Менталитет населения прединдустриального города 60 70 х гг. XIX в. (По материалам тамбова)
| Вид материала | Диссертация |
- С. М. Кирова Кафедра истории России Миграция сельского населения России XVIII iпол., 598.08kb.
- Предписание №269/10, 26.06kb.
- Акт о результатах проведения в Ростовской области плановой выездной проверки полноты, 2587.14kb.
- Новая профессия шанс для безработных граждан и незанятого населения, 178.35kb.
- Крестьянский менталитет и проблемы собственности на землю / Сборник, 268.07kb.
- Акт о результатах проведения в Приморском крае плановой выездной проверки полноты, 1994.2kb.
- Акт о результатах проведения в Тамбовской области плановой выездной проверки полноты, 713.49kb.
- Акт о результатах проведения в Курской области плановой выездной проверки полноты, 1753.11kb.
- Лекция Менталитет интеллигенции 40-х 50-х годов xix-го века. «Литературное обособление», 152.23kb.
- Российская Федерация Амурская область, 53.34kb.
Тамбовский государственный университет им. Г.Р. Державина
На правах рукописи
ЛЯМИН Сергей Константинович
МЕНТАЛИТЕТ НАСЕЛЕНИЯ
ПРЕДИНДУСТРИАЛЬНОГО ГОРОДА
60 – 70 х гг. XIX в.
(ПО МАТЕРИАЛАМ ТАМБОВА)
Специальность 07.00.02 – Отечественная история
Диссертация на соискание учёной степени
кандидата исторических наук
Научный руководитель –
доктор исторических наук,
профессор В.В. Канищев
Тамбов 2003
Содержание
Введение……………………………………………………………....………….3
Глава первая. Эволюция базовых социально-экономических категорий мышления в менталитете городского населения…………………………..….44
§ 1. Взаимоотношения города и деревни в пореформенной России: объективные факторы модификации ментальностей ….………………44
§ 2. Корпоративность и патриархальность как формы социальной организации и категории мышления жителей провинциального города…………………………..………………………………….…..…..64
§ 3. Отношение жителей Тамбова к собственности и обогащению в контексте столкновения буржуазной деловой этики и норм традиционного сознания.………………………………………………...99
Глава вторая. Отражение эволюции правовых категорий мышления городского населения в деятельности городского самоуправления и общественных организаций……………………………………………….…..128
§1. Деятельность органов городского самоуправления и общественных организаций Тамбова 60 – 70-ых годов XIX века в контексте модернизации сознания городского населения…….…………………128
§ 2. Представления горожан о законности………….…………………160
Заключение………………………………………………………………..……177
Источники и литература………………………………………………..……..188
Введение
Актуальность темы исследования связана, прежде всего, с потребностью осмысления проблем развития гражданского общества в современной России. Явления и события, которые сегодня происходят в нашей стране, многие специалисты определяют как «модернизационные», подразумевая при этом движение в сторону западной цивилизации (внедрение рыночных институтов, правового государства, либерализма и т.д.). Гражданское общество обычно понимается как один из важнейших продуктов модернизации, а степень его зрелости является своего рода индикатором модернизированности социума. В связи с этим немалый общественный интерес вызывает изучение исторической динамики буржуазного менталитета. Обращение исследователей к успехам и трудностям российских модернизаций с целью реконструкции их исторического опыта и выявления их специфических черт приобретает особое социокультурное значение.
Рассмотрение развития гражданского общества в контексте исследования менталитета позволяет установить характер взаимосвязи социально-экономических и политико-правовых модернизационных процессов с повседневной жизнью и образом мышления людей. В периоды коренных преобразований (как сегодня, так и в пореформенной России) социум оказывается перед необходимостью разработать новый комплекс основополагающих принципов, ценностей, установок, ориентаций, которыми руководствовались бы в своей жизни все члены общества, независимо от занимаемого ими места в социальной пирамиде.
Та социокультурная и политическая ситуация, в которой сегодня оказалось российское общество, в числе прочего, характеризуется развитием региональной общественной жизни, возрастанием роли регионального фактора в экономике, политической сфере и культуре. Исследование проблем российской модернизации второй половины XIX века на региональном материале позволяет выявить, с одной стороны, местные особенности перехода от традиционного общества к индустриальному и, с другой стороны, – определить, в какой мере регион был вписан в контекст общероссийской модернизации.
Среди появившихся за последние годы научных публикаций по истории России второй половины XIX века очевиден рост числа тех исследований, которые посвящены вопросам менталитета, а именно проблемам трансформации сознания от традиционного к модернизированному. Этот факт является показателем изменения научных приоритетов в области исторических исследований.
^ Объектом исследования в данной диссертации являются торгово промышленные слои населения Тамбова 1860 – 1870-х гг.
Обычно процесс перехода к индустриальному обществу и правовому государству связывается с усилением социальной роли так называемых «средних слоёв».
В марксистской историографии существовало понятие «мелкая буржуазия» для обозначения социальной группы, промежуточной между собственно буржуазией и пролетариатом. В основе такого разделения лежит отношение к средствам производства. Представители мелкой буржуазии владеют средствами производства (это роднит их с буржуазией), но вынуждены работать сами (это роднит их с пролетариатом). В марксистском определении мелкой буржуазии не в полной мере принимается во внимание сословное деление общества.
В современной историографии термин «средние слои» («средний класс») употребляется, как правило, для обозначения имущественного положения представителей разнообразных социальных групп.
Необходимо учитывать также, каким именно образом сами современники воспринимали социальную структуру. «В общественном сознании, – пишет Б.Н. Миронов, – четырёхчленная сословная парадигма (курсив Б.Н. Миронова – С.Л.) существовала достаточно чётко, и с точки зрения престижа и предпочтительности сословия ранжировались следующим образом: дворянство – духовенство – городское сословие – крестьянство»1. Купечество, мещанство и ремесленники, составляя городское сословие, таким образом, по представлениям того времени, занимали среднее положение в социальной иерархии. Важно отметить тот факт, что указанные социальные группы были схожи как по образу жизни, так и образу мысли – тем более, если речь идёт о городском сословии прединдустриального города.
В связи с этим мы сочли необходимым избрать в качестве критерия вычленения предмета исследования торгово-промышленную деятельность, которая непосредственно оказывала воздействие на трансформацию ментальностей различных социальных групп.
Именно из торгово-промышленных слоёв формировалась российская буржуазия – авангард процесса модернизации. Таким образом, специфика образа мышления торгово-промышленных слоёв населения, на наш взгляд, наиболее рельефно указывает магистральное направление трансформации менталитета городского населения в целом в процессе модернизации.
В диссертационном исследовании социальные группы, занимающиеся торгово-промышленной деятельностью, будут иногда условно обозначаться как «городское население» – в тех случаях, где специально не оговаривается, что речь идёт о всех жителях города, а не только о людях, включённых в предмет данной работы – представителях купечества, мещанства, ремесленников и крестьянства, проживавшего в городах.
^ Предметом исследования в данной диссертации является менталитет городского населения прединдустриального города пореформенной России (на примере Тамбова). В центре внимания исследования находится эволюция базовых социально-экономических и правовых категорий мышления. Она рассматривается в контексте воздействия на динамику городской социальной структуры и на господствующие в городской среде ментальности объективных факторов, связанных с преобладанием в городе традиционных слоёв населения, а также с деятельностью таких модернизационных общественно-политических институтов как органы городского самоуправления и общественные организации. Такое определение объекта исследования позволяет проанализировать влияние процессов модернизации на традиционный уклад жизни и менталитет населения Тамбова в пореформенный период. С другой стороны, предоставляется возможность проследить инерцию традиционного мышления, как в социально-экономической, так и в политико-правовой сферах городской жизни.
^ Степень изученности темы. Вопросы, поднимаемые в диссертации, так или иначе привлекали внимание современников. Однако научный подход к изучению пореформенного периода начал формироваться лишь в начале XX в.
На протяжении 1920 – 1960-х гг. исследования советских историков в области социально-экономического развития пореформенной России определялись ленинскими постулатами, изложенными в его произведении о развитии капитализма в России2. Возможные дискуссии на эту тему жёстко пресекались.
В 1960 – 1980-х гг. сформировавшийся в западной историографии модернизационный подход рассматривался советскими историками исключительно как идеологическая альтернатива марксизму. Внимание исследователей сосредоточилось на рассмотрении социально-экономических проблем вызревания империализма. В таких условиях практически не шла речь об изучении каких-либо иных процессов, кроме социально-экономических.
Вместе с тем, нельзя игнорировать достижения советской историографии в изучении конкретных проявлений модернизации (прежде всего – индустриализации, урбанизации и других социально-экономических явлений во второй половине XIX века). В этой связи следует отметить, прежде всего, работы советских историков П.Г. Рындзюнского и Б.Н.Тихонова, освещающие трансформацию социальной структуры пореформенной России3.
На рубеже 1980 – 1990-х годов представления о модернизации как о сугубо научной проблеме стали распространяться в отечественной историографии.
Огромный вклад в выяснение отдельных аспектов российской модернизации внесли исследователи, занимавшиеся социальными группами пореформенного общества, в том числе – купечеством и мещанством.
Уже в дореволюционной историографии некоторые исследователи отошли от характерной для общественного мнения того времени негативной оценки купеческого сословия в целом и отмечали в своих работах положительные стороны купеческого меценатства4.
В работах советских историков большее внимание уделялось проблемам численности, социального происхождения, характера экономической деятельности российской буржуазии. Те немногие исследования 1920 – 1930-х годов, которые затрагивали различные стороны культурного облика российского предпринимательства, делали акцент на социально-экономических и идеологических аспектах этого явления. К таким исследованиям можно отнести работы Б.Б. Кафенгауза5 (его исследование признано классическим и не утратило своего значения и сегодня), Г.И. Поршнева, А.А. Панкратовой, М. Присёлкова и др6.
В 1950 – 1970-е годы в исследованиях, посвящённых российской буржуазии, продолжали сохраняться те направления, которые были заданы ещё в 1920-ых годах. Над изучением сословной структуры российских городов и социальным составом буржуазии трудились Л.М. Иванов, М.Л.Гавлин, А. С. Нифонтов, К.С. Куйбышев, В.Я. Лаверычев7. В большей части этих исследований дана резкая критика облика капиталистов с марксистских позиций. Однако в этот же период, в 1951 году, вышла книга А.П. Боткиной, посвящённая П.М. Третьякову, в которой автор демонстрировала позитивную роль меценатства для развития русской культуры8.
В 1980 – 1990-е годы наблюдается рост интереса к феномену российской буржуазии и прежде всего той её части, которая активно занималась благотворительностью. Несмотря на апологетический характер некоторых современных работ в этой области, они, тем не менее, содержат обширный фактологический материал о культурном облике предпринимательства, об эволюции восприятия российским обществом фигуры купца в пореформенный период. Из исследований, предпринятых в 1980 – 1990-е годы и касающихся образа жизни и мировоззрения буржуазии, следует выделить работы А.Н. Боханова, М.Л. Гавлина, Г.Н. Ульяновой, А.А. Аронова и др9. Перечисленные работы предоставляют обширный материал об объективных условиях, в которых происходила трансформация господствующих в российском обществе второй половины XIX века ментальностей.
Отдельные вопросы, рассматриваемые в данном диссертационном исследовании, затрагивались в работах, посвящённых различным аспектам эволюции городов, а также городского и сословного самоуправления в пореформенной России10.
В этой связи необходимо отметить работы уже упоминавшиеся работы П.Г. Рындзюнского11, в которых автор, делая акцент на сходстве процессов образования городов в России и Западной Европе, указывал на противоречивость и неоднозначность политики российского государства в первой половине XIX века по отношению к городам. П.Г. Рындзюнский приходит к выводу о существовании двух тенденций в развитие города: естественной (связанной с объективными социально-экономическими процессами) и искусственной (связанной с конкретными правительственными актами).
В 1990 году вышла в свет посвящённая русскому городу монография Б.Н. Миронова, в которой получен ряд новых и принципиально важных выводов о роли естественных и механических перемещений населения в процессе изменения численности горожан, рассматривается характер социальной мобильности как между сословиями, так и внутри отдельных социальных групп12.
На современном этапе развития отечественной историографии теоретической и методологической основой большей части работ, посвящённых пореформенной России, является концепция модернизации. Многие исследования, предпринятые в этом русле, представляют определённую ценность для осмысления опыта российской истории13. Однако в подавляющем большинстве подобные работы относятся либо к категории философских, либо носят весьма фрагментарный характер и посвящены отдельным аспектам модернизации на отраслевом и региональном уровнях, на хронологически ограниченных отрезках модернизационного процесса.
А.С. Синявский так характеризует современный этап развития историографии: «В сущности, речь может идти о завершении этапов ознакомления с зарубежными работами в этой области, попыток его обобщения и теоретического приложения к российскому историческому процессу преимущественно в историософском плане, а также о первых и немногих попытках использования модернизационной парадигмы в конкретно-исторических исследованиях профессиональных историков»14. Среди таких работ, написанных в 1990-е гг., следует выделить труды Б.В.Ананьича, А.Н. Боханова, Г.А. Герасименко, Б.Г. Литвака, В.А. Нардовой, А.С. Тумановой и др15.
Большинство современных исследователей полагает, что в пореформенный период общество претерпевало существенную трансформацию. Под влиянием модернизации шёл процесс перераспределения властных полномочий между государством и обществом. Происходило (хотя и крайне медленно) становление гражданского общества – воспитывались гражданская самодеятельность и гражданский долг, формировалась независимая личность и связанные с ней новые ментальности.
В.В. Алексеев и И.В. Побережников отмечают в этой связи, что наиболее значимыми в процессе развития нового общества была городская и земская реформы, которые создали предпосылки для повышения эффективности местного управления, поскольку органы общественного самоуправления обычно лучше разбирались в местных проблемах и могли решать их более качественно. Историки пишут: «Мобилизуя хозяйственную и общественную инициативу, органы местного самоуправления расширяли социальную базу политического строя». Исследователи отмечают также, что общественные организации «постепенно заполняли пространство между государством и обществом» и стремились достичь взаимоприемлемого согласования интересов16. И органы городского самоуправления, и общественные организации оказывали своей деятельностью непосредственное воздействие на формирование новых ментальностей.
Уровень приближенности менталитета городского населения к стандартам индустриального общества рассматривается как один из атрибутов и показателей процесса модернизации в рамках соответствующей исторической парадигмы. Исследователи нередко подразумевают под модернизацией определённый «ментальный сдвиг», который характеризуется «верой в прогресс, склонностью к экономическому росту, готовностью адаптироваться к изменениям»17.
В отечественной историографии традиция изучения трансформации сознания в процессе модернизации только начинает формироваться. Нельзя сказать, что и в зарубежной историографии пореформенной России выработан единый подход к исследованию этой проблемы.
В советский период специальные работы историко-психологической направленности практически отсутствовали. В тех немногих исследованиях, которые были сделаны по проблемам эволюции сознания и образа мышления, внимание учёных было сосредоточено на вызванных «буржуазными реформами» изменениях в сознании и поведении сельского населения и городских низов. Эти изменения рассматривались в контексте формирования революционного самосознания народных масс18.
В середине 1960-х годов в отечественной историографии обозначилась новая тенденция, характеризовавшаяся повышенным интересом к исторической психологии. В этот период были опубликованы фундаментальные труды Б. Ф. Поршнева. Однако уже в 1970-е годы это направление было фактически свернуто19. Единственное исключение составило изучение семиотики русской культуры, связанное, прежде всего, с именами Ю. М. Лотмана и Б. А. Успенского20. Вклад отечественных представителей семиотического подхода в историографию заключался в «структурно-семиотическом рассмотрении» отдельных аспектов источников нового времени. Заметным событием стал выход сборника трудов Ю.М.Лотмана «Беседы о русской культуре», в котором автор обобщил результаты своих исследований по историко-культурной проблематике быта и образа жизни русского дворянства21.
В эти годы в изучении проблем менталитета гораздо более преуспели те российские историки, которые занимались исследованием всеобщей истории. В этой связи необходимо отметить работы А. Я. Гуревича: «Исторический синтез и Школа “Анналов”», «Категории средневековой культуры», «Средневековый мир: культура безмолвствующего большинства» и др22.
В своей методологии А. Я. Гуревич исходит из того, что картина мира человека (его мироощущение) складывается из определённого количества категорий, таких как пространственно-временные представления, отношение к труду, богатству и бедности, праву. В перечень основных категорий средневековья А. Я. Гуревич включает также причину, судьбу, число, изменение и др. Именно исследование базовых категорий сознание человека в разные исторические периоды, по мнению А. Я. Гуревича, позволяет «отследить» специфику господствующих в той или иной социальной группе ментальностей. А. Я. Гуревич является главным редактором исторического альманаха «Одиссей», в котором регулярно освещаются проблемы методологии исторической антропологии, включая проблемы истории ментальностей.
Изучение исторических ментальностей на российском материале не получило такого же развития в советский период, как аналогичные исследования всеобщей истории. Историческая наука на протяжении десятилетий практически игнорировала анализ субъективных факторов изучаемых ею классовых и других массовых явлений.
Ситуация стала меняться лишь в 1990-е годы. В Институте российской истории РАН была создана группа по изучению менталитета, которую возглавил А. А. Горский. Первым результатом ее деятельности стал сборник статей «Мировосприятие и самосознание русского общества»23.
В 1993 и 1994 гг. в Москве прошли три конференции, имевшие своей целью ознакомить научную общественность с исследованиями российской ментальности. Каждая из этих конференций имела свою индивидуальную исследовательскую проблематику, трактовку задач и методы изучения. Осенью 1993 г. в РГГУ состоялась международная конференция «Менталитет русской культуры», на которой основное внимание уделялось особенностям ментальности выдающихся русских писателей, их представлениям о пространстве и времени, другим элементам картины мира, присущей литераторам, героям их произведений, всему российскому обществу и его отдельным социальным группам24.
Конференция в Институте российской истории РАН летом 1994 года была посвящена проблеме «Менталитет и аграрное развитие России (XIX—XX вв.)». Эта конференция отличалась бόльшим ограничением своего предмета в рамках изучения истории ментальностей аграрного общества25.
И, наконец, в октябре 1994 года на конференции в Институте российской истории РАН обсуждалась тема — «Русская история: проблемы менталитета». Целью этой конференции являлось выявление максимально возможного количество подходов и методов изучения истории отечественного менталитета26. Ряд статей сборника, выпущенного по результатам этой конференции, носил сугубо теоретический характер и был посвящен проблемам методологии истории ментальностей27.
В целом все перечисленные обстоятельства развития исторической антропологии в России обусловили недостаточную разработанность избранной в нашем исследовании проблематики и, соответственно, недолгую её историографическую жизнь. Проблема трансформации сознания в период «Великих реформ», как правило, рассматривается сегодня зарубежными и отечественными исследователями в рамках теории и методологии модернизации
Впрочем, в последнее десятилетие некоторые из авторов пытались включить методологию антропологического исследования в рамки формационной теории28.
В современной историографии наличествует вся гамма оценок степени модернизированности сознания в России второй половины XIX в.
Некоторые исследователи исходят из того, что элементы гражданского сознания, зародившиеся в России ещё в конце XVIII в. в среде городского населения, достигли значительной зрелости в пореформенной период. К таким выводам приходит, например, А.И. Куприянов29.
Однако большинство историков придерживается противоположной точки зрения. В объяснении трудностей становления гражданского сознания можно выделить два подхода.
Сторонники первого из них видят причины таковых трудностей в недостаточном влиянии процесса модернизации на социальную структуру – а следовательно, и на общественное сознание – в частности, в преобладании общины в селе и в неокончательном её распаде в городе. Эта точка зрения выражена, например, в фундаментальном труде Б. Н. Миронова30.
Б. Н. Миронов отмечает, что «применительно к России под элементами гражданского общества следует понимать те социальные группы, общественные организации и институты, которые образовывали обособленную самостоятельную общественную силу, в той или иной степени оппозиционную официальной власти, но в то же время легитимную, то есть признаваемую государством и всем обществом. Эти общественные организации и институты оказывали влияние на официальную власть разными способами, но, главным образом, посредством общественного мнения»31. Гражданское общество – совокупность не общин, а свободных, разумных и активных личностей и представляющих их интересы организаций и ассоциаций. Чтобы гражданское общество могло утвердиться, необходимо, чтобы общины были преобразованы в организации общественного типа, человек должен преодолеть патриархально-родственные связи. Сохранение общины в селе и в городе, вплоть до революции 1917 года, тормозило как становление гражданского общества, так и формирование гражданского сознания.
Сторонники другого подхода делают акцент на психологических и мировоззренческих аспектах проблемы – например, на инерции традиционного мышления (Н.Н. Козлова, И.В. Герасимов) 32.
Так, Н.Н. Козлова, используя разработанную в западной историографии типологию ментальностей, констатирует, что в пореформенной России не существовало широкого и сильного среднего класса – главной опоры гражданского общества на Западе. Русская буржуазия второй половины XIX века не была буржуазией в западном понимании, её ментальность в разных случаях была ближе либо к ментальности дворянина, либо к ментальности крестьянина33.
Особый интерес в последнее десятилетие исследователи проявляют к реконструкции господствующих в пореформенный период традиционных ментальностей и, прежде всего, менталитета крестьянства34. Данные, предоставляемые этими исследованиями, могут быть использованы, помимо прочего, для изучения причин противоречивости модернизационных процессов в городской среде.
Проблемы менталитета городского населения пореформенной России практически не изучаются в современной историографии. Одним из немногих исключений являются работы А.И. Куприянова, написанные по материалам городов Западной Сибири35.
В зарубежной историографии проблема трансформации менталитета в пореформенной России изучается в рамках цивилизационного подхода. Российский опыт модернизации, в определённой степени, рассматривался зарубежными специалистами: экономистами, политологами, социологами, историками36.
Один из наиболее видных разработчиков теории модернизации применительно к истории России К. Блек отмечает, что российские социальные традиции и ценности отличаются от западноевропейских. «Модель социальных изменений ранней модернизации на Западе произвела столь мощное влияние на человеческие умы, что она стала рассматриваться в качестве стандарта и эталона, в соответствии с которым делается вывод о характере всей модернизаций в целом. Многие полагают, – отмечает К. Блек, – что модернизация будет иметь универсальный эффект гомогенизации в процессе создания более или менее однородного мирового общества. Всё же факты, кажется, указывает в другом направлении. А именно – имеет место движение к однородности научного верифицируемого знания и технологий, но долгое время сохраняется разнообразие социальных институтов и ценностей. Оценка социальных изменений в России, – подчёркивает К. Блек, – должна основываться на тщательном рассмотрении вопроса о том, какие характеристики процесса модернизации являются универсальными, а какие относительными, а также такая оценка должна опираться на признание того факта, что, имеется, вероятно, существенное искажение, если судить о России только в соответствии с европейскими стандартами»37.