И. Потанина пособие для начинающих шантажистов пролог
Вид материала | Документы |
Содержание22. Глава двадцать вторая, в которой преступник, видимо обидевшись, что герои несколько отвлеклись от его поисков, снова даёт о |
- Язык Пролог Пролог (Prolog), 180.88kb.
- Пособие для начинающих Воробьёв В. В. Операционная система Windows 2000, 296.16kb.
- Пособие для начинающих Воробьев В. В. Microsoft Excel, 439.68kb.
- И. Потанина Блондинки моего мужа Пролог, 3364.54kb.
- Центре Медиа Программ. Школе Познера. Основная цель проведения конкурс, 126.07kb.
- Методическое пособие предупреждение травматизма на занятиях по рукопашному бою таганрог, 344.9kb.
- Настройка сетевой карты, краткое пособие для начинающих Материал из alt linux Wiki, 65.29kb.
- Пособие для начинающих Воробьев В. В. Microsoft Excel 2000, 451.03kb.
- Н. И. Лобачевского Д. В. Суходоев, А. С. Котихина История таможенного дела и таможенной, 1362.83kb.
- Методическое пособие для обучения начинающих нотариусов по теме: «Организация и финансирование, 958.02kb.
^ 22. Глава двадцать вторая, в которой преступник, видимо обидевшись, что герои несколько отвлеклись от его поисков, снова даёт о себе знать.
Внутренний Будильник Подсознания поднял меня в семь утра. Он являлся единственной пунктуальной частью меня и участвовал в жизни всего организма только в крайних случаях. Сейчас был именно такой: будить опера совершенно не хотелось, поэтому заводить обычный будильник представлялось невозможным. Внутренний Будильник работал по принципу всех будильников. То есть, засыпая, его нужно было завести, трижды повторив мысленно: «Мне нужно встать в семь утра». И тогда, если он относился к обстоятельствам, вызвавшим необходимость такого подъема, с уважением, то ровно в семь утра глаза сами по себе открывались, и сознание нехотя возвращалось в реальность.
Бесшумно засунув сонное тело в уличные одежды, я, не умываясь и не красясь, прокралась к входной двери и вышмыгнула на лестничную площадку. Надобно заметить, что выходить на улицу в таком виде мне было противопоказано. Не накрашенная, с прилежно собранными в заячий хвостик волосами, в кроссовках и короткой куртке, издалека я походила на подростка. И тогда весь мир принимался учить меня жизни! Пышнотелые тетки в общественном транспорте советовали стоять подальше от дверей, «а то пришибет, и не быть тебе невестой». Дедушки и бабушки, неизменно сидящие под любыми встреченными мною в пути подъездами, требовали, чтобы я немедленно одела головной убор. И даже пожилая продавщица в магазине, говорила что-нибудь этакое, вроде «Передай мамке, пусть свои бутылки дает для масла, я тут посудой не торгую!» Раздражало это необычайно. В такие дни я обычно дерзила всем знакомым и совершала непоправимые ошибки, опровергая практикой своё обычное убеждение, что необратимых процессов не существует.
Когда через несколько часов я, нагруженная кульками, пакетиками и сеточками, распахнула, уже не стремясь соблюдать тишину, дверь собственной квартиры, Жорик глянул на меня исподлобья и неодобрительно спросил:
- Ты где была?
- В кино! – злобно ответила я, разгружая сумки.
Жорик принялся помогать мне. Конечно же, только мешая на самом деле.
- Могла бы меня разбудить, я б тебе хоть сумки помог дотащить. В смысле перенести психологическую тяжесть просматриваемого фильма.
- Вот еще! - фыркнула я, - Ненавижу ходить по базару с кем-то! Приходится одним глазом выбирать продукты, а другим следить, не потерялся ли твой компаньон.
- Твоя б воля, я смотрю, ты б вообще поубивала всех людей планеты и жила б одна, - пробурчал Жорик, принимаясь за чистку картошки, - Довольная, что, наконец, имеешь полное право повеситься от одиночества.
- Я и так одна, - я взяла второй ножик и примостилась с картошкой с другой стороны от мусорного ведра.
Мы сталкивались очистками и воевали за пространство над мусоркой.
- Катерина, ты чего с самого утра такая злая?
Я несколько секунд раздумывала, стоит ли обижаться на подобный вопрос.
- Не знаю, - отрезала я, наконец, - Наверное, не выспалась. Представляешь, мне опять дают четырнадцать лет! Причем, не строгого режима, а просто. В смысле принимают меня за подростка. Двадцатилетние пигалицы говорят мне «ты», а старшеклассники оскорбительно присвистывают в след.
- Ну, это они просто не рассматривали тебя вблизи.
Я аж подскочила от такого хамства.
- В смысле, стоит заглянуть тебе в глаза, как сразу натыкаешься на обилие мудрости и жизненного опыта, - посмеиваясь, поспешил исправиться Жорик.
- Господи, ну почему мне встречаются только такие отвратительные создания! – взмолилась я, - Почему всю жизнь меня окружают хамы и пустомели?
- Но, - многозначительно поднял брови опер, - Как только ты открываешь рот и начинаешь говорить, становится понятно, что глаза врут и оценка твоего возраста снова приближается к подростковому.
Я запустила в Жорика картошкой. Он невозмутимо поймал её и дочистил. Броситься на опера с кулаками я не решилась, опасаясь последствий. Мы оба и так заливались краской и лихорадочно вздрагивали, всякий раз, «слегка соприкоснувшись рукавами».
- Значит так, - уже за завтраком Жорик перешел на командный тон, - Поговорим с Клюшкой, выясним личность Александра и тогда определимся, как действовать дальше.
В этот момент зазвонил телефон. Виктория срочно просила меня приехать к ней в офис, умоляя вызвонить Жорика и захватить его с собой.
- Виктория требует нашего наличия в офисе, - устало произнесла я, принимаясь за мытьё посуды, - У неё опять что-то случилось.
- Отлично! – вскочил Жорик.
- Что ж хорошего?
- У нас на редкость выгодный шантажист! Как только я теряю ведущие к нему ниточки, он совершает что-нибудь этакое, открывая всё новые направления поиска. Играть с ним интересно, понимаешь?
Я покрутила пальцем у виска и поспешила приступить к утреннему макияжу.
- Мне скучно в кухне, - в дверях моей комнаты показался опер, - Можно здесь подождать?
- Жди, - я уже устала ему возражать.
Вообще-то я терпеть не могла, когда кто-то смотрел, как я крашусь. Жорик наблюдал за мной с нескрываемым любопытством.
- Не устаю поражаться женщинам, - принялся рассуждать опер, - Как можно вымазывать себя какими-то инородными веществами, проделывать дырки в собственной плоти, чтобы повесить какую-то железяку. Это же неприятно… Вот же вечная борьба полов. Столько ухищрений ради привлечения внимания каких-то жутких типов.
- Гениально! – я перешла ко второму глазу, - Сам придумал или подсказал кто?
- Ну вот, - замахал руками Жорик, - Опять разъярилась… Я не хотел тебя обидеть.
- Женщины, если хочешь знать, - я назидательно подняла указательный палец, чем сама себя рассмешила, - Красятся исключительно для самих себя. Мне приятно, когда я хорошо выгляжу. У меня тогда поднимается настроение.
- Да. Но это когда ты хорошо выглядишь, а не краска на тебе хорошо выглядит.
- Отвяжись, - шикнула я, решив не связываться с сумасшедшим.
Потом, уже на улице, мною овладело любопытство.
- Жорик, скажи, ты был женат? – чуть кокетничая, спросила я. Уже настроившись, что он ответит: «Да я и сейчас там», и моим мысленным метаниям (а я, конечно же, уже была немного влюблена) придет конец, ибо одна из немногих истин, вынесенных мною из жизни, гласила: «Женатые мужчины не разводятся, посему для серьезных отношений не подходят».
- Официально – нет.
- А неофициально?
- Я не люблю распространяться на эту тему, - сухо ответил опер, и я решила, что за спиной у него, наверное, какая-то жуткая любовная трагедия, - Ничего особенного, - все-таки решил объясниться Георгий, - Прожили три года вместе в большой любви. Потом у меня начались тяжелые времена, и она ушла к другому. Сейчас она в Штатах. Детей не было. Не вижу смысла вспоминать об этом браке. Для меня всё это уже неважно…
Я подумала, что он, конечно же, врет. Потому что человек, с которым три года прожиты в большой любви, вряд ли может когда-нибудь стать неважным. Но, с другой стороны, меня такая ложь вполне устраивала, как и расстояние, отделяющее Жорика от бывшей возлюбленной.
- Извини, я не хотела лезть в твою жизнь с дурацкими вопросами, - быстро проговорила я.
Мы спускались в метро на эскалаторе. Жорик встал на ступеньку ниже и повернулся ко мне лицом.
- Что поделаешь, - он говорил обыденным тоном, как о какой-то само собой разумеющейся вещи, - Ты уже влезла в мою жизнь. Я уже считаю тебя её частью. От твоих желаний это не зависит.
- Отвернись, а то не заметишь конца эскалатора и упадёшь, - отчасти из вредности, отчасти от смущения проговорила я.
На романтичное ухаживание поведение Жорика было совершенно не похоже. Всем своим видом он как бы просто констатировал факт нашего совместного существования. Конечно, меня это не устраивало, конечно, я жаждала романтики и сумасшедших подвигов в мою честь. Оставалось только придумать как бы «раскрутить» бывшего опера на порывы.
Я вдруг вспомнила все сопутствующие обстоятельства, нахмурилась, и принялась ругать себя за подобные мысли. «И не думай даже! Только этого тебе сейчас и не хватало! Никаких влюбленностей, никаких отношений на работе!» - отчаянно вопил Здравый Смысл. Уже в вагоне метро я украдкой взглянула на опера. Никаких переживаний не отражалось на его невозмутимом лице. Стоял себе спокойненько, широко расставив ноги, даже не пытаясь держаться за поручни, и следил за пролетающими в завагонной тьме проводами. Рассуждал, наверное, о чем-то своем, сугубо оперском, и даже не подозревал, что своими последними словами заставил мою душу метаться в панике, и чуть не убедил пойти по неверному пути.
- Сколько тебе лет, Жорик? - неожиданно для самой себя спросила я.
Несмотря на видимую отчужденность, Жорик сразу воспринял мой вопрос. Значит, прислушивался. Значит, был готов, что вот сейчас мой голос попытается вспороть монотонный шум метро и задать вопрос.
- Четвертый десяток пошел с этого года, - улыбнулся он и добавил в ответ на мой ошарашенный взгляд, - Мне тоже иногда дают четырнадцать.
Честно говоря, я была уверена, что опер несколько младше меня и относилась к нему всё-таки с некоторой долей снисхождения. Теперь приходилось срочно перестраиваться. Я снова устроила себе мысленный выговор, давя на то, что, по идее, мне должен быть глубоко безразличен возраст Жорика.
Унизительной процедуры ожидания на крыльце на этот раз удалось избежать. Обычно, перед тем как впустить в скромный двухэтажный особняк, в котором, помимо Викиной, располагались еще четыре конторы, собственная столовая и бассейн в подвале, охранник долго мучил посетителя. Сначала он требовал пропуск, потом задавал вопросы, потом созванивался с пригласившим тебя, потом долго ждал ответа, и лишь после этого нажимал кнопку, открывающую дверь. На этот раз Викина фамилия послужила моментальным пропуском. Видимо, Силенская предупредила охранника заранее. Мы поднялись на второй этаж. Жорик сразу же отправился к Виктории, я зашла поздороваться в комнату менеджеров, где когда-то работала. Радушные возгласы приветствия бывших коллег навеяли на меня грусть. «И почему мне вечно не сидится на одном месте?» - сокрушенно запричитала взрослая часть меня, - «Работала бы себе здесь. И зарплата человеческая, и работа непыльная, и коллектив великолепный!» Но подобные приступы сожаления всегда быстро покидали меня. Обычно я считала, что правильно сделала, когда ушла с этой работы. Каждый должен заниматься своим делом. Я никогда не хотела иметь отношение к коммерции. Если клиент был симпатичен мне как человек, я норовила предоставить ему суперскидки при оплате услуг Агентства и всерьез обижалась на Викторию, пытающуюся научить меня ценить собственную деятельность.
Менеджеры были действительно загружены работой. Поздоровавшись и обменявшись со мной обычным «Как дела?», они снова схватились за телефоны. До прихода на эту работу я никогда не думала, что телефонная трубка может быть главным орудием труда.
- Привет, малыш! – двадцатитрёхлетний сын хозяина располагавшейся здесь же нотариальной конторы всегда принимал меня за ровесницу и старался поддерживать отношения.
- Здорово, Карлсон, - парировала я, не будучи настроена на долгие разговоры.
Оказывается, Жорик ожидал всё это время в приемной. У Виктории сидела какая-то шишка из мэрии и она никак не могла принять нас. Викина пресс-секретарь Светлана, которая жутко обижалась, когда её называли секретаршей, строго смотрела на опера сквозь толстые стёкла очков. Жорик только что отказался и от кофе и от чая, что всерьез насторожило Светлану.
- Если человек ничего не хочет, значит, он или не человек, или у него всё есть, - говаривала она.
И то, и другое было явлением аномальным, а значит, для Светланы-экстрасенса, дико обижающейся, когда её называли экстрасексом, весьма интересное. Жорик находился в состоянии некоторой потерянности. Ему уже рассказали, что, судя по петляющей линии судьбы на ладони, жить он будет плохо, а личного счастья, судя по женщине, с которой он пришел, так вообще никогда не увидит. Мы со Светланой откровенно недолюбливали друг друга. Она - потому что ревновала ко мне Викторию. Я - потому что не понимала, как женщина может всерьез ревновать женщину к женщине. Наконец, шишка, оказавшаяся при ближайшем рассмотрении колобкообразным старичком с сальным взглядом и скользкой улыбкой, покинула апартаменты Виктории. Нам было позволено зайти. В качестве протеста против стольких формальностей я уселась прямо на подоконник и поджала коленки, благо, довольно свободные брюки позволяли.
- Только не прыгай вниз, - попросила Виктория и объявила наше заседание открытым.
Как обычно, в офисе Виктория перевоплощалась. Говорила только по сути, подчиненным (а мы с Жориком сейчас являлись таковыми) не улыбалась, смотрела редко и резко, как бы бросалась взглядами.
- Ну что я вам скажу дорогие, - Виктория взяла со стола газету и протянула мне, - Плохо работаем, господа. Очень плохо.
На первой странице красовалась фотография Виктории. Это, в общем, криминального характера не носило бы, если б фото не было тем самым: Виктория садится в такси. Без сомнения это была работа шантажиста. Под фото красовалась выделенная крупным шрифтом надпись «Намерения - самые серьезные». Далее шла вполне безобидная и милая статья, рекламирующая Викторию, как порядочного человека и гражданина, который на протяжении всей своей деятельности делал что-то полезное для города, и собирается продолжать в том же духе.
- Кто ж мог предвидеть, - рассеяно произнес Жорик.
- Ну, уж точно не я! – повысила голос Вика, - Предвидеть – это ваша работа, господа! О какой защите от шантажиста может идти речь, если он спокойно размещает свои грязные намеки в центральных газетах города?!
- Что ж тут грязного? – вступилась за шантажиста я, - Очень даже благоприятные отзывы...
- Да уж, - Вика насмешливо вскинула брови, - Мне уже по этому поводу высказали. Видали, приходил товарищ из партийного руководства.
- Ты баллотируешься от какой-то партии? Борешься за чьи-то идеи? – изумилась я.
- Что ж я, дура, что ли, свои личные средства тратить? Конечно от партии. А, значит, должна соблюдать общую концепцию предвыборной кампании наших кандидатов. «А самодурства, тем более еще до того, как агитация официально разрешена, мы не потерпим!», - Виктория выбилась из имиджа деловой леди, передразнивая партийного колобка, - В общем, выгребла я только что по полной программе.
- И решила поделиться с нами, - съязвила я и зачем-то принялась передразнивать подругу, - А наговорила-то! «Общая концепция предвыборной кампании кандидатов»! Видала я эту концепцию. Заклеят город, как обоями, жуткими такими листовками с портретами кандидатов. То, что фотографии эти вызывают стойкие ассоциации с объявлениями «Их разыскивает милиция» - это еще полбеды. Но тексты программ!
На прошлых выборах я активно работала в штабе одного кандидата. С тех пор у меня осталось чёткое убеждение, что большинство кандидатов, на самом деле, не слишком-то хотят быть избранными. Они подписывают в печать самые худшие агитационные листовки, одобряют проекты самых недейственных акций и предпринимают массу опрометчивых шагов. К примеру, наш кандидат был владельцем одного местного телеканала. Мы, команда политехнологов, так и не смогли ему доказать, что, прокручивая каждые полчаса на своем канале агитационные материалы конкурента, он ломает себе политическую карьеру, а нам стратегию работы. В ответ наш кандидат честно заявил: «Политика – политикой. Это, так сказать, вложения на перспективу. А вот ролики конкурента приносят мне деньги прямо сейчас. Причем, большие деньги, надо заметить. Почему я должен отказываться от прибыли?» Нам оставалось только удивляться, как он рассчитывает победить на выборах.
Но это не самые странные поступки. У наших гениальных коллег-конкурентов кандидат на прошлых выборах отличился еще хлеще. Гениальными их можно считать хотя бы за одну шикарную идею продвижения кандидата. В один прекрасный день на центральной площади города поставили забор. За забор загнали трактор. Рядом вбили щит: «Здесь ведется строительство закусочной «Macdonald’s»». Забор простоял спокойно пару недель. Конечно, люди недоуменно переглядывались и выражали недовольство: «Неужели в парке нельзя было построить? Зачем портить вид центральной площади? И вообще, десять Macdonald’s на один несчастный город, не многовато?» Но, как истинные наследники народов СССР, возмущались граждане тихо, а расстраивались не слишком. «Спасибо, что не у меня в квартире решили построить», - смиренно рассуждало большинство. И тут нашелся настоящий борец за справедливость – будущий кандидат в мэры города. Он открыто объявил войну «насильной американизации нашей культуры». Устраивал телевыступления и даже организовал многолюдный (еще бы, за выход на митинг студентам было заранее уплачено) митинг в поддержку закрытия строительства. Естественно, после тяжёлой борьбы, общественность и выразитель её интересов, будущий мэр, должны были победить. То есть, забор нужно было убрать и трактор отогнать куда подальше. Конечно же, никакого строительства на самом деле и не планировалось, поэтому приостановить его было очень легко. По подсчётам моих коллег, подобная акция увеличивала шансы кандидата в два раза и оставляла его основного конкурента далеко позади. Все приготовления успешно завершились, работа шла и вдруг… Посреди митинга появляется группа товарищей и вбивает на самом видном месте огромный щит: «Macdonald’s здесь не будет! Это говорю вам я!» И в качестве подписи фамилия основного конкурента кандидата моих коллег. То есть, конкурент захотел тоже приобщиться к славе «борца с засилием американской культуры». Этот шаг практически уравнивал шансы. «Кто позволил ставить им щит на нашей территории?! Это наш митинг!» – негодовали организаторы. Выяснилось, что кандидаты договорились между собой. Кандидат моих коллег добровольно согласился разделить успех с конкурентом. Естественно, не бесплатно. Мои коллеги, в обязанности которых входило сделать так, чтобы кандидата выбрали, а не то, чтобы он заработал деньги, оказались в совершенно идиотском положении.
С тех пор я не упускаю возможности побранить начинающих политиков.
- Ты видела, какие жуткие тексты они позволяют писать в своих листовках?! – набросилась на Вику я, - Надеюсь, ты не такая…
- Чего ты завелась? – перебила меня Виктория, - Такие листовки - это общепринятая, официальная часть агитации. Приходится подчиняться устоявшимся правилам.
- Да, - не унималась я, - Но хотя бы малую долю здравого смысла можно сохранять? Видела недавно в типографии макет листовки кандидата, который в горсовет от моего района баллотируется. Знаешь, что он там пишет? «Я – такой же, как вы. Я каждый день стою с вами на одной остановке!» Какая остановка?! Его Аудио весь район знает, потому что из неё вечно музыка орёт, не умолкая. Врёт, не стесняясь. Или пишет: «Я ежедневно толкусь с вами в одних и тех же очередях»! Это выдает в нем человека, который лет десять в магазины не ходил. Когда ты в последний раз видела очередь?
- У меня в магазины Татьяна ходит. Я тут не показатель, - Вика тоже завелась, - Катюш, пойми, кандидаты вынуждены врать! Вынуждены писать некоторые, скажем так, поверхностные заявления. Потому, что правдивая информация о том, чем именно хороша буду я в качестве депутата для моего района, для простого народа окажется непонятной. Люди не захотят вдумываться. Они способны усвоить только короткие лозунги, которые с детства привыкли считать положительной характеристикой кандидата. Вон, на прошлых выборах кто победил? Человек, в листовке которого крупным шрифтом одна единственная фраза «Он – свой». Примитивно, глупо. Опять же, враньё. Но зато действенно. Его выбрали.
- Как можно считать население настолько глупым? – изумилась я, - Люди принимают такую дешевку просто потому, что им не оставляют альтернативы! Это как с музыкой. Ныне так популярны ужасно примитивные песни просто потому, что ничего другого в эфире не крутят. Покажи ты нынешним тинэйджерам, что бывает другая, более глубокая музыка, и они перестанут «тащиться» от попсы.
- Не перестанут, - перебила меня Виктория, – «Попса» популярна потому, что массы испытывают в ней потребность. Популярным становится то, что нравится. А нравится, увы, то, что проще и безобидней…
- Вы, это, завязывайте философствовать, - перебил Жорик, явно пораженный тем фактом, что кроме шмоток, косметики и личного счастья, нас с Викой может еще что-то интересовать, - Давайте, вернемся к делу. То есть преступник таким образом хотел намекнуть, что имеет серьезные намерения. Спрашивается, зачем он подбрасывает нам всё новые и новые зацепки? Теперь необходимо сходить в редакцию этой газеты. Ощущение, что шантажист намеренно пытается помочь нам найти его.
- Может, он мазохист? – с умным видом спросила я.
- Просто много знает и ничего не боится, - Вика немного успокоилась и закурила, открыв окно за своим столом, - Я звонила в редакцию. Фото и статью взяли из интернета. Кто выложил их на сайт – не известно. Точнее, мне известно. Александр – программист, он имеет массу возможностей выложить в интернет всё, что угодно.
- Хорошенькая газета! – я мысленно поаплодировала коллегам, - Нужен материал? Пожалуйста, без всякого труда сдерем дословно анонимные статьи из интернета и выдадим их за проверенную информацию. И в суд за клевету не подашь – материал в основном нейтральный, на хорошие отзывы грех опровержения писать.
- Сейчас большинство газет именно так и делаются, странно, что для тебя это открытие, - оборвал меня Жорик.
- Я, знаешь ли, журналист старой закалки, - захлопала на него глазами я, - Мне, понимаешь ли, такие методы работы не знакомы.
- Прекратите ругаться! – оборвала нас Виктория, - Это не все новости.
Нам предстояло услышать самое интересное.
- Сегодня утром я нашла в камине письмо от шантажиста. То есть он просчитал, какой из дымоходов мой и опустил по нему письмо. Огромная работа проделана!
Я вдруг вспомнила, что и об интернете и о камине мы говорили с Шуриком, и как-то совсем растерялась.
- Что пишет наш Александр? – подталкивал Викторию к продолжению разговора Жорик.
- Ничего приятного. Требует пятьдесят тысяч долларов. Говорит, не надо было посторонних к расследованию привлекать.
- Вау! – сделала большие глаза я.
- Так дорого я еще никому не обходился, - восхищенно прошептал Жорик.
- Первые двадцать тысяч хочет получить сегодня вечером. Остальное – завтра, - без малейших эмоций продолжила Виктория, - Требует, чтоб я положила деньги в сумку, которая будет лежать на нашей заброшенной стройке.
- Еще раз? – Жорик нахмурился.
- За домом, в котором я росла, находится Вечная Стройка. Катя знает.
- Ну да, - рассеянно проговорила я, - Еще в нашем детстве начали что-то строить, потом забросили, так до сих пор железобетонные коробки и валяются. Ребятишки там в войнушку играют, а родители им строго-настрого к этой стройке приближаться запрещают. Считается, злачное место. Я бы туда деньги в жизни класть не стала. А вот про сумку я не очень поняла…
- Этот ненормальный положит где-то в самом дальнем блоке, в смысле в самой дальней квартире, точнее…
- Мы поняли. В железобетонной коробке. Самой дальней от чего? – Жорик снова что-то черкал на листочке.
- От нашего дома, я думаю, - замялась Виктория, - От чего ж еще… Так вот, он поставит там где-то сумку и я должна буду сегодня в девять вечера положить туда деньги.
- Маразм! – только и смогла произнести я.
- Там еще масса ругательств и угроз в письме, - проигнорировала мою оценку Виктория, - Мол, не дай Бог замечу, что кто-то следит за местностью или еще какой подвох, откажусь от денег и моментально опубликую все материалы. Что-то там еще про доказательство серьезности намерений. Собственно, с чего я эту газету-то купила. Шантажист порекомендовал. Я должна приехать туда лично, без водителя, собственноручно переложить деньги в сумку, причем класть их аккуратно, по одной пачке. Я не хочу отдавать такие деньги… В общем, - Вика выдержала паузу, - Ребята, я обращаюсь в милицию.
Такого поворота событий мы с Жориком не ожидали.
- Хочешь обвинить нас в полной некомпетентности? – недружелюбно поинтересовалась я, - А как начет того, что Саньку-то мы поймали?
- Я ни в коем случае не хочу умалять ваших детективных способностей, но у меня нет больше времени экспериментировать и рисковать. Преступник не оставляет мне ни малейшего шанса на обратную связь, поэтому предложить ему вести переговоры с Катериной я не могу, - Вика отвела глаза и зябко поежилась, обняв при этом собственные плечи. Жорик прикрыл окно.
«Вот эти самые плечи обнимали длинные пальцы моего бывшего второго мужа, и он был счастлив. А на моих плечах теперь прочно обосновались руки бывшего опера. А сама я заделалась в детективы. А Виктория собирается рассказать озабоченным дядькам из органов, как обращалась в Агентство Пикантных Услуг», - почему-то пронеслось у меня в мыслях. В общем, мир покрылся толстой коркой абсурда, и вырваться из всего этого маразма представлялось уже невозможным.
- Отлично, - Жорик нервно улыбнулся, - Нет худа без добра. Катерина, заметь, мы больше не работаем вместе… Это было единственной причиной?
- Не паясничай! – резко оборвала его я.
- Это вы о чем? – спросила Виктория.
- Он шутит, - ответила я, - Вика, это, конечно, не мое дело… Но как ты собираешься сохранить свою репутацию, придавая делу официальный ход?
- Не знаю! – раздраженно выпалила Виктория, - Мне кажется, сами мы не справимся…Я не знаю, что делать…
- Ну, уж по крайней мере не обращаться в милицию. Если только в частном порядке. Иначе, шуму не оберешься, – заверил Жорик.
- В частном порядке, я ,вроде как, уже обращалась, - с укором глянула на бывшего опера Виктория.
- И теперь жалеешь?
- Не знаю, - Вика уже не могла сохранять невозмутимо-деловое выражение лица, - Вы правы, нельзя так резко поддаваться настроению и менять выбранные правила, - Вика заломила руки и посмотрела на нас очень серьезно и жалостливо, - Коней на переправе не меняют.
Мы с Жориком неприлично заржали от такого сравнения.
- Нет, вы только посмотрите на них! – Виктория и сама уже подхихикивала нам, - Им весело! Тут, можно сказать, карьера рушится, удачливая бизнес-леди превращается в безработную неудачницу, а они…
- Добро пожаловать в наш клуб, - сквозь смех проговорила я.
Итак, мы отговорили Викторию обращаться в милицию. В связи с этим необходимо было что-то срочно предпринимать самим. Так сказать, «мы в ответе, за тех, кого отговорили». Все мы напряженно задумались.
- Значит так, - Жорик опять принял командование на себя, - У нас есть еще семь часов. Предлагаю своими силами организовать задержание шантажиста, когда тот будет забирать деньги. Дайте-ка мне письмо…
Вика протянула Жорику конверт.
- Вика, у тебя есть столько наличных денег? – поинтересовалась я, поддерживая идею Жорика.
- Есть, - Виктория безразлично сверлила глазами дырку в столе, - Милиция бы хоть куклы подложила…
- Зато устроила бы массу шума, - возразил Жорик, не отрывая глаз от письма.
Ему, видимо, очень хотелось довести дело до конца самому, и он никак не мог позволить вмешиваться посторонним.
- Какая разница, куклы, не куклы… Мы же его все равно поймаем, - возразила я.
- Ладно, - оборвала меня Вика, - Не в деньгах счастье. Жорик, какие предложения?
- Мне нужно всё продумать более тщательно, - отказался немедленно отвечать опер
- Думай вслух, если тебя не затруднит, - проговорила Вика тоном, не терпящим возражений.
- Ну… Я, честно говоря, не словами думаю, а образами. Сложновато будет это описывать.
- Я предлагаю следующее, - на этот раз пришло время взять на себя роль председательствующего мне. Хотя бы ради того, чтоб не позволить философскому спору о том, можно ли думать вслух, перерасти в конфликт, - Вика будет действовать, полностью соответствуя инструкциям шантажиста. Единственное, в сумку она вместе с деньгами подложит письмо, где потребует дальнейшие переговоры вести со мной, а не с ней. Кроме того, Вике нужно будет переодеться, чтобы, если преступник решит делать новые фотографии, никто не догадался, что это она.
- Очень ценный совет, - согласилась Виктория.
- А мы с Жориком, - продолжала я, - Предварительно исследовав ориентировочное место, определимся, как лучше схватить преступника.
- И как же вы, позвольте узнать, задержите его? – насмешливо поинтересовалась Виктория, - А вдруг он будет вооружен?
- Вот тут можете не беспокоиться, - одними губами улыбнулся Жорик, и я снова начала чувствовать себя рядом с ним неуютно, - Оружие и у нас, если что, найдется.
- Причем исследовать местность мы начнем прямо сейчас, - закончила свою мысль я, - Не думаю, чтобы преступник начал наблюдать за местностью так рано…
- А если начал?
- Мы переоденемся! Нас не то, что шантажист – родная мама не узнает.
И мы снова принялись громко спорить. На этот раз уже о подробностях планируемых действий, а не о наличии оных.