Материалы I и II научно-практических конференций 24 декабря 2003 г и 8 декабря 2004 г. /Под ред. Е. А. Петровой М.: Издательство ргсу, 2004. с
| Вид материала | Документы |
- Таможенный кодекс Российской Федерации от 28 мая 2003 г. N 61-фз (тк рф) (с изменениями, 13352.11kb.
- Конституцией Российской Федерации, общепризнанными принципами и нормами международного, 640.11kb.
- Принят Государственной Думой 24 мая 1996 года. Одобрен Советом Федерации 5 июня 1996, 39.78kb.
- Принят Государственной Думой 22 декабря 2004 года Одобрен Советом Федерации 24 декабря, 416.58kb.
- Принят Государственной Думой 22 декабря 2004 года Одобрен Советом Федерации 24 декабря, 343.5kb.
- Основы законодательства РФ о нотариате от 11 февраля 1993, 682.88kb.
- Конституцией Российской Федерации, общепризнанными принципами и нормами международного, 594.01kb.
- Самарской Губернской Думой 21 декабря 2004 года в ред закон, 141.49kb.
- А. Г. Шнитке (с изменениями от 22. 06. 2006) Нормативная база положения Настоящее Положение, 150.23kb.
- Принят Государственной Думой 17 декабря 2004 года Одобрен Советом Федерации 24 декабря, 54.65kb.
ТРУДНЫХ ЖИЗНЕННЫХ СИТУАЦИЙ
СОВРЕМЕННЫЕ СОЦИАЛЬНЫЕ ДЕТЕРМИНАНТЫ СИТУАЦИОННОГО НАПРЯЖЕНИЯ
Е.В. БАРЫШЕВА, г. Москва
В современном обществе человек испытывает все большее противоречие между своей биологической сущностью, качествами, данными ему природой и социальным положением, требованиями, предъявляемыми социальной средой. Ситуационное напряжение, связанное с социальной дезадаптацией не всегда находит свое разрешение в виду невозможности полной реализации биологических потребностей, что приводит к срыву приспособительных механизмов, увеличению неврозов, неврастений и психоэмоциональных расстройств. Этому способствует и несоответствие биологических и социальных ритмов, приводящих к нарушению нейроэндокринного равновесия в организме, появлению болезненной адаптации. В последние годы выделяют особую болезнь – так называемый синдром хронической усталости (СХУ). Обычно заболевают люди творческого склада, чаще женщины. Это заболевание по клиническим признакам напоминает неврастению, но с более отягощенным течением: нарушение сна, общее недомогание, боль в горле и мышцах, суставах, что может напоминать гриппозную инфекцию.
Ситуационное напряжение сопровождается ощущением общего дискомфорта, тревоги, иногда страха. Ситуационная напряженность детерминирована многими факторами; важнейшие из них – сила мотивации, значимость ситуации, наличие опыта подобных переживаний, ригидность психических функциональных структур, вовлеченных в некий вид деятельности. Среди факторов, порождающих ее, наибольшее значение имеют фрустрации и конфликты в сфере значимых отношений личности и ее социального окружения. Когда напряженность не может разрешиться в реальной деятельности, она активирует механизмы психологической защиты. В ряде интерпретаций напряжение совпадает с понятием психологического стресса. По характеру влияния на эффективность деятельность выделяются:
1. Состояние операциональной психической напряженности, в основе которой лежит преобладание процессуальных мотивов деятельности; оказывает на индивида мобилизующее влияние и способствует сохранению высокого уровня работоспособности;
2. Состояние эмоциональной психической напряженности, развитие которой связана с отрицательной эмоциональной окраской поведения, ломкой мотивационной структуры деятельности; приводит к снижению эффективности деятельности и к ее дезорганизации.
В повседневном социальном опыте индивида социальные и культурные детерминанты поведения индивида выступают неразделимо. Их значение для здоровья не обнаруживается непосредственно, а устанавливается по различию в показателях состояния здоровья между большими социальными и культурными группами. Эти различия в действительности очень высоки, что заставляет искать их причины в условиях жизни и в социальном опыте, общих для представителей данной социокультурной группы.
^ ПСИХОГИГИЕНИЧЕСКИЕ КРИТЕРИИ ЗДОРОВЬЯ
СТУДЕНТОВ СТАРШИХ ВОЗРАСТОВ В СИСТЕМЕ
ОТКРЫТОГО ОБРАЗОВАНИЯ
М.Ю. Левина, С.А. ЧВЯКИНА, Е.В. БАРЫШЕВА, г. Москва
Современное образование расширяет рамки традиционных образовательных систем, приобретает большую открытость и гибкость, раскрепощает человека в процессе обучения. Наряду с этим возникает потребность в повышении уровня образования взрослых. Развитие взрослых поставило перед учеными, занимающимися проблемами образования, новые вопросы и трудности. Высшее образование, которое стремятся получить взрослые люди (от 30 до 50 лет), предъявляет очень высокие требования к состоянию их здоровья. Характерно, что за время обучения в высших учебных заведениях состояние здоровья многих студентов старших возрастных групп значительно снижается - за счет быстрых учебных и бытовых нагрузок, неадекватного двигательного режима, – то есть, прежде всего, вследствие закрепленного неумения рационально использовать свои силы, неумении избавляться от отрицательных эмоций, адаптироваться к стрессовым условиям жизни.
Работа посвящена анализу и разработке комплексной системы психофизического развития здоровья студентов, что в современных условиях образования достаточно актуально. Несмотря на большой опыт исследователей и увеличение внимания к данной проблематике, необходимо отметить существующие в настоящее время противоречия между острой необходимостью использования профилактических мер по повышению психофизического здоровья, устойчивости личности студента и отсутствием научного обоснования формирования отношений к здоровью через учебную деятельность.
Разрешению этих противоречий будет способствовать исследование социально – психологической и психолого–педагогической проблемы оптимизации здоровья студентов, рассмотрение учебной деятельности взрослых как напряженной деятельности, изучение ее влияния на формирование личностной стабильности и конструктивных социально – психологических установок.
Цель работы – изучить психофизиологические особенности здоровья студенчества при современных условиях развития образования.
В исследовании был использован комплекс методик, который позволяет сделать достоверное заключение об индивидуально – психологическом портрете студента очного отделения и студента заочника. Проводилось обследование студентов высших учебных заведений Москвы и Подмосковья, а также в регионах (опрошено 73 студента очного отделения и 45 студентов заочного и вечернего отделений).
В результате исследований установлено, что достаточно большая часть студентов заочного отделения (48%) испытывает хроническое ощущение усталости, раздражительности, беспричинного беспокойства и тревоги. Более того, по мнению 32% студентов в основе подобного рода расстройств лежат, чаще всего неупорядоченный рабочий день, неправильное питание, дефицит времени и полное его отсутствие для проведения оздоровительных и профилактических мероприятий. Из числа опрошенных более половины студентов не имеют возможности заниматься физическими упражнениями в необходимом объеме и, кроме того, даже не представляют какие доступные для них и эффективные мероприятия оздоровительного характера целесообразно проводить в современных условиях. Данные по мотивации обучения различны для студентов Москвы и из регионов. Для Москвы характерно стремление к личностному развитию и получение социально востребованной профессии. Далее повышение роста материального благополучия. Для регионов же овладение будущей профессией и получение качественного образования напрямую связано со стремлением повысить свой материальный достаток. Характерно, что студенты заочники в целом дают более широкие формулировки ответов, по сравнению со студентами очного отделения. В своем исследовании мы диагностировали состояние агрессии у студентов (опросник Басса-Дарки), степени выраженности астенического состояния (опросник Т.Г. Чертовой), степень выраженности сниженного настроения, интроверсии/экстраверсии, методику оценки нервно-эмоционального напряжения (НЭН), опросник для определения тревожности (Спилберг), опросник общего состояния здоровья (Г.Л. Апасенко) и методику комплексной оценки преобладающего настроения человека.
Исходя из полученных данных исследования, можно сделать вывод, что проанализированные показатели высокой тревожности, изменчивого настроения и снижения настроения в большей степени свойственны студентам заочного отделения. Также больший процент студентов заочного отделения беспокоится о состоянии своего здоровья, своем самочувствии, способах сохранения и поддержания своего здоровья, по сравнению со студентами дневного отделения. По-видимому, такое беспокойство связано с присутствие данной проблемы и большим ее осознанием среди студентов заочного отделения. В связи с этим, необходимо подчеркнуть, что обучение студентов-заочников должно быть четко продуманно и спланировано. Прежде всего, должна быть разумная учебная нагрузка в течение дня, которая будет предусматривать обеденный перерыв и отдых, во время которого студенты смогут полноценно восстановить силы, настроиться на продолжение учебных дисциплин. То есть, должны быть правильно организованны как учебный процесс студентов заочников, так и вопрос, связанный с питанием. А. Адлер исследовал проблемы образования и особое значение придавал работе с учителями, так как считал необходимым повышать профессиональный уровень людей, которые формируют будущую личность. Он выдвинул идею о творческом «Я», представляющую собой субъективную и индивидуализированную систему, которая может менять направление развития личности, интерпретируя жизненный опыт человека, придавая ему творческое осмысление и уникальный стиль жизни. Именно в зрелом возрасте формируется неповторимость личности в целом, уровень профессиональной устойчивости. Следовательно, высшее профессиональное образование должно в большей мере способствовать формированию здоровой зрелой личности психолога-педагога.
Результаты исследований свидетельствуют, что образовательные программы для обучения взрослых разрабатываются и реализуются исходя из следующих основных принципов:
1. Целенаправленность – ориентация на цели и приоритетные задачи образования взрослых;
2. Адресность – учет специфических профессиональных потребностей конкретных категорий и социально-демографических групп взрослого населения;
3. Доступность – учет возможностей учащихся вновь освоить предусмотренной программой учебный материал;
4. Индивидуализация – модификация содержания, форм и метода обучения, а также темпов прохождения курса в зависимости от реального уровня знаний и умений лиц, его проходящих.
В свете сказанного система образования взрослых может быть квалифицированна, как комплекс государственных и иных образовательных учреждений, обеспечивающих организационно-содержательное единство и преемственную связь всех звеньев образования, совместно и скоординировано решающих задачи социализации, общеобразовательной и профессиональной подготовки человека.
^ СОЦИАЛЬНО – СТРЕССОВЫЕ РАСТРОЙСТВА ЛИЧНОСТИ
ЛИ КАНГ ХИ, Южная Корея
Важным аспектом, нарушающим психическое и психологическое здоровье студента во время обучения, является стресс, связанный с эмоциональными и интеллектуальными перегрузками. «Стресс» означает «напряжение», напряжение в системе, обусловленное выполнением деятельности в сложных условиях и возникающее в ответ на экстремальные воздействия – стрессоры (Г. Селье). В зависимости от вида стрессора и характера его влияния выделяют различные виды стресса: физиологический и психологический стрессы (стрессы информационный и эмоциональный относятся к последнему). В ситуации открытого обучения вызывают опасения социально – стрессовые расстройства личности, т.е. ситуационное напряжение, психосоматические расстройства, связанные с особенностями эмоционально – личностного реагирования и поведения (ощущение себя неудачником, заниженная самооценка, агрессивность или, наоборот, подавленность и депрессия).
Данные нашего исследования подтверждают, что молодежь – группа, в которой практически не сохранились ценности традиционного общества (так ценности красоты и гармонии с миром, творчества, духовного и нравственного развития, являются ценностями - аутсайдерами в поле ценностного сознания молодежи). Группа молодых студентов, ориентируемая на ценности индивидуализма, так же далеко не благополучна в отношении психического здоровья. Для группы зрелого студенчества характерно осознание жизненных ценностей, но при этом наблюдается большая подверженность стрессовым факторам связанными с учебой (взрослые студенты более сильно переживают свои неудачи и ситуации неуспеха, критику в свой адрес, проявляют большую тревожность при оценивании их знаний и умений, кроме того, добавляются семейные и личные трудности, все это, несомненно, сказывается и на образовании и на здоровье).
Согласно теории «повседневных тревог и забот» Р. Лазаруса, длительно существующие трудности оказывают более сильное патогенное воздействие по сравнению с массивным, но кратковременным стрессом. По его теории тип патологии, вызванной стрессом социальных изменений, включает в себя рост не только психических и психосоматических заболеваний, но и инфекционных. Отсюда следует, что в условиях экономических изменений, которые переживает Россия сегодня, целесообразно проводить и внедрять в общество программы первичной профилактики и саморегуляции своего состояния, начиная с процесса обучения студентов в вузах. Такие программы предполагают значительную гибкость стратегий помощи и широкое привлечение профессионалов – немедиков (психологов, социальных работников, священников). В разумных пределах подобные программы помогут утилизировать и различные виды альтернативной психоневрологической помощи, которая сегодня охватила широкие слои населения, но оказывается почти бесконтрольно. Прежде всего, необходима грамотность населения в вопросах здоровья. Постоянное наблюдение за качеством своего здоровья, улавливание первых изменений, которые происходят в организме, знание факторов риска возможного развития болезни – эти вопросы должны уметь решать все.
Таким образом, совершенствование социальных отношений в сфере жизнедеятельности человека, профилактика стрессовых расстройств, внедрение методов воздействия на конкретного человека или определенные слои населения (студенты Вуза), так и на социальные явления и процессы с целью сохранения общественного здоровья можно добиться путем разработки и внедрения социальных технологий.
^ ПЕРЕЖИВАНИЕ БОЛЕЗНИ КАК СОЦИОКУЛЬТУРНЫЙ ФЕНОМЕН
Н.П. ДЕДОВ, г. Москва
Болезни сопровождали человечество очень давно и имеют свою историю со времени появления жизни на земле и до наших дней. При этом, чем более развитыми становятся технологии медицинского обслуживания и лечения, тем больше выявляется болезней, а значит и больных людей. Больной человек в современном мире чаще всего соотносится с самыми разнообразными медицинскими показателями и критериями, которые, в то же время, четко определяют его место, социальное положение и статус в обществе. По сравнению со здоровым человеком он находится в измененных условиях жизнедеятельности, которые предъявляют к нему особые требования, и накладывают на него специфическую ответственность. Все это проявляется в том, что ему приходится ограничивать себя в тех желаниях и потребностях, которые доступны здоровым людям, а, с другой стороны, он может получать значительные льготы и преимущества перед ними. При этом выделенная дихотомия сохраняется как по отношению к хроническим больным, так и к временно заболевшим.
Считается, что любая болезнь, которая возникает у человека, всегда связана с самыми различными трудностями, неудобствами и запретами. К ним относятся такие неудобства как физические (пространственные ограничения), физиологические (телесные изменения – повышение температуры и т.д.), социальные (ограничение взаимодействия с окружающими людьми) и психологические (переживание своей ущербности, болезненности). В результате болезнь и ее переживание становятся своеобразным социальным феноменом, возникающим в обществе и определяющим общее положение больных людей во внешнем мире и отношение к ним окружающих людей. Переживание человеком своей болезни становится для него особой психической деятельностью направленной на изменение своего мировосприятия и формирование смыслового соответствия между собственным внутренним миром и социальной реальностью, определяющей его болезнь. В результате больной человек определяет свое местоположение в этом мире.
Большинство современных психологических исследований направленных на изучение психологии больного человека, выделяют только специфические компоненты, которые характеризуют протекание болезни и ее особое переживание больным человеком. К ним относятся экологические, соматические, социальные и личностные факторы в той или иной степени обусловливающие образ соответствующей болезни. Однако при всей специфичности каждой отдельной болезни также можно определить общие критерии и показатели, которые складываются в целостную картину болезненности характерную для отдельной «субкультуры больных людей», выделяющей и противопоставляющей себя другим культурам. Как известно, субкультура определяется такими характеристиками как наличие общих традиций, мифов, ритуалов, языка, специфических особенностей поведения, которые в совокупности позволяют отдельному человеку выделять себя в социуме и причислять себя к отдельной социальной группе.
Поэтому любая болезнь, какой бы она ни была, создает некоторые предпосылки для «особого» существования заболевшего человека. Эти предпосылки во многом определяют стиль его поведения в социуме. Это может быть, как изоляция от контактов с окружающим миром, так и наоборот – интенсификация взаимодействия. Как бы то ни было, но больной человек вынужден вести себя в соответствии со сложившимся в данной культуре стереотипом «больного» человека. В результате больные люди помимо своей воли попадают в отдельную субкультуру, которая формирует у своих представителей соответствующие взгляды и настроения, особые традиции и ритуалы. При этом они начинают проявляться сразу же после возникновения болезненных симптомов, ощущений и, наконец, после констатации самой болезни.
Рассмотрим известную и во многом банальную ситуацию, когда человек в силу каких-либо причин оказывается больным. При этом пока не имеет значения хроническое заболевание у него или нет. Сам факт возникновения болезни говорит о каком-либо изменении в организме. В результате заболевания, в связи с общей ослабленностью организма, происходит перестройка его функционирования, которая непосредственно оказывается связанной с социальным взаимодействием больного человека, его психологическим переживанием. Человек, заболевший чем-либо, оказывается ограниченным со стороны общества в своих привилегиях и правах.
При этом происходит как ограничение передвижения, так и снижение ответственности за поступки совершенные в данное время. Именно этот факт, заставляет многих преступников симулировать те или иные заболевания, которые помогут им уйти от наказания. Все это приводит к тому, что общество, изолируя больного, создает массу предпосылок для нарушения закона, при этом как со стороны потенциально здорового человека, так и со стороны общества в целом. Именно благодаря этому в тоталитарных режимах наиболее развитой становится медицинская система подавления инакомыслия, которая делает любого человека не соответствующего правилам данного общества, больным, недееспособным.
Все это говорит о том, что заболевание и болезнь становятся своего рода «маркером», выделяющим человека из социальной среды и заставляющим его поступать согласно предписанным болезнью и обществом правилам.
В то же время, болезнь оказывается испытанием для самого больного человека, который вынужден бороться с физическим недугом, а еще больше с психологическими проблемами, возникающими в связи с этим. И если болезнь, «наказанье божье», то человек обязан примириться с ней, пережить ее (помолиться) и в результате должно произойти исцеление. При этом, возникновение болезни накладывает «печать больного», когда он перестает быть просто верующим, а становится отступником от веры и поэтому выполнение некоторых религиозных обрядов и ритуалов запрещается. Таким образом, физический недуг сопровождается переживанием психологического недуга, который может сформировать устойчивый комплекс неполноценности.
С другой стороны, больной человек в результате заболевания получает массу положительного эмоционального заряда, который стимулирует его на выздоровление или на продолжение болезни.
Заболевший человек, самим фактом болезни привлекает к себе внимание окружающих и таким образом, реализует недостаток эмоционального тепла и участия. Ведь в результате болезни он получает блага и льготы, которые он не в состоянии получить здоровым. Поэтому как следствие становится поведение, направленное на уход в болезнь, когда болезнь становится основным видом существования и жизнедеятельности.
При этом общество и культура, к которой принадлежит больной, определяют те рамки и границы, устанавливающие его соответствие нормам болезненности. Это приводит к тому, что болезнь и заболевание становятся критерием социальной адаптивности человека. Выделенные врачами и медиками характеристики той или иной болезни становятся объективным показателем будущей стратегии лечения. Эта стратегия оказывается хорошей схемой поведения для лечащего врача, назначения им соответствующих процедур и лекарств, а также течения самой болезни. Отношение врача и медицины в целом к больному базируются на ятрогенной основе, и включает в себя перцептивную, аффективную и ситуативные составляющие. Каждая в отдельности и все вместе они определяют прогноз лечения и его эффективность.
В то же время, начиная с Гиппократа, Авиценны и современных ученых и медиков, считается, что базисным критерием, определяющим выздоровление человека, является личность самого больного, его отношение к болезни, его эмоциональное переживание заболевания и реальное стремление к здоровью. Какими бы эффективными не были медицинские препараты, опытными лечащие профессора на первом месте остается сам человек, который и определяет свой путь выздоровления. Умение и возможность подняться над болезнью являются одним из критериев здоровой личности.
Поэтому в качестве основного вывода данной работы можно определить: выздоровление человека оказывается напрямую связанным с изменением его внутреннего и внешнего понимания, переживания и преодоления болезни. Переформулирование самой ситуации болезни на ситуацию здоровья и определяет стратегию выздоровления и эффективности лечения. При этом необходимо указать на то, что основная проблема здоровья человека заключается не в самой болезни, не в социальной ситуации, не в личности больного, а в возможности изменения на когнитивном, аффективном и поведенческом уровнях самого процесса переживания болезни.
^ ЧЕЛОВЕК ВО ВРЕМЯ И ПОСЛЕ СТИХИЙНЫХ БЕДСТВИЙ И ПРИРОДНЫХ КАТАСТРОФ
И.А. ГОРБУШИНА, г. Москва
В основу настоящего сообщения положен анализ психологических нарушений, наблюдавшихся у пострадавших во время наводнения, происшедшего на Ставрополье в 2002 году.
Проведенный анализ показывает, что возможность возникновения и характер психогенных расстройств, их частота, выраженность, динамика зависит от многих факторов: характеристики экстремальной ситуации (её интенсивности, внезапности возникновения, продолжительности действия); готовности отдельных людей к деятельности в экстремальных условиях, их психологической устойчивости, волевой и физической закалки, а также поддержке окружающих, наличие наглядных примеров мужественного поведения.
Изучение наблюдавшихся при экстремальных ситуациях психических расстройств, а также анализ всего комплекса спасательных, медицинских мероприятий даёт возможность схематически выделять, как правило, три периода развития ситуации, в которых наблюдаются различные психогенные нарушения.
Первый период – острый – характеризуется внезапно возникшей угрозой собственной жизни и гибели близких. Он продолжается от начала воздействия до организации спасательных работ (минуты, часы). Мощное экстремальное воздействие затрагивает в этот период в основном витальные инстинкты (самосохранения) и приводит к развитию неспецифических, внеличностных психогенных реакций, основу которых составляет различной интенсивности страх. В это время наблюдаются преимущественно психогенные реакции.
Во-втором периоде, протекающем уже при развёртывании спасательных работ, в формировании состояний психической дезадаптации и психогенных расстройств значительно большее значение придаётся особенностям личности пострадавших, а также осознанию ими не только продолжающейся в ряде случаев жизнеопасной ситуации, но и новых стрессовых воздействий (таких как утрата родных, разобщение семей, потеря дома, имущества). Психоэмоциональное напряжение, характерное для начала второго периода, сменяется к его концу, как правило, повышенной утомляемостью и «демобилизацией» с астенодепрессивными проявлениями. Особое место в этот период занимают психические расстройства у людей получивших травмы и ранения.
В третьем периоде, начинающемся для пострадавших после их эвакуации в безопасное районы, у многих происходит сложная эмоциональная переработка ситуации, оценка собственных переживаний и ощущений, своеобразная «калькуляция» утрат. При этом актуальность приобретают также психогенно - травмирующие факторы, связанные с изменением жизненного стереотипа, проживанием в разрушенном районе и вместе эвакуации. Становясь хроническими, эти факторы способствуют формированию относительно стойких психогенных расстройств. Наряду с сохраняющимися неспецифическими невростическими реакциями и состояниями в этот период начинают формироваться патохарактерологические расстройства. Соматогенные психические нарушения при этом могут носит подострый характер. В этих случаях наблюдается соматизация многих невротических расстройств, так и в известной мере противоположная этому процессу невротизация и психопатизация, связанные с осознанием имеющихся травматических повреждений и соматических заболеваний и реальными трудностями жизни раненых и больных.
Из числа всех наблюдавшихся членами психологических бригад пострадавших 1430 человек, на первом этапе развития ситуации анализировалось психологическое состояние у 124 людей, на втором 486, на третьем 720. Естественно, что на II и III-ем этапах ретроспективно изучалось состояние на протяжении всего развития ситуации.
Приведенные данные в известной мере показывают достаточно достоверную тенденцию к распределению наблюдавшихся на этапах развития ситуации нарушений, что позволяет обратить внимание на некоторые закономерности их динамики. Как в случаях тех или иных физических повреждений, так и при их отсутствии и большинства пострадавших отмечаются в разной степени выраженные психогенные реакции, отражающие различные состояния психической дезадаптации. Важнейшим его показателем является нехватка степеней свободы адекватного и целенаправленного реагирования в условиях психотравмирующей ситуации – от психологически понятых, по существу защитных физиологических реакций, до выраженных патологических состояний.
Во-втором периоде в соответствии с изменившимся характером психогений наблюдались более разнообразные, чем в момент катастрофы и непосредственно после неё, психические расстройства. Главное место при этом занимали не аффективно-шоковые, а адаптационные реакции, полиморфные невротические расстройства (среди которых преобладали фобии), а также личностные декомпенсации (особенно при наличии истерических акцентуаций характера).
В третьем периоде преобладали различные клинические оформившиеся, стойкие пограничные формы психологических расстройств и психосоматические нарушения.
Отсутствие случаев массовых панических реакций при катастрофе вероятно связано с определенным социально- психологическим «патоморфозом» психогенных переживаний современных людей, рассчитывающих даже в самой критической ситуации на спасение и помощь окружающих, обладающих мощными средствами борьбы с последствиями катастроф.
Возникновение и затягивание у многих людей, переживших стихийное бедствие или катастрофу, реакций адаптации и невротических расстройств значительно изменяют на определенное время их психологическое состояние и поведение. У них развиваются либо гиперстенические проявления, выражающиеся в повышенной возбудимости, псевдоактивности, суетливости, непоследовательности в выполнении целенаправленных действий, либо гипостенические состояния, сопровождающиеся заторможенностью, апатией, безразличием, депрессией. И в этом, и в другом случае у людей переживших жизнеопасную ситуацию значительно снижается работоспособность, а также критическое отношение к своим возможностям. Специально обобщенный анализ позволяет проследить (т.к. велась и ведется работа с пострадавшим населением) определенную динамику возникновения и развития отдельных психопатологических проявлений у пострадавших, зависящих от этапа внезапно развившейся экстремальной ситуации. Непосредственно после острого воздействия, когда проявляются признаки опасности, у людей возникает растерянность, непонимание того, что происходит. За этим коротким периодом при простой реакции страха наблюдается умеренное повышение активности (движения становятся четкими, экономными, увеличивается мышечная сила). В этот период многие люди оказываются в состоянии достичь безопасного места. Нарушение речи ограничиваются ускорением её темпа, запинками, голос становится громким, звонким. Отмечается мобилизация воли, активизация внимания и идеаторных процессов. При сложных реакциях страха отмечаются более выраженные двигательные расстройства, наблюдаются бесцельное, беспорядочное метание, множество нецелесообразных движений, затрудняющих принятие правильного решения и перемещение в безопасное место. В ряде случаев происходит паническое бегство. Гиподинамический вариант характерен тем, что человек застывает на месте, нередко стараясь как бы «уменьшиться», принимая эмбриональную позу садясь на корточки и обхватив голову руками. При попытке оказать ему помощь пострадавший либо пассивно подчиняется, либо становится негативным. Речевая продукция отрывочна, ограничивается восклицаниями, в ряде случаев отмечается афония. Воспоминания о событии и своём поведении в этих случаях недифференцированные, суммарные. Наряду с психологическими расстройствами нередко отмечается тошнота, головокружение и т.д. В ряде наблюдений окружающее представляется нереальным, причём это состояние затягивается на несколько часов после стихийного бедствия. Длительными могут быть и кинестетические иллюзии (ощущения плавания и т.д.).
При простой и сложной реакции страха во многих случаях сознание сужено, хотя, как правило, у пострадавших сохраняется доступность внешним воздействиям, отличается избирательность поведения и способность самостоятельно находить выход из затруднительного положения.
В ситуации острого экстремального воздействия реактивные психозы представлены в основном аффективно-шоковыми реакциями, которые развиваются мгновенно и протекают в 2-х основных формах: фугиформной и ступорозной. Фугиформная реакция характеризуется сумеречным расстройством сознания с бессмысленными беспорядочными движениями, безудержным бегством, причём нередко в сторону опасности. Пострадавший не узнаёт окружающих, у него отсутствует способность к адекватным контактам, речевая продукция бессвязна, нередко он ограничивается выкрикиванием нечленораздельных звуков. Отмечается гиперпатия, при которой звук, прикосновение ещё более усиливают страх. При этом нередко отмечается немотивированная агрессия. Воспоминания о пережитом, как правило, частичные. Обычно запоминается начало события.
При ступорозной форме реакций наблюдаются общая обездвиженность, оцепенение, мутизм. Люди не реагируют на окружающее, часто принимают эмбриональную позу. Отмечаются нарушения памяти в виде фиксационной амнезии.
Истерические психозы при острых внезапных экстремальных воздействиях являются аффектогенными и в их возникновении важную роль играет не только страх, но и также особенности личности как психологическая незрелость, эгоизм. При истерическом ступоре мимика пострадавшего отражает переживание страха, ужаса, беззвучно плачет. Обездвиженность, мутизм нередко прерываются, он может рассказывать о психотравмирующей ситуации. Истерические психозы обычно более длительны, чем аффективно-шоковые реакции. Возникнув в период экстремального воздействия, они могут продолжаться до нескольких месяцев после его завершения и требуют продолжительного, нередко стационарного лечения.
Завершаются острые реактивные психозы резким поведением психологического тонуса, частичным ступором в виде «паралича эмоций».
Во втором периоде развития ситуации у некоторых пострадавших наблюдаются кратковременное облегчение, подъём настроения. Они активно участвуют в спасательных работах, многоречивы (многократно повторяют рассказ о своих переживаниях, высказывают своё отношение к случившемуся); имеет место даже некоторая бравада и показное равнодушие к опасности. Эта фаза эйфории длится от несколько минут, до несколько часов. Как правила она сменяется вялостью, безразличием, заторможенностью, затруднением в осмыслении задаваемых вопросов, трудностями при выполнении даже простых заданий. На этом фоне наблюдаются эпизоды психоэмоционального напряжения с преобладанием тревоги. В ряде случаев пострадавшие производят впечатление отрешенных, погруженных в себя людей. Они часто и глубоко вздыхают. Ретроспективный анализ показывает, что в этих случаях внутренние переживания нередко связываются с мистически-религиозными представлениями.
Другим вариантом развития тревожного состояния в этот период может быть «тревога с активностью». Характерно для этих состояний двигательное беспокойство, суетливость, нетерпеливость, многоречивость, стремление к обилию контактов с окружающими. Экспрессивные движения бывают несколько демонстративными, утрированными. Эпизоды психоэмоционального напряжения быстро сменяются вялостью, апатией. На этом этапе происходят мысленная переработка случившегося, осознание утрат, предпринимаются попытки адаптироваться к новым условиям жизни.
В третьем периоде развивается острые реакции на катастрофическую ситуацию, наблюдается сходство, а во многих случаях и полная идентичность клинических проявлений с расстройствами, отличаемыми на отдаленных этапах медленно развивающихся экстремальных воздействий. В этот период у пострадавших происходит, развитие, прежде всего разнообразных невротических и психосоматических расстройств, а также патохарактерологического развития личности. Их клиническая оценка во многих случаях возможна в рамках посттравматических расстройств.
Наряду с невротическими и психопатическими реакциями на всех III-х этапах развития ситуации у пострадавших отмечаются расстройство сна, вегетативные нарушения и психосоматические расстройства. Нарушения ночного сна не только отражают весь комплекс невротических нарушений, но и в значительной мере способствуют их стабилизации и дальнейшему усугублению. Чаще всего страдает засыпание, чему мешают чувство эмоционального напряжения, беспокойство, гиперестезия. Ночной сон носит поверхностный характер, сопровождается кошмарными сновидениями, обычно кратковременен. Наиболее интенсивные сдвиги в функциональной активности вегетативной нервной системы проявляются в виде колебаний артериального давления, лабильности пульса, озноба, головных болей, вестибулярных нарушений, желудочно-кишечных расстройств. В ряде случаев эти состояния приобретают пароксизмальный характер, становясь наиболее выраженными во время приступа. На фоне вегетативных дисфункций нередко наблюдаются обострение психосоматических заболеваний, отдельно компенсированных до экстремального события, и появление стойких психосоматических нарушений. Чаще всего это отмечается у лиц пожилого возраста.
Динамика, компенсация и, напротив, декомпенсация указанных пограничных форм психологических расстройств на отдаленных этапах течения экстремально возникшей жизнеопасной ситуации зависит главным образом от решения социальных проблем, в которых оказались пострадавшие.
^ КЛИНИКО-ОПИСАТЕЛЬНЫЙ ПОДХОД К ИНДИВИДУАЛЬНО-ПСИХОЛОГИЧЕСКОМУ ФАКТОРУ ОБРАЩЕНИЯ К ТЕРРОРИЗМУ
Т.А. ПЕЙСАХОВ, г. Москва
Терроризм, как маргинальная форма решения конфликтов, имеет свою психологическую специфику, заключающуюся в запугивании и внушении чувства беззащитности гражданскому населению. Именно в этом запугивании и шокировании заключается психологизм атак террора в смысле эффективности его результата. Нам же, с точки зрения психологического исследования, важен не результат, а факторы влияния на прибегание или обращение к террористическим методам решения конфликтов. Эти факторы, равно как и сами конфликты, имеют место существовать в двух взаимосвязанных сферах: социально-психологической и индивидуально-психологической, то есть, помимо общественно-политических, экономических, этнических, территориальных и др. кризисных ситуаций, неразрывно с их влиянием, существуют другие конфликтогенные ситуации, которые толкают индивида к обращению к маргинальным формам насилия, таким как террор. И эти «несоциальные» конфликты являются индивидуально-психологическими. Задача данной работы представить клиническое описание индивидуально-психологической аспектности влияния на развитие обращения к террору.
Как это ни парадоксально, именно всеобъемлющий характер террористического насилия снижает его результативность в демократических обществах. Страх нейтрализуется столь же сильным, а зачастую гораздо более сильным отвращением и гневом, производит отталкивающее впечатление на общество. Бесчеловечность метода, избранного террористами для достижения цели, дискредитирует эту цель, изначально делает ее недостойной моральной поддержки. Хотя террор определяется по природе действия, а не по личности преступников или природе их мотивации, знание соответствующих индивидуально-психологических особенностей и причин необходимо для практической деятельности по выявлению предпосылок теоретической направленности и для выработки механизмов предупреждения и искоренения самого терроризма как социального явления. Учитывая особый цинизм действий и жестокость применяемого насилия террористов (либо насилия, которым они угрожают), в данной ситуации на сторону террора может толкнуть наличие в обществе какого-нибудь кризиса (социально-политического, экономического, этнического, и даже нравственного порядка), расколовшего общество и маргинализировавшего отдельные его слои, изменившего его нравственные ценности и подорвавшего доверие к закону. Но международный опыт говорит нам, что наличие такого кризиса совсем необязательно, систематическое обращение к террору наблюдалось и в спокойное время в относительно политически стабильных странах.
В качестве коренных причин международного терроризма «Специальный комитет по международному терроризму» 1979 года указал: «неоколониализм, расизм, политику агрессии, иностранную оккупацию и их последствия: несправедливость, неравенство, порабощение, угнетение и эксплуатацию». Однако такой причинно-следственный комплекс не учитывает психологической специфики обращения к террору: почему именно данную форму насилия принимает недовольство теми или иными условиями жизни?
В мировой практике существует два основных подхода к природе происхождения терроризма: биологический и социальный. Биологический подход связывает это явление с некой насильственной сущностью человека, естественным стремлением людей угрожать интересам других и использовать любые доступные средства для достижения своих собственных целей. Социальный подход, хотя и характеризуется большим разнообразием оценок механизма влияния тех или иных социальных факторов на терроризм, исходит из определяющего значения сугубо социальных процессов его возникновения.
С точки зрения психолога, чаще всего толчок к обращению к террору дает чувство незащищенности, загнанности и безысходности в той ситуации, в которой оказались либо отдельный человек, либо некое меньшинство. Психологический дискомфорт побуждает их оценивать свое положение как драматическое. Это может быть меньшинство национальное, как скажем баски, ирландцы, чеченцы, или меньшинство, объединяющиеся по каким-то политическим, религиозным и прочим убеждениям. В этих случаях мотивация схожая: наш народ, наша культура, наш язык, наша вера, идеология, традиции находятся на грани исчезновения, а поскольку нашим доводам никто не внемлет, мы будем защищаться языком насилия. Сюда же, к чувству отчаяния и безысходности, можно отнести недовольство, связанное с бедностью, низким уровнем жизни и социального обеспечения и рассмотреть желание рассчитаться, отомстить за собственные жизненные неудачи. Однако, если признать первичной для возникновения насилия теорию «насилия и обездоленности», толкающих на насилие такого рода, как террористическое (постоянно культивирующее чувство страха), пришлось бы частично оправдать эти действия - ведь чем больше лишения, тем сильнее соблазн объяснить насилие состоянием аффекта в неправомерных действиях или бездействием власти.
Как отмечали английские исследователи Добсон и Пейн, «хотя социально-экономические факторы, включая бедность, могут помочь в объяснении аспектов терроризма в Северной Ирландии и Нидерландах, но они не могут помочь в случае с терроризмом в Западной Германии, где типичным представителем терроризма является неженатый мужчина 22-24 лет, имеющий хотя бы частичное университетское образование, часто гуманитарное, отпрыск семей среднего и высшего класса, чьи террористические наклонности стали итогом разочарования, смешанного с анархическими или нигилистическими взглядами». Точно так же вряд ли можно объяснить чисто социальными причинами всплески насилия в традиционно считавшихся умеренными и толерантными обществах Японии и Голландии. В этой связи, мы можем выделить иные, непосредственно вызванные социальными причинами, но являющиеся самостоятельными и имеющими собственный генез факторы террора.
Если говорить о личностной типологизации в контексте аспектности прибегания к терроризму, то наиболее релевантными являются тревожный и демонстративный типы личности. Психастеник, в силу своей мотивации избегания неудач и тревожной боязливости, склонен преувеличивать угрозу или опасность. Плюс к этому, низкий уровень притязаний и самооценки дает повод принятия маргинальных мер для самозащиты, стремление ритуализировать и тем самым ограничить собственную поведенческую схему. Это может быть либо полный уход из конфликтной ситуации, либо прибегание к агрессии. Взаимосвязь тревожности и агрессии известна, по-другому обстоит дело с истероидами. Демонстративный тип связан с экспрессивностью и личностной инфантильностью. В этой связи нужно обратить внимание на ригидность и аутоагрессию. Косность мышления дает толчок желанию обойти фрустрационные условия прямым крайним путем в обход законов и морали, тем более, если сочти их чужими, а это стремление может порождать склонность к суициду как методу скорого решения всех проблем.
К индивидуально-психологическим причинам обращения к насильственным методам решения конфликтов относятся такие личностные характеристики, как: амбициозность, честолюбие и тщеславие, как стремление привлечь к себе внимание (пример, убийцы Джона Ленона). Об этом свидетельствуют вышеприведенные примеры террористов из состоятельных, даже интеллигентных семей в европейских и политически стабильных странах. Агрессивность, как черта, проецированная из общественного склада (к примеру - во многих арабских обществах доминирует маскулинность как в демографическом смысле, так и в плане общественного устройства и правопорядка в нем, что безусловно влияет на определенный вид ментальности). Аутоагрессия - склонность к суициду, как средству мщения или решения всех жизненных проблем разом. Так - же отдельным фактором рассмотрения является конформность или, как очень точно определил Мак Дугал, стадный инстинкт общности, то есть повышенный уровень конформности у определенных видов личности, стремление к завышенной самоидентификации с различными микрогруппами (нации, секты, общества и пр.), поиск себя и возможности самореализации при ослаблении или утрате культурных, этических, моральных, духовных и других ценностей.