивые свойства, которые в социальной действительности закономерно обнаруживаются во всех без исключения многообразных видах конкретных преступлений, в социальном облике военнослужащего, привлекаемого к уголовной ответственности. В связи с этим общественная опасность может быть положена в основу понятия личности военнослужащего, совершившего несколько преступлений, в качестве типообразующего существенного социального признака.^¹²⁶ Общественная опасность личности преступника, совершившего несколько преступлений, может пониматься в двух смыслах:

а) в смысле свойства личности;

б) в смысле процесса реализации этого свойства в конкретных условиях воинского коллектива или иного места совершения преступлений.

Важно отметить, что наличие общественной опасности военнослужащего следует связывать с существованием определенных обстоятельств, характеризующих, с одной стороны, условия воинского коллектива, в котором он находится, а с другой - его личность. Вероятность совершения совокупности преступлений, являющаяся мерой возможной преступной деятельности, заключенная в условиях внешней среды, зависит прежде всего от объективной способности осуществления тех или иных преступлений, а также от того, насколько внешние условия способны оказать на военнослужащего воздействие, побуждающее его на совершение преступлений, и от того, какие имеются внешние условия для сокрытия преступной деятельности и самого преступника. Последние, отражаясь в сознании человека, играют существенную роль в формировании его намерения совершить преступные действия.^¹²⁷

Специфические условия воинского коллектива как совокупность объективных условий совершения преступлений применительно к конкретным разновидностям преступного поведения могут быть более или менее дифференцированными. Однако по общему правилу реальная возможность совершения преступления лицом, а, следовательно, и его общественная опасность, определяются главным образом особенностями человеческой личности.

Для изучения общей характеристики личности военнослужащего, совершившего несколько преступлений, необходимо обратиться к социально – психологическим образованиям, фиксирующим иерархию мотивов, степень их устойчивости, тенденции их проявления в разнообразных воинских взаимоотношениях, формы взаимосвязи с целостной личностью, т. е. к характеристике социальных установок личности, ее направленности.^¹²⁸ По утверждению А. С. Прангиашвили, «место понятия установки в общей теории деятельности определяется ее значением в освещении проблемы человеческой деятельности как проявления его личности, как целого, точнее, проблемы единства личности и деятельности».^¹²⁹

Изучая связь целостной личности с мотивами ее поведения, Д. Н. Уснадзе определил установку как специфическое состояние, выражающееся в склонности, сориентированности, готовности личности совершить акт, могущий удовлетворить наличную потребность в конкретной ситуации.^¹³⁰ На основе психологического и социологического понимания установки в криминологии выработано понятие «антиобщественная установка». Однако, как отмечалось в нашей литературе, «криминологическое понятие антиобщественной установки в значительной мере условно и еще недостаточно определено".^¹³¹

По мнению одних криминологов, антиобщественная установка есть такое противоречащее общественным требованиям устойчивое социально – психологическое образование, которое является непосредственной причиной всех преступлений.^¹³² Другие, опираясь на социологическое понятие установки, видят в антиобщественной установке личностную форму антиобщественной ориентации части преступников^¹³³ либо только самых деградированных асоциальных личностей. Третьи, признавая за установкой значение типичного для личности преступника внутреннего основания преступной деятельности, видят в ней главным образом дефект правового сознания. Четвертые характеризуют установку как необязательное для каждого случая промежуточное звено между антиобщественным отношением и возникновением преступного умысла.^¹³⁴

В юридической литературе в зависимости от субъективных и объективных показателей, часто выделяют два основных вида установки на преступную деятельность:

1. ситуативную;

2. личностную.

^ Ситуативная установка на преступную деятельность представляет собой антиобщественную форму реагирования личности на ситуацию и, на первый взгляд, наиболее характерна для лиц, совершивших единичные преступления. На наш взгляд, поскольку субъект оказывается внутренне подготовленным к такому реагированию, но недостаточно глубоко осознает это, его действия в ситуации, как и способ обоснования этих действий (мотив) носят поверхностный характер. Доминирующим элементом установки на преступную деятельность является в этих случаях эмоциональное состояние готовности реагировать противоправным образом на сложившиеся обстоятельства. Конечно, при этом не исключается сознательное отношение к цели, к средствам и способам ее достижения. Особенность, на наш взгляд, заключается в том, что мотивация здесь прямо выражает установку на совершение преступления и не обнаруживает острых противоречий с другими установками личности. Преступления в итоге реализации такого рода мотивации приобретают характер ситуативной деятельности. Исследования показывают, что подавляющее большинство преступлений совершается в результате реализации ситуативной установки на противоправную деятельность.^¹³⁵

Особенно это характерно для преступников молодежного возраста и несовершеннолетних. Около 80% несовершеннолетних правонарушителей совершили преступления в той или мной конфликтной ситуации в результате внезапно возникшего умысла. Среди изученных преступников молодежного возраста такие лица составляют около половины. Большинство из них, эмоционально реагируя на ситуацию, без длительных размышлений и колебаний решились на реализацию антиобщественных мотивов. Таких молодых людей среди совершивших хулиганство было 79, 4%, виновных в убийстве, нанесении тяжкого вреда здоровью – 79,1%, совершивших грабежи, разбойные нападения – 73,9%, изнасилования – 68,9%, кражи, мошенничества – 64, 6%.^¹³⁶.

Еще большее значение имеет ситуативная установка при совершении нескольких преступлений военнослужащими. Это обусловлено рядом признаков. Прежде всего, именно в воинских коллективах складывается наиболее "взрывоопасная" обстановка в силу длительного совместного нахождения лиц наиболее криминогенного возраста. Если рассмотреть соотношение возрастных групп в общем составе преступников (при расчете средних показателей за год каждой возрастной группы, поскольку последние неравны), то окажется, что наибольший удельный вес занимает группа в возрасте 25 – 29 лет, за ней следуют 18 – 24 – летние, а затем уже 14 – 17 – летние и лишь после них лица старше 30 лет.^¹³⁷

Лица молодежного и подросткового возраста, не имея необходимого жизненного опыта и положительных устойчивых ориентаций, попадая в сложные ситуации, чаще, чем люди зрелого возраста, вступают в конфликт с уголовным законом. Это связано, с одной стороны, с недостаточным уровнем их социальной зрелости, с другой – со сложностью ситуации, к правильному разрешению которой они не были готовы.^¹³⁸

Чем сложнее жизненная ситуация и чем меньше подготовлена личность к ее решению, тем больше вероятность отступления от требований закона. Приведенные данные свидетельствуют о том, что наибольшее расхождение между уровнем зрелости личности и стоящим перед ней задачами чаще наблюдается в молодежном возрасте, то есть тогда, когда человек начинает решать жизненно важные вопросы: переход к самостоятельности, выбор профессии, устройство на работу, определение в жизни, создание семьи и т. п. Это ведет к замене привычных социальных связей, ослаблению прежнего социального контроля со стороны школы, семьи, старших.

Надо ли говорить, что адаптация в воинском коллективе требуют от молодого человека многократно более серьезных усилий, нежели при изменении условий труда в условиях обычной жизни. Иллюстрацией неустойчивости личности в таких условиях может служить рассмотренное Кировским гарнизонным военным судом уголовное дело в отношении С. и других. Согласно приговору С. в группе с другими молодыми людьми систематически похищал имущество из гаражей граждан и угонял транспортные средства. Примечательным в данном деле было то, что С. неоднократно участвовал в судебных заседаниях военного суда в качестве общественного обвинителя и не понаслышке знал о последствиях своего противоправного поведения. Однако в судебном заседании на вопрос председательствующего он ответил, что не до конца осознавал серьезность последствий для подсудимых, к которым сам же предлагал применить меры уголовного наказания.^¹³⁹

^ Личностная установка на преступную деятельность представляет такую готовность и предрасположенность личности к совершению преступлений, которая основывается на твердо занятой индивидом антисоциальной позиции и характерна в первую очередь для лиц, совершивших более одного преступления.

Социально – нравственное содержание этой позиции составляют антиобщественные взгляды, представления, убеждения, идеи, противоречащие обществу перспективы и жизненные цели, а также ценностные ориентации, вступающие в конфликт с социальными нормами. Такая личность считает наиболее предпочтительным для себя антиобщественный образ жизни, а наиболее приемлемым – противоправные формы поведения. Само это поведение есть для личности главный определяющий вид деятельности, занимающий ведущее место среди иных ее видов. Нередко личностная установка на преступную деятельность является тем глубинным социально – психологическим образованием личности, которое на поверхности явлений выступает как ситуативная установка.

Преступная деятельность во всех случаях есть форма объективизации личности на преступную деятельность, причем, при совершении ряда преступлений чаще личностной. Это вывод вполне закономерен, если учесть, что множественность преступлений не может быть совершена без серьезной психологической подготовки, без внутреннего основания в виде той или иной установки.

Характеризуя военнослужащих, совершивших множественность преступлений, рассмотрим их установочные признаки по двум направлениям:

а) характеризующим антиобщественную направленность;

б) характеризующим общий стереотип реакции человека на изменение окружающей обстановки (тип нервной системы, «косность» стереотипа, преобладающий тип решений).

Говоря об установочных признаках личности военнослужащих, совершивших ряд уголовно – наказуемых деяний, следует подчеркнуть, что такая личность характеризуется, как правило, сформировавшейся направленностью на совершение противоправных деяний, при совершении умышленных преступлений с соответствующими ей качествами как уровень, широта, интенсивность, устойчивость и действенность направленности.

По мнению упомянутых и некоторых других авторов, преступники, совершившие несколько хищений чужого имущества, четко представляют себе цели совершаемых ими преступлений. При этом довольно часто военнослужащие предварительно длительное время готовят совершение преступлений.

Так, полковник Р., являясь заместителем командира соединения по материально – техническому обеспечению и одновременно совмещая должность начальника службы горюче – смазочных материалов, на протяжении двух лет систематически незаконно силами транспорта части вывозил из хранилищ части бензин и дизельное топливо, которые затем сбывал гражданским лицам. Как установлено по делу, антисоциальная установка Р. была настолько сильной и доминирующей в его поведении, что параллельно он занимался хищением списываемых автомобилей и запасных частей к ним, активно и открыто использовал для совершения преступлений все возможности своего служебного поведения, проигрывал в казино значительные денежные суммы, бравируя этим и будучи уверенным в безнаказанности.^¹⁴⁰

В то же время, для ряда воинских преступлений, например, нарушений уставных правил взаимоотношений между военнослужащими, сопротивления начальнику или принуждения его к нарушению обязанностей военной службы, чаще всего не требуется длительной подготовки, а эти побуждения формируются под воздействием непосредственной ситуации, определяемой обстановкой в воинском коллективе. Однако, поскольку мы говорим о тех лицах, для которых совершение преступлений становится своего рода хобби, забавой, образом жизни, если это касается организованных форм преступности, то здесь преступник сам находит конфликтную ситуацию, намеренно создает ее либо использует незначительный повод.

В частности, военнослужащие второго года службы Е. и Б. группой лиц и поодиночке в течение более полугода систематически вымогали деньги у своих сослуживцев и избивали их. Преступники осуждены за совершение 121 эпизода преступной деятельности. Как достоверно установлено по делу, каких – либо материальных и иных затруднений осужденные не испытывали, а преступления совершали с целью развлечься, позабавиться и унизить других военнослужащих.^¹⁴¹ В данном случае мы можем говорить не только об общественной опасности личности преступника в конкретной ситуации, но и об умышленном создании осужденными предпосылок преступного поведения.

В числе установочных признаков личности преступников, совершивших несколько неосторожных преступлений, наряду с антиобщественной направленностью их личностей, выявляются и их особенности на уровне психофизиологического механизма реакции.

Классификационная группа неосторожных преступников отличается от умышленных «…характером антиобщественной установки (антисоциальной направленности) – невнимательным или легкомысленно – безответственным отношением к правилам предосторожности, охраняющим те или иные социальные ценности…».^¹⁴²

Антиобщественная направленность личности неосторожных преступников базируется на объективно существующих у него психологических дефектах личности, не исключающих, однако, уголовной ответственности при совершении такими лицами преступлений. Эти дефекты личности приводят к нарушению механизма восприятия оценки военнослужащим ситуации, выбора правильного варианта решения и реализации его в конкретном действии. Скажем, ответственность за оставление в опасности потерпевшего в автотранспортном происшествии предполагает объективный фактор – наличие вариантов поведения в сложившейся обстановке, а также субъективные условия – осознание этих возможностей и свободный выбор именно данного, а не иного поведения.^¹⁴³ В подобных случаях П. С. Дагель психо – физиологические дефекты неосторожных преступников делит на три основные группы:

-дефекты восприятия и переработки информации,

-дефекты решения,

-дефекты действия.^¹⁴⁴

По нашему мнению, в целом эти отрицательные черты личности объединяются двумя наиболее общими понятиями: невнимательностью и пренебрежением установленными правилами предосторожности. Очевидно, что эта позиция личности включает в себя и невнимательность к опасности, и пренебрежение опасными последствиями этой невнимательности. Именно поэтому возникает конфликт в целом позитивного набора признаков личности и общей ее установки на противоправный вариант разрешения создавшейся ситуации, пренебрежением к расширению круга совершаемых преступлений.

В связи с этим представляется, что "установочные" признаки антисоциальности личности преступников, совершивших совокупность преступлений, включающих неосторожное преступление, образуют стереотип на выбор рискованного поведения.

На специфическом соотношении типологических признаков преступников, совершивших совокупность преступлений, так же как на особенностях общественной опасности множественности преступлений основана и уголовная политика в отношении этой категории лиц в вопросах их пенализации.

Так, согласно ст. ст. 68 – 70 УК, назначая наказание при рецидиве, совокупности преступлений или по совокупности приговоров суд правомочен выбрать в пределах этих норм принципы соответственно поглощения либо полного или частичного сложения наказаний за отдельные преступления при определении окончательного наказания за множественность преступлений.

По нашему мнению, учет личности преступника, совершившего несколько преступлений, имеет значение на уровне индивидуальной пенализации, при определении соответствующей меры наказания и выборе оптимального в правовом и социальном плане принципа назначения наказания при множественности уголовно наказуемых деяний.

Blog

Михаил андреевич квалификация множественности преступлений, совершаемых военнослужащими

Содержание

§ 4. Особенности личностей военнослужащих, совершающих множественность преступлений.