Крестьянский менталитет и проблемы собственности на землю / Сборник

Вид материала

Документы

Содержание Арендная плата за землю

Подобный материал:

• Проблемы аграрного реформирования на рубеже 18 и 19 веков, 243.43kb.
• I субъекты права государственной собственности на землю, 333.55kb.
• 155 от 24 апреля 2009 года Об утверждении Порядка определения размера и внесения арендной, 459.36kb.
• Жогорку Кенеша Кыргызской Республики   30 апреля 1999 года   Настоящий кодекс, 839.6kb.
• Советский менталитет: Социальные этюды, 153.87kb.
• Э. В., соискатель Понятие и содержание гражданско-правового режима недвижимого имущества, 180.29kb.
• Право государственной собственности на землю целесообразно рассматривать в объективном, 750.36kb.
• А. П. Анисимов Волгоградская академия государственной службы, ведущий научный сотрудник, 107.66kb.
• Объекты интеллектуальной собственности, 273.1kb.
• Трибуна молодого ученого, 1430.02kb.

Наталия Дунаева

Крестьянский менталитет и проблемы собственности на землю


Ульяновский госуниверситет

Ассистент

Опубликовано: Крестьянский менталитет и проблемы собственности на землю / Сборник. Собственность в представлении сельского населения России (середина 19-20вв): регионально-исторический аспект. /Под ред. Д.С. Точеного. Ульяновск 2001. С 100-122.


Одной из особенностей российских кризисов ХIХ - ХХ вв. является так называемый «земельный вопрос», то есть проблемы землевладения и землепользования, которые и по сей день сохраняют свою прежнюю остроту. В связи с этим кажется достаточно интересным рассмотреть особенности отношения крестьян к вопросам собственности и роль, которую в этом сыграл крестьянский менталитет.

Под менталитетом подразумевается совокупность готовностей, установок и предрасположенностей индивида или социальной группы действовать, мыслить чувствовать и воспринимать мир определенным образом. Он формируется в зависимости от традиций, культуры, социальных структур и всей среды обитания человека, и сам, в свою очередь, их формирует. Несколько иначе менталитет можно определить как устойчивый склад ума, имеющий системный характер, коренящийся в материальной жизни и широко распространенный у значительной части населения, и оказывающий непосредственное влияние на экономические, социальные и политические отношения, которые выражаются, прежде всего, в деятельности. Менталитет содержит в себе некоторые характерные черты, включая разнообразные верования и мифы, предполагает особое поведение и отношение к действительности.

Менталитет российского крестьянства в качестве одной из черт к началу ХХ в. зафиксировал неприятие частной собственности на землю (как минимум настороженное отношение, как максимум полное отрицание).

Конец XIX- начало ХХ века ознаменовался столкновением между качественно новыми явлениями в сельском хозяйстве, чертами капитализма, и традиционными связями и формами ведения хозяйства существовавшими на протяжении всей Русской истории и сохранившимися в неизменном виде и после отмены крепостного права.

В Среднем Поволжье земледелие являлось основной отраслью хозяйства. В нем были заняты практически все жители села. По росту посевных площадей Симбирская губерния находилась на последнем месте в Поволжском крае, по сравнению с 1897 к 1914 году в Самарской губернии посевные площади возросли на 31,2 %, в Саратовской – 25,6 %, в Пензенской - на 12,9 %, в Казанской - на 10,8 %, в Симбирской - 9,4 %.¹ Это объясняется тем, что к началу ХХ века процесс колонизации завершился в Симбирской, Казанской и Пензенской губерниях. Рост посевных площадей здесь шел за счет запашки залежей, лугов, пастбищ, проведения мелиоративных работ, расчистки леса и т.д. Более значительный рост посевных площадей в Самарской и Саратовской губерниях произошел за счет южных уездов, где имелся большой фонд неосвоенных земель.

В Поволжье в виду различных климатических и почвенных условий, а также в связи с неодновременным освоением региона и разной степенью развития капитализма в сельском хозяйстве практически существовали все системы земледелия, применявшиеся в хозяйствах крестьян и помещиков в тех или иных регионах Европейской России. В Среднем Поволжье повсеместно была распространена трехпольная система земледелия. И хотя в данном регионе распространялись и другие системы земледелия (плодопеременная и травосеяние), однако процесс этот шел крайне медленно. Посевная площадь кормовых трав в Симбирской губернии с 1901 по 1917 год увеличилась в 2,8 раза, а в Самарской губернии, например, в 5 раз.² Трехполье преобладало не только в общине, но и в большей части хуторских и отрубных хозяйств как с посевом до 5 десятин, так и в высших группах с посевом свыше 10 десятин. Определенное влияние на рост зернового производства оказывало применение удобрений. В Симбирской губернии, как крестьяне, так и частные владельцы поля удобряли навозом. Потребность удобрения особенно сильно ощущалось в районах интенсивной эксплуатации земли и господства трехпольной системы там, где была наибольшая плотность населения. По сведениям Статистического Ежегодника по Симбирской губернии за 1913 год в Симбирском уезде землю удобряло 54% хозяйств, в Алатырском - 78%, в Ардатовском - 62%, в Буинском - 67%, Сенгилеевском - 35%, Сызранском - 17%.³

Таким образом, мы видим, что сельскохозяйственные технологии в Симбирской губернии к началу первой мировой войны находились на весьма низком уровне, И в силу этой отсталости сельское хозяйство попадало в сильную зависимость от погодных условий.

Известно, что Симбирская губерния находится в зоне критического земледелия. Здесь через каждые 3-4 года в связи с засухой был обычно частичный или полный неурожай хлебов. Неурожайными были 1903. 1906, 1911, 1914 годы, а урожайными 1904, 1909, 1912, 1913.⁴ Поэтому урожайность хлебов здесь была подвержена довольно широким колебаниям. Например, в 1906 году было посеяно 89646 пудов яровой пшеницы, a собрано 21513 пуда.⁵ А в урожайном 1913 году на 1022477 пудов посеянной яровой пшеницы пришлось 6006110 пудов урожая.⁶ Большое значение для выяснения характера земледельческого производства, направления развития и размещения зернового земледелия имеет анализ состава посевов сельскохозяйственных культур. В Симбирской губернии озимая рожь преобладала над посевами яровых. Среди яровых хлебов по удельному весу преобладали посевы овса, а наименьшую площадь занимала яровая рожь. Среди технических культур в губернии преобладал картофель.

Следует обратить внимание на то, что в период с 1901 по 1915 годы соотношение посевных площадей, занятых различными сельскохозяйственными культурами осталось неизменным. Это объясняется тем, что состав и удельный посевов зависели от потребностей и запросов внутреннего и внешнего рынков.

Расширение посевных площадей в Поволжье привело к сокращению лугов и пастбищ. Площадь лугов Симбирской губернии сократилась в 1914 году по сравнению с 1900 годом в 1,3 раза. Многие крестьяне губернии не имели ни лугов, ни выгонов или их было недостаточно: "С весны крестьяне пасли скот на парах, потому они ни весной, ни с осени пахали пар, а подымали его ненадолго до посева озими. До этого времени крестьяне оставляли свои пары зарастать всякими сорными травами, большей частью непригодными для корма скоту, который при пастьбе на парах голодает... крестьяне не признают иного способа кормления скота, как только пастьбу на парах".⁷

Даже в урожайные годы уже в феврале-марте многие крестьянские хозяйства испытывали недостаток кормов, что вело к распродаже скота. Большинство крестьян, пытаясь восполнить недостаток сена и фуража, арендовали у помещиков и других землевладельцев выгоны, пастбища и сенокосы. Причем острая нужда в пастбищах и покосах позволяла сохраняться таким невыгодным для крестьян формам арендной платы как отработки. Например, крестьянин Балашовского уезда Саратовской губернии сообщал следующие данные об условиях аренды в Макаровской волости в 1905 г.: «За 1 дес. в посеве съемщик обязан уплатить 8 рублей и к. т. обязан отработать владельцу под посев овса 1 дес. в 2 пашни, а по урожае - скосить, связать, сложить в крестцы, свозить к гумну и сложить в скирды - такая работа стоит 10 руб., посеять 3 саженя гороху, после урожая выбрать и обмолотить, что стоит 2 руб. Следовательно, съемщику земля стоит 20 руб.»⁸

В 1905 г. Саратовским статистическим комитетом проводился опрос населения губернии на предмет выявления «причин препятствующих развитию благосостояния деревни (согласно наблюдению местных жителей)». И одной из главных причин после малоземелья (59 % опрошенных) и агротехнической неграмотности крестьянства (15 %), были названы тяжелые условия аренды у частных владельцев (12 %).⁹ Причем малоземелье называли преимущественно крестьяне, составившие 40 % респондентов. Один из них, крестьянин Подъячевской волости, Сердобского уезда, высказывался так: «Так, например, в с. Николаевка надельной земли приходится на наличную мужскую душу всего не более 7 сажень на 80 в поле (560 кв. саженей). На каковом количестве не возможно не только улучшить хозяйство, но и прокормиться очень трудно, почему и ощущается недостаток в хлебе для себя и кормах для скота. Подножных кормов тоже нет, так что и летом приходиться прикармливать скотину дома во дворе. Снять землю за деньги не у кого т. к. соседние владельцы землю не продают (не сдают за деньги) ни по чем; отдают только под испольный посев, сколько найдут нужным, а не сколько достаточно для семьи крестьянина с нуждами которого они не считаются, а делают как для себя выгодней». Священник Балашевского уезда по тому же поводу писал следующее: «Урожаи не велики, скот представляет жалкую картину: лошади и коровы мелки, худы и среди лета в домашней кормежке. Пища крестьянина скудна, одежда бедна, а ведь работает он достаточно. И всему этому причина – малоземелье». Из Камышинского уезда, где отмечался сравнительный «простор в земле», так же имеются сообщения указывающие на «недостаточность надельной земли». Управляющий имением из этого уезда пишет: «главное зло заключается в малоземелье, у наших крестьян - дарственников своей земли 800 кв. сажень на одну душу, спрашивается, чем жить и кормиться мужику, если у него нет единственной «кормилицы земли»? – и, затем, заключает – «никакие меры не улучшат быт населения, если у мужика не на чем будет сеять хлеб и пасти скот. … Может поднять благосостояние только полное обеспечение его землей». Однако, «наряду с малоземельем, главное зло в жизни крестьян – это темнота и неграмотность», - полагал крестьянин Макаровской волости Балашовского уезда «Нет земли, а главное, нет образования, - вторит ему крестьянин Марининской волости Саратовского уезда, - а если и есть, то недостаточное; следовало бы ввести всеобщее даровое образование».

Третьим, по величине «злом», препятствующим процветанию российской деревни жители Саратовской губернии, как уже было сказано, назвали «непосильную арендную плату за землю». В 1914 г. в Саратовской губернии насчитывалось 8 417 владельца частновладельческих земель, площадью 1 180 302. Большинство частновладельческих земель сдаются в аренду крестьянам соседних с ними селений от 7 до 25 рублей за десятину на один посев, или за круговую десятину 5 – 17 руб.¹⁰

«При недостаточности надельной земли крестьянам приходиться снимать землю и платить баснословные цены, - писал учитель из Хвалынского уезда, - цены 15-20 и даже 25 руб. за десятину, а с семенами в 50 руб., при хорошем урожае он (крестьянин) получит с десятины 100 пудов (здесь почти не бывает урожая выше), и то барышей мало, что же получится при плохом урожае?» А один из крестьян Петровского уезда, указывая на тот факт, что при столь высоких арендных ценах арендатор всегда будет работать в убыток себе, приводит в доказательство следующий расчет:

Расход	руб.	коп
^ Арендная плата за землю	12	-
Обработка землю под посев ярового	3	50
8 пуд семя овса по 35 коп. за пуд	2	80
Полка (2 женщины по 20 к.)	-	40
Скосить, связать и сложить на загоне	2	75
Свозить на гумно	1	-
Обмолотить	1	-
Итого:	23	45

При среднем урожае десятина дает не более 45 пудов, считая пуд зерна по осенней цене 30 коп., мы получаем приход 13 руб. 50 коп. Стоимость соломы – 3 руб. Итого крестьянин получит доход в 16 руб. 50 коп.¹¹

Исходя из этих расчетов, мы можем сделать вывод, что крестьянин, уплатив землевладельцу арендную плату (12 руб.) и, вернув, деньги, затраченные на семена, (2 р. 80 коп.) получает доход от своей деятельности меньше двух рублей (1 руб. 70 коп.); если же оценивать его труд по рыночной цене, то он несет убытки в сумме до 7 руб. (6 руб. 50 коп.)¹²

Сдача выгонов и сенокосов в аренду приносила землевладельцам высокие доходы. Насколько высоко была цена аренды сенокосов, показывают следующие цифры: в Симбирской губернии к 1914 году цены на аренду 1-й десятины поемного сенокоса составили 17,8 рублей, а не поемного - 9,4 рубля. Цена пуда собранного сена составляла соответственно 15,4 копейки и 10,9 копейки.¹³ В губернии наблюдался постоянный рост арендных цен на эти земельные угодья. Так за 10 лет с 1903 по 1913 годы рост арендных цен поемных сенокосов составил 6,9 %, а не поемных - 3,7 %.¹⁴ А в 1914 году цены на аренду 1-й десятины поемного сенокоса составляли 17,8 % рубля, а не поемного - 9,4 рубля.¹⁵ Столыпинская земельная реформа повлияла на развитие арендных отношений. С одной стороны она способствовала концентрации земель в руках кулаков и сельской буржуазии, которые, скупая наделы малоземельных крестьян, организовывали хозяйства фермерского типа или сдавали ее в аренду. С другой стороны значительная часть укрепленной в личную собственность земли из бывших помещичьих, казенных и удельных земель, перешедших к хуторянам и отрубникам, была изъята из арендного фонда, что способствовало ухудшению землепользования большинства общинников.

Симбирская губерния принадлежала к густонаселенным земледельческим губерниям, и поэтому арендные отношения играли в ней большую роль. По данным подворной переписи 1910-1911 годов площадь арендуемых вне надельных пахотных земель в это время достигала 300000 десятин. Кроме пашни из вненадельных земель крестьяне арендовали еще 34500 десятин посевов и 90000 десятин выгонов и пастбищ. В аренде пашни и покосов принимало участие около половины (49,6 %) крестьянских хозяйств.¹⁶ Эти данные говорят о довольно большом земельном дефиците, сложившемся к началу войны. Данные статистических ежегодников по Симбирской губернии позволяют сделать некоторые дополнительные выводы о соотношении между степенью необходимости в земле и формой, и высотой арендной платы. Удобренная озимая пашня сдается почти по одной цене с "новью" и "залежью, а в некоторых случаях (удельные крестьянские и казенные земли) по более высокой цене. В среднем по губернии арендная цена нови выше на 1,1 рубль за десятину. Не удобренная озимая пашня расценивалась ниже удобренной по 5 рублей с десятины, яровая - ниже не удобренной озимой на 1,9 рубля. Наивысшая арендная цена относится к казенным землям. Этот факт объясняется следующими причинами:

1)все случаи сдачи казенной пашни относятся к малоземельному, отличающемуся высокими арендными ценами по Курмышскому уезду;

2)большую роль при сдаче в аренду казенных земель играли посредники, спекулирующие на повышении цен при сдаче арендованных или непосредственно у государства земли мелким съемщикам.¹⁷

Господствующей формой аренды во всех категориях землевладения, кроме удела, являлась крепостная, одногодичная аренда пашни. В частновладельческой и крестьянской аренде к этому виду относятся более 90 % всех арендных сделок (92,4 % - 94,4 %). Причем число случаев долгосрочной аренды (6 лет и более) падает до 1,7%-0,9%. Срочная же аренда характерна лишь для 1/3 случаев (33,3%). По высоте арендных цен того времени все уезды Симбирской губернии можно разделить на 2 группы, в одну из которых входят уезды, где цены равны или выше средних по губернии. Это северо-западные уезды (Курмышский, Ардатовский, Алатырский и Буинский). В другую группу с ценами ниже среднего губернского уровня входят остальные четыре юго-восточных уезда (Симбирский, Карсунский, Сенгилеевский и Сызранский). Разница между арендными ценами юго-восточного и северо-западных районов была наименьшей в 1911 году 71,3 рубля на десятину и наивысшей в 1913 году 1,8 рубля.

В 1914 году разница в ценах по районам равнялась средней разнице за 5 лет и составляла 1,5 рублей. Повышение арендных цен на пашню за пятилетие с 1910 по 1914 годы достигло 13,2 %, а годовое повышение равнялось 3,3 %.

И если с 1900 года по 1910 год арендные цены возросли на 37,4 %, увеличиваясь ежегодно на 3,74 %,¹⁸ то в 1913 году арендные цены повысились по сравнению с 1910 годом на 8,8 %.¹⁹

К сожалению, мы не располагаем точными данными о том, каким образом первая мировая война сказалась на арендных отношениях, Однако, можно предположить, что война могла существенно повлиять на них в связи с отсутствием большой части трудоспособных работников и рабочего скота в крестьянских хозяйствах, а также из-за недостатка денежных средств.

К 1914 году в крестьянском землевладении произошли существенные изменения. Они были связаны с аграрной реформой П. А. Столыпина. Идейные основы землеустройства (то есть предоставление земли в личную собственность владельца в правильных очертаниях взамен прежнего общинного или черезполосного пользования) были заложены в Манифесте от 19 февраля 1861 года, предоставлявшем крестьянам право по окончании выкупа "отводить земли к одному месту". Но из-за затянувшейся процедуры выкупа земельная свобода не последовала за личной свободой. 30 марта 1905 года было образовано особое совещание о мерах по укреплению крестьянского землевладения. В мае 1905 года правительство учредило комитет по земельным делам и преобразовало Министерство земледелия и государственных имуществ в Главное управление землеустройства и землевладения.

Следует также отметить Указ от 3 ноября 1905 года уменьшивший, в два раза с 1 января 1906 года выкупные платежи. Окончательно они были отменены с 1 января 1907 года, что позволило крестьянам использовать эти средства на другие нужды хозяйства.²⁰ Высочайшим Указом от 4 марта 1906 года были учреждены землеустроительные комиссии преимущественно для содействия крестьянскому банку. Высочайшим Указом от 9 ноября 1906 года деятельность комиссий расширялась возложением на них землеустройства крестьян на надельных землях.²¹ Этот Указ предусматривал выход крестьян из общины и укрепление земельных наделов в личную собственность в тех обществах, в которых не было общинных переделов в течение 24-х лет, предшествующих заявлению отдельных домохозяев о желании перейти от общинного владения к личному. За каждым таким домохозяином укреплялись в личную собственность сверх усадебного участка все члены общины, состоявшие в ее постоянном (не арендном) землепользовании.

В общинах, где были переделы, выделившийся крестьянин также мог укрепить весь земельный надел, но за излишнюю землю по сравнению с положенным ему количеством "по числу разверсточных единиц в его семье" он должен был платить общине. Плата производилась "по первоначальной средней выкупной цене за десятину, то есть в два-три раза меньше, чем община фактически уже выплатила государству в порядке выкупной операции. Кроме того, выделившимся из общины крестьянам давалось право в любое время требовать, чтобы общество выделило ему взамен этих участков, по возможности, в одном месте. Таким образом, правительство пыталось ускорить разложение общины и стимулировать процесс возникновения и развития фермерских крестьянских хозяйств. Закон 14 июля 1910 года юридически закреплял политику правительства в отношении общины (фактически он упразднял общины, не производившие общих переделов в течение 25 лет). Огромное значение в нем придавалось созданию хуторских и отрубных хозяйств. Этот закон устанавливал новый порядок перехода целых селений и общин к отрубному владению: вопрос о выходе из общины и укрепление земельных наделов решался на сходе простым большинством голосов вместо большинства в 2/3 голосов как было прежде.

Вершиной Столыпинского аграрного законодательства является "Положение о землеустройстве" от 25 мая 1911 года, которое расширяло права землеустроительных комиссий. Теперь наряду с основным землеустроительным делом комиссий: размежеванием земель, отводом их к одним местам и образованием единоличных хозяйств (то есть выделения отдельных домохозяев из общины), на комиссии было возложено оказание крестьянам материальной помощи в выдаче ссуд и пособий на перенос и возведение построек, содействие переселению за Урал, содействие в приобретении земли через Крестьянский Банк, продажа и сдача казенных земель, забота о производстве простейших мелиорационных работ и, наконец, в тех местностях, где за это не взялось земство, агрономическая помощь и содействие огнестойкому строительству в районах хуторского расселения. Кроме того, землеустроительные работы проводились в сложных одноплатных общинах, где необходимо было произвести раздел земли между селениями, частями селений, выдел земли выселкам для создания впоследствии на этих землях хуторских и отрубных хозяйств. Такое землеустройство было жизненно необходимо, так как оно сокращало дальноземелье и чересполосицу в одноплатных общинах.

Темпы землеустроительных работ на местах зависели от ряда факторов и, прежде всего, от уровня разложения общины, степени развития капитализма в земледелии, близости сел и деревень к рынкам, железным дорогам и водным путям, которые способствовали росту зернового производства. А наличие в Поволжье большого числа мукомольных предприятий создавало условия, как для переработки зерна, так и для широкого товарного обмена внутри России и вывоза хлеба за границу.

Важную роль в распространении идей землеустройства играл и природно-географический фактор. А в Саратовской губернии, по мнению местной землеустроительной комиссии, данный фактор был решающим.²² Например, Царицынский, Камышинский уезды и юго-восточная часть Аткарского уезда, представляли собой район со сравнительно большими душевыми наделами, что при наличии крупных и сравнительно редко расположенных селений создавало условия, при которых черезполосное землепользование (порождение общины) было крайне обременительным для местного населения, так как отдельные полосы одного крестьянина были разбросаны на площади в 100-200 кв. верст. Поэтому местные крестьяне сравнительно радушно откликнулись на проводимую правительством пропаганду новых принципов землеустройства.

В более богатой части Саратовской губернии (Балашовский, Сердобский, большая часть Аткарского и юго-запад Петровского уезды) также возникли условия для сравнительно быстрого распространения идей земельной реформы.

Однако, северо-восток Петровского уезда, юго-запад Вольского уезда, юг и северо-запад Саратовского уезда представляли собой район, в котором черноземы были вкраплены в широкие массивы супесчаных или суглинистых почв, нередко перемежавшиеся солонцеватыми или подзолистыми почвами, дающими урожай только в годы с обильными осадками. Эти обстоятельства практически сводили на нет все усилия саратовской землеустроительной комиссии, поскольку в данных условиях черезполосное землепользование (т.е. уверенность в том, что всем поровну отрежут по кусочку плодородного чернозема) не было гарантом равных возможностей улучшить свое благосостояние, а просто являлось способом выжить в неурожайный год.

Вообще, в Средневолжском регионе идеи землеустройства прививались чрезвычайно медленно и с огромной затратой энергии со стороны членов местных землеустроительных комиссий, поскольку они встречали огромное сопротивление со стороны крестьянской общины. Так в Саратовской губернии государственные чиновники, занятые в сфере сельского хозяйства поначалу были вынуждены ограничиться только агитацией «по внутринадельному землеустройству». Вот, например, данные о деятельности землеустроительных учреждений в Саратовской губернии до 1913г²³:

1. В 1907 г. была выполнена только одна работа на площади в 190 дес., при чем, не выдерживающая ни какой критики с точки зрения рационального землеустройства: пахотные земли были нарезаны домохозяевами в трех местах. Т. е. землеустройство было произведено в рамках традиционного черезполосного общинного передела.
   
2. В 1908 г. помимо агитации проводилось землеустройство 436 домохозяев на площади в 3293 дес. Однако, настроение общины к выделившимся было крайне враждебно, и в то же время у общины была полная уверенность, что без ее согласия ни один домохозяин не может быть выделен. Работы проходили лишь в трех уездах: Аткарском, Вольском, Саратовском.
   
3. В 1909 г. работы проводились уже во всех уездах за исключением Царицынского. Было проделано 87 работ на площади в 1180 дес.
   
4. В 1910 г. – 82 работы на площади в 30 400 дес. С этого года отмечается тенденция к расселению на хутора.
   
5. С 1911 г. работы производились уже не по единоличным заявлениям (как было до этого), а по заявлению целых групп. При чем работы проводились с обязательным условием отвода всех условий в одно место, а значительная часть даже с заменой усадебных мест.
   
6. С 1912 г., благодаря положению о землеустройстве от 29 мая 1911 г., комиссии могли производить работы по выделению из общины при наличии требований хотя бы одной стороны. Что, конечно, намного облегчило проведение работ, которых в данном году было проведено 180 по 27 099 дворам на площади в 260 561 дес.
   
7. В 1913 г. желающих выйти из общины было настолько много, что из 425 дел на площади 490 734 дес. было исполнено только 220 работ на площади в 276 622 дес.
   
8. В 1914 работы протекали нормально вплоть до объявления войны и связанной с ней мобилизацией. Но ввиду военных действий согласно циркуляру Генерального Управления землеустройства и земледелия от 22 августа 1914 г. план работ был пересмотрен: из него были исключены дела по единоличному землеустройству 3 433 домохозяев на площади 47 370 дес. и дела по групповому землеустройству для 2 026 домохозяев на площади 3 618 дес. Всего в данном году было выполнено 145 работ на площади в 152 908 дес. для единоличного устройства 15 659 домохозяев.
   

С большими трудностями реализовывались идеи землеустройства также и в Симбирской губернии, которая до Высочайшего Указа от 9 ноября 1906 года знала исключительно общинный порядок землепользования. Вот почему требования о выходе из общины стали поступать сюда позднее, чем в другие губернии, в которых подворное владение уже существовало. Такие требования стали поступать лишь с осени 1908 года, то есть уже после составления плана работы на этот год.²⁴ К 1 июля 1908 года поступили ходатайства от 254 дворов, к 1 октября - от 658 дворов, к 1 января 1909 года - от 4302 дворов, а уже к 1 января 1913 года - от 50332 дворов.²⁵ С 1 января 1913 года по 1 января 1914 года уездными Землеустроительными комиссиями была закончена подготовка 250 дел. В комиссию по землеустройству было представлено 167 дел, из которых утверждено было 156. По этим делам было выдано в 1913 году ссуд по оказанию денежной помощи:

1. на перенос построек и оборудование усадьбы - 27890 рублей (214 домохозяевам;
   
2. на мелиорацию, устройство мостов, изгородей и другие расходы, связанные с изменением землепользования - 14827 рублей (175 домохозяев);
   
3. на развитие в районах землеустройства огнестойкого строительства - 32100 рублей (186 домохозяев);
   

Итого: 575 домохозяев получили денег на сумму в 74819 рублей. Всего же в 1913 году поступило 375 ходатайств по землеустройству (от 22310 домохозяев, 62 отдельных домохозяев).²⁶ По размерам земельного фонда, приобретенного Крестьянским банком, Симбирская губерния в 1910 году считалась четвертой в России, а по площади Банка, переданных для ликвидации в землеустроительные комиссии, третьей из 46 губерний.²⁷

Но активность членов землеустроительных комиссий Симбирской губернии не могла, при всем желании, быстро преодолеть инертность крестьянского общинного сознания. Симбирские крестьяне не особо стремились выходить из общины, создавать свои частные хозяйства, предпочитая не рисковать и жить "по старинке".

Симбирская губерния занимала предпоследнее место в Поволжье (после Казанской губернии) по количеству дворов, вышедших из общин. С 1906 по 1915 годы в губернии из общины вышло 57795 дворов, что составляло 12,9% от общего количества хозяйств. В их распоряжении находилось 294693 десятины, или 18%. Кроме того, общинники с неприязнью относились к "единоличникам", волей неволей противопоставлявших себя общине, а порой к обычной неприязни примешивалась и зависть, ведь по указу от 9 ноября 1906 года, а затем по закону от 14 июня 1910 года все, вышедшие из общины, могли свести свои полосы в один участок на лучшем поле.²⁸ В представлении общинников хуторяне и отрубники, даже имевшие участок от 1 до 5 десятин земли, ассоциировались с помещиками (новые помещики). Поэтому многие сходы отказывались утверждать приговоры об укреплении земли. Противодействие крестьян было основано на том, что они объективно стремились к ликвидации частной собственности на землю, а субъективно их стремления сводились к уравнительному землепользованию.

Землеустроительным комиссиям не удалось создать большого количества хуторов и отрубов на надельных, банковских и казенных землях. Так в Симбирской губернии на надельных землях было образовано с 1907 по 1917 годы 21389 хуторов и отрубов, что составило 45,1% от общего числа землеустроенных хозяйств. Но для губернии, где до 1906 года безраздельно господствовала община, это было значительным достижением.

Но крестьянское мировоззрение исключало частную собственность на землю, поскольку она в глазах крестьян означала быстрое измельчание земельных наделов, поскольку с ликвидацией общины исчезала возможность компенсации растущих семей за счет мельчавших, ведь традиционно каждый родившийся ребенок становился поводом к тому, чтобы получить от общества больше земли: «Всякий крестьянин стремился заполучить ее из расчета на только что родившегося парнюгу».²⁹ Либо частная собственность на землю должна была в конечном итоге привести к введению единонаследия, что, в свою очередь, вело к нарушению равенства членов семьи, разделяя их на имущих и не имущих от рождения. Л.В. Данилова и В. П. Данилов полагают, что по своим социальным результатам единонаследие представляло бы собой своеобразное социальное «огораживание» внутри крестьянского двора и, естественно встречало сопротивление широких слоев деревни.³⁰ Но, очевидно, крестьяне не вдавались в подобные пространные рассуждения, обыденное крестьянское сознание отторгало частную собственность (а заодно с нею все Столыпинские прожекты о богатом русском фермерстве) как нечто чужеродное, не свойственное, пусть не процветающему, но все же крепкому и жизнестойкому организму традиционной общины.

Наиболее ярко данную ситуацию иллюстрирует следующий пример. На заседании крестьянского съезда Сенгилеевского уезда, проходившего 14-15 мая 1917 г. в с. Тереньга, была принята следующая резолюция, одно из положений которой гласило: «Если отрубники в состоянии обработать свою паровую землю сами, то им в работе не мешать. Если они сами обрабатывать свою землю не в состоянии, то должны отдать землю обществу, обязав общественников переложить в этот год на себя все те обязательства к банкам по уплате всех повинностей на десятину, какие находятся на отрубниках».³¹

Фактически крестьяне пытались вернуть землю из частной собственности в общинную, и запретить отрубникам, использовать наемную рабочую силу. Малоземельные и средние хозяйства видели в общине единственное спасение от разорения и нищеты. На хутора и отруба переходило, как правило, многоземельные крестьяне, имевшие помимо надельной купленную землю. Многочисленные жалобы отрубников свидетельствуют о том, что общинники пытались переделить земли выкупленные отрубниками у Крестьянского поземельного банка.³²

Кроме того, имеем массу свидетельств того, как крестьяне пытались воспрепятствовать проведению землеустроительных работ. Например, в 1911 г. Саратовское отделение крестьянского поземельного банка столкнулось со следующей проблемой: в текущем году отделение предполагало ликвидировать в отрубном порядке 2000 дес. земли, при этом предполагалось продавать отруба крестьянам с. Ивановки, Вольского уезда, Сосновской волости, как наиболее нуждающимся в земле, о чем им и было объявлено. Однако со стороны местного населения предложение встретило враждебное отношение. А в последствии выяснилось, что крестьяне стала жертвой мошенника, воспользовавшегося стремлением крестьян во что бы то не стало сохранить общину. Некий господин Моцкин (содержатель чайной в городе Саратове) убедил их в возможности купить землю (уже разбитую на отруба), в общем (не отрубном порядке) во владение общества. При этом Моцкин взялся за вознаграждение в 4000 рублей, исходатайствовать соответствующее разрешение Банка.³³

На сельских сходах многие крестьяне активно выступали против земельной реформы. Так , староста Чернобуланского сельского общества был выслан за пределы Саратовской губернии в том же 1911 году за “агитацию против проведения в жизнь закона от 9 ноября 1906 года о землеустройстве крестьян”.³⁴ В Петровском уезде Саратовской губернии отмечались так же “открытые выступления на сельских сходах, с порицанием нового земельного закона и с распространением ложных сведений о нем, внушающих крестьянам недоверие”³⁵ В с. Малая Сердоба Петровского уезда 1913 г. в возникла группа из 7 крестьян, которые также занимались “агитацией” против земельного закона 1906 г.: они “ходили по домам односельцев, внушая им недоверие против укрепления, говоря что всех укрепленцев будут закалывать шильями, а надел их отбирать в общину”. В конце концов они все-таки избили двух укрепленцев кольями.³⁶

С началом войны сопротивление столыпинскому землеустройству усилилось. Жены, ушедших на фронт крестьян, требовали прекратить полевые работы по размежеванию на отруба до окончания войны. Например, 20 августа крестьянки с. Русского «препятствовали землемерам производить землемерные работы близ своего села».³⁷ 6 июля 1915 г. крестьянки с. Большого Края Балашовского уезда препятствовали проведению землеустроительных работ и нанесли оскорбление местному волостному начальству.³⁸ В 1914 г., так же, были зарегистрированы случаи препятствия проведения землеустроительных работ в июле в Кузнецком уезде,³⁹ а в сентябре и октябре 1915 г. – в Петровском и Хвалынском уездах.⁴⁰ Под давлением со стороны населения правительством были приняты следующие меры: работы, производящиеся в обязательном порядке, приостанавливались. Облегчались платежи по арендуемым у казны землям, ссуды и пособия в первую очередь выдавались семьям призванных на фронт крестьян.⁴¹

П. С. Кабытов, утверждает, что «война породила в сознании крестьян смутные надежды на то, что после ее окончания все частновладельческие земли перейдут в их распоряжение. Вот почему они выступали не только за прекращение, но и за ликвидацию последствий столыпинского землеустройства, т. е. за возвращение земель хуторян и отрубников в общинное владение. Кстати, эти действия крестьян опирались на поддержку со стороны солдат, которые просили в письмах своих родных не выходить из общины. С такими же призывами обращались и солдаты отпускники. Начальник Симбирского жандармского управления сообщал в августе 1915 г. в департамент полиции: «Среди крестьянского населения в Сенгилеевском уезде распространились слухи о пределе земли по окончании войны, благодаря которым солдатские жены враждебно относятся к работам землеустроительных комиссий по выделению из общинного пользования надельных участков»⁴² В Саратовской губернии в декабре 1916 г. так же распространились слухи, что войска по окончании войны не положат оружия, пока Правительство не удовлетворит все их нужды.⁴³

Но борьба крестьянства за сохранение свого традиционного образа жизни не ограничивалась пассивным сопротивлением. Во-первых, крестьяне применяли традиционный способ борьбы – поджог: 16 августа 1911 г. в с. Гростянке Балашовского уезда Саратовской губернии, сгорел весь хлеб на гумне у Волостного старшины. Всего же летом 1911 г. в данном селе было 17 пожаров. Но обнаружить поджигателей власти не смогли, поскольку все местное население под страхом поджега и мести отказывалось давать показания.⁴⁴

21 сентября 1911 г. в Саратовское отделение крестьянского поземельного банка поступило заявление от покупателей отрубных участков из Ладско-Марбинской части нарышкинского имения Балашовского уезда об угрозах расправы и поджогах, чинимых враждебно настроенным местным населением.⁴⁵ Сюда же поступило прошение покупателей отрубных участков из Бобылевского имения Банка от Федора Синельникова и других крестьян (14 человек), ходатайствующих о выдачи им оружия для охраны своих построек и самих жизней в виду угроз со стороны односельчан.⁴⁶

Согласно рапорту Вольского уездного исправника от 31 июля 1914 г. в с. Старой жуковке (Стригайской волости, Саратовской губернии), группа местных молодых парней,состоящая из 7 человек, устроили погром шести домов отрубщиков: побили окна и рамы, поломали всю мебель в помещениях разломали печи и в одном из домов разломали потолок.⁴⁷ А в селении Лесном Карамыше, Камышинского уезда, призванные на действительную военную службу, но отпущенные до отправки в войска на Родину, 14 крестьян, избили старшего землемера Ефремова и порвали его чертежи, полевые журналы и др. бумаги.⁴⁸

В июле - августе 1914 г. было зарегестрированно еще два случая избиения землемеров (в Вольском уезде), не говоря уже о ругани и угрозах в их адрес. Мы имеем, так же массу примеров насилия со стороны крестьян общинников в отношении своих односельчан отрубников⁴⁹.

С 20 июля по 1 августа 1914 г. в с. Воскресенском Вольского уезда Саратовской губернии произошли следующие события: крестьяне этого села (11 человек), желая причинить экономический вред односельчанам, выделившимся из общины, разбили окна в их домах , поломали рамы, побили членов семей выделенцев. Затем погромщики приступили к местной казенной винной лавке и настойчиво требовали отпустить им вина по пониженной цене, выдавая себя за мобилизованных. Некоторые же из них заходили в дома к мирным жителям и требовали денег на водку, и в случае отказа били хозяев, окна и посуду в их домах. И в довершении всего бросали камнями в прохожих.⁵⁰

Итак, мы видим, что в годы первой мировой войны борьба крестьян общинников против хуторян и отрубников стала расширяться. Учитывая масштабы борьбы и многочисленные жалобы, министр земледелия был вынужден 4 апреля 1916 г. подписать циркуляр, который прекращал производство землеустроительных работ до окончания войны.⁵¹

При рассмотрении кризисного состояния любой системы, в данном случае сельского хозяйства, становится наиболее заметно противостояние измений (нового) и традиции (старого). Такая ситуация побуждает систему измениться, обрести иное качество: для российского сельского хозяйства этим новым были капитилистические отношения. Однако любое изменение с точки зрения традиционного мышления – непривычное, чуждое и враждебное. Крестьянское обыденное сознание, примитивные формы ведения хозяйства, были зафиксированны в общинном менталитете, на глубинных уровнях мышления. Поэтому краху капитализации деревни способствовали не только противостояние внутри правящих кругов, неумелое проведение аграрной реформы и напряженная социально-экономическая обстановка в стране. Крестьянский менталитет, включающий в себя миф об уравнительном распределении земли, отторжение общиной самой идеи частной собственности на землю, стал одной из существенных причин провала земельной реформы.

Поскольку крестьянский менталитет является устойчивой структурой и в основе своей сохранился до сих пор, можно спрогнозировать отношение современного сельского населения к решению земельного вопроса.