Прикосновение медузы
| Вид материала | Документы |
- Е. А. Нинбург не все медузы одинаково устроены Стандартная ситуация на урок, 90.89kb.
- * прикосновение*, 57.38kb.
- Загорать на пляже; касаться земли; загорелые дети; свеча догорела; прикосновение, 49.05kb.
- Мэрион Вудман, 2981.69kb.
- Тема: «Вода и ее свойства. Вода в твердом, жидком, газообразном состоянии», 268.08kb.
- Живопись с помощью пальцев, 38.14kb.
- Исследовательская работа по русскому языку, 301.74kb.
- Иногда отчаяние дает нам шанс, 77.48kb.
- Эту жажду пробудило в нем прикосновение Божье, 2430.35kb.
- Чувствительность и ее расстройства. Поражения спинного мозга на различных уровнях, 199.27kb.
- Ты уснул, ВиктОр? Может, за дамой поухаживаешь? Нальешь, хоть?
- А который час?
- Да девять уже.
- Черт, Лейла! Давай программу «Время» посмотрим! Сегодня же Горбачева изолировали, ты слышала, что в Москве творится?
- Да говорили туристы мои что-то. Так ему и надо Горбатому, не мычит и не телится! Я бы давно его на свалку выкинула.
- Да тихо ты, дай посмотреть!
- Во, хохлы дают! Сидит в моем номере и командует! Ладно, буду тихо. Можно, я еще немного выпью?
- Пей, только не мешай, прошу тебя, мне по работе надо смотреть…
- Ну-ну! Мы еще посмотрим, какой из тебя работник. Мне в душ-то идти?
- Валяй. Я посмотрю пока новости.
Зашумела вода в душе, я тупо смотрел на экран, мало что соображая. Что-то до боли знакомое, но давным-давно забытое вспомнилось, связанное с нашей студенческой жизнью, с Товарищем, с общежитием, с шумом воды в душе… Да что же, Господи?
- А я уже из душа! – Лейла вышла, придерживая полотенце – совсем узкое, гостиничное, стандартное, оно не сходилось на ее широких бедрах, прикрывая разве что треугольник впереди. Впрочем, было темно, да и к чему закрываться-то? И эта знакомая фраза: «Мальчики, а мы - уже из душа!»
…Так тогда сказала одна аспирантка из Запорожья, кажется, ее звали Лена, но не уверен, с ней Товарищ отдыхал. А подругу ее, Валентину из Мариуполя, помню хорошо. Собственно, в тот день, с самого утра мы приехали в студенческую поликлинику, что рядом с нашей общагой, на Ломоносова, для сдачи донорской крови. Еще по дороге, решили не мелочиться, сдать по литру. За такой подвиг положен бесплатный обед сухим пайком и 25 рублей денег – в пересчете - почти три литра водки или 12 бутылок крепленого вина типа «чернил». Не знаю, как у других, но на нашем факультете в этот день занятия отменили, настолько важно и ответственно отнеслись мы ко Дню донора. Знали бы о последствиях – долго бы думали. Из нашего курса, например, неделю никто не ездил в университет, пока шальные деньги не кончились.
На второй или третий день, после напряженного футбольного матча и коллективного отдыха в холле родного общежития, где были накрыты столы, с горячей картошечкой, поджаренной почеревиной и соленьями из местного рынка, мы с Товарищем, уж не припоминаю как, оказались в соседнем, аспирантском общежитии, в гостях у Елены и Валентины. Принимали нас там прекрасно, угощали ромом, заливной рыбой, приготовленной в вине, домашнего копчения окороком. И то сказать – на аспирантскую стипендию – 90 рублей – жить можно, это не наши копейки.
- Мальчики, а мы - уже из душа!
- Да подождите вы, - сказал Товарищ. – Мне позвонить надо, предупредить, что ночевать домой не приду.
Потешный он, Товарищ. Сколько его помню, все домой звонил, предупреждал. Что в Киеве, что в Москве. Я, например, никогда не звонил. Зачем? Только на скандал нарываться, нервы себе и всем вокруг трепать, настроение портить. Тем более, девушки-то уже из душа. И охота ему одеваться, переться на улицу, к телефону-автомату, а там, неровен час, трубка вырвана, аппарат раскурочен.
- Если ты идешь, - посоветовал ему, - захвати, пожалуйста, что-то выпить, пока буфет внизу не закрылся.
- И сигарет, пожалуйста, «БТ»! И спичек!
- И чего-нибудь сладенького…
Товарищ ушел и пропал с концами. Минут через сорок Елена ушла на поиски, потому как мы с Валентиной к тому времени, нацеловавшись, как пауки, дрожали мелкой дрожью, так что она поступила в высшей степени благородно и порядочно. Только за ней закрылась дверь, сразу, не теряя ни секунды, и приступили. Минут через двадцать вернулась Валентина. Одна.
- Был он, говорят, в буфете, набрал всего, и минут сорок как ушел…
- Ничего не понимаю.
- Ты знаешь, я тоже!
- Может, случилось что?
- Ну, что, моя очередь искать.
- Витенька, а может, не надо, - жалостливым голосом пропищала Валентина. – Найдется – куда денется. Встретил кого…
- Да! Тебе хорошо, а мне что делать? Иди, Витя, посмотри, где он ходит, идиот несчастный!
Сразу пошел в нашу общагу, там все тихо, никто Товарища не видел со вчерашнего дня. Непонятка какая-то! Что делать? Может, плюнуть и уехать домой? Так и автобусы не ходят! Что ж, придется возвращаться к аспиранткам, а вдруг Товарищ – у них, вернулся, и теперь меня ищут?
Увы, не было его у аспиранток. И утром не пришел. Я, честно сказать, не шибко переживал, думал, у нас принято линять, не предупреждая, по-английски. И с ним такое раньше бывало, и не раз.
Утром, на остановке автобуса, когда ехал в город, встретил наших.
- Ты – в курсе, что тебя в деканате ищут, звонили?
- А что случилось?
- Не говорят! Просили только, если ты здесь, сразу с ними связаться…
В коридоре деканата меня чуть не сбила с ног многолетняя, правильнее было бы сказать, «вечная секретарша» Бэла Петровна, вершившая все дела на факультете и пережившая десятка два деканов. Студенты называли ее «декан в юбке».
- Цветков! Где вы шляетесь? Немедленно к Евгению Ивановичу! – и силой, за руку, втащила в кабинет декана.
- Доброе утро!
- Ха! Бэла, ты видишь, у него – еще утро! Все пьете, Цветков?
- Я? Нет… В каком смысле?
- В самом прямом! Ты - комсорг четвертого курса?
- Я!
- А ты знаешь, что твои комсомольцы в милицию попадают пьяные, как сапожники?
- Н-нет, кто? Что?
- Валентин Товаровский – твой товарищ?
- Ну как… мы – все, можно сказать…
- Да не бубни ты! Не проспался, что ли? Ты видишь, Бэла, он и сейчас еще не протрезвел. Вместе были?
- С кем?
- Вот что, Цветков! Ты мне это брось! Твоего товарища, комсомольца, забрали вчера в милицию в состоянии крайнего опьянения! Мало того, дебош в аспирантском общежитии устроил, пытался изнасиловать двух иностранных аспиранток – из Бельгии и Голландии! Понял?
- Нет. Кто? Товарищ? Не может быть… мы вместе… провокация… проверить…
- Значится так. Немедленно езжай в Голосеевское отделение милиции! Бэла, дашь ему адрес. Звонил капитан Жуков, вот телефон. Разберись, там землячество иностранное бунтует. И часам к трем - доложишь… Будем исключать – в ректорате известно, заявление иностранцы написали, реагировать надо!
- Евгений Иванович! Разрешите разобраться! Что-то здесь не то. Я лично видел Валентина после двадцати двух часов, он был, как стеклышко, честное слово!
- Когда говоришь? А сигнал в милицию поступил в двадцать два сорок.
- Так у меня свидетели есть. Клянусь вам, мы были трезвые, с девушками к зачетам готовились! Они подтвердят.
- Думаю, ничего не поможет. Исключат его. Ты, в общем, не теряй времени! Пятно какое на факультете!
Капитан Жуков долго и с недоверием рассматривал мой студенческий билет, качая головой:
- Дружок твой?
- Да как… Я – комсорг курса, декан прислал разобраться…
- Толпу на улице, у отделения, видел? Суда требуют, наказания в виде исключения. Понимаешь, угораздило его к двум аспиранткам ночью пьяным, да еще с водкой, завалиться. В постель полез! Те, конечно, в крик, разбудили иностранцев, началась драка, товарищ ваш бросился убегать! Пятый этаж, последний, он - на чердак, догнали. Две бутылки водка в руках, разбил, патруль вызвали, задержали. Теперь справедливости требуют… На хрена он к ним полез?
- Послушайте, товарищ капитан! Можно я вам все объясню, честно, как было? Как ваше имя отчество?
- Виталий Игоревич.
- Виктор. Почти тезки. Значит, вчера мы занимались у знакомых девушек в аспирантском общежитии, к зачетам готовились. Может такое быть?
- С девушками? К зачетам? Ну-ну! Дальше-то что?
- Пошел позвонить домой, предупредить, что задержится. Ну, попросили купить в буфете под закрытие – сигарет там, бутылочку. Ну, как оно бывает в таких случаях…
- Ну и?
- Пошел – как в воду канул. Исчез ни с того, ни с сего. Ходили, искали – бесполезно. Думали, дома случилось что, он и уехал…
- Выпимши сильно был?
- Да нет же! В обед что-то пили, потом не до этого. Занятия, знаете ли… А что случилось-то? Как все произошло?
- Вот и я хотел бы знать. Девушки эти, с которыми, скажем так, занимались, подтвердят?
- Без вопросов!
Виталий Игоревич нажал кнопку звонка.
- Приведи мне студента, из 10 – й! Вчера ночью задержали…
На Товарища жалко было смотреть. Без ремня, одной рукой придерживает мятые брюки, в голубой (когда-то) рубашке, перемазанной сажей, пеплом, желтой краской. Опухшее и заросшее щетиной лицо, с грязными разводами слез по щекам. Рукава закатаны по локти, на коже – царапины, порезы, запекшаяся кровь.
- Товарищ?!
- Витек! Цвет! Ты знаешь, что мне шьют здесь эти гады! – он кивнул в сторону капитана. – Изнасилование иностранок!
- Я бы на вашем месте был бы повежливее. Комсорг рассказал мне кое-что, интересно, как вы оказались в комнате у иностранных аспиранток?
- Расскажи, как было, Товарищ! Виталий Игоревич помочь хочет. Меня в деканат вызывали. Надо гасить все это! На улице толпа иностранцев, землячество подняли!
- Идиоты! Ты хочешь сказать, что это – иностранки были, как нас туда занесло? Мы ведь с теми, как их, Ленкой и Валентиной, были…
Я развел руками.
- Номер комнаты помните хоть? - спросил капитан. – Или этаж, хотя бы…
- Этаж – четвертый, точно!
- Да, четвертый, - подтвердил Товарищ.
- А вы оказались на пятом, и чердак там, где за вами гонялись…
- То есть, ты просто промахнулся, на один этаж лишний взбежал (в общежитии лифта, понятно, не было, обыкновенная «хрущевка»)?
Молча смотрим друг на друга.
- Чудаки на букву «М», я извиняюсь, честное слово! – наконец говорит Виталий Игоревич. - Пишите объяснительную, вы, и вы тоже. В конце концов - комсорг курса, - вперед, за орденами, идите извиняйтесь, улаживайте, делайте, что хотите. Не заберут назад заявление – будем дело открывать. Мы-то здесь, допустим, можем как-то войти в положение. Но если только они напишут в ректорат или еще куда, сами понимаете. Девушек этих привезите, попросите, чтобы они по-свойски поговорили с пострадавшими. И объяснение мне оставили, что все время с ними были.
- А ты что, серьезно, насиловать их собирался?
- Да пошел ты! Вхожу в комнату, две бутылки водки, сигареты, пивка взял. Тебя нигде не видно, пиджак висит, думал твой, темно ведь. Барышни по койкам лежат. Пока на стол все выставил, на кровать, ну, где Ленка, сел, спрашиваю:
- А Витек – где? Покурить вышел? Руку ей на грудь, чисто машинально, погладить, в порядке вещей… Как заверещала, вторая тоже. Вы – чего, спрашиваю, совсем офигели? Откуда ни возьмись – негры набежали, давай меня вокруг стола гонять. Ну, я водку схватил – и ходу! В натуре ничего не понял! Они – вязать, я – отбиваться! Теперь только дошло, что промазал этажом…
…Программа «Время» как-то быстро закончилась. Под мелодию «Манчестер – Ливерпуль» бегущей строкой шел прогноз погоды.
- ВиктОр, ты будешь мной заниматься сегодня? Или я напрасно мылась? – Лейла обиженно прошла мимо и накрылась простыней.
В самом деле, надо что-то решать. Зря, что ли, перся сюда? Неохота, правда, да и устал за день. Никакой мотивации.
- А эти самые у тебя есть?
- Презервативы, что ли? Сколько угодно. Я всегда в дорогу с собой прихватываю на всякий случай. Но вот в Киеве, представляешь, третий день, а ни одного не использовала. Стыдно кому сказать. Не веришь? Можешь посмотреть, не распакованные все…
- Да, непорядок. Мы к своим гостям хорошо относимся, по-человечески. Если просят - никому не отказываем, во всяком случае. Что ж, будем исправлять сейчас. Уже раздеваюсь…
Х Х Х
«Прозвенел звонок тревожный –
В гастроном зашел Нарожный!
Он зашел в пивной отдел:
Просто выпить захотел!
Ну, а там, где есть попойка –
Там всегда и Вадик Бойко!
Ну, а если вы смекнули –
Там, где Бойко, - быть и Куле.
- Пей скорее, идиот! –
А то Палажченко идет!»
(Старая студенческая считалочка).
г. Киев, январь 07 г.