Geum.ru

В. З. Гарифуллин Печатается по решению

Вид материалаДокументы

Содержание


Василия Розанова
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   34

Философские предпосылки творчества

^ Василия Розанова


Фундаментальной основой построения и развития розановской религиозно-философской концепции является проблема иерархии ценностей, религия в рамках иерархии ценностей объявляется Василием Васильевичем Розановым наиболее ценной и значимой для человека «формой жизни», религиозное мировосприятие В.В.Розанова определяет смысл и специфику всех его представлений и всей его концепции.

Именно определение иерархии ценностей внутри каждой из интересующих философа форм культуры и бытия (религия, искусство, политика), а также ценностная иерархия обозначенных «форм жизни» на принципах их значимости для конституирования человеческого бытия и развития человеческой личности, являются своеобразным каркасом розановских взглядов.

Ценность и значимость религии определяется представлением философа о ней как наиболее бытийственной, наиболее имманентной человеку «формы жизни». Характер и вид религии формирует, по В.В.Розанову, характер бытия: индивидуального, социального, политического, культурного. Поэтому только сквозь призму религии и посредством религиозного восприятия можно осмыслить и обозреть иные формы культуры, определить их сущность и значение для человека. Таким образом, изучение концепции В.В.Розанова неизбежно предполагает анализ, прежде всего, религиозно-философских взглядов в рамках пропагандируемой им идеи «нового религиозного сознания».

Генеральной предпосылкой определения В.В.Розановым религии как самой важной для человека формы культуры является понимание ее как «великого врачевателя» человеческой души, страдающей от осознания своего бессилия и «глубокой ограниченности». По выражению Е.В.Пилюгиной, «жизненность религии, по мысли философа, определяется осознанием человеком ограниченности своих возможностей и своей самости, ощущение трагедийности своего существования. Обращение человека к религии, с точки зрения В.В.Розанова, обуславливается усилением экзистенциальных чувств: «заброшенности», «тревоги», «отчаяния» по мере духовного взросления человека, расширения его сознания. Экзистенциальные чувства связаны с непосредственным бытием человека и отражают диссонанс между желаемым и осуществленным, между ограниченной телесно-материальной человеческой данностью и безграничной духовной потенциальностью. Отсюда, религия, по Розанову, есть сублимация экзистенциальных человеческих чувств» [1].

Душа человека в розановской трактовке – средоточие иррациональных мотивов, а религия есть душа культуры и социума.

В трактовке В.В.Розанова религия предстает как попытка экзистенциального преодоления драмы человеческого существования, как стремление выйти за границы телесно-материальной данности с помощью обращения к иррациональным истокам формирования человеческой личности и человеческой культуры. В религии воплощается самость человека – и человека вообще, и конкретного индивида – в этом генеральная идея В.В.Розанова, его оправдание религии.

Необходимо отметить, что предпосылками критического отношения В.В.Розанова к религии и церкви являются, во-первых, особенности его личной жизни и конфликт с официальной церковью, во-вторых, обнаружение в христианстве наряду со «светлыми лучами» «темных лучей», относимых В.В.Розановым к монашеству, аскетизму, отрицанию семьи и деторождения. Он обвиняет церковь и христианство, в целом, в отрыве от «мира» с его нуждами, от реальной жизни, в исчезновении бытийственности и превращении «растительного» христианства в «каменное». Здесь философ обнаруживает истоки и предпосылки духовно-социального кризиса европейской (христианской) цивилизации: разрыв целостности человеческого бытия, как социального, так и индивидуального; абстрагирование от бытия, идеализация и схематизация жизни, заменяющие саму жизнь.

Критика религии (в форме христианства) проистекает из негативной оценки В.В.Розановым современной христианской (рационализированной) культуры и цивилизации. В то же время, последовательная рационализация представляется философу как естественный процесс «взросления» человечества, обусловленный фундаментальной метафизической сущностью человека, его тяготением к духовному, идеальному. Но однозначный акцент на духовном, по мысли В.В.Розанова, ликвидирует целостность человеческого бытия и предопределяет не цельность (внутреннюю конфликтность) личности. Нужно отметить некоторую противоречивость и непоследовательность розановской критики религии (акцент на рацио, «чистый разум», «духовное» оказывается, по В.В.Розанову, имманентным человеку и, в то же время, осуждается). Это объясняется непоследовательным и противоречивым отношением к самому человеку.

Понятие духовности у В.В.Розанова наполнено исключительно рациональным содержанием, без учета нравственной и иррациональной ее составляющих. Такая произвольно истолкованная «духовность» у В.В.Розанова оказывается противовесом «жизни души», «душевности», понимаемой как чувственное выражение бытия, как своеобразная чувственная рефлексия бытия. Отсюда вытекает розановское смешение представлений о духе и душе как сферах проявления человеческого. Дух как возможность человека подняться над собственным материально-телесным бытием, фактически, игнорируется В.В.Розановым.

Свое понимание целостности как различия без распадения, как полноты в многообразии В.В.Розанов находит в мифологическом мировосприятии. Необходимо заметить, однако, что жесткая критика христианства и поиск В.В.Розановым неких фундаментальных принципов гармоничного развития человека и общества в других религиях (обращение к иудаизму, религии Древнего Египта) свидетельствует не столько о христоборчестве В.В.Розанова, сколько о его стремлении найти и вдохнуть в христианство новую жизненную силу и, тем самым, преодолеть кризис христианской культуры и цивилизации и способствовать гармоничному и нравственному развитию человека.

Говоря об отношении В.В.Розанова к христианству, нельзя не сказать о его интерпретации понятия пола. Это понятие трактуется В.В.Розановым широко, включая в себя всю сферу бессознательного и подсознания. «Пол», по В.В.Розанову, выступает как реализация богоданного потенциала и в обращении к «полу», семье, реабилитации женской роли в цивилизации В.В.Розанов видит пути преодоления кризиса в христианстве и в культурном и социальном пространстве бытия человека. «Историческое христианство» извратило божественную данность и, тем самым, уничтожило целостность человеческой сущности и человеческого существования. Возвратить эту целостность, превратив «религию смерти» в «религию жизни» через теизацию пола, семьи и деторождения – задача, поставленная философом. Таким образом, «религия пола» превращается в «религию семьи». Семья предстает у В.В.Розанова как главная структура бытия и главный инструмент реализации индивидуальности («семья» – семь «Я») и творчества (эстетика семьи); отношение к семье становится критерием определения места каждой из рассматриваемых В.В.Розановым форм культуры и бытия (религия, искусство, политика) в иерархии ценностей.

В этой связи важна также трактовка В.В.Розановым женской роли в цивилизации, его видение кризиса современной цивилизации как цивилизации патриархальной, сверхсознательной, сверхлогичной и рациональной и «феминистические» призывы обратиться к женственности, иррациональности и подсознанию, выступающим как синонимичные понятия.

Эволюция религиозной коцепции В.В.Розанова тесно связана с его психологическими переживаниями, с изменениями в личной и общественной жизни и, в то же время, она выступет как проявление концептуальных принципов розановской философии, таких как полифоничность и внутренняя антиномичность. В результате, на первый взгляд очевидная эволюция религиозных представлений В.В.Розанова от апологетики к все более жесткой критике христианства и церкви, при более глубоком рассмотрении обнаруживает противоречия: апологетика не исключает «риторических вопросов» и сомнений, а критика перемежается заверениями о единстве с Богом и церковью.

Истинная эволюция религиозных взглядов В.В.Розанова состояла в перенесении противоречий в метафизическую область, в результате чего критика церкви и христианства превращается в критику непосредственно Христа, что обуславливается метафизическим разделением Бога-отца и Бога-сына. Образ Христа у В.В.Розанова оказывается глубоко персонифицирован и «очеловечен»: «богочеловек» превращается в «человекобога». Это свидетельствует об антропологическом контексте религиозных представлений философа. В то же время обостренно-личностное восприятие В.В.Розановым Бога дополняется идеями «теизации мира и бытия». Отсюда эволюция религиозных взглядов В.В.Розанова предстает как поступательное обострение противоречий, приобретая образ «воронки» (введенный самим философом) и определяется как все больший отход от рациональности и все большее погружение в иррационализм, мистику и мифологию.

Безусловно, для более глубокого понимания религиозных взглядов В.В.Розанова необходимо обращение к контексту русской религиозной философии в целом.

В русской религиозной культуре XIX века религиозная тема имела определяющее значение. И так было не только в религиозных направлениях, но и в направлениях внерелигиозных и богоборческих, хотя это и не было осознано. Как писал Н.Бердяев, «в России не было философов такого размера, как наши писатели, как Достоевский и Л.Толстой. Русская академическая философия не отличалась особенной оригинальностью. Русская мысль по своей интенсии была слишком тоталитарной, она не могла оставаться отвлеченно-философской, она хотела быть в то же время религиозной и социальной, в ней был силен моральный пафос» [2].

В России долгое время не образовывалось культурной философской среды. Она начала образовываться лишь в 80-е годы, начал выходить журнал «Вопросы философии и психологии». Для насаждения у нас философской культуры значение имела деятельность Н.Грота, который сам был малоинтересным философом. Условия для развития философии были очень неблагоприятны, философия подвергалась гонению и со стороны власти, и со стороны общества, справа и слева. Но в России создавалась и нарастала оригинальная религиозная философия. По словам Бердяева, «такова была одна из задач русской мысли». Речь идет именно о религиозной философии, а не о богословии. На Западе мысль и знание очень дифференцированы. Официальное католичество и официальный протестантизм создали огромную богословскую литературу, богословие стало делом профессиональным, им занимались специалисты, люди духовные, профессора богословских факультетов и институтов. Профессора богословия всегда не любили религиозную философию, которая представлялась им слишком вольной и подозревалась в гностическом уклоне, они ревниво охраняли исключительные права богословия как защитники ортодоксии. «В России, в русском православии, – писал Бердяев, – долгое время не было никакого богословия или было лишь подражание западной схоластике. Единственная традиция православной мысли, традиция платонизма и греческой патристики была порвана и забыта» [3].

Философская концепция В.В.Розанова, несомненно, в первую очередь детерминируется его русской ментальностью, которая определяет его особенные русские «риторические вопросы» к Христу и христианству, особенный (осознанный и «прочувствованный») путь к Богу русской интеллигенции XIX-XX веков. Синкретизм (имеющий историческое происхождение), идея соборности как гармонического социо-бытия, религиозные искания в рамках концепта «нового религиозного сознания», доходящие до ереси, интерес, и, в то же время, неприязнь к церкви и богословию, противопоставление веры и рациональности (а не синтез, как в западной христианской философии) – эти черты, относимые к специфике русской религиозной философии, ярко характеризуют и взгляды В.В.Розанова.

Путь В.В.Розанова к религиозной вере – гносеологический – сложен и трагичен, так как неизбежен диссонанс между верой и «вопросами верующего», который, в свою очередь, обуславливает «раскол» в душе верующей, но не вопрошающей. Это – драматический путь завоевания веры и покорение вере, путь трагический в своей неоконченности.

Говоря о религиозной концепции В.В.Розанова, следует отметить четко выраженный эстетизм, проявляющийся в выборе метода и стиля изложения, и мистицизм эстетических воззрений философа, что позволяет выявить глубинную связь и взаимозависимость религии и искусства, а также этики и эстетики, как форм культуры и бытия в философских представлениях мыслителя. Эстетическую позицию В.В.Розанова можно определить как переходную от классики к модерну.

Выстраивая иерархию форм культуры и бытия, он стремится определить ценностные критерии расположения религии, политики относительно друг друга. Как продолжатель «классической линии» в русской литературе и философии, В.В.Розанов одним из основных ценностных критериев полагает этический. Но «переходный характер» розановской философии приводит к тому, что, наряду с этическими ценностными критериями, философ использует и эстетические, выявляя «красоту молитвы», «красоту души», «красоту пола», «красоту быта». Дилемма классика-модернизм выступает, таким образом, как одна из антиномий, посредством которых конституируется розановская концепция.

В его ценностной иерархии политика детерминирована религией и искусством (особенно, литературой). Политика характеризуется как наиболее абстрактная, рациональная, наименее бытийственная и истинная сфера жизни человека. Можно выделить наиболее важные черты розановской философии политики: принципиальный консерватизм, «антиисторизм» и «конформизм». Специфика розановского консерватизма состоит в том, что это консерватизм философский, «метафизический», конфронтирующий, нередко с консерватизмом политическим.

Говоря об интерпретации В.В.Розановым категорий истории и времени, следует отметить метафизический характер этих интерпретаций и, отсюда, условность розановского «антиисторизма», выступающего как отражение негативной рациональности, логизма, позитивизма и отнюдь не свидетельствующего о подлинной антиисторичности философа. Это можно подтвердить, обратившись к национально-исторической концепции В.В.Розанова, которая ясно показывает, что для философа характерно чуткое ощущение и передача тончайших нюансов подлинно народных («обыденных») представлений о политике и заинтересованность в разрешении проблемы определения места и роли России в мировой истории и мировом сообществе. Отношение В.В.Розанова к России сродни чаадаевскому и может быть охарактеризовано как «выстраданная любовь».

Необходимо отметить, что в области размышлений о политике В.В.Розанов менее сдержан внутренними принципиальными рамками, действует более вольно при интерпретации тех или иных явлений политической жизни, чем при интерпретации религиозных феноменов. В процессе познания В.В.Розановым политических феноменов нет того драматического раскола личности, который обнаруживается в его религиозных исканиях. В розановской «философии политики» больше «игры», того самого юродства, которое считают сущностной характеристикой его философского стиля.

Исключение составляют лишь размышления В.В.Розанова о судьбе и данности нации; здесь философ опять трагически серьезен. Национальные проблемы разрешены, по мысли философа, лишь посредством осуществления программы пересмотра культурных, духовных ценностей нации. Так замыкается «проблемный круг» развития розановской мысли: от религиозной тематики к проблемам культуры, от проблем культуры к проблемам социально-политической жизни и, затем, в свете определения судьбоносных для нации феноменов, происходит снова обращение к проблеме религиозно-духовных ценностей – религиозно-философская концепция В.В.Розанова приобретает целостность, воплощая целостность человеческого бытия.

Особо следует сказать о своеобразии стиля, языка и особенностях творчества В.В.Розанова.

Прежде всего, следует отметить, что внутренний стержень розановской концепции, ее каркас, всегда достаточно жесткий, вся она, несмотря на кажущуюся алогичность и «размытость», на самом деле, очень целостная и логичная. Системообразность розановской концепции позволяет определить ценностный подход. В то же время розановская система «импрессионистская», созданная из разнообразных, «разномастных» идей, некоторые из которых находятся в таком антагонизме, что «разрывают» на части единую картину философского мировосприятия мыслителя. В результате формируется пространство «разорванного сознания», в котором бытийствует розановская мысль и в котором вынужден бытийствовать читатель. Философия В.В.Розанова крайне субъективна и даже аутична, и именно это способствовало глубочайшему самоанализу и самоуглублению, которые определили творчество В.В.Розанова как одного из наиболее ярких примеров «исповедальной прозы» в русской и мировой философии.


ЛИТЕРАТУРА


1. Пилюгина Е.В. Религия, искусство, политика в философской антропологии В.В. Розанова. Автореф. дис…. канд. философских наук. – М., 2003. – С.7.

2. Бердяев Н.А. Русская идея // Русская литература. – 1990. – № 4 – С.59.

3. Там же.


Л.Г. Егорова, Казанский госуниверситет, доцент


Наука и публицистика в творчестве Л.Е.Оболенского


Леонид Егорович Оболенский, чья кропотливая работа в качестве редактора ряда изданий, литературного критика и публициста часто незаслуженно оценивается как «бледная», был многогранно одаренный человек, своего рода энциклопедист. С 1878 года и до самой смерти в 1906 году Л.Е.Оболенский был редактором и сотрудником ряда журналов: неординарность его личности проявилась и в редакторской деятельности, и в жанровом своеобразии и тематической палитре научно-популярных и литературно-критических статей, и в социальной направленности художественных произведений. Его живо интересовали вопросы искусства, литературы, общественных наук (философии, этики, социологии, психологии) и реалии общественной жизни.

В конце 1882 года Л.Е.Оболенский приобретает в собственность «Русское Богатство» и издает его до 1891 года. Он стал редактором журнала во время ужесточения цензуры после мартовских событий. В этих условиях единственно возможным выходом была переориентация этого издания в научное русло, что он и предпринял. Беллетристика отходит на второй план, главное место занимают отделы научный и философский, причем философско-нравственные и религиозные рассуждения проникают и в литературно-критические статьи. С этой тенденцией было связано и привлечение к сотрудничеству Л.Н.Толстого как публициста и философа. К критическим характеристикам Л.Е.Оболенского Л.Н.Толстой относился настороженно и не принимал их либеральных выводов. Но он ценил его издательскую деятельность, возлагал на него надежды, когда обдумывал планы изданий для народа – газеты, книг, журналов. Журнал «Русское Богатство» Л.Н.Толстой выделял «по своему направлению» из «всех существующих»: «Программу журнала я прочел и нахожу, что она составлена хорошо. В ней есть что-то новое, свежее... Если народный журнал создастся, я буду стараться как можно больше работать в нем» [1]. Здесь им были опубликованы главы из трактатов «Так что же нам делать?», «В чем моя вера?», рассказ «Много ли человеку земли нужно». За время редакторства Л.Е.Оболенского в «Русском богатстве» было опубликовано множество работ по философии, психологии, экономике, математике, биологии, физике и другим наукам. В целом в руках Л.Е.Оболенского журнал сохраняет либерально-народническое направление, но пытается отстаивать свою собственную точку зрения в связи с самыми разнообразными явлениями последней трети XIX века, особенно в литературном процессе. Цезура на какое-то время стала относиться к журналу помягче.

«При новом издателе, – указывал цензор Косович, – направление журнала резко изменилось. Беллетристика и полемика отступили совершенно на задний план; отделы – научный, научно-философский, критический и научных новостей расширились... издание приняло вид почти исключительно научного периодического журнала. Отделу же беллетристики посвящалось постоянно не более трети размера книги. Такой более или менее специальный характер журнала... предполагая более ограниченный круг читателей... требует от них весьма солидного образования. В подобном периодическом издании беллетристика составляет, собственно говоря, балласт и перелистывается теми же солидными образованными людьми, для которых исключительно и предназначаются такие издания» [2]. Цензоры считали, что поскольку специальный, научный характер журнала потребует теперь от читателей «весьма солидного образования», его аудитория сузится, поэтому они не нашли «в общем направлении издания ничего предосудительного». Однако уже в конце 1883 года Главное управление по делам печати потребовало от цензурного комитета не ослаблять бдительности при чтении «Русского богатства», а цензор Косович получил выговор.

Сегодня очевидно, что у Л.Е.Оболенского было острое чутье на запросы образованной читательской аудитории и чувство модного в науке и литературе, чем объясняется, с одной стороны, разнообразие проблематики журнальных статей, а с другой – противоречивость его собственных взглядов.

В немногочисленных работах, посвященных издательской деятельности Л.Е.Оболенского, прежде всего, делается акцент на ее литературно-критическом и философском аспектах. Хотя, по нашему мнению, можно выделить еще один – не менее важный – социологический. Учение О.Конта встретило в России не только союзников, но и противников: 1880-1890-е годы стали периодом острых дискуссий о позитивизме, и шире – о роли социологии и социолога в обществе. Л.Е.Оболенский, будучи сторонником позитивистского мировоззрения, стал активным его популяризатором, он делал незаметную, но очень важную работу по внедрению социологической точки зрения на социальные проблемы. Его научную позицию первого периода творчества относят к позитивистскому субъективизму психологического направления (кстати, психологизм его трактовки очень близок к идеям, высказанным позднее выдающимися русскими неопозитивистами А.С.Звоницкой, Е.В.Де Роберти и другими). В своих статьях, публикуемых в различных журналах – «Свет», «Мысль», «Русская мысль», «Русское богатство», «Вопросы философии и психологии», «Научное слово», он обсуждает почти все темы русской социологии последней четверти XIX века: критерии прогресса, «законы» эволюции, «стадии развития» общества, социальное поведение и социальные взаимодействия, общественную патологию, бедность и нищету. В его критических статьях разбираются основные положения теоретических концепций О.Конта, Г.Спенсера, Г.Тарда, Н.К.Михайловского. Включается он и в основную тему научных дискуссий этого периода, касающуюся метода социологической науки, выступив со статьей «Объективный и субъективный метод в социологии и их относительное значение» (1882). Позиция его двойственна: с одной стороны, он считал важным достижение «почетного компромисса» передовых идей, что свидетельствует о его объективизме, а с другой – подчеркивал, что социолог не может быть лишь наблюдателем, исследование общественных явлений вызывает потребность их нравственной оценки, что он и пытался реализовать в своей публицистической деятельности [3].

Уже в одной из первых своих работ, посвященных новой науке, – «Наука и социология» (1878) – Л.Е.Оболенский обосновывает свое научное кредо: «Истинная общественная наука тогда лишь имеет человеческий смысл, когда она имеет субъективную цель – жизнь и счастье человечества» [4]. Отстаивая «плюралистический» подход в социологии, он приходил к взгляду на общество как на совокупность личностей. Как и другие социологи-народники (П.Л.Лавров, Н.К.Михайловский) Л.Е.Оболенский считал основным критерием социального прогресса уровень развития личности. По его мнению, этика воздвигается на психологической основе. При этом все должно твориться на благо общества. Нравственные, религиозные, социабельные чувства, основанные на альтруизме, на любви к ближнему, на стремлении к общественному благу, формируют внутренние силы развития и функционирования общества. Однако улучшения социального обустройства России, считал Л.Е.Оболенский, можно достичь лишь постепенным, будничным, мирным, систематическим трудом, развитием «самостоятельной, внутренней, практической самодеятельности» народных масс. Надежды на героический скачок, на «подачки и блага, взявшиеся откуда-то с облаков» совершенно утопичны.

Считая свои философские и социологические статьи важной частью своей деятельности, Л.Е.Оболенский продолжал в литературно критических статьях те же идеи. Таким образом, литературно-критические статьи Л.Е.Оболенского основаны на этой методологической позиции. Он считал, что литературная критика должна быть объективна. Поэтому в своем стремлении к объективности он не ограничивал себя рамками взглядов каких-то литературно-критических течений и направлений, он пытался их синтезировать. Та же позиция была у него в отношении анализа социальных явлений.

Придерживаясь теоретической платформы позитивизма, Л.Е.Оболенский, тем не менее, не был восторженным его эпигоном, он видел его слабые стороны. Кроме того, взгляды мыслителя эволюционировали: к концу 1890-х годов Л.Е.Оболенский испытывает значительное влияние эмпириокритицизма, но пытается занять более гибкую, плюралистическую позицию. Итог этой эволюции был подведен Л.Е.Оболенским в книге «История мысли» (1901). В это период его внимание переключается на освещение этических проблем: он подчеркивает значимость нравственных чувств, основанных на альтруизме, стремления к общественному благу для формирования внутренних сил развития общества.

Особое место в его творчестве занимает исследование самосознания социальных групп в общественном процессе, в том числе и интеллигенции. В статье «Максим Горький и идеи его новых героев. Критический этюд» [5] Л.Е.Оболенский анализирует стремление М.Горького «искать объяснения смысла жизни и своих типов [литературных персонажей – Л.Е.] в принадлежности их к тому или другому общественному классу» и определяет курс исканий писателя как «объяснение направлений, недостатков, неудовлетворенности существующих типов русской интеллигенции классовыми причинами». По мнению Л.Е.Оболенского, это нужно М.Горькому для того, чтобы «наметить приход новых типов «интеллигенции» из других классов, еще не выступавших в истории». Критик отмечает, что это не первая попытка объяснить типы интеллигенции их происхождением от разных общественных классов. Так, например, Н.Г.Помяловский пустил в ход тип «интеллигентного пролетария», Н.К.Михайловский объяснял философию Г.Спенсера его принадлежностью к буржуазному классу. Прием М.Горького, хотя и не нов, но мастерски исполнен, отличается силой, страстностью и глубиной захвата фактов именно с этой точки зрения», позволяет наряду с индивидуальными чертами героя усилить его социальные черты до такой яркости, что обыденная фигура получает «почти символическое изваяние, монумент целого сословия в его типичных чертах».

Л.Е.Оболенский находит в произведениях писателя несколько типов интеллигентов: интеллигентный «буржуа», интеллигент-разночинец, интеллигент из мужиков; анализирует мотивацию их жизненных кредо, раскрывает суть обвинений, которые они отсылают друг другу, учитывая при этом позицию самого М.Горького. Так, писатель словами одного из своих героев выдвигает обвинения интеллигенции в бездеятельности, осуждает ее «книжность» («У нас много желаний – хороших, честных… затем у нас потоки речей и ни крупицы дела! Одни из нас пишут, другие читают, прочитав, спорят, поспорив, забывают прочитанное…а воз и наших идеалов и ныне там, если не подвинулся назад…») Л.Е.Оболенский подтверждая, что в этом обвинении очень много правды, пытается отыскать причины такого положения вещей. И первой задачей всякой нарождающейся интеллигенции, неважно будет ли она из дворян, из мещан, разночинцев или мужиков, видит увеличение своих рядов, кадров. И только когда эти кадры достаточны, то они могут влиять на жизнь, на «те юридические нормы, которые мешают свету проникнуть и ниже, а стоящему внизу – подняться вверх» и добиваться освобождения крестьян (в 60-х годах XIX века), создания земств с десятками тысяч школ для народа, создания более свободной печати и т.д. По мнению же публициста, интеллигенция еще не столь многочисленна, чтобы стать по-настоящему действенной силой. Кроме того, «интеллигенция – это класс, и ее борьба имеет не фантастический, а вполне реальный объект», которым по-прежнему являются «тьма, бесправие мысли и слова». При этом она руководствуется не одними «высшими соображениями», но и самыми кровными интересами существования. В-третьих, разделению интеллигенции способствует не избыток, а недостаток просвещения. Поэтому «в такое время говорить против книжности – ошибка», заключает Л.Е.Оболенский. Конечно, «книжка сама по себе ничего не создает: создают потребности, чувства, инстинкты». Но именно просвещение, «книжность» несет знание путей общественных преобразований. Все это общие задачи интеллигенции, и для их выполнения она не должна делиться на враждующие группы.

Будучи близок по своим общественно-политическим убеждениям к народническим кругам, Л.Е.Оболенский тяжело переживал разногласия среди мыслящих людей своего времени (например, неоднозначная оценка общественностью идейных поисков Л.Н.Толстого), выступал против раскола в русской интеллигенции.

Кем же был Л.Е.Оболенский: ученым-обществоведом или морализирующим публицистом? Ответить на этот вопрос непросто. Ясно одно: реконструировать его творчество необходимо с учетом широкого социального контекста эпохи.


ЛИТЕРАТУРА


1. Толстой Л.Н. К.М.Сибирякову. 8 мая 1885 г. – Полное собрание сочинений: В 90 т. – Т. 63. – М., 1934. – С.245.

2. См.: ЦГИАЛ. СПб. цензурный комитет, Дело о подцензурном издании «Русское богатство», 1879, ф. 777, оп. 3, ед. хр. № 35, ч. II, л. 106.

3. См.: Голосенко И.А., Бочкарева В.И. Оболенский Леонид Егорьевич // Социологи России и СНГ XIX-XX вв. Биобиблиографический справочник. – М.: Эдиториал УРСС, 1999. – С. 216 – 217.

4. Оболенский Л.Е. Наука и социология // Свет. – 1878. – № 10. – С.329.

5. Оболенский Л.Е. Максим Горький и идеи его новых героев: Критический этюд // ссылка скрыта, свободный.


Л.А. Иванова, Иркутский государственный лингвистический университет,
доцент