Политическая коммуникация

Вид материала

Документы

Содержание Прецедентные имена политических лидеров Оценочный компонент Там [в Боснии и Герцеговине] ООН сыграла очень хорошую роль в оформлении жизни между разными этническими группами. We will build our relationship with all of our partners, both the transit countries and the consumers, on an equal, clear and tr Когнитивная структура прецедентного феномена «великая французская революция / Жикеева А.Р.

Подобный материал:

• Список литературы по курсу «международная коммуникация», 66.69kb.
• Политическая Коммуникация, 5126.96kb.
• Н. С. Хрестоматия по курсу «Политическая имиджелогия», 4312.46kb.
• Коммуникация в структуре человеческой цивилизации. Политическая коммуникация как общение, 59.12kb.
• «Коммуникация в современной парадигме социального и гуманитарного знания\ (Коммуникация-2008), 153.96kb.
• Политическая коммуникация в российском Интернете, 140.9kb.
• Политическая Интернет-коммуникация в современном региональном пространстве (на материалах, 335.25kb.
• Политология справочные материалы для подготовки к тестированию содержание, 784.53kb.
• Тенденции современной медиаглобализации в условиях идентичности казахстанских сми, 486.26kb.
• «Политология», 92.72kb.

Ворошилова М.Б.

Уральский государственный

педагогический университет,

г. Екатеринбург

^ ПРЕЦЕДЕНТНЫЕ ИМЕНА ПОЛИТИЧЕСКИХ ЛИДЕРОВ

В ПОЭЗИИ Ю. ШЕВЧУКА


По наблюдениям исследователей [Гудков 2003, Красных 2003, Нахимова 2007, 2008 и др.] в современных СМИ активно используются прецедентные имена со сферой-источником «Политическая история России». Имена политических лидеров (царей, императоров, президентов, генеральных секретарей и др.) в силу их широкой известности легко воспринимаются адресатом, а значит создают богатые возможности для апелляции к соответствующим личностным качествам, ситуациям, действиям, высказываниям и текстам [Нахимова 2007, 2008]. В русской национальной лингвокультуре существует своего рода поле прецедентных имен людей, сыгравших важную роль в развитии российского государства и – шире – мировой цивилизации.

В рамках настоящего исследования мы обратились к изучению прецедентных имен политических лидеров в рок-поэзии Ю. Шевчука. Материалом исследования послужили как самостоятельные поэтические произведения, так и тексты песен. Всего было проанализировано 214 поэтических текстов, было отмечено 92 примера использования прецедентных имен, в том числе политических лидеров – 15: Распутин, Ленин (2), Карл Маркс, Петр (4), Рейган, Сталин (3), Путин, Цезарь.

Отметим, что большинство из них 8 из 15 – это прецедентные имена политических лидеров советской эпохи, что обусловлено как временем создания произведений (пик расцвета русского рока, и в том числе творчества Ю. Шевчука пришелся на советский период), так и характером анализируемых текстов (пик творчества Ю. Шевчука пришелся на так называемый контркультурный период русского рока, период отрицания социума).

Среди прецедентных имен политических лидеров советской эпохи в поэзии Ю. Шевчука несомненно наиболее частотными стали имена двух первых лидерах советского государства: В.И.Ленине – председателе Совета Народных Комиссаров РСФСР (затем СССР) в 1917-1924 гг. и И.В.Сталине – генеральном секретаре ЦК РКП(б) (затем ВКП(б), затем КПСС) в 1923-1953 гг.

Так, прецедентный образ Сталина используется автором как символ жестокого, грозного правителя, царя, революционера разрушающего старый мир и ведущий народ к новой вере, только в нашем мире эта новая вера предстает не как некое светлое будущее, а как бомба, уничтожающая все вокруг:

Верный пес царя грозного Иосифа,

Скачет Егор в счастливую жизнь.

Старое к чертовой сносим мы,

Новая вера рванет – ложись!

(Храм. ал. «Актриса Весна»)

В данном ряду советских прецедентных имен, особое положение занимает имя Рональда Рейгана, 40-го президента США, провозгласившего СССР империй зла и открыто поддерживающего антикоммунистические движения по всему миру.

Что светит нам завтра, что греет сейчас?

На сколько удобней литованный крест?

За эти вопросы нам Пушкин воздаст,

Родня нас не выдаст, а Рейган не съест!

(Ни шагу назад. ал. «Время»)

В тексте песни «Ни шагу назад» (обратим внимание, что в названии автор также использует советский прецедентный текст: известный лозунг времен Великой отечественной войны) автор развивает мотив победы своего героя, которому даже самый лютый враг советского народа не страшен.

Обращение Ю.Шевчука к прецедентному имени Петра обусловлено двумя причинами: во-первых, имя Петра неразрывно связано в сознании русского человека с образом Петербурга, а петербургский текст занимает значительное место в творчестве данного автора; во-вторых, Петр I в мировой культуре – это человек «прорубивший окно в Европу» для России, окно во внешний мир, о котором так мечтают советские рокеры.

Использование прецедентных имен Распутина и Цезаря обусловлено фразеологической базой русского языка и не является средством выражения авторской позиции, а значит не составляет научного интереса в рамках настоящего исследования.

В заключении отметим, что большинство прецедентных имен политических лидеров в рок-поэзии Ю.Шевчука стали не только своего рода ценностными ориентирами, но и важнейшим средством выражения своей общественной и художественной позиции неприятия общества насилия, общества построенного через разрушение и изоляцию.

Литература

Гудков Д.Б. Теория и практика межкультурной коммуникации. – М., 2003.

Нахимова Е.А. Прецедентные имена в массовой коммуникации. – Екатеринбург, 2007.

Нахимова Е.А. Прецедентное имя Керенский в современных отечественных СМИ // Политическая лингвистика. 2008. № 1 (24).

Нахимова Е.А. Прецедентное поле «Монархи» в дискурсе современных российских СМИ // Политическая лингвистика. 2009. № 1 (27).

Слышкин Г.Г. Концепт личности как элемент лингвокультурной историосферы (на материале концепта «Талейран») // Ethnohermeneutik und cognitive linguistic. – Landau, 2007.

Слышкин Г.Г. Государственные деятели: след в языковом сознании // Обозреватель–Observer. URL: ссылка скрыта

© Ворошилова М.Б., 2009


Глухова С.Л.

Уральский государственный

педагогический университет,

г. Екатеринбург

^ ОЦЕНОЧНЫЙ КОМПОНЕНТ

В СЕМАНТИЧЕСКОЙ СТРУКТУРЕ ЛЕКСИЧЕСКИХ ЕДИНИЦ ПОЛИТИЧЕСКОГО ДИСКУРСА


Оценка является одной из основополагающих категорий действительности: анализ окружающего мира и самого себя является неотъемлемой частью духовного бытия человека. Фактически человек познает окружающий мир через оценку, и практически все предметы могут стать объектами оценки. Таким образом, оценка является одной из важнейших сторон интеллектуальной деятельности человека, находя свое отражение в языке, так как субъект оценивает все элементы действительности, а основой интерпретирующей функции языка являются ценностные параметры ее отражения [1:6-10].

Оценка является неотъемлемой частью коммуникации, это «мыслительный акт, осуществляемый субъектом оценки в процессе его деятельности» [8:76]. Выраженное языковыми средствами, экстралингвистическое явление «оценка» переходит в языковую категорию, выступая в семантической структуре слова как оценочность.

Оценочность рассматривается как один из видов модальности, которые сопровождают языковые выражения. По определению В.Н. Телия, оценочная модальность – это «связь, устанавливаемая между ценностной ориентацией говорящего/слушающего и обозначаемой реалией (…), оцениваемой положительно или отрицательно по какому-либо основанию (…) в соответствии со «стандартом» бытия вещей или положения дел в некоторой картине мира, лежащим в основе норм оценки» [6:22-23]. Таким образом, оценочная модальность представляет собой упорядоченную структуру, включающую в себя комплекс признаков.

Рассматривая оценку с точки зрения языка, все компоненты ее структуры можно разделить на обязательные и факультативные. Главными элементами оценки являются ее субъект, объект, а также сам оценочный термин. Субъект оценки, обозначающий лицо или социум, с точки зрения которого дается оценка, может быть выражен как эксплицитно, так и имплицитно. Объект оценки – это лицо, предмет или событие, к которым относится оценка. Кроме того, в структуру оценки имплицитно входят шкала оценок и стереотипы, на которые ориентирована оценка [2:13].

Оценочные средства обнаруживаются на всех уровнях языка. Оценочный компонент значения языковой единицы может быть обусловлен ее лексико-семантическими свойствами, принадлежностью к тому или иному функциональному стилю и употреблением в определенном контексте. Самыми распространенными являются лексические оценочные средства. На уровне лексики можно выделить три класса лексических единиц, различающихся позицией оценочного значения в их семантической структуре:

1. Лексические единицы, значение которых содержит оценку, но не указывается к чему именно относится эта оценка: хороший, плохой, terrible, charm. В таких сугубо оценочных лексических единицах оценочный компонент является частью денотативного значения в семантической структуре слова. Предметная соотнесенность подобных единиц устанавливается только в контексте. Например:

^ Там [в Боснии и Герцеговине] ООН сыграла очень хорошую роль в оформлении жизни между разными этническими группами.

I hope that we will have good talks.

В данном случае речь идет о функциональной оценочности [5:13].

2. Нейтральные лексические единицы, приобретающие оценочность только в определенном контексте.

Ср.: ^ We will build our relationship with all of our partners, both the transit countries and the consumers, on an equal, clear and transparent basis. (+)

The UN Security Council members will then express their opinions on the report and only then will matters progress further. In other words, this is all a very transparent procedure. (-)

Как видно из примеров, лексема transparent нейтральная вне текста, в различном языковом окружении приобретает противоположную оценочность. Таким образом, коннотативная оценочность индицируется контекстом, который может быть как широким, так и максимально узким – вплоть до словосочетания.

3. «Предметно-оценочные» лексические единицы, в значении которых совмещены предметность и оценочность: терроризм, политизирование, cooperation, opportunist. В таких словах выражается отношение говорящего к обозначаемому этим словом явлению, что позволяет выделить их в отдельный класс прагмем. Подобные лексические единицы репрезентируют прагматическую оценочность. Роль прагмем заключается в том, что они представляют собой свернутые (имплицитные) суждения, обладающие особой силой убеждения. Например: Однако любые самые высокие замыслы могут быть сведены на нет равнодушием, бюрократизмом, волокитой и безответственностью.

The situation today is different. We want to cooperate with the transit countries, but stress that we want to do so on the basis of clear principles of cooperation that apply to all without exception and that are devoid of any political or opportunist considerations.

В подобных имплицитных суждениях единство субъекта и предиката не оставляет места для доводов, позволяющих его оспорить, поправить.

Необходимо отметить, что в оценочной лексике первого и второго класса реализуется эмоциональная оценка, а прагмемы относятся к социально-оценочной лексике, «оценочный компонент которой отражает идеологические, морально-нравствен­ные, социальные, культурные и т.п. отношения между людьми» [3:30]. Эмоциональная оценка стабильна во времени, а оценочность, служащая средством ее выражения, постоянна. Использование как эмоциональной, так и социально-оценочной лексики является одной из особенностей политического дискурса. Политический дискурс относится к институциональному виду общения, который предполагает коммуникацию в рамках определенного социального института [8:6]. Убеждающая функция (функция воздействия) является основной функцией политического дискурса. Эффект речевого воздействия во многом обусловлен потенциональной вариативностью языка и интерпретации, так как язык допускает возможность вариативного отражения действительности средствами данного языка.

Следует отметить, что план содержания и план высказывания не совпадают. Эта ассиметрия обусловлена наличием экспликационала (выраженного средствами языка) и импликационала (скрытого смысла) в высказывании. Вариативность языкового формирования может иметь значение как «выражение определенной идеологически, социально, исторически обусловленной позиции субъекта речи, взаимодействующего со своим адресатом» [7:15. Таким образом, воздействие может оказываться с помощью определенных языковых средств, в том и числе и оценочной лексики.

Все вышесказанное определяет важность воспроизведения лексических оценочных средств при переводе текстов политической тематики, которые являются реализацией политического дискурса.

ЛИТЕРАТУРА

Баранов А.Г. Функционально-прагматическая концепция текста – Ростов н/Д.: Изд-во Ростов. ун-та, 1993. 182 с.

Вольф Е.М. Функциональная семантика оценки – М.: Наука, 1985. 228 с.

Голованевский Л.Л. Оценочность и ее отражение в политическом и лексикографическом дискурсах (на материале русского языка) // Филологические науки. 2002. № 3. С. 78-87.

Карасик В.И. Язык социального статуса – М.: Волгоград, 1992. 302 с.

Маркелова Т.В. Семантика и прагматика средств выражения оценки в русском языке // Филологические науки. 1995. № 3. С. 67-69.

Телия В.Н. Коннотативный аспект семантики номинативных единиц – М.: Наука, 1986. 143 с.

Чернявская В.Е. Дискурс власти и власть дискурса: проблемы речевого воздействия – М., 2006. 136 с.

Чернявская Е.А. Оценочность в семантике лексических единиц // Лексическая и грамматическая семантика: Материалы Республиканской научн. конф. – Белгород, 1998. С. 75-77.

© Глухова С.Л., 2009


Елисеева С.В.

Сургутский государственный университет

г. Сургут

^ КОГНИТИВНАЯ СТРУКТУРА ПРЕЦЕДЕНТНОГО ФЕНОМЕНА «ВЕЛИКАЯ ФРАНЦУЗСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ /

THE FRENCH REVOLUTION»


Прецедентный феномен «Великая французская революция» и его англоязычный эквивалент «The French Revolution» восходят к сфере-источнику «История». В результате анализа 133 случаев употребления рассматриваемого прецедентного феномена в российской прессе и 140 – в американской были выявлены по 57 смысловых компонентов для каждой из моделей. Такие модели мы называем иделизованными, так как они базируются скорее на представлениях, чем на реальных фактах и бытуют в виде обыденных теорий. На основании таких моделей происходит функциональная категоризация прецедентного феномена в заданном контексте.

Идеализованная когнитивная модель ПФ «Великая французская революция / The French Revolution» имеет пропозициональную или фреймовую структуру, то есть представлена в виде связанных пропозиций (смысловых компонентов), которые отражают факты революции, ее характеристики, оценки, идеологическую составляющую, причины, результаты и т.д.

Культурологический концепт «Великая французская революция / The French Revolution» не является продуктивным в отношении образования радиальной категории и представляет собой замкнутую пропозициональную структуру. Возможно, это связано с тем, что рассматриваемый культурологический концепт является прецедентным феноменом, который типологически относится к прецедентным ситуациям, в отличие от прецедентного имени, которое представляется более продуктивным в отношении формирования радиальной категории. Однако в отношении последнего утверждения объем нашего анализа в границах поставленных задач не позволяет выйти за рамки гипотезы.

При сравнении российской и американской моделей рассматриваемого культурологического концепта было выявлено большое количество полностью или частично совпадающих смысловых компонентов и некоторое количество компонентов специфических для той или иной модели. Схожесть смысловых компонентов указывает на общность некоторых характеристик. Однако важным показателем представлений о ПФ «Великая французская революция/The French Revolution» в российской и американской лингвокультурах является уровень частотности актуализации тех или иных смысловых компонентов. Наличие специфических смысловых компонентов указывает на различия в понимании рассматриваемого лингвокультурного концепта. Обычно эти различия мотивированы реалиями отечественной истории России и США. Большая часть специфических смысловых компонентов проявляют невысокий уровень частотности актуализации.

Самый высокий уровень частотности актуализации в обеих моделях показали национально-культурный и хронологический смысловые компоненты, а также компонент, отражающий принадлежность ПФ «Великая французская революция / The French Revolution» к сфере-источнику «История» субсфере «Историческое событие». Так как рассматриваемый прецедентный феномен по типу прецедентности относится к разряду прецедентных ситуаций, высокая частотность этих смысловых компонентов является закономерной. Обозначенные три компонента создают общий «каркас» актуализированного смысла прецедентного феномена, то есть они отражают наиболее размытое, нейтральное с точки зрения оценки и других частных характеристик, представление о нем. Остальные смысловые компоненты актуализируются реже, создавая специфический набор значений прецедентного феномена в каждом отдельном контексте.

Американские авторы и читатели газетных публикаций склонны рассматривать Французскую революцию как историческое событие, в то время как для российской лингвокультурной аудитории этот прецедентный феномен часто олицетворяет целый исторический период.

Для российской лингвокультуры Великая французская революция очень часто ассоциируется с переменами в социальной, политической, бытовой сферах жизни. Для представителей американского лингвокультурного сообщества тема перемен не представляет особой важности, на что указывают значительно более низкие показатели частотности актуализации соответствующих смысловых компонентов.

Большую роль в понимании рассматриваемого прецедентного феномена российской лингвокультурной аудиторией играет фактор мифологизации и использования образа Великой французской революции в целях идеологической пропаганды в период существования СССР. Это способствует высокому, по сравнению с американской моделью, уровню частотности актуализации смысловых компонентов, содержащих такие оценки, как «утопия», «миф», «идеология», а также компонента, содержащего идею оправдания жертв революции «высокими» целями.

В целом для американской модели более характерной является негативная оценка как самой Французской революции, так и ее результатов. В российской модели уровень частотности актуализации отрицательных и положительных компонентов количественно отличается незначительно.

Результаты Французской революции имеют меньшую значимость для представителей американской лингвокультуры с доминированием негативной оценки. Американскую аудиторию больше интересуют причины революции, о чем свидетельствуют показатели частотности актуализации соответствующих смысловых компонентов. Для российских авторов и читателей причины Великой французской революции являются менее важными, чем ее результаты, причем положительные и отрицательные оценки результатов революции находятся в равном соотношении.

На частотность актуализации тех или иных смысловых компонентов значительно влияет такой экстралингвистический фактор, как текущая популярность той или иной темы в прессе. В частности, выход и резонанс по поводу художественного фильма «Мария-Антуанетта» в США повлияло на показатели частотности актуализации смысловых компонентов, содержание которых отражено в этом фильме.

И российская, и американская идеализованные когнитивные модели рассматриваемого лингвокультурного концепта содержат большое количество смысловых компонентов, формулировки которых включают другие прецедентные феномены, чаще всего это прецедентные имена и высказывания. Наличие в структуре пропозициональной модели «Великая французская революция / The French Revolution» таких слотов, как «правители», «выдающиеся деятели», «идеологи» и др. обеспечивают присутствие прецедентных имен и высказываний.

В текстах публикаций ПФ «Великая французская революция / The French Revolution» часто используется наряду с прецедентными феноменами из тех же сферы-источника и субсферы, что способствует более эффективному выполнению прагматических задач, которые ставят перед собой авторы.

© Елисеева С.В., 2009


^ Жикеева А.Р.

Костанайский филиал

Челябинского государственного университета,

г. Костанай (Казахстан)

Отражение манипулятивных приемов

в тестах выступлений политиков

на тему двуязычия


В истории человечества проблема сознательного воздействия общества на функционирование, развитие и взаимодействие языков не была столь актуальной, как в современную эпоху. Для решения языковых проблем правительство Республики Казахстан по направлению языковой политики выбрало курс на двуязычие – признание казахского языка – государственным, русского языка – официальным языком общения. Здесь языки не противопоставляются друг другу по принципу «или – или». Здесь принцип другой «и – и», то есть и казахский язык, и язык межнационального общения – русский.

Занимаясь проблемами двуязычия, анализируя тексты высказываний политиков, общественных деятелей о двуязычной языковой политике в Казахстане, о переводе делопроизводства на казахский язык, можно очень легко обнаружить их политическую направленность. Некоторые из них ориентированы на пропаганду тех или иных идей, эмоциональное воздействие на аудиторию слушателя или побуждению их к политическим действиям. В данном случае видна связь не только с языковой политикой, но и составляющими элементами политического дискурса.

Мнение Канагата Жукешева по этому поводу в статье «Государственный язык: концептуальные идеи развития» («Деловая газета», 11.01.2008) носит манипулятивный характер. Он высказывает следующее: «Масштабный кризис казахского языка начался с попаданием Казахстана в полную зависимость от России…» или «В 90-х годах нашими национал-патриотами было выдвинуто требование: «единственным способом развития казахского языка является придание ему государственного статуса». Сейчас выдвигается требование другого содержания, но в таком же старом стиле: «единственным способом развития и функционирования казахского языка как государственного является не голосование за депутата, не знающего родного языка». Таким образом, употребляя выражение «зависимость Казахстана от России», концепт «национал-патриоты», он оказывает давление на людей, чья гражданская позиция находится в стадии становления.

Другим примером может послужить статья «На родном языке надо думать…» («Казахстанская правда», 28.02.2008), где министр культуры и информации Ермухамет Ертысбаев формирует общественное мнение и гражданскую позицию в более нейтральной и объективной форме. «В силу исторических факторов в казахстанском обществе в основном доминирует казахско-русское двуязычие. Помимо того, что русский язык долгое время являлся языком казахской государственности, он также находился в сфере геополитических интересов Казахстана. Россия - наш непосредственный сосед, у нас долгое время были общая культура, общая история, и сейчас сохранение русского языка в Казахстане во многом способствует укреплению торговых, дипломатических и культурных связей между нашими странами… Давайте откажемся от русского языка, закроемся в «национальной скорлупе», оборвём все связи, и вы увидите, что это отбросит нас назад и в культурно-социальном, и в экономическом плане. Ещё Абай в своё время говорил, что через русский язык казахи приобщатся к духовным ценностям мира… Русский язык входит в число шести официальных языков ООН, и то, что у нас выросло двуязычное поколение, во многом повышает конкурентоспособные качества нации. Ведь билингвизм – это не только способность говорить на двух языках, это ещё и особый тип мышления, впитывающий в себя культурные ценности двух цивилизаций. Раз история дала нам такое преимущество, почему бы им не воспользоваться?»

Подобный пример можно привести и из выступления президента республики Казахстан на Ассамблее народов Казахстана: «Время показало, что в Казахстане мы очень точно нашли место двум самым распространённым языкам – казахскому и русскому. Важной особенностью нашей государственной национальной политики является сознательная политика двуязычия. В результате у нас не возникло политической напряжённости между носителями двух языков именно потому, что мы осознали реальное значение этих языков в жизни наших народов, что способствует политической стабильности в обществе» («Казахстанская правда», 30.03.1995).

Понятие двуязычие иначе трактуется доктором филологических наук Ерденом Кажыбеком в статье «Мать у человека одна» («Казахстанская правда», 17.10.2008). «Модель «двуязычие – два родных языка» (она часто передавалась в образах – две груди матери, два крыла птицы, две струны домбры, два берега реки) не выдержала испытания временем. Как бы ни пытались мы ухищряться в словословии, но у человека должна быть и есть всего лишь одна мать. Поэтому и «второй родной язык» – это фикция. Родным языком может быть лишь один язык, потому что любой тип двуязычия реален только в случае опережающего развития родного языка. Это жизненная аксиома, не требующая доказательств».

© Жикеева А.Р., 2009