Geum.ru

Политическая коммуникация

Вид материалаДокументы

Содержание


Невербальное общение
Законы власти
ДИНАМИЧеский аспект
Эмотивная лексика
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   10

Хохлова Е. В.

Нижнетагильская государственная

социально-педагогическая академия,

г. Нижний Тагил

^ НЕВЕРБАЛЬНОЕ ОБЩЕНИЕ

ПОЛИТИКОВ Г. НИЖНИЙ ТАГИЛ


Невербальное общение – это неречевая форма общения, включающая в себя жесты, мимику, позы, визуальный контакт, тембр голоса, прикосновения и передающая образное и эмоциональное содержание. Невербальное общение, более известное как язык поз и жестов, включает в себя все формы самовыражения человека, которые не опираются на слова. Психологи считают, что чтение невербальных сигналов является важнейшим условием эффективного общения. Зачастую невербальная передача происходит одновременно с вербальной и может усиливать или изменять смысл слов. Обмен взглядами, выражение лица, например, улыбки и выражения неодобрения, поднятые в недоумении брови, живой или остановившийся взгляд, взгляд с выражением одобрения или неодобрения – все это примеры невербальной коммуникации. Использование пальца как указующего перста, прикрывание рта рукой, прикосновение, вялая поза также относятся к невербальным способам передачи значения (смысла). Согласно исследованиям, значительная часть речевой информации при обмене воспринимается через язык поз и жестов и звучание голоса. 55% сообщений воспринимается через выражение лица, позы и жесты, а 38% – через интонации и модуляции голоса. Отсюда следует, что всего 7% остается словам, воспринимаемым получателем, когда мы говорим. Это имеет принципиальное значение. Под невербальной коммуникацией понимается процесс передачи информации без использования слов в качестве системы кодирования. Такое понимание, не основанное на перечислении элементов системы невербальной коммуникации и характеризующее ее как неречевое общение, является наиболее широким и универсальным. Каналы невербальной коммуникации включают телодвижения (поворот головы «вправо-влево» означает «нет» у многих культур, так что некоторые биополитики считают его универсальным и выводят этот сигнал из отказа грудного ребенка, уже насосавшегося молока, от дальнейшего кормления; впрочем, в Болгарии это – утвердительный ответ), жесты, мимика, позы; интонации голоса, всякого рода придыхания и паузы в речи; по-видимому, также химические стимулы (характерный запах пота испуганных людей) и, возможно, физические поля.

В повседневной деятельности мы часто обращаемся к невербальным способам коммуникации, общаясь с постоянными коммуникативными партнерами – друзьями, родственниками, деловыми партнерами, сослуживцами, а также незнакомыми людьми. Исследование и осознанное отношение к безмолвным сигналам, которые мы одновременно подаем и принимаем друг от друга, открывает возможность существенно повысить эффективность социального, в том числе политического влияния. Таким образом, невербальные коммуникации естественны во всех видах политического процесса, в том числе в избирательном процессе. Политический деятель взаимодействует с избирателями посредством разных видов общения. Выборы – процесс, в котором в силу его высокой эмоциональной насыщенности невербальные сигналы играют огромную роль. У каждого политика свой стиль: один продолжает живое общение с бывшими избирателями, другой утрачивает прямой, в том числе и невербальный, контакт с ними.

Наблюдая множество политических выступлений политиков г. Н. Тагил, мы обнаружили, что жесты неискренности, агрессии и волнения, нетерпения – встречаются наиболее часто. Нередко политик пытается, что-то скрыть, недоговорить, соврать и делает это очень убедительно. Связано это, в первую очередь, с определенным состоянием, которое называется психологической готовностью лгать. К жестам неискренности относятся такие жесты, как: потирание кончика носа (одним из наиболее распространенных жестов, который сигнализирует нам о неискренности или обмане, является жест, когда человек прикасается к своему носу или делает несколько прикосновений к ямочке под носом); манипуляции руки возле рта (жестом лжи может быть не только почесывание носа, а и вообще любой жест, если рука говорящего мелькает около рта); потирание века; почесывание шеи и оттягивание воротничка и д.р. К жестам агрессии мы отнесли например такие жесты политиков, как: почесывание и потирание уха (человек сомневается в сказанном); сжатые кулаки и д.р. К жестам волнения, нетерпения относятся такие жесты, как: взгляд вниз; быстрые отрывистые движения; скрещенные на груди руки (скрещенные перед собой руки означают как бы защитный барьер, с помощью которого человек отгораживает себя от окружающего мира и неприятных или тревожащих его ситуаций).

Некоторые политики имеют способность к эффективной невербальной коммуникации. Они хорошо умеют контролировать выражение своего лица, жесты, позы и соблюдать тактичность в общении. К другим это умение приходит с жизненным и профессиональным опытом. От того, насколько политик владеет контролировать свои жесты, может зависеть его дальнейшая деятельность.

© Хохлова Е.С., 2009


Чистова С.С.

Нижнетагильская государственная

социально-педагогическая академия,

г. Нижний Тагил

^ ЗАКОНЫ ВЛАСТИ

В РЕКЛАМНОМ ДИСКУРСЕ


Политическая деятельность существует в тесном контакте с рекламной деятельностью, где последняя во многом определяет эффективность первой. Взаимодействие этих областей общественных практик проявляется в политическом маркетинге, который представляет собой попытку «применить на политическом рынке приемы и практику маркетинга» [Гуревич 2005: 169]. В свою очередь рекламный дискурс также может руководствоваться приемами, характеризующими политический дискурс. Законы власти, сформулированные Робертом Грином в своей книге «48 законов власти и обольщения», представляют собой правила поведения и коммуникации в политической сфере, целью которой является получение и удержание власти, но многие из этих законов с успехом применяются и в рекламном дискурсе.
  1. «Никогда не затмевай господина». «Господином» в данном случае является товар. В рекламной коммуникации этот закон проявляется в максиме «неповторимой привлекательности» [Лазарева 2003: 115], заключающейся в стремлении показать товар с лучшей стороны.
  2. «Скрывай свои намерения». В рекламной коммуникации данный закон действует как манипулятивная тактика «подмена целей» [Попова 2005: 18]. Цель любой рекламы – продать товар, однако в рекламном дискурсе акцент всегда ставится на выгоду адресата. Создается иллюзия, что целью рекламодателей является не собственная выгода, а благополучие потребителя.
  3. «Всегда говори меньше, чем кажется». Многие рекламные тексты сообщают минимум фактической информации, используя эмоциональную аргументацию, где апелляция осуществляется к эмоциям и чувствам адресата, а не к разуму и логике, что происходит при использовании рационального типа аргументации.
  4. «Очень многое зависит от репутации – береги ее любой ценой». Роберт Грин утверждает, что репутация должна базироваться на каком-либо одном выдающемся качестве. В рекламной коммуникации данный закон трансформируется в имидж определенной марки товара. Например, марка Mercedes-Benz имеет репутацию надежности и эксклюзивности, а бренд McDonald's – репутацию быстроты в обслуживании.
  5. «Завоевывай внимание любой ценой». Этот закон является одним из основных правил составления рекламных текстов и создания роликов, реализуясь в наиболее распространенной формуле психологического воздействия рекламы на потребителя – AIDA, где первым элементом является Attention – Внимание.
  6. «Старайся, чтобы люди зависели от тебя». Реклама активно формирует зависимость личности от процесса потребления: «потребление освобождается от его привычного значения как «процесса удовлетворения потребностей», наоборот – сам процесс производства и потребления активно формирует потребности» [Костина 2006: 214]. Этот закон тесно связан со следующим:
  7. «Играй на нуждах людей, создавая армию фанатичных приверженцев»: «Люди испытывают сильнейшее желание во что-нибудь верить. Станьте объектом такого желания, дав им основание, новую веру, которой они смогут следовать» [Грин 2005: 45]. Данный закон характеризует рекламу как элемент массовой культуры, целью которой является создать культ потребления – престижное потребление (Гуревич 2005, Терин 2002), когда у индивидуума формируется культ бренда, а потребление становится смыслом жизни.
  8. «Контролируй все варианты, пусть другие играют картами, которые сдаешь ты». В политике выбор часто совершается между однопорядковыми вариантами. Данное утверждение также верно и для рекламы: при кажущемся внешнем разнообразии выборов личности они в конечном итоге сводятся к нескольким социально одобряемым моделям потребления [Костина 2006: 33-34].

Перечень законов власти, находящих свое применение в рекламном дискурсе, может быть продолжен, однако становится очевидным, что политика и реклама обнаруживают достаточное сходство, являясь разновидностями властного дискурса.

ЛИТЕРАТУРА

Грин Р. 48 законов власти и обольщения – М.: «РИПОЛ классик», 2005. 160 с.

Гуревич П.С. Психология рекламы – М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2005. 287 с.

Костина А.В. Массовая культура как феномен постиндустриального общества – М.: КомКнига, 2006. 352 с.

Попова Е.С. Рекламный текст и проблемы манипуляции : автореф. дис. на соиск. учен. степ. канд. фил. наук : 10.02.01 : защищена 12.06.05 : утв. 16.05.05 – Екатеринбург, 2005. 27 с.

Терин В.П. Массовая коммуникация. Исследование опыта Запада – М.: Гнозис, 2000. 147 с.

Лазарева Э.А. Рекламный дискурс: стратегии и тактики // Известия УрГПУ. Лингвистика; Урал. гос. пед. ун-т [отв. ред. А.П. Чудинов] – Екатеринбург, 2003. Вып. 9. С. 82-121.

© Чистова С.С.,2009

Чудакова Н.М.

Нижнетагильская государственная

социально-педагогическая академия,

г. Нижний Тагил

метафорическАЯ картинА мира

в дискурсе СМИ:

^ ДИНАМИЧеский аспект


Изменчивость окружающего мира влечет за собой динамичность процессов мышления и восприятия: «Мир меняется, а потому меняются и наши когниции мира, и модусы самопонимания» [Демьянков 1994: 25]. Так как основополагающую роль в концептуализации действительности играет метафора, то, следовательно, существенные изменения в экономической, политической и культурной жизни страны закономерно приводят к обновлению метафорической системы. На данный факт неоднократно обращали внимание исследователи. Так, А.Н. Баранов отмечал, что для общественного сознания России до 1917 года характерен органистический способ мышления, который был «заметно потеснен в советскую эпоху механистическим, рациональным способом метафорического осмысления политической реальности (метафоры машины, мотора, строительства)» [Баранов 1991: 190]. В постсоветский период доминирующими стали метафоры с концептуальными векторами жестокости и агрессивности (военные и криминальные метафоры), отклонения от естественного порядка вещей (морбиальные метафоры), неправдоподобия происходящего (театральные метафоры) [Чудинов 2001: 18].

По нашим наблюдениям, в начале XXI века в дискурсе российских средств массовой информации снижается частотность милитарных, криминальных и морбиальных образов; их место активно занимают метафоры, восходящие к миру природы, в том числе к таким важным для русской цивилизации концептам, как ЗЕМЛЯ, РЕКА, ВОЗДУХ и др. В современной прессе все чаще встречаются выражения типа политический ландшафт, жесткое русло закона, финансовая река, российская почва, инвестиционный климат и т. д.

Метафорическая картина мира в дискурсе СМИ подвержена динамическим изменениям. Можно говорить о существовании двух видов таких изменений, а именно: смене самой метафорической парадигмы и смене ее эмоциональной, оценочной составляющей.

Так, дискурс СМИ начала ХХI в. лишь в некоторой степени сохраняет оценочный потенциал метафор с источниковой сферой «Неживая природа», свойственный семидесятым и девяностым годам ХХ в. В советскую эпоху (период антагонистических отношений между социалистическим и капиталистическим лагерями, состояния «холодной войны», войны в Афганистане) прослеживалась четкая градация метафорических выражений по принципу «свой – чужой». Для характеристики «своих», сторонников социалистической идеологии, употреблялись метафоры с позитивным потенциалом: прибой (о росте национально-освободительного движения), истоки революционной борьбы и др. Для характеристики «чужих» (империалистических хищников, наемников Пентагона, акул гонки вооружений, прислужников НАТО) использовался ряд негативно окрашенных метафорических сочетаний: трясина идеологической диверсии, процесс «высыхания» Западного Берлина, прорва Пентагона и др. [Бессарабова 1987]. В текстах современных СМИ подобное противопоставление метафор с источниковой сферой «Неживая природа» не встречается.

В начале и середине 90-х годов ХХ в. (августовский путч, распад СССР, подавление оппозиции в Москве, экономический кризис) природные метафоры именовали «разрушительные процессы или явления, наблюдаемые в сферах экономики и политики», и имели ярко выраженный негативный характер: процесс эрозии центральной власти, Карабахский вулкан, социальный шторм, биржевое землетрясение, воронка гиперинфляции, давление пара в межнациональном котле и др. [Мистюк 1998: 74-76]. В настоящий момент метафоры с высокой степенью тревожности, отражающие непредсказуемость происходящих в стране процессов, менее востребованы: так, метафоры со сферой-источником «Стихийные бедствия» составляют только 8% от общего количества проанализированного нами материала. Кроме того, в современных СМИ подобные метафоры теряют свой эмоциональный накал. Развертываясь в тексте, метафоры стихийных бедствий не столько провоцируют и/или поддерживают состояние тревоги и опасности, сколько помогают адресату рассмотреть проблемную ситуацию в целом, проанализировать причины ее появления: Преданность и любовь чеченской сестры, а тем более чеченской матери, истовы и не знают границ. Сила чувств такова, что это бушующий в недрах вулкан, когда большинство убеждено, что с исчезновением брата, сына, мужа заканчивается и твоя собственная жизнь. Первый и второй год эти домашние вулканы еще не взрывались – чеченки ждали, что все вот-вот наладится… Но они почувствовали шанс наконец выплеснуть свои сильные чувства наружу. Вулкан прорвался горячечной лавой, у которой только те границы, которые она сама себе и ставит. Самосуд как единственно эффективный ответ на беспредел… Мечтой женщины стало умереть (А. Политковская).

Таким образом, метафорическая картина мира, представленная в дискурсе СМИ начала ХХI в., характеризуется сменой оценочного потенциала природных метафор, что отражает специфику современного политического периода и особенности социального сознания.

Динамичность метафорической картины мира, проявляющаяся в смене собственно метафорической парадигмы, может проявляться по-разному. Во-первых, возможно замещение ключевой метафоры эпохи; во-вторых, насыщение дискурса СМИ новыми, значимыми для данного политического периода метафорами; в-третьих, самоограничение, свертывание некоторых утративших свою актуальность метафор, и, наконец, возможна переактуализация «старых» метафор, уже бывших в употреблении, но получивших в новых условиях существования дополнительные смысловые и эмоциональные наслоения. Существенное влияние на данные процессы оказывают изменения в политическом устройстве государства, социальные установки, определенные обществом на данном этапе развития, а также языковой вкус и лингвистический опыт автора текста.

По свидетельству А.Н. Баранова и Ю.Н. Караулова, в годы перестройки в политике бушевали в основном стихии огня, земли и воздуха [Баранов 1991]. В постперестроечное время, отмечает Ю.Б. Феденева, «политическое пространство заливает вода» [Феденева 1999: 336]. В начале ХХI века мы можем говорить о том, что русский этнос постепенно утрачивает культурные традиции, связанные с культом огня (об этом свидетельствует низкий уровень частотности концепта огонь); в общественном сознании главное место отводится метафорам земли, воды и воздуха: правовое поле, политическая почва; русло закона, причудливое подводное течение финансовых потоков; животворящий воздух свободы, воздух Свободы и Человеческого Достоинства, нравственная и правовая атмосфера и т.д. Подобные метафоры используются для репрезентации сфер политики и экономики уже будучи символически нагруженными. В процессе метафоризации актуализируются в основном общекультурные смыслы концептов: земля – это мать-кормилица, вода – это источник и символ жизни, воздух – это свобода.

Например, концепт РОДНАЯ ЗЕМЛЯ является одним из основополагающих культурных архетипов [Степанов 2004: 170]. В дискурсе современных российских СМИ концепт земля связывается с понятиями «национальная идея» и «Россия»: Земля – это Россия (А. Фефелов). Возможно, что категория земли вообще является центральной для русской цивилизации, определяющей ее своеобразие и уникальность (А. Сергеев). Россия, как земля, требует бережного к себе отношения, работы на благо общества: Прежде чем приступать к реформам судебно-правовой системы, необходимо подготовить социально-экономическую базу. На камнях и песке не возделаешь культуру правового государства. Семена нужно бросать в подготовленную почву. В противном случае мы опять потеряем время и веру в будущее России (К.Бардин//Век. 2001).

С рекой соотносится в дискурсе СМИ образ русского народа: Народ течет в традициях, как река по руслу. Может река выйти из русла в половодье, так и народ может выйти из традиции – в период, скажем, революции, но все равно все вернется на круги своя. Высохнут, заболотятся революционные разливы, заквакают лягушки, а народ – вона, течет себе по основному руслу. Поставьте народу камень, напишите на нем «закон» – обогнет народ камень и потечет дальше (А. Новиков). В метафорическом представлении РУССКОГО НАРОДА как РЕКИ значимыми становятся следующие ассоциации: непрерывное движение, стремление вперед, сила.

Метафоры воздуха и атмосферы концептуализируют ценностные ориентиры современного общества, такие, как свобода, право, мораль, духовная и интеллектуальная жизнь: Воздух свободы пьянит только с непривычки, потом он дает возможность, расправив спину, дышать полной грудью. Те, кто уже привык так дышать, едва ли согласятся перейти на кислородные подушки, которыми хотят заменить воздух свободы нынешние кремлевские лекари (А. Постников).

Метафорическая картина мира может пополняться новыми, значимыми для данного политического периода метафорами. Интересна в этом отношении концептуальная метафора «зонтик – это закон», появившаяся благодаря небезызвестному высказыванию Вл. Путина: … кто и как «мочил» Березовского, Гусинского, Лужкова с Примаковым, Ельцина с Семьей и даже Явлинского, а кто, наоборот, раскрывал над ними «пуленепробиваемый зонтик» (О. Кучкина). Нужен закон-зонтик: краткий, понятный и устанавливающий рамку правового регулирования… «Зонтик» должен стоять на страже (Ю. Батурин).

В дискурс СМИ активно входят метафоры, апеллирующие к конкретным прецедентным событиям; однако такие метафоры недолговечны и исчезают, как только затихает память о событии. Причиной появления метафор норд-ост, зюйд-ост, морг-ост стала трагедия с заложниками в культурном центре «Норд-ост» в Москве, метафоры цунами – разрушительное цунами в юго-восточной Азии: До недавнего времени считалось, что главные ветры, определяющие погоду, в том числе и политическую, дуют с Атлантики. В последние же недели в здешней розе ветров явно преобладал устойчивый норд-ост. Именно его дыхание – раздраженная реакция Кремля на проведение в датской столице сразу же после октябрьских событий в Москве Всемирного чеченского конгресса – заставило руководителей перенести его из Копенгагена в Брюссель (А. Грачев). Все громче тектонические удары, сотрясающие основы страны. Все ближе волна цунами, расплескивающая океан народной жизни (Завтра).

В заключение укажем: метафорическая картина мира характеризуется одновременно как стремлением к устойчивости, так и способностью видоизменяться. Это выражается, с одной стороны, в сохранении типовых, базовых метафор, а с другой стороны, в постоянном обновлении рядов метафор, обновлении их эмотивного потенциала.

ЛИТЕРАТУРА

Баранов А.Н., Караулов Ю.Н. Русская политическая метафора. Материалы к словарю. – М., 1991. 193 с.

Бессарабова Н.Д. Метафора как языковое явление // Значение и смысл слова: художественная речь, публицистика [Под ред. Д.Э. Розенталя]. – М., 1987. С. 156-173.

Демьянков В.З. Когнитивная лингвистика как разновидность интерпретирующего подхода // Вопросы языкознания. 1994. № 4. С. 17-33.

Мистюк Т.Л. Тенденции семантической эволюции современного русского языка» (на базе неологической метафоризации общеупотребительной лексики в газетной публицистике 1992 – 1997 гг.). Дисс. … канд. филол. наук. – Новосибирск, 1998.

Степанов Ю.С. Константы: словарь русской культуры. Изд. 3. – М., 2004. 992 с.

Феденева Ю.Б. Метафорическое моделирование в агитационно-политических текстах // Многозначность в лексике современного русского языка [Под ред. А.П. Чудинова]. – Екатеринбург, 1999. С. 304-355.

Чудинов А.П. Россия в метафорическом зеркале: когнитивное исследование политической метафоры (1991 – 2000). – Екатеринбург, 2001.

© Чудакова Н.М., 2009


Шарычева Л.О.

Уральский государственный

педагогический университет,

г. Екатеринбург

^ ЭМОТИВНАЯ ЛЕКСИКА

В КОНТЕКСТЕ ПОЛИТИЧЕСКОГО СООБЩЕНИЯ


Эмоции пронизывают всю коммуникативную деятельность человека. Признавая, что большинство слов во всех языках имеет эмоциональную составляющую, возможно утверждение о том, что и политическая коммуникация имеет явный или скрытый эмоциональный заряд. Главная нагрузка в создании эмоциональной концепции политического текста падает на лексику. Эмоциональная лексика является одним из средств, которое придает тексту тональность и имеет огромную силу воздействия на читателя.

В настоящем обзоре предпринимается попытка обозначить способы актуализации эмотивных смыслов и определить роль эмотивной лексики в сообщении СМИ. Результаты анализа показали, что наиболее частотным является способ актуализации эмотивных смыслов на уровне словосочетаний. Так, обращаясь к выборке, приведем примеры экспрессивной лексики: to push Barak Obama into a corner (загнать Барака Обаму в угол), a slap in the face to the Obama Administration (пощечина в лицо администрации президента Обамы), to fight for every inch of land (бороться за каждый дюйм земли), a checkmate situation (мат, поражение), testy relations (несдержанные отношения), to declare anger (публично выразить гнев), backing down (отступление), the crumbling US plan (разрушительный план США), a serious loss of face for Mr. Obama (серьезная потеря престижа господина Обамы), a victory for Mr. Netanyahu (победа господина Нетаньяху), to be bogged down in a worsening war in Afghanistan, the global financial crisis, selling unpopular healthcare reforms and facing down a potentially nuclear Iran (увязнуть в усугубляющейся войне в Афганистане, мировом финансовом кризисе, продвижении непопулярных реформ здравоохранения, подавлении Ирана, потенциально опасного в ядерном отношении), to take his eye off the ball in this crucial area (отводить взгляд от критической области).

Представленные словосочетания задают определенный политический настрой и отношение, в результате их взаимодействия, складывается комплексное эмотивное содержание текста, которое может быть интерпретировано следующим образом: по мнению британской прессы, мирные инициативы США по урегулированию израильско-палестинского конфликта (Mr. Obama had planned to announce a resumption of peace talks this month at a meeting of the UN General Assembly, flanked by the Israeli Prime Minister and Mahmoud Abbas, the Palestinian President (Господин Обама планировал объявить о возобновлении мирных переговоров с обеими сторонами в лице премьер-министра Израиля и президента Палестины, Махмуда Аббаса)) скорее, выглядят нереалистично (That is unlikely to happen, with Mr. Abbas already declaring his anger at the latest news (Однако это маловероятно, так как господин Аббас уже публично выразил свой гнев по поводу последних событий)). Таким образом, формируется довольно четкое недоверительное отношение британской стороны к действиям американского правительства, которые ставятся под сомнение. Коннотативные смыслы позволяют сделать вывод о том, что Великобритания не разделяет и не одобряет возможную со стороны США уступительную политику и предосудительно оценивает то, что США не уделяет пристального внимания решению обозначенной (Израиль загнал в угол президента США) проблемы.

Немаловажно отметить, что эмоционально-окрашенные, экспрессивные слова и выражения входят в определенные метафорические модели. Данные нашей выборки свидетельствуют о том, что концептуальные метафоры с исходными понятийными сферами «война» и «спорт» относятся к числу доминантных в современном политическом дискурсе британских СМИ, в частности в анализируемом сообщении. Определение американских и израильско-палестинских отношений через военную и спортивную концептуальную метафору имеет эксплицитный смысл. Представленная политическая ситуация может быть охарактеризована агрессивностью, жестокостью, соперничеством. Британская пресса создает атмосферу тревожности, настороженности и интереса вокруг происходящего.

Таким образом, лексика, в разной степени эмоционально заряженная и входящая в определенные метафорические модели, в тексте настоящей статьи призвана оставить эмоциональный след в сознании читателя и получить эмоциональный отклик на происходящее в политической действительности.

© Шарычева Л.О., 2009