David Guramishvili Georgian-Ukrainian International University,, Iberia" Грузино-Украинский Международный Университет,,Иберия " им

Вид материала

Содержание

Подобный материал:

1 2 3 4 5 6 7 8 9 ... 21

Социология

Коба Нониашвили ………………………………………………………………

Эмпирическая социология

Лия Сванидзе…………………………………………………………..

Роль интеллекта в процессе управления

Теона Гвенетадзе..................................................................................................................................

Проблематика гендерного равноправия в Грузии

Philology - Филология

Giorgi Kuparadze

PH.D TSU Language Centre

(Georgia) Linguistic Anthropology

( Bringing up the Issue)

One of us is English and the other American,

so we have always had ready access to infor-

mation about the English of these two coun-

tries.

P. Trudgill & J. Hannah

`Linguistic anthropology' is an interdisciplinary field dedicated to the study of language as a cultural resource and speaking as a cultural practice. It assumes that the human language faculty is a cognitive and a social achievement that provides the intellectual tools for thinking and acting in the world. Its study must be done by detailed documentation of what speakers say as they engage in daily social activities. This documentation relies on participant observation and other methods, including audiovisual recording, annotated transcription, and interviews with participants. As an interdisciplinary field, linguistic anthropology has often drawn from and participated in the development of other theoretical paradigms. Some of its own history is reflected in the oscillation often found among a number of terms that are not always synonyms: linguistic anthropology, anthropological linguistics, ethnolinguistics, and sociolinguistics. Its main areas of interest have changed over the years, from an almost exclusive interest in the documentation of the grammars of aboriginal languages to the analysis of the uses of talk in everyday interaction and throughout the life span [Duranti 1997, Foley 1997]. This article provides a brief historical account of linguistic anthropology, and highlights important past and present issues, theories, and methods.

Have you ever wondered: Why Eliza Doolittle had to change how she spoke to associate with people in "high society"? How many words the Inuit really have for snow? What was the first human language like? Why do Americans say "at and abat" while Canadians say "oot and aboot" for "out and about"? Linguistic anthropologists investigate the relationship between communication and culture. They ask: "What is the message?", "How is it formed?" and "What is its cultural meaning?". Linguistic anthropologists begin their work by using tools originally developed by descriptive linguists to describe various parts of language and the range of sounds people use when they speak. A linguist studying patterns of speech in England and China, for instance, would point out that native English speakers can hear no difference between the "p" sound in the words "pot" and "spot". A speaker of Mandarin, on the other hand, can hear a clear difference between the two "p"s. If we were to ask a linguist why English and Mandarin speakers hear the "p" sound differently, she would point out that when we say "pot" we create a puff of air that is missing when we say "spot." This missing puff is significant and therefore heard in Mandarin while it is insignificant and therefore unheard in English. Tools like these allow linguistic anthropologists to identify specific speech patterns of people from different social groups. In Eliza Doolittle's speech, for instance, her dropped "h"s in "artford, 'ereford, and "ampshire" gave her a way as a poor flower seller. The linguist Henry Higgins used his knowledge of language and social class to teach Eliza to speak in the refined tones of upper-class London so that she could "pass" as a woman of wealth. Today a linguistic anthropologist meeting Eliza would probably not want to change her speech. Rather, he would want to figure out what assumptions people were making about Eliza on the basis of her dropped "h"s. Then he would ask why Eliza had to change her speech to marry out of her social class? Finally, he might encourage Eliza and other flower sellers to take pride in their distinctive speech patterns and to work to eliminate prejudice against people like them. In short, a 21st century linguist would point out that the prejudice Eliza experienced was the result of culturally imposed hierarchies rather than her inability to say what she wanted to say.

Linguistic anthropologists teach us that people use an enormous variety of languages and their dialects to express their ideas. Some languages, nevertheless, have developed a precise vocabulary to talk about things important to their culture. People who speak English, for example, have begun to use words related to computers in their everyday speech. We "down-load", "boot", "e-mail" and "surf the world wide web" (and sometimes some of us even "hack"), things we never did even a decade ago. By comparing cultures and languages, linguistic anthropologists can understand the major concerns, interests and even physical environments of various groups of people. Inuktitut, the language of the Inuit people who live in the Canadian north, has about 15 words for ссылка скрыта. Those who live in southern Canada and speak English can probably come up with almost as many words for snow--powder, slush, sleet, corn snow, packing snow, freezing rain, blizzard, severe winter storm, wet snow, dry snow, blowing snow ---- distinctions that make sense for English Canadians who think about snow primarily in the context of driving cars, shovelling sidewalks and skiing. English speakers living in Barbados may naver have seen snow and have only one word to talk about the cold, white stuff. Linguistic anthropologists also study the history of languages. Language is not static; it changes rapidly over time as anyone who tries to use the "hip" speech of a previous decade knows. Furthermore, when people move, their language goes with them and it changes as they meet people who speak other languages or have experiences which their own language does not allow them to express. The word "toboggan," for instance, comes from a Mi'kmaq word for a sled used in the snow. When European colonists first came to Canada they had to learn how to travel and move things around in the Canadian winter. They adopted Mi'kmaq-style sleds and the word to describe them.

Historical research can also tell us how languages are related. Among the European languages, for example, German and English are more similar to each other than either one of them is to French. We can hypothesize, therefore, that German and English developed out of a common language. French, in turn, is closely related to Spanish and Italian. All of these European languages are Indo-European which means that they are descendants of proto-Indo-European, a language that probably developed about 6000 years ago in ссылка скрыта. By comparing languages, linguistic anthropolgists can determine how long ago they split apart and where their speakers migrated. In fact, some linguistic anthropologists think that by comparing all of the world's languages, they can construct the original ссылка скрыта. Linguistic anthropologists are not only interested in written or spoken languages, they study all forms of communication. Gestures (including American Sign Language and ссылка скрыта, choices about clothing or jewelry, even the physical distance we maintain between ourselves and others all send culturally specific messages. While people in some cultures may greet each other with a handshake, a bow or a simple "Hi," in other cultures people expect to kiss each other once, twice, or even three or four times on one or both cheeks!

In the holistic tradition established by Franz Boas (1858-1942) in the USA at the beginning of the twentieth century, anthropology was conceived as comprising four subfields: archaeology, physical (now `biological') anthropology, linguistics (now `linguistic anthropology'), and ethnology (now `sociocultural anthropology'). This vision of anthropology differs from the one found in the European tradition, where linguistics and social anthropology remained rigidly separate disciplines for most of the twentieth century, despite the emphasis on the use of native languages in fieldwork among UK anthropologists, and the theoretical and methodological influence of Bronislaw Malinowski (1884-1942), who wrote about the importance of linguistic research for an anthropological understanding of human societies. In the 1950s, the adoption of the term `ethnolinguistics' (reflecting the European preference for `ethnology' over `(cultural) anthropology') for those studies that merged linguistic and anthropological interests signaled the intellectual recognition, at least in some European academic circles, of the importance of an `ethnological side' of linguistic studies (Cardona 1976), but the institutional recognition of such a discipline within European anthropology has been slow to come. European scholars with research interests similar to those of North American linguistic anthropologists are thus more likely to be found in departments of linguistics, foreign languages and literatures, folklore, communication, sociology, or psychology. To understand the special role given to the study of languages in the Boasian tradition, we must go back to the time when anthropology became a profession in the USA, in the period between the last decades of the nineteenth and the first decades of the twentieth century. In that time, the study of American Indian languages emerged as an essential part of anthropological research. John Wesley Powell (1834-1902), the founder of the Bureau of Ethnology, later renamed Bureau of American Ethnology (BAE), supported, through grants from the US government, linguistic fieldwork, in the belief that by collecting vocabularies and texts from American Indian languages, it would be possible to reconstruct their genetic relations and thus help in the classification of American Indian tribes. Boas himself had become fascinated by the grammatical structures of Chinook and other languages of the American northwest coast early on in his fieldwork, and seized the opportunity to work for the BAE and edit the Handbook of American Indian Languages (1911). Although Boas, a diffusionist, was quite skeptical of the possibility of using languages for reconstructing genetic relations between tribesland was against any correlation between language and race. He tried to transmit to his students a passion for the details of linguistic description and the conviction that languages were an important tool for (a) fieldwork, and (b) the study of culture, especially because the categories and rules of language are largely unconscious and thus not subject to secondary rationalizations. Furthermore, Boas was committed to what later became known as `salvage anthropology,' [Boa, F 1911].

In the 1960s when Chomsky’s generative grammar was becoming popular in the USA, two other important programmes were also launched: the ethnography of communication and urban sociolinguistics. Through his own qualitatively oriented work and his collaboration with Charles Ferguson on multi-lingualism in South Asia, John Gumperz criticized the notion of ‘language’ as used by linguists, and introduced the notions of variety, repertoire,and linguistic community or speech community [Gamperz, J 1982]. In the same years, Dell Hymes launched a call for a comparative study of communicative events to capture the ways in which speaking is a cultural activity and should be studied as such. His collaboration with Gumperz produced a new paradigm in linguistic anthropology, one in which researchers were expected to study both knowledge and use of languages through ethnographic methods [Gamperz, J., Hymes, D.E. 1964].

The 1990s saw a rethinking of the concept of context in part due to: (a) a renewed awareness of the role of theory and methodology in deﬁning the difference between the message and its context [Duranti and Goodwin 1992]; (b) the inﬂuence of a number of theorists from other disciplines (e.g., Pierre Bourdieu, Anthony Giddens, Mikhail Bakhtin, MichelFoucault, Cliford Geertz, Paul Ricoeur); (c) the use of the concept of ideology in trying to understand how speakers conceptualize what constitutes appropriate and interpretable language; and (d) the introduction and wider adoption of new recording technologies (e.g., video, digitized images), and their implications for the deﬁnition of what constitutes an empirically adequate representation of speaking or, more broadly, communication.

The last two decades have seen the development of several new projects involving the interface between language and other cultural resources. Three of the most important ones are: 1. language socialization, 2. multi-lingualism, and 3. the study of the linguistic dimensions of power and control. If the goal of our study is a better understanding of the role played by language in the human condition, we must be guided in our efforts by the desire to improve our communication across social and cultural boundaries. This must also apply to our ﬁeldwork situation and our relationship with the speech communities we want to study.

Summing up all above mentioned, Linguistic Anthropology exists as a separate but related discipline that emphasizes the relationship between language and culture, but adopts a more holistic and, often, humanistic approach than, for example, cognitive psychology. Linguistic anthropologists study a variety of language practices, ranging from the relationship between language and music within specific cultures to children's use of language in play. A major focus that distinguishes linguistic anthropology from other branches of linguistics is its focus on questions of politics, power, and social inequality, as these aspects of culture affect language. The study of language ideologies emphasizes the different statuses of certain language practices, in contexts ranging from a bank officer turning down a loan applicant, to political speeches, to bilingual and bicultural contexts (for example, the study of "Spanglish," forms of language developed by Americans who speak both Spanish and English), to the controversies about varieties of English spoken by African Americans.

^ Купарадзе Георгий

Доктор филологических наук, профессор Тбилисский государственный университет им. И.Джавахишвили(Грузия)

Лингвистическя антропология

( Постановка вопроса)

Р е з ю м е

Данная статья посвящается краткому обзору возникновения и развития самостаятельной сферы изучения соотношения языка с культурой, ибо в этой среде ярче всего проявляется тесный контакт языковых особенностей с социальными интеракциами индивида. Будучи основой социального общения между собой различных слоиов социума, лингвистическая антрополоия, как самостоятельное научное направление, с первого-же момента возникновения всячески сремилась охвотить все основные виды человеческой деятельности в обществе. Во время выдвежения основных положений его методов исследования, различных теории и высказывании мы руководствовались теми фундаментальными принцыпами, которые столь важны с точки зрения научного подхода. Исследования различных источников ещë раз убеждают в том, что с развитием общества непременно меняется и его языковой состав на всех уровнях лингвистического расслоения. Именно рассмотрение этих вопросов является целю представленной работы.

References:

1. Foley, W. A (1997): Anthropological Linguistics: An Introduction. Blackwell, Malden, MA

2. Duranti, A (1997): Linguistic Anthropology. Cambridge University Press, Cambridge, UK

3. Gamperz, J.J (1982): Discourse Strategies. Cambridge University Press, Cambridge, UK

4. Duranti, A., Goodwin, C (1992):Rethinking Context: Language as an Interactive Phenome-

non. Cambridge University Press, Cambridge, UK

5. Gamperz, J.J, Hymes, D,E (1964): The ethnography of communication. American Anthropo-

logist.

4. Boa, F (1911):Introduction. In: Handbook of American Indian Languages. Smithsonian In-

stitution and Bureau American Ethnology. Washington DC, vol BAE-B 40, pt, 1, pp. 1-83

^ Марина Алексидзе

Доктор филологических наук, профессор. Тбилисский государственный университет им. И.Джавахишвили (Грузия)

К вопросу о статусе восклицательных предложений в общей парадигме типов предложений (на материале русского и грузинского языков)

Восклицательные предложения представляют собой яркий пример эмотивных синтаксических единиц, создаваемых по определенным моделям и предназначенных прежде всего для выражения эмоционального состояния или эмоционального отношения субъекта речи. Восклицательные предложения широко представлены как в русском, так и в грузинском языках и, естественно, наряду с общими признаками характеризуются также особыми свойствами, специфичными для каждого из сопоставляемых языков.

Восклицательные предложения признаются одной из наименее разработанных в лингвистике тем, между тем круг проблем, связанных с ними, довольно широк, в частности, это и формальные особенности маркирования восклицательных предложений в разных языках, и темо - рематическая структура восклицательных предложений и многие другие. Одной из таких проблем, обсуждаемой в лингвистической литературе, является вопрос о статусе восклицательных предложений в общей парадигме синтаксических единиц.

В лингвистике сформировалось две точки зрения на коммуникативный статус восклицательных предложений: они рассматриваются либо как самостоятельный коммуникативный тип, либо как характеристика, реализующаяся в системе трёх основных коммуникативных типов. Последняя точка зрения приводит в конечном итоге к неопределимости этого типа предложений и потому — исключению его из ряда коммуникативных типов.

Отсутствие однозначного решения вопроса о месте восклицательных предложений в системе коммуникативных типов, несмотря на то, что они не раз являлись прямо или косвенно объектом лингвистического описания, обусловлено как сложностью природы феномена эмоций и их проявлений в языке, так и с тем, что выводы авторов определяются задачами того или иного направления в лингвистике и отражают различный подход к предмету исследования.

Само понятие предложения, несмотря на то, что оно является центральным понятием синтаксиса, - одно из наиболее сложных и спорных лингвистических явлений. Свидетельством этому можно считать наличие огромного количества дефиниций предложения. Наиболее полное определение указанной синтаксической единицы на основе учёта и обобщения различных точек зрения современных синтаксистов представлено в Лингвистическом энциклопедическом словаре, согласно которому предложение - одна из основных грамматических категорий синтаксиса, противопоставленная в его системе слову (словоформе) и словосочетанию по формам, значениям и функциям. В широком смысле предложение - это любое высказывание, являющееся сообщением о чем-либо и рассчитанное на слуховое или зрительное восприятие. В узком, собственно грамматическом, смысле предложение - единица сообщения, которая образована по специальному грамматическому образцу, обладает значением предикативности и своей собственной семантической структурой, обнаруживает их в системе формальных изменений и имеет определённую коммуникативную задачу, выражающуюся интонацией и порядком слов (так называемое актуальное членение предложения) (7, 395).

Основными характеристиками предложения являются: 1) его синтаксическая структура, формирующаяся отдельными словоформами (компонентами предикативной основы предложения) в их отношении друг к другу; 2) его семантическая структура; 3) порядок слов и интонация; 4) члены предложения как компоненты предикативной основы предложения или её распространители. В качестве основного признака предложения, отличающего его от всех других единиц, выделяется предикативность.

Что касается классификации предложений, то в рамках традиционного подхода предложения классифицируются по структуре и по семантике. Структурные классификации предложений довольно разнообразны, так как при выделении структурных типов предложений лингвисты используют различные подходы и критерии (2). Что касается семантической классификации предложений, то данная типология пока еще недостаточно разработана и, как правило, предложения классифицируются на основе не только семантики, но и структуры. Например, Г.А. Золотова выделяет семантико-грамматические модели предложений. В типологии автора наряду с исходными моделями предложений приводятся их фазисные, модально - волюнтивные, субъектные (определенно-личные, неопределенно-личные, обобщенно-личные), объектно-пассивные, инволюнтивные (безличные) модификации (3, 16-19). Среди современных типологий предложения особый интерес представляет классификация, представленная В.Ю. Копровым, который в своей работе основное место уделяет анализу функционирования разных типов предложений в свете грамматических категорий и трех прагматических факторов: интенции говорящего, актуального членения и эмоциональной оценки говорящим своего сообщения (6).

Поскольку предложение - это коммуникативная единица языка, прежде всего оно должно характеризоваться коммуникативной целью, т.е. целевой установкой для слушающего. По цели высказывания традиционная грамматика делит предложения языка на три коммуникативных типа: повествовательный, побудительный и вопросительный (2, 156). Названные коммуникативные типы предложений достаточно последовательно отграничены друг от друга. Повествовательными называются предложения, заключающие в себе сообщение о каком-либо факте действительности, явлении, событии и т.д. (утверждаемом или отрицаемом), то есть они служат для передачи суждения. Вопросительными называются предложения, имеющие своей целью побудить собеседника высказать мысль, интересующую говорящего. Побудительными называются предложения, выражающие волеизъявление говорящего, их цель - побуждение к действию. Помимо основных коммуникативных типов предложений выделяют ещё промежуточные коммуникативные типы, совмещающие в себе черты различных кардинальных типов: повествовательно-вопросительные и вопросительно-повествовательные предложения; повествовательно-побудительные и побудительно-повествовательные предложения; вопросительно-побудительные и побудительно-вопросительные предложения. Некоторые исследователи выделяют в качестве четвертого коммуникативного типа т.н. оптативные (желательные) предложения (1, 93-94).

Первоначально как в русской, так и в грузинской синтаксической традиции восклицательные предложения рассматривались как самостоятельный коммуникативный тип наряду с повествовательными, вопросительными и повелительными предложениями. Эта точка зрения нашла отражение в трудах Д.Н. Овсянико-Куликовского, A.M. Пешковского, В.А. Богородицкого, Л.А. Булаховского, В.В. Виноградова. В дальнейшем в связи с усилившимся вниманием к логическому аспекту языка, к проблеме связи суждения с предложением, восклицательное предложение как связанное с эмоциональной окраской речи и не соответствующее особой форме мысли было отделено от других типов предложения. Восклицательность стали рассматривать как сопутствующую черту «не структурной природы», как сопутствующую цель, реализующуюся внутри системы трёх коммуникативных типов предложения (8,176). Соответственно, стало утверждаться мнение, что в языке доминирует мыслительная основа, а выражение эмоций выступает как второстепенный фактор, что восклицательные предложения не обладают собственной совокупностью свойств, которая смогла бы поставить их в один и тот же ряд с тремя вышеназванными, кардинальными коммуникативными типами предложения. Как результат, восклицательным предложениям было отказано в собственном коммуникативном статусе, поскольку они специфичны только в связи с наличием эмоциональной окрашенности, а поскольку языковое общение сопровождается различными эмоциями, то любое предложение может получить эмоциональную окраску, т.е. решающая роль отводится интонации восклицательного характера, которую можно придать любому типу предложений.

Во многом аналогичную картину можно наблюдать в грузинской синтаксической традиции: в одних исследованиях восклицательные предложения перечисляются в ряду основных коммуникативных типов предложений – повествовательных, вопросительных и повелительных (5,243); в других – подчеркивается их особый характер, который заключается в передаче сильного эмоционального настроя говорящего (4,43).

Таким образом, большинство современных лингвистов считают, что каждый из коммуникативных типов предложения может быть представлен в двух вариантах - невосклицательном и восклицательном. Это справедливо как по отношению к русском языку, так и к грузинскому. Например, в обоих языках в следующих восклицательных предложениях легко выявляются их невосклицательные повествовательные прототипы: Мы вчера были в цирке! - Мы вчера были в цирке; Хорошо бы выбраться за город! - Хорошо бы выбраться за город; დღეს შენ მოგიწევს სასწარაფოში წაყვანა! - დღეს შენ მოგიწევს სასწრაფოში წაყვანა. Аналогично этому восклицания вопросительного типа находят непосредственные соответствия в невосклицательных вопросительных предложениях. Например: Когда же ты вернулся?! - Когда же ты вернулся? ვინ ბრძანდებით, ბატონო, და რა გნებავთ?! - ვინ ბრძანდებით, ბატონო, და რა გნებავთ?

Побудительные предложения, хотя и характеризуются во всей своей совокупности более высокой степенью эмоциональной напряжённости, чем другие коммуникативные типы предложения, формируют тем не менее подобные пары, составляющие которых отличаются именно по наличию или отсутствию восклицания. Например: Откройте окно! – Откройте окно; ახლავე გამოდი ოთახიდან! - ახლავე გამოდი ოთახიდან.

Вместе с тем восклицательные предложения в обоих сопоставляемых языках образуют класс неоднородных явлений. Помимо того, что и в русском и в грузинском языке восклицательным может стать каждый из основных коммуникативных типов предложения, если эмоциональность, т.е. выражение отношения говорящего к сообщаемому, передается с помощью вербальных и невербальных средств, в обоих языках отмечается еще один тип предложения – предложения, восклицательный характер которых получает не только интонационное, но и специализированное лексико-грамматическое выражение. Например, Ох, какая прелесть! – вскричал иностранец (М.Б.). ო, რა საინტერესოა! საოცარია! - შესძახა უცხოელმა (მ.ბ.) и другие. Это предложения, в которых эмоциональный аспект выступает на первый план, эмоциональность заложена в них изначально, и они специально предназначены для ситуаций, когда говорящий находится в состоянии эмоционального возбуждения. Содержание таких построений зависит от контекста, они лишены структурных и категориальных семантических характеристик, присущих предложению, и соответственно не могут быть включены в рубрики строгих коммуникативных типов. Учитывая структурные особенности построений такого рода, а также их функциональные особенности, исследователи относят их к чисто, или собственно, восклицательным, считая, что основной их функцией является выражение чувств и эмоций.

Таким образом, несмотря на длительную историю изучения предложения в лингвистических штудиях, вопрос о статусе восклицательных предложений в синтаксической системе языка продолжает оставаться дискуссионным, а следовательно, требует дальнейшего изучения.

Blog

David Guramishvili Georgian-Ukrainian International University,, Iberia" Грузино-Украинский Международный Университет,,Иберия " им

Содержание