Жили-Были «Дед» и «Баба»
| Вид материала | Документы |
СодержаниеСергей закусила: оптом и в розницу |
- Жили-были дед да баба. Была у них курочка Ряба… Замечательная сказка! Ловко сложена, 116.29kb.
- Сказка про Корку, 12.58kb.
- Как прожить в лесу без математики (сказка), 72.05kb.
- Звери: волки, белки, зайцы, 167.45kb.
- 1 страница Жили-были дед да баба…, 491.75kb.
- Конкурс: «Налоги в шутку и всерьёз» "налоговая сказка", 52.42kb.
- Жили-были дед и баба. Удеда была дочка, и у бабы была дочка. Все знают, как за мачехой, 29.81kb.
- Звучить тиха мелодія, на сцені темно. Дід І баба спляти, 132.02kb.
- Новогодняя сказка -2009, 139.58kb.
- На темы русских народных сказок, 313.63kb.
СЕРГЕЙ ЗАКУСИЛА: ОПТОМ И В РОЗНИЦУ
Трубы горели с ночи. Если бы не рабочий день, первое, что сделал бы, продрав пьянючие глаза, вволю, большими глотками, напился пива. Слюна набежала, когда представил, как прохладная живительная влага, попадая внутрь, освежает и утоляет жажду, как сразу становится легче. И снова – в койку! Как спится под утро после пивка, когда торопиться никуда не надо – блаженство! Телевизор включен – под его невнятное бормотание легче и быстрее забыться. Или запустить кассету Парфенова: «Намедни. Год 19…», все равно какой. Быстрее любого снотворного действует, отключаешься в момент. Можешь одну и ту же врубать - и нет проблем! Еще «Дискавери» - спутниковый канал – безотказное оружие в борьбе с бессонницей. Но обязательно и непременно с пивом!
Сколько себя помню, пью много пива. Друзья удивляются: куда в тебя столько, не иначе бочонок в животе? За раз под настроение литров пять-шесть спокойно, без напряга, могу употребить. Есть и рекордное достижение - 23 бутылки емкостью 0,5 литра. Впрочем, не пивом единым… Но полировочка, запивочка – святое дело. И чтобы до того не употреблялось: пусть даже французкий коньяк или добрый шотландский вискарь, даже нежно-сладкий ликер – все равно пивом запить. С него все начинается, им же и заканчивается.
Как божественно идет пивко в бане, после парилки и ста пятидесяти водяры! Да из-за одного этого стоит терпеть все муки, или, как сказал один классик, мерзости жизни! По четвергам собирается банно-пивное братство, постоянным членом которого он имеет честь состоять уже – как летит время – восьмой год. Что бы ни происходило в этот день, какая бы погода - хоть дождь, снег или камни на голову, они в условленное время – ровно в три часа - собираются на 35 километре Житомирского шоссе. И не потому, что, согласно уставу братства, за каждое опоздание или неявку полагался штраф в виде накрытой «поляны» на коллектив. Сам себе не простишь, что не сумел, не смог вырваться из ненавистной рабочей мясорубки, застрял в загазованном и душном городе. Банный день – святое!
Малознакомые прежде люди стали ближе родственников. Недаром называется: «голое братство». Здесь они отмечают все праздники, дни рождения, встречают Новый год, конечно же, врубают для фона рязановскую нетленку - «С легким паром!», здесь делятся самым сокровенным. А какие истории и анекдоты травят мужики в бане! Немаловажно и то, что в разношерстной, стихийно сбившейся компашке, кроме него, нет больше журналистов. Это положительно сказывается, отвлекает, не надо думать и говорить о работе, будоражить отрицательные эмоции, нагружать себя и других проблемами. Последнее - категорически воспрещается.
Встретились раз в неделю – разбежались! Объединяют две вещи – пар и пиво. Парятся два часа, пиво пьют – четыре. И никто не считает. Каждый берет с собой, сколько может осилить. Ну, и закусь, понятно, соответствующая – картошечка печеная, в мундире, селедочка заломом, капусточка с солениями, сальцо с проростью - гордость Бессарабского рынка, воблочка, гриль-курочка. Пальчики оближешь! Но главное – пиво. Сергей в последнее время предпочитает «Карлсберг» - качественный, экологически чистый продукт, изготовленный в соответствии с самыми передовыми технологиями.
Как бы пришлась сейчас кстати пара-тройка бутылочек! Увы, пора подниматься и собираться на службу, в половине десятого он, редактор «Желтой газеты» Сергей Закусила, должен проводить утреннюю планерку. Зря они, конечно, вчера так увлеклись, перебрали, как всегда. И сколько давал себе слово: после бани не добавлять, не водить козу! Куда годится: закончили в первом часу ночи, в «Лестнице», «ершом», шары, кажется, гоняли, «Мурку» и «Гоп-стоп» музыкантам заказывали, сорили деньгами, потом – какие-то телки залетные…
Наконец, закончил бриться и теперь рассматривал подпухшую физиономию в большом зеркале ванной комнаты. Как говорит член братства, бывший нападающий киевского «Динамо» Евгений Шаган, когда его спрашивают о самочувствии: могло быть и лучше. Скажи спасибо, что, вообще, не умер, благодари судьбу. А Женька-то Шаган вчера рекорд личный побил: шесть литров пива забабахал! Надо позвонить, как чувствует?
Сегодня же пятница, сексуальный день! Не только планерка, но и Малая. Обед в «Москве» (с пивом! скорее бы!), релаксация часа на четыре в отдельном номере, пятница у них с Малой – день любви. Состояние - будто кожу сняли, все так чувствительно, больно, зыбко, неуверенно. Дымка перед глазами дрожит и палуба под ногами качается. Никаких планерок, обеда, гостиницы и любви – пива и в койку! Господи, неужели и эти испытания ты мне послал, чтобы я выдержал и не сломался? Звонок в дверь. Без двух девять, охранник, сопровождающий по дороге на работу. Сергея смотрят двое, через день меняются, а он – один. Первое время досаждало, некомфортно себя чувствовал, все норовил оторваться куда-нибудь, но после того неприятного случая пришлось смириться. Такие времена, брат, - редактору крупной газеты без сопровождения нельзя. Делать нечего - терпеть приходится. В последнее время за их братом, вообще, охоту открыли - Витьку Цветкова похитили и дверь подожгли, в Олега Западню стреляли несколько раз, убить пытались. Фаину Шумскую, женщину, и ту не пощадили - ножом по лицу. Не говоря об убитых, с каждым годом все больше список потерь.
Его самого, Сергея Закусила, избили средь бела дня недалеко от комбината печати. И рассмотреть не смог - сзади оглушили, зубы выбили, недавно только вставил. Шеф приказал: с этого дня без охраны – ни шагу! По утрам в квартиру за ним заходят, в рабочее время в приемной сидят, чтобы чужой кто в кабинет не проскочил. Неудобства, конечно, существенные. В ту же баню, например, не возьмешь охранника, или в «Москву», где они с Малой любовью по пятницам занимаются. Пришлось заключить джентльменский договор, немного денег охранникам давать, главное, чтобы не стукнули генералу, ведь то, что они у него на связи, – сто процентов! Вот уж кому точно не обязательно и не надо знать, где он бывает по четвергам-пятницам!
Зазвонил мобильник. Олег Западня, партнер по газетному бизнесу:
- Старик, тема важная и актуальная!
Это пароль такой. Значит, необходим личный контакт, скорее всего, что-то новенькое. Не за бесплатно, конечно.
- Давай, брат, в десять пятнадцать тире пол-одиннадцатого, сразу после планерки заскакивай. С блондинками договорился? Двое? Хорошо, подъезжай.
Еще одно неудобство – охранник сидит на переднем сидении, все слушает, легко ведь догадаться: кто звонит, о чем разговор, когда, где и какие встречи назначаются. И доложит – не сомневайся. Потому со своими и нужными людьми условились: «блондинки», к примеру, - деньги. Две «блондинки» - две тысячи у.е. «Бутылки» - статьи, материалы. Удобно. Во-первых, охрану с толку сбивает, да и в распечатках, если слушают, в чем он не сомневался, пусть разбираются – одни бляди и бутылки. Во, подумают, жизнь у человека: только пьянствует и баб снимает. Пусть завидуют!
В приемной ожидал Котляр. Мельтешит, под ногами путается. У Миши Громова в газете статейки заказные под псевдонимом, разные мелкие поручения шефа выполняет.
- Чего тебе, Женя?
- Как чего, мы ведь вчера договаривались, не помнишь, что ли? Около девяти, я звонил…
«Пора завязывать с загулами. Звонил? Провалы в памяти. Третья стадия алкоголизма, начало… Сколько раз давал себе зарок: если напиваешься, ни с кем по телефону не говори, отключай мобильник, чтобы не попадать в дурацкие ситуации. А если бы шеф звонил? Может, и звонил?»
- Я говорю: чего не спиться, Женя, в такую рань да еще в пятницу!
- Сам же назначил… Дело есть, шеф велел.
- Давай в темпе, планерка сейчас начинается!
- Статью принес, в номер на завтра, об убийстве Гонгадзе. Сенсация, на первой полосе чтобы...
«Знаю ваши сенсации! Опять весь город смеяться будет, и так газету посадили своей белибердой, тиражи падают, спекулируют на доверии читателей…».
- Посмотрим-почитаем. Кто автор-то?
- Писал я, без автора. Журналиста своего фамилию подставь, или псевдоним, в крайнем случае.
«Журналиста подставь! Привыкли, блин, всю жизнь друг друга подставлять! От меня люди в редакции шарахаются, коллеги косятся!».
-Сколько там, много?
- Три странички компьютерные, снимки тоже на диске…
- Я пробегу в темпе, ладно? Может, уточнить потребуется, чтобы потом не искать друг друга…
«Зря я пива с утра не треснул, с этими мудаками, точно, инфаркт случится может. И что в газету суют, постеснялись бы! Ни стыда, ни совести! Ну, я вам устрою, посмеемся…»
- Говоришь, любую фамилию поставить можно?
- Ну да, шеф сказал так…
- Окей! Принято. Завтра выйдет, можешь очередь занимать!
- Куда? В кассу за гонораром?
- Хе-хе, нет, мы безгонорарные, бабок не выделено. В киоск очередь, в субботу с утра, за газетой!
Подчиненные, кто с понятием, сразу догадались, что шеф не в форме после вчерашнего, головка бо-бо, плюс утренний посетитель расстроил. Сидели тихо, не перебивали, обошлось без дежурных хохм. Дошли до заявленных тем на следующую неделю, выяснилось, что по отделу политики ничего не предложено.
- Кто за отдел политики?
- Я.
«Лидка Курило. Партийная кличка «Королева Шантеклера». Когда-то он ее перевел со Львова, со скромной должности собкора выросла до заместителя заведующего ведущего отдела. В Чехии когда-то давно судьба свела, в командировке. По Влтаве в речных трамвайчиках катались, вино из горлышка, целовались, как пауки, роман в Злата Праге, когда это бьло, да и было ли, вообще? Набухалась, видимо, вчера Лидка, вот про заявку и забыла».
- В чем дело?
- Не успела!
Пауза. Все притихли. Давно не припоминается, чтобы кто-то приходил на планерку неподготовленным. Случается, конечно, замотался человек, не смог, так куратор отдела есть, заместитель редактора, могли вместе бы подумать, перед планеркой к редактору подошли, объяснили, мало ли что…
- Что-нибудь случилось, Николай Викторович? – спросил заместителя.
- Не в курсе, к сожалению, Сергей Александрович. Разрешите, разберемся и вам доложим оперативно.
- Хорошо. Лида, прошу вас быть аккуратнее и пунктуальнее…
«И что я такого сказал? Багровыми пятнами пошла, стул с грохотом отбросила, хорошо придержал кто-то, чтобы не упал, выскочила из кабинета!».
Бросила в слезах (мне? а кому же?):
- Свиньи!
Или: «Свинья!» - не расслышал. Что за фокусы? С трудом довел до конца планерку. Чувствовал, как у самого щеки пылают. Почему должен терпеть дурацкие выходки? За что такое наказание?
«За что? Не прикидывайся, пожалуйста».
«Ну, было один раз, подумаешь!»
«Один?»
«Я же не считал, не придирайся, один - в том смысле, что эпизод, по времени – один раз, действительно!»
«А если хорошо подумать и вспомнить?»
«Да, ты прав, еще один - случайно, после того, как вернулись из Праги, спустя несколько месяцев, давали фуршет в итальянском посольстве, вдвоем оказались, допивали в сквере на лавочке у памятника Сковороды, на Подоле, в кустах…»
«Вот видишь, значит, не один раз…»
«Какая разница – один или два!»
«Знаешь, она права. Ты - свинья!»
И безвольный человек! Сколько раз давал зарок: не водить шуры-муры с барышнями из конторы. Нарушил золотое правило! И не с одной Лидкой Курило, кстати. Просто с ней раньше всех.
И не в Праге все началось, раньше, в Дании! Вспомни! В Прагу ты ее сам, лично, вписал, как уже проверенного кадра. А тогда, в Копенгагене, куда попали с делегацией Союза журналистов, был холоднющий февраль, градусов под тридцать, с ветерком, уши отпадали. Самое подходящее время для бесконечных экскурсий и паломничества по местам боевой славы принца Гамлета. От одного нетопленного, выстывшего замка – к другому, засовы и клямки заледенели, рукой не возьмешь, примерзнет. Намучились с ними гостеприимные датчане, двигались перебежками по каким-то полям-пустырям, засыпанным снегом, ветер в лицо, казалось, конца – краю не будет.
Второй раз занесло в Данию уже в самый разгар лета. Немало удивился тамошней жаре, забитыми туристами пляжами на Северном море, где они с удовольствием проводили время. Тогда же, в феврале, - не до пляжа и купаний, горячая ванна в номере раем показалась. Зато вечером хозяева предложили прекрасный отдых в стилизованном датском ресторане, с большим камином. Какое там подавали пиво! Она ведь тоже большая поклонница пива. Может, поэтому утром обнаружил ее в своей постели? На следующий день все повторилось, она сама пришла к нему в номер (редакторы газет жили в одноместных). И так продолжалось все шесть ночей. Вела себя Лидка достойно, не наглела, знала место. Когда летели в Киев, села отдельно, от предложенной машины отказалась, в Борисполе муж встречал – тощий, невзрачный, в очках, старенькой мятой болоньевой курточке, нелепой шляпе, которую сдувало ветром. Сергей небрежно кивнул ему, за руку попрощался с Лидкой, улыбнулись друг другу, его ждала машина.
На работе старательно соблюдали дистанцию, когда оставались одни в его кабинете по какому-то делу, ни о чем постороннем речь не заходила. Потом – глупая история на фуршете с продолжением. Оправдывался перед собой, что ничего не помнил. Так легче на Лидку все спихнуть. И после – все официально: «здрасьте» - «здрасьте»! В конце концов, за постоянной занятостью и редакционной суетой некогда рассусоливать, раскладывать по полочкам. Вышла фигня – ну что же, проехали! Оказывается, для нее невинный, случайный перепих означал значительно больше, чем можно себе представить. Какая все же неблагодарность, сколько он для нее сделал! Почему же не подошла, не заговорила, не дала понять, может, легче бы стало? Зачем при всех в конторе истерики устраивать? Люди что подумают! Вот, блин, этих баб хрен поймешь, чего им надо! Вечно мечутся: один член - мало, два – много…
На этой сакраментальной фразе цепочка умозаключений прервалась – в кабинет, предварительно постучавшись, вошел независимый журналист Олег Западня. Сейчас и не вспомнишь, с чего началось их партнерство, которое продолжается третий год. И – тьфу-тьфу, продолжается, кажется, неплохо, на взаимовыгодных началах.
Не говоря ни слова, Олег протянул конверт, показав два пальца. Он убежден и не раз предупреждал Сергея, что кабинет прослушивается, не исключено, что и просматривается миниатюрной видеокамерой. Пусть слушают, ублюдки! Сколько лет слушают, денег им народных не жалко… Две тысячи, как и обещал. Хорошо.
- Бутылку принес?
- Даже не одну. – Олег протянул сложенный вдвое листик из блокнота.
«Валерий Хлопотинский, замдиректора фирмы пищевых добавок. Черный нал, уклонение от налогов на сумму больше 6 миллионов у.е.»
«Сыроватко Евгений, фирма «СИТ». Обналичка «черных» денег, сумма 12 млн. долл.»
Сергей кивнул, Олег передал диск с материалами.
- Сколько у нас времени?
- Неделя, думаю, есть, - Западня протянул руку, прощаясь.
Когда он ушел, по обыкновению, переписал фамилии и должности «фигурантов», нажал кнопку селектора. Вошла Марина, секретарь.
- Созвонитесь с этими людьми и пригласите их ко мне на недельке…
- Вместе?
- Нет, по одному, как тогда мы делали, чтобы не пересеклись друг с другом. И распечатайте, пожалуйста, материалы на диске.
Откуда Олег черпает компромат на них - не моя забота. На неделе ознакомлю их с опусами Западни. Такса – 2 (два) процента. Дело, однако, добровольное. Хочешь – выкупай, не желаешь – жди публикацию в газете. Как правило, соглашаются, переводят необходимую сумму на счет, который мы им указываем. У него тоже обязательство перед ними: больше сюда ни разу не попадут, более того, если вдруг случайно мелькнет фамилия в каком-то материале, и он выявит, еще до публикации, немедленно даст знать. Западне легче – он в стороне и не светится, мне же приходится рисковать. Потому его доля – больше на десять процентов.
Когда начинали, суммы были смехотворные. И то сказать, три года назад украсть миллион – заветная мечта каждого коммерсанта. Не раз приходилось слышать: «Вот заработаю «лимон», пошлю всех, на проценты жить стану!». Сейчас же миллион долларов - не деньги. Что на них купишь, разве квартиру трехкомнатную в престижном доме, да и то - без отделки? Выросли запросы, цены, тарифы, но и мы не стоим на месте. Пытаемся соответствовать. Ввели, например, такую услугу в работе с коммерсантами: по возможности «перекрывают» другие издания, страховка своеобразная.
Два случая за все время помню, когда клиенты соскакивали. Один отморозок полный, плохо кончил - его потом гранатой взорвали в машине по дороге в аэропорт. Мы, конечно, пока на такое не способны. От кредиторов скрывался, квартиру продал, в Израиль хотел слинять. И второй – он сейчас народный депутат, известный в стране человек. По сей день с ним в неплохих отношениях. Выслушав, рассмеялся в лицо:
- Печатайте, что хотите, мне по барабану!
Высокого полета птицей оказался, не наш формат. Иногда думаю: жаль, в газете нельзя публиковать, никто не прочтет и не узнает, что у нас, в Украине, на самом деле творится! Мы бы тогда коллег-конкурентов за пояс заткнули легко! Все же не пристало такой газете, как наша, плестись в хвосте. Начинали-то мощно, громко, с помпой!. И все, кто сегодня диктует моду, вышли, говоря словами классика, из рукава закусиловской «Желтой газеты»! И Фаине Шумской руку ставили, практиканткой здесь начинала. Тот же Олег Западня, когда шеф отказался от его услуг, в «Желтой» отаборился. Принимать его не хотел, так шеф устроил вырванные годы. Это потом с Олегом «дело» раскрутили, шеф, конечно, не в курсе. Не хочется думать, что нас ждет, если узнает! Поначалу с Западней столько натерпелись, крученый он все же! И Макса Зацерковного мы воспитали…
Газета шла нарасхват, у всего города на устах, по телику выступал почти каждый день, делился опытом. Как-то быстро все забылось, прошло-пролетело, молью потратилось. Могу назвать главную причину: никому не отказывали, всем хотели потрафить и угодить. К этому быстро привыкли, охотно пользовались, перестали бояться, а раз страха нет, то и уважения, соответственно, тоже. Ну, и шеф со своими заказами заколебал конкретно! Убежден – сто процентов – есть какая-то невидимая связь: чем больше ты впариваешь плебсу ахинею или заказуху, явную, тем острее читатель это чувствует. А если на панель выходишь каждый день, и в каждом номере – джинса? И знаешь, что спрыгнуть нельзя, шеф с плетью стоит – какой интерес вкалывать? Так, имитируешь только работу, лишь бы с глаз долой. Скажу, как на духу: я бы сам давно соскочил, бросил газету, наскучило, тем более, что подвижек не намечается, все вокруг тоскливо и беспросветно, только кому же Западня свои компроматы носить будет? Ну, и шеф, само собой, не отпустит, бомбардирует то одной статьей, то другой – дня не проходит без его вмешательства в газету.
И потом, у нас же в конторе - по моей инициативе - правило действует: чтобы журналисты могли хоть как-то сводить концы с концами, им самим раз в месяц разрешается готовить и печатать заказные материалы. Благодаря такому «ноу-хау» удается удерживать квалифицированные кадры, иначе давно бы все разбежались. Ставки-то в газетах, скупленных олигархами, намного выше, чем у нас, в «Желтой». Такое, на первый взгляд, парадоксальное новшество позволяет выдерживать линию и формат издания, курс на скандальные материалы, бульварную хронику. Хоть этим пытаемся удержать тех, кто еще не совсем разочаровался в нас.
Когда приехал в гостиницу, в номер, который снимаем по безналичному расчету за счет редакции, Малая была уже там, пришла раньше. Сразу усек - цветы свежие в вазочке стояли (я, как всегда, купить не догадался), в перечень гостиничных услуг не входит. В душе весело шумела вода.
- Подожди, я с тобой!
- Поздно, вытираюсь! – шум воды резко прекратился.
Подергал дверь – закрыто. Чего это она? Невезучий день сегодня. Ладно, я пока пива выпью. Наконец-то, первый раз за весь день! Нормальные люди не только опохмелиться успели, но и пообедать с коньяком, у меня же маковой росинки во рту не было с утра.
Малая – это не кличка, фамилия. С ударением, как она сама утверждает, на первом слоге: МАлая. Но все, конечно, Малой зовут, понятно. И я тоже. Она не обижается и не требует, чтобы Оксаной называли. Тоже наш кадр – недавно в отдел писем учетчицей ее зачислил с третьего курса журфака. Печататься начала, организовывает юридические консультации, ответы на вопросы читателей. Ввожу постепенно в профессию. Познакомились на факультете журналистики, куда меня пригласили выступить перед студентами, года три назад. Почему запомнил – у нас с Западней только начиналось, она в этот год как раз поступила - «зеленая первокурсница».
После лекции спросила, можно ли к нам в редакцию приходить в свободное время, практиковаться. Почему нет? Как-то задержался допоздна, у директора издательства день рождения праздновали. Контора давно опустела, ночь на дворе, перед уходом заскочил к себе, бумаги кое-какие забрать - скребется кто-то. Не сразу и узнал. «Почту,- говорит, - разбираю». Сразу видно: наш человек! Попили для начала чаю, потом все остальное. Третий год встречаемся, здесь, в гостинице, редакция номер держит для своих нужд – переговоров, приемов, командировочных заселить. Удобно, центр города. Здесь с Западней иногда клиентов принимаем, когда наличные деньги надо разделить – не станешь же в кабинете…
Разница у нас с Малой – страшно подумать - двадцать семь лет! Но только на словах страшно, а так – совсем не чувствуется, когда занимаемся любовью. Что меня, собственно, и насторожило. Решил посоветоваться с нашим патриархом, профессором в этом деле - Борисом Ивановичем, членом банного братства. Понятно, не называя имен, как бы о своем знакомом, которого потянуло на юных девушек. Тот только крякнул:
- Лет-то ему сколько?
- Годки мы, по сорок семь.
- Внуки есть?
- Кажется нет, не знаю… Имеет значение?
- Инстинкт дедовский просыпается - научить, опыт передать, защитить. Скажи, чтобы не мучился, все через это проходят. Кто – мимо, кто и увязнуть может по самые гениталии. Ты меня понял?
- Не совсем.
- Тогда тебе еще рано, не дорос… Седины маловато, вот бес в ребро и не клюет пока.
Борис у нас философ, до пенсии директором небольшого заводика в Дарнице работал, при советах начинал. То, что со мной произошло, точно определил. Я-то виду не подал, дурачком прикинулся. Но сам сразу вспомнил: когда ничего не было между нами, сидели у меня в кабинете, говорили, она носик сморщила - жалко ее стало, до слез! И потом, после всего, – руки ее разглядывал: тонюсенькие, как спичечки, с чуть заметными синими проводками прожилок. Плечи тощие, как у ребенка, сама - пушинка, воробышек худенький, беззащитный. Обнять и плакать!
Разные женщины были, но чтобы такая разница – впервой. И что за ерунда: чувствую, как привязываюсь к ней, интересно все объяснять, обучать - и в любви тоже. Малая моя, правда, нельзя сказать, что совсем не целованная ко мне пришла, но я же чувствую – опыт не богатый. И начинали с традиционных ласк, за это время прилично продвинулись. Слушается во всем, я для нее авторитет непререкаемый, гуру. Глазищами играет, по ним все читать можно - как она закатывает, на меня глядит, потом в сторону отводит, снова на меня. Или когда закрывает от удовольствия, лобик морщит, как дышать прерывисто начинает, когда ее в шею целую.
Пока в ванной прихорашивалась, я зря времени не терял, кровать разослал, разделся. Когда вышла, прикрывшись банным полотенцем, видно, как капельки стекают по телу, я ее сразу сгреб и больше не выпускал часа полтора, наверное. И про пиво свое забыл. Она губы пересыхающие язычком облизывала, меня и это возбуждало, гладила руками и лоб, и слегка слипшиеся волосы, приглашая и приглашая к себе. Шутки-шутками, но Малая вернула мне веру в свое мужское начало. Одно время засомневался было, хотел в тираж себя списывать. С ней почувствовал если не двадцатилетним, ее ровесником, - то лет на пять старше, не больше.
Борис тогда, в бане, сказал:
- Для мужика, после сороковника, такая связь во благо, омолаживает организм, от всех болячек спасает.
Могу засвидетельствовать: как спать стали с ней – ни разу больничного не брал. Так и она, представьте, тоже!
…Но был сегодня некий дискомфорт, почувствовал непривычную скованность, зажатость с ее стороны, напряг несвойственный. И в душ меня не пустила, хотя нравится ей, когда вместе моемся, друг друга ласкаем.
Потом - обед, подали, как всегда в номер, я выпил коньяку граммов сто, не больше, налил себе полный фужер пива.
- Плеснуть пивка, Малая?
- Немножко.
- У тебя все в порядке? Мне показалось, ты как-то не в себе.
- Да нет, нормалек. – И носик наморщила, как делала всегда, когда чем-то недовольна.
Знаю уже: не выдержит, сама расскажет. Она по натуре не очень скрытная, со мной обычно смело выкладывает – поначалу удивлялся: открытая такая, оторопь иногда берет. Глянул на нее сбоку – совсем подросток, с челкой детской, сердце защемило. Поднялся из-за стола, обошел, обнял за плечи, она потянулась всем телом, усадил на колени, сам присел на валик дивана - легкая, воздушная, пушиночка, сорок три килограмма (у меня - почти центнер, каждую неделю контрольное взвешивание в бане), в детском мире нарядики себе покупает…
- Скажи, Сережа, у тебя с Лидой Курило – было?
Предупреждать вообще-то надо, а то и уронить могу. С чего бы это такой интерес, откуда информация? Лидка сегодня второй раз мне пощечину отвешивает.
- Что было, что ты имеешь ввиду?
- Можешь не отвечать, неважно. Ты не подумай, я не ревную, кто я такая? За тебя неудобно… Не хочу, чтобы смеялись и все знали. И над ней, и надо мной, потом, когда все у нас кончится…
- В смысле? Что значит неудобно? – виду стараюсь не подавать, но сам, чувствую, в лице переменился, голос как-то осип.
- Как ты напрягся, Сережа, я телом почувствовала. Зря затеяла этот разговор…
- Ну, знаешь, договаривай теперь. – Я отпустил ее и пересел на свой стул.
- Да, пойми, неприятно, если честно. Может, и не стоило тебе настроение портить… В общем, после планерки я зашла с почтой в отдел политики, там девчонки утешали Лиду Курило, бутылку кто-то достал, выпили, не подумай, я не пила. Короче, о тебе заговорили. Меня выставить хотели: «Иди, маленькая еще, рано тебе такое слушать!». Я сделала вид, но во второй комнате осталась, за перегородкой, меня им не видно…
- И что же? – во рту совсем пересохло. Хотел скептически улыбнуться, не удалось.
- Ну, Лида стала им рассказывать, как вы в Дании, в гостинице, со всеми подробностями. Девчонки перебивали, детали выспрашивали. Она такое несла, я бы никогда, например, не стала… И помнит, главное, так, может выдумывала? Ну, очень откровенно, ничего не таила, вплоть до размеров, ты извини, пожалуйста, что я так.
- Ничего, я же сам попросил.
- Неудобно вспоминать, не поверишь, проклинаю до сих пор, что не ушла, подслушивать осталась. Черт меня дернул! Не знала бы сейчас ничего, легче насколько было бы. А так - грязно, пошло, удивляюсь, как можно о таком рассказывать, посвящать…
- Что же они спрашивали?
- Не могу! Да все – и как, и что, потом – он, ты то есть, потом еще раз… Ну, как у нас, примерно. Валентина, моя шефиня, строго так: « Как расставались? Когда в Киев прилетели, что сказал тебе?» - Лида ей: «Да никак, пока-пока! Разбежались. И на следующий день на работе, как чужие, будто и не было ничего…» Потом, рассказала, как здесь уже, в Киеве, вы тоже один раз… «Как мужчина, говорит, классный он все-таки…»
«Чего эта дура добивается? В понедельник с ней поговорю серьезно. Может, денег дать? Как теперь наши, редакционные бабы будут смотреть на меня? Как держать себя? Ерунда, да пошли они на фиг! Если Лидка продолжать будет, выгоню к едреней фене! Так и должно, твердость надо проявить. А Малая как смотрит – по-новому, испытывающее. Нет, слабым она меня не увидит, не должна мысли допустить…»
Нарочито неторопливо разлил коньяк, долго чистил апельсин, ежиком, получилось, передал ей: нравится? Всегдашняя наша игра, игрушки разные из кожуры вырезаю, она их потом с собой забирает, на память…
Вымученно улыбнулась.
«Есть одно лекарство, безотказно действует!»
- Знаешь, не будем больше об этом! Не способны всякие и разные нехорошие тети нам настроение испортить, тем более в пятницу!
И увлек в постель. Что вы думаете, пошло еще лучше, она крепче обнимала, и так проникновенно…
А кожа у меня, давно замечал, луженая, дубовая. Сразу забыл, проехал, растер и не вспоминал до самого понедельника, пока на работу не приехал и не увидел Лидку-дурочку. И вызывать не стал. «Да пошла ты, много чести!»
Но тогда, в пятницу, как оказалось, это был не последний неприятный сюрприз. И что за день такой невезучий, хоть кого из себя выведет! Помылись, собираться начали – девятый час, и так полдня прошло, будто в барокамере. На мобильном заметил много безответных звонков. «В машине посмотрю!». Куда там, телефон, как только его включили, требовательно пропиликал мелодией «Битлов», высветив три грозных буквы: «ШЕФ».
- Да!
- Где тебя носит?
- На переговорах, прошу прощения. – И знаки Малой подаю, чтобы молчала, услышит, чего доброго!
- Знаем мы твои переговоры! Подъезжай сейчас ко мне в офис. Немедленно! Минут двадцать на сборы хватит? Жду!
«Что за намеки? «Знаем эти переговоры!» - совсем оборзели, товарищ генерал. Я тебе отчитываться должен за каждый час?»
После дня любви, проведенного с Малой – никакой усталости, упадка сил, наоборот - приподнятое настроение, энергетический подъем. И так всегда с ней, что не может не радовать. Хоть и провели в постели почти пять часов, усталости – ни капли. Приехать, говоришь, - это мы в момент! Подумаешь, большое дело - шеф вызывает!
- Ну, что, гетеросексуал, натрахался, как паук?
«Под дых, что называется! Соврать или согласиться?»
- Все-то вы знаете, Сергей Семенович!
- Ты вот что, герой-любовник, по гостиницам кончай шастать, люди замечают, сплетни пошли, да и жучков понатыкано больше, чем надо.
«Блин! Следит он, что ли! Никуда не скроешься, да что же это такое, в конце концов!»
- Хорошо. Сделаем выводы.
- Что у тебя с Западней?
- ?!
- Ты Ваньку не валяй!- шеф бросил на журнальный столик пачку ксерокопированных газетных вырезок.
Беглого взгляда достаточно, чтобы определить: подготовленные, набранные на компьютере, но не вышедшие в газете материалы, которыми мы шантажировали коммерсантов.
- Знаешь, сколько за такое светит? Идиот! Как тебя не пришил кто, удивляюсь. Впрочем, что удивляться, жлобом ты был, им и остался.
- Сергей Семенович…
- Что? Неужели мало бабок тебе плачу? Ты представляешь, какой гай-гуй поднимется, если узнают, донесут! Значит, так. С этим покончено навсегда, ты понял? По двум бизнесменам, что он тебе сегодня передал, Сыроватко и Хлопотинском - не работать! Понял? Считай, что они – мои люди.
«Блядь, откуда узнал? Утром только Олег приходил. Не он же! Марине, секретарше, бумажку ксерить отдал. Она? Больше некому! Убить курву и немедленно!»
- Ты понял?!
- Да.
- Это не все по первому вопросу.
« О, Господи! Значит, будет и второй… Как вырваться из этих лап?»
- Вызовешь Западню, можешь завтра, он в городе, никуда не едет, дачи нет. Скажешь, что есть люди, готовые у него выкупить архив Татаринова, целиком. Пусть цену назовет. Откуда знаешь? Приходили к тебе, будто раскрыли вашу с ним лавочку, предложили: баш на баш! Вы им – архив, они – закрывают глаза на ваши проделки! Если нет – все материалы уже в понедельник будут в прокуратуре. Свидетели-то все живы! Для вас условия сносные, выгодные. Архив Татаринова выкупается за деньги. Сумму конкретно определят при встрече, которая состоится в воскресенье, в три часа. Место ему назовут. На мобильник выйдут, с номера, где две последние цифры «02», как в милицию звонить, легко запомнить. На встрече тебе быть не надо. Вопросы?
«Куда меня тащит, подонок! Из-за этого Татаринова, слышал, сколько ребят пострадало. Про архив – что, действительно, правда, у Западни он? А, не все равно, если говорит - значит знает! Соглашаться – ничего другого не остается».
- Комиссионные мне будут?
- Чего? Какие комиссионные? Ну, Закусила, ты все мозги пропил, пивом разжижил, в кисель бесформенный превратил! Ты кого на бабки поставить хочешь? Меня? И смех, и грех! С кем торговаться вздумал? Представляешь, если в прессу кто про ваши художества фельетон встругнет, а? Комиссионные! Совсем сбрендил!
- Да пошутил я.
- Дошутишься! Теперь вопрос номер два. Ты кого-то из конторы Цветкова лично знаешь, рядовых, завотделами, замов?
- Практически нет, так, кое-кого. У журналистов принято по именам, фамилиям, по статьям, в лицо – не обязательно… В чем, собственно, вопрос?
- Можно сказать, плевое дело. Надо человек пять-шесть ведущих на нашу сторону перетянуть, обескровить контору его…
«Я тащусь! Достал его, видно, Витька Цветков!».
- Каким образом? Куда перетянуть, не ко мне ли в контору?
- Ты не лыбься! Кто пойдет в твою вонючую газету? Ты ее пропил-прогулял как есть! Будешь еще ответ держать! Задание тебе поручается ответственнейшее, понял? Не выполнить – не имеешь права. Самые строгие санкции, вплоть до смерти и забвения.
- ?!!!
- Гражданской смерти, гражданской. И публичного забвения. Вот, возьми, список! Четыре фамилии здесь, начни с них. Представим, что некто, богатенький Буратино, газету открывает, способных журналистов собирает под большие зарплаты. И редактором будет там хорошо известный тебе молодой, подающий надежды журналист по фамилии Котляр.
«Ха-ха-ха! Плохи, видать, наши дела, если никого потолковей не смог найти! Котляр – шестерка, шушера, козел безмозглый. Да кто его всерьез воспринимать станет?»
- Он в понедельник интервью с самим собой принесет, будто ты лично взял, как бывалый и опытный редактор у молодого и нового редактора. Усек? Выставишь на вторник. Ну, а в среду уже Котляр начнет переговоры, по одному приглашать, дашь ему ключ от номера в гостинице, где трахаешься с малолетками, он там работать будет, с людьми беседовать. Какие у Цветкова зарплаты, знаешь?
- От наших немногим отличаются.
- За сколько его людей скупить можно?
- Думаю, если на сто баксов больше предложить, не устоит большинство…
- Значит, надо на двести больше… Будем предлагать.
- Газета – в самом деле, или – блеф?
- Будет! Придется учредить – это все за тобой, со мной лично согласуешь. Фирму сначала зарегистрируй, потом еще одну, чтобы следы не нашли, смотри! Котляр в этом деле не очень соображает, так что ответственность вся на тебя ложится.
« Да что он, совсем обнаглел? Не бесплатно же я буду корячиться?»
- Создадим современную газету, общественно-политическую, смелую, независимую. Наберем самых лучших журналистов. На чем ведутся?
- На бабках, журналисты – голодный народ. И в прямом, и переносном смысле. Если бесплатную столовку откроете, считайте, все ваши! Ну, и на ахинее всей этой – свобода слова, демократия, репортеры без границ, евростандарты…
- Во-во, соображаешь! Ты – главный, Котляр - придан тебе, но отвечаешь за все - ты! Головой. Ясно?
- Оплата мне какая-то будет, шеф?
- По окончании проекта, если все удастся, получишь премиальные. Не обижу. Ты сейчас не о деньгах думай. Сам понимаешь: если не удастся обескровить Цветкова - не только тебе, Сергей Андрианович, худо будет, но и всем нам. И мне, в том числе. Для тебя же – очень плохо все может обернуться, предупреждаю!
- Какие сроки?
- С Западней – до понедельника, в воскресенье доложишь. По второму вопросу – неделя. В следующую пятницу заявления о приеме на работу в новую редакцию от первой четверки цветковских журналистов должны лежать у меня на столе.
- Что, будет и вторая четверка?
- Эффект домино должен сработать. Мы развалим его контору, уведем кадры. По миру пустим… Цель – закрыть, стереть с лица и его, и газету!
« Сейчас - Цветков а завтра – я, не исключено. Эх, блин, ну и влипли мы, граждане-евреи!»