История изучения наследия С

Исследование интертекстуальных связей в творчестве С. Есенина как отношения индивидуального и межиндивидуального (межкультурного) начал на основе изучения сквозных мотивов и образов, стилистических приемов, наблюдаемых на определенных локальных и темпоральных участках, позволяет не только с высокой долей объективности судить о культурно-исторической ситуации, в которой создавалась поэма «Черный человек», но и приблизиться к разгадке ее тайнописи, принимая за отправную точку анализа диалог эстетических систем, обусловивший художественную концепцию произведения. Становление образной системы, композиции и проблематики поэмы происходило на основе контаминации или полемики индивидуального, базирующегося на фольклорных принципах, мировидения автора с художественным мышлением предшественников и современников.

Интертекстуальное пространство, в границах которого зародились и воплотились эстетико-нравственная и философская идеи лиро-эпической поэмы, чрезвычайно широко, имеет значительную протяженность во времени. Литературная основа поэмы, заданная в наибольшей последовательности в пушкинском «Моцарте и Сальери», развита (не хронологически, а в творческом осмыслении поэта) в лучших образцах классической русской и зарубежной литературы. Тема ответственности за сделанный шаг, совершенный поступок, наряду с невозможностью безболезненно соединить гений и злодейство в человеке, прекратить их вечную борьбу традиционно решается, во-первых, посредством рассказывания герою чьей-то жизни неким медиумом, может быть, даже двойником героя, отсюда развитие демонических мотивов, мотивов зеркальности, двойничества у К. Батюшкова, Н. Гоголя, В. Даля, А. Майкова, Ф. Достоевского, А. Толстого, А. Чехова, И.В. Гете, Г. Гейне, Э.Т.А. Гофмана, Г. Ибсена, А. Мюссе, Э. По, Р.Л. Стивенсона, А. Шамиссо и др. В современной С. Есенину литературе эти темы получили новую интерпретацию, стали живым откликом на доминирующее мировоззрение, в силу вполне определенных обстоятельств антагоничное сложившемуся под влиянием народного нравственного идеала мировоззрению С. Есенина. Здесь полно отражен весь спектр возможных параллелей поэмы (на уровне пафоса, сюжета, системы образов, символики…), тем более что в поэме развита не только традиция наследования, но и традиция отрицания сложившихся ценностей. Среди наиболее характерных произведений начала ХХ века, во всей полноте отразивших тенденцию утраты (в том числе, по собственной воле) духовного спокойствия, своих генетических корней в этом бурлящем море нарождающегося мира, можно назвать сказку «Иван Иванович и черт», роман «Огненный ангел» В. Брюсова, пьесы «Черные маски», «Жизнь человека» Л. Андреева, лирику К. Бальмонта, А. Блока, З. Гиппиус, А. Кусикова, А. Мариенгофа, П. Орешина, Ф. Сологуба, В. Шершеневича и др.

Фольклорные и мифопоэтические корни поэмы С. Есенина «Черный человек» — это остов как сюжета и образно-стилевой системы, так и философско-нравственной проблематики, их определяющей. Фольклоризм поэмы, вобравшей в себя новые христианские (образ черта, мотив долготерпения, притча о блудном сыне и др.) и дохристианские, мифологические представления (на уровне «культурного бессознательного», памяти предков) русского народа, наряду с включением в контекст мирового фольклора (наличие сходных персонажей и символов отмечается не только в фольклоре славян, но и в устном творчестве других народов), придает конфликту поэмы глобальный характер борьбы Света и Тени, Добра и Зла, Жизни и Смерти, осмысление которого дошло до нас из глубины веков через космогонические культы дневного и ночного светил, обрядовые формы и демонологию. Фольклорно-мифологическая символика, народное мировоззрение в единстве с собственно авторскими переживаниями обусловливают образный строй поэмы «Черный человек» — «здесь интуиция, предчувствие, художественное прозрение и тысячелетняя память»¹ художника. Фольклорно-христианская традиция — концептоопределяющее начало в поэме «Черный человек». Именно здесь с наибольшей определенностью и с наибольшей концентрацией представлен конфликт поэмы-загадки. Черный человек как символ демонического нигилизма, разрушающего основы национального самосознания в поэме четко противопоставлен образу ребенка, решенного автором исключительно как образ дитя-святого, ребенка-Христа. Между ними — мечущаяся фигура поэта, стоящего на распутье. Борьба за его душу — основа конфликта поэмы. Следовательно, ни о какой конечности конфликта говорить нельзя — он вечен.

Цельнооформленность поэме и нашему исследованию придает органичная включенность «Черного человека» в контекст творчества самого С. Есенина как автора, унаследовавшего и творчески развившего лучшие традиции фольклора и литературы. Только представляя все многообразие творчества С. Есенина, поэта, остававшегося верным себе в самые страшные минуты кризиса своей страны, — мы понимаем трагический пафос поэмы «Черный человек», где «прескверный гость» шаг за шагом уничтожает близкое поэту: голубоглазого златокудрого ребенка (столь характерный для всей лирики С. Есенина образ), милую его сердцу «страну березового ситца» представляет как страну негодяев, окрашивая его любовную лирику (чего стоят неповторимые по красоте и чувству женские образы «Персидских мотивов» и «Анны Снегиной») в отвратительные похотливые тона. Его цель навечно заточить поэта во тьме Москвы кабацкой без надежды на светлый день. В устойчивой национально-ориентированной любви к Родине во всей полноте проявился эпический масштаб лирики Есенина: «Моя лирика жива одной большой любовью, любовью к родине. Чувство родины — основное в моем творчестве»¹. «Принадлежность к своему миру»², выделяющемуся прежде всего не по территориальному³, временному, классовому (что, впрочем, также не следует выпускать из виду: устойчивая локализация, в любом случае, — Россия, проецирование исторического материала на современность, поиск «мужицкого счастья»), а по нравственному признаку, — одно из необходимых условий существования героя есенинской поэзии.

В поэме «Черный человек» воплощен мир чувств автора, поднятый до уровня общечеловеческих идеалов. Глубокое проникновение во внутренний мир героя, человека, в его раздумья, чаяния, мысли, боль и радость, вкупе с правдивым изображением внешних обстоятельств, обусловивших внутренние психологические и эстетико-нравственные процессы становления личности, новаторскими стилевыми приемами синтеза жанровых форм лирической исповеди, эпоса и драмы, в том числе в их доавторском бытовании, свидетельствуют о масштабности художественного дара С. Есенина, а поэму ставят в один ряд с лучшими образцами мировой художественной классики.

«Черный человек» — поэма освобождения от проникновения враждебного начала в человека. Эта исповедь-проповедь¹ представляет собой сочетающий черты внешнего (открытого) и внутреннего (потаенного) диалог сознаний живой народной правды с губительной философией «прескверного гостя». Так, есенинский герой, выдержавший испытание на пути «от себя», окончательно возвращается «к себе» на уровне осознания своей судьбы и своего предназначения. «Черный человек» — это поэма прорыва в окно будущего рассвета.

Национальные и зарубежные источники; символизм, масонство и другие социально-философские и литературные течения, собственно авторский контекст, причудливо соединившие на уровне сюжета, системы образов, языка, символики, проблемы, конфликта, а также способа его реализации, формируют колорит поэмы, разводя по разные стороны родовое и наносное, подлинное и ложное, свою и чужую вину, лирического героя и черного человека.

Таким образом, поэма С. Есенина «Черный человек» — особым образом организованный, вобравший в себя литературные, фольклорно-мифологические, собственно авторские мотивы и весь трагизм эпохи, объединивший жанровые черты лирики, драмы и эпики, полемический диалог сознаний умерщвляющего душу слова «прескверного гостя» с величайшим нравственным идеалом. Диалог, утверждающий торжество правды идеала.

Полемический диалог сознаний, развивавшийся в течение всего творческого пути С.А. Есенина, воплотился в поэме «Черный человек» в художественно завершенной форме.
^

использованная литература

Источники

1. Eсенин С.А. Собрание сочинений: В 6 т. / Под общ. ред. В.Г. Базанова, А.А. Есениной, Е.А. Есениной и др. — М., 1977–1980.
   
2. Eсенин С.А. Собрание сочинений: В 5 т. — М., 1966–1968.
   
3. Есенин С.А. Черный человек. — М., 1993.
   
4. Августин Аврелий. Исповедь., Абеляр П. История моих бедствий / Пер. с латин. — М., 1992.
   
5. Андреев Л.Н. Собрание сочинений: В 6 т. — М., 1990–1996.
   
6. Афанасьев А.Н. Народные русские сказки: В 3 т. — М., 1992.
   
7. Батюшков К.Н. Мысли о литературе // Батюшков К.Н. Опыты в стихах и прозе. — М., 1977.
   
8. Бессонов П. Калики перехожие: Сборник стихов и исследование. — М., 1863.
   
9. Блок А.А. Собрание сочинений: В 6 т. — Л., 1980.
   
10. Блок А.А. Собрание сочинений: В 8 т. — М.–Л., 1960–1963.
    
11. Брюсов В. Огненный ангел. — М., 1993.
    
12. Гейне Г. Избранные произведения: В 2 т. — М., 1956.
    
13. Гете И.В. Фауст // Гете И.В. Собрание сочинений: В 10 т. — М., 1976. — Т. 2.
    
14. Гиппиус З. Иван Иванович и черт // Сказка серебряного века. —М.,1994.
    
15. Гиппиус З. Стихи. Воспоминания. Документальная проза. — М., 1991.
    
16. Голубиная книга. Русские народные духовные стихи XI–XIX веков. — М., 1991.
    
17. Гофман Э.Т.А. Собрание сочинений: В 6 т. — М., 1991.
    
18. Даль В.И. Пословицы русского народа: В 2 т. — М., 1984.
    
19. Даль В.И. Савелий Граб, или Двойник // Даль В.И. ПСС: В 8 т. — М., 1995. — Т. 3.
    
20. Жизнь Есенина. Рассказывают современники / Сост. С.П. Кошечкин. — М., 1988.
    
21. Кусиков А. Птица безымянная. — Берлин, 1922.
    
22. Лохвицкая М.А. (Жибер). Стихотворения: В 4 т. — СПб., 1900–1903. — Т. 3.
    
23. Майков А.Н. ПСС: В 4-х т. — СПб., 1914.
    
24. Мариенгоф А. Ночное кафе // Гостиница для путешествующих в прекрасном. — 1924. — № 1/3.
    
25. Мюссе А. Избранные произведения: В 2 т. — М., 1957.
    
26. Наседкин В.Ф. Последний год Есенина // С.А. Есенин. Материалы к биографии / Сост. Н.И. Гусева, С.И. Субботин, С.В. Шумихин. — М., 1993.
    
27. Орешин П. Соломенная плаха: Стихи. — М.–Л., 1925.
    
28. По Э.А. Ворон // По Э.А. Собрание сочинений: В 4 т. — М., 1993.
    
29. Повесть о Горе-Злочастии; Повесть о Савве Грудцыне // Гудзий Н.К. Хрестоматия по древней русской литературе. — М., 1973.
    
30. Пушкин А.С. ПСС: В 10 т. — Л., 1977.
    
31. Русский народ. Его обычаи, обряды, предания, суеверия и поэзия / Собр. М. Забылиным. — М., 1992.
    
32. Руссо Ж.-Ж. Избранные сочинения: В 3 т. — М., 1961.
    
33. С.А. Есенин в воспоминаниях современников: В 2 т. — М., 1986.
    
34. Сологуб Ф.К. Мелкий бес: Роман. — М., 1989.
    
35. Сологуб Ф.К. Свет и тени: Избранная проза. — Минск, 1988.
    
36. Сологуб Ф.К. Стихотворения. — Л., 1978.
    
37. Толстой А.К. ПСС: В 2 т. — Т. 1. — С. 92.
    
38. Уальд О. Стихотворения; Портрет Дориана Грея; Тюремная исповедь. — М., 1976.
    
39. Хлебников В. Заклятие смехом // Серебряный век: Поэзия. Критика. — Чебоксары, 1993.
    
40. Чехов А.П. Собрание сочинений: В 12 т. — М., 1956. — Т. 7.
    
41. Шамиссо А. Удивительная история Петера Шлемиля // Романтические фантазии: В 2 т. — Ставрополь, 1993. — Т. 1.
    
42. Шершеневич В. Автомобилья поступь. — М., 1916.
    
43. Шишков В.Я. Угрюм-река // Шишков В.Я. Собрание сочинений: В 10 т. — М., 1974. — Т. 5, 6.