Geum.ru

Книга вторая

Вид материалаКнига

Содержание


Модель будущего
Подобный материал:
1   ...   14   15   16   17   18   19   20   21   22

"Если Дубинин чем-либо известен, так это своими статьями и выступлениями против теоретических положений и практических рекомендаций академика Лысенко".

Потом, восхвалив "школу Лысенко", снова, вернулся к Дубинину, назвал его "одним из главных организаторов борьбы против мичуринских взглядов Лысенко".

Говорилось это в 1959 году на июньском Пленуме ЦК партии.

Вскоре Лаврентьева вынудили отстранить Дубинина, от руководства институтом.

Так что наладки на. академика Лысенко запоминались и никому не прощались. Конечно, в своих докладных записках Сукачев не теоретизировал, не восставал "против мичуринских взглядов Лысенко", а излагал только факты. Однако, как говорится, если практика противоречит официальной теории, то тем хуже для практики.

И все же...

Лопнуло у специалистов терпение. Сколько же глумиться будут над ними, над делом.

В ноябре 1954 года съехались в Москву на совещание лесоводы, агрономы, руководители хозяйств, ученые, представители областных организаций. Обговорили все беды, порожденные бесплодной идеей, игнорирующей исторический опыт. А обговорив, записали в резолюции:

"На основании отчетов... по гнездовому методу и учитывая, что применение метода не оправдано ни с экономической, ни с лесоводственной сторон... совещание не может в дальнейшем рекомендовать гнездовой метод академика Лысенко основным методом в полезащитном лесонасаждении".

Многие лесоводы поплатятся за свои выступления на этом совещании и за такую резолюцию. Не жизнью поплатятся, но судьбой - одни лишатся должностей, другие многие годы будут мыкаться со своими диссертациями, но так никогда и не защитят их, -третьи, избитые и измордованные, опустошатся и опустятся. Выдюжат лишь немногие, кого возьмет под свое крыло в Институт леса его директор Владимир Николаевич Сукачев.

Пострадало и дело. Да, хорошее дело всегда легче загубить, чем сделать его. Началось повсеместное свертывание работ по полезащитному лесоразведению.

Как раз в 1954 году я окончил агролесомелиоративный техникум. Сданы госэкзамены, ждем направления на работу. Многие из нас должны были ехать туда, где проходили практику и откуда уже поступили на нас заявки. Мы это знали и поэтому в затяжке с выдачей направлений обвиняли техникумовскую администрацию. Но однажды нам сказали: все заявки на вас аннулированы, поэтому жди те решения министерства.

Мы бесцельно слонялись по городу, целыми днями просиживали на веранде родного техникума, самых решительных откомандировали дежурить в министерстве - каждый день напоминать о себе.

Шли недели, месяц миновал, заработанные на практике деньги иссякали с катастрофической быстротой - мы же поначалу, почувствовав себя дипломированными специалистами, не очень скупились на. траты, лишь бы на дорогу хватило, а там...

Наконец нас пригласили в канцелярию.

- Заявок на вас нет, - сказал директор, - и, судя по всему, не будет, так как работы по лесозащитным полосам как будто прекращаются.

Весть эта поразила, нас и как-то враз принизила: мы не нужны. Не нужны в том деле, к какому готовились, в котором уже участвовали - каждый из нас посадил во время практики не один гектар полос. Слышали, правда, что те полосы сразу же после нашего отъезда запахали, но мы этим слухам не верили: сажали мы их строго по проекту и не "гнездами", а нормально.

Директор с жалостью посмотрел на нас, на примолкших пацанов, и тихим голосом объявил:

- Так что диплом у вас в кармане, можете ехать кто куда хочет.

И разбрелись мы по свету. Мало кто устроился по специальности.

Только теперь, изучая архивные документы, я нашел и вот такие цифры. В колхозах Украины, где на лесопосадках работало более тысячи моих коллег агролесомелиораторов, их число быстро сократилось... до 20 человек. То же самое происходило и в России. Так что не только мы, молодые выпускники техникума, остались не у дел.

Судя по документам, тогда, же начался и развал единой системы управления защитным лесоразведением: функции эти отобрали у лесоводов и передали министерству сельского хозяйства.

Агрономам явно не хотелось принимать дело, вокруг которого разгорелось столько полемики и скандалов. Опороченное дело. К тому же многие были в обиде на лесоводов за. их нападки на Лысенко - в штабе отрасли работало немало его истинных учеников и сподвижников. Они все чаще цитировали Костычева, который в полемике с Докучаевым говорил, оказывается, и такое: "Все факты, приводимые в доказательство благодарного действия леса (имеется в виду климат), или совершенно неверны, или ничем не доказаны, или совсем не относятся к вопросу". Спор между ними продолжался.

На местах быстро поняли настроение в штабе отрасли и заниматься посадками перестали. Если и сажали, то кое-как, не для пользы, а для отчета. Эти посадки вскоре исчезали с лица земли. Исчезали сотнями и тысячами гектаров.

Тогда лесоводы затеяли и провели акцию, небывалую по масштабу, - обследовали 580 колхозов в; 16областях страны, пострадавших от засухи 1954 года. В этом обследовании приняло участие более тысячи человек. Цель - выявить влияние лесных полос на урожай в засушливый год.

К каким выводам пришла эта комиссия? Анализ множества данных подтвердил (в который уже раз!): "благодарное действие" полезащитных лесных полос на окружающую местность начинается с пятилетнего, а иногда и трехлетнего возраста. Так что польза от лесополос, вопреки мнению многих противников, будет не в далеком будущем, а в ближайшие годы. Всюду, во всех обследованных хозяйствах выявилась прибавка урожая под влиянием лесных полос от одного до четырех центнеров с гектара. Во многих колхозах и совхозах, поля которых сильно пострадали от засухи, пригодное для посева зерно собрали только на защищенных лесными полосами участках. На незащищенных зерно было щуплым, совершенно непригодным для посева.

Подтверждалась верность мысли, высказанной Высоцким на совещании по засухе в 1931 году. Он словно бы предвидел новые ошибки в деле степного лесоразведения, поэтому предупреждал:

"Для получения наибольшей пользы (и вообще пользы, но не вреда) дело насаждения полезащитных лесных полос должно быть ПРАВИЛЬНО организовано и ТЩАТЕЛЬНО выполнено".

Однако данные комиссии лишь подтвердили верность теоретических положений и экономических расчетов, послуживших обоснованием Государственного плана преобразования природы. Возродить интерес к лесным полосам они не могли.

К этому времени вниманием общества уже овладело новое грандиозное дело - разворачивались работы по орошению и обводнению районов Заволжья и Южной Украины, степных земель Крыма и Прикаспия, пустынных и полупустынных территорий Средней Азии. По постановлению правительства, принятому в 1950 году, строились Куйбышевская и Сталинградская гидроэлектростанции на Волге, Каховская на Днепре, прокладывались Главный Туркменский, Южно-Украинский и Северо-Крымский каналы.

Вот оно, настоящее преобразование природы на огромнейших пространствах нашей Родины! Не чета лесным полосам и крохотным прудам по оврагам и балкам. Орошение и обводнение миллионов гектаров засушливых степей, пустынь и полупустынь даст возможность получать высокие и устойчивые урожаи всех сельскохозяйственных культур на этих огромнейших пространствах. Орошение принесет стране миллионы дополнительных пудов пшеницы, риса, хлопка и других культур. Большое развитие на этих землях получит животноводство.

Так думали, в это верили. Если делать, то делать большое дело, которое принесет ощутимую прибавку во всем, а уж от засух избавит точно.

Однако увлеклись этим грандиозным делом не все. Разумные хозяева продолжали сажать новые полосы, заботливо ухаживать за посадками. К тому же посадочного материала теперь было достаточно - многие питомники продолжали действовать, а спрос на саженцы упал. Специально созданные лесхозы предлагали свою помощь колхозам: мы вам и посадим, и ухаживать будем за посадками, а вы только землю под лесополосы вовремя высвобождайте. Смекалистые не стали упрямиться: вот вам земля, сажайте.

Так посадили лесоводы за год в одной только Сталинградской области 700 гектаров лесных полос. Не сидели без дела саратовские и куйбышевские лесоводы. Эти люди одухотворялись высказанной Менделеевым мыслью: "Я думаю, что работа в этом направлении настолько важна для будущего России, что считаю её однозначащей с защитою государства".

Двигалось дело, а в некоторых местах даже нарастало и ширилось, но теперь уже без шума, без медных труб. Правда, движение это было в прямой зависимости от тех людей, которые стояли у руководства колхозом, лесхозом, районом, а часто и областью. К счастью, не скудела земля на умных и деятельных хозяев. Их трудами и заботами и двигалась эта работа, оставленная на произвол судьбы государственными деятелями, увлекшимися новыми идеями - на этот раз подъемом целинных и залежных земель, которые и должны были дать необходимую прибавку хлеба.

И все же не одни ошибки, но и успехи венчали работу, важную для будущего России. Да и какие успехи - исторического масштаба! Именно в середине 50-х годов впервые за последние 250 лет был приостановлен процесс уменьшения лесистости. И приостановлен почти во всех степных и лесостепных районах Европейской части страны - общая площадь лесонасаждений здесь увеличилась к 1965 году на два с половиной миллиона гектаров. Менялся лик земли многих областей - в полях заметно прибавилось зелени.

Уже не так пыльно и пустынно было и вокруг оазиса в Каменной степи - далеко вокруг поднимались, окаймляя поля, лесные полосы, эти "магазины влаги" в степи и её украшение.

И все же план не был выполнен. Остались незащищенными более трех миллионов гектаров. Нигде, ни в одной области, ни в одном районе не создали законченной системы полезащитных лесных полос.

Так и до сегодняшнего дня. Есть хозяйства с законченной системой лесных полос, но нет районов, а тем более областей.

С этим мы и подходим к юбилею - в 1992 году исполнится сто лет опыту, заложенному докучаевской "Особой экспедицией" в Каменной степи.

Удивительный опыт! За столетие специалисты не обнаружили в нем ни одной ошибки. Ни единой прорехи не проточили в "докучаевских бастионах" даже самые яростные стихийные силы природы:

ни засухи, ни ветры и бури, ни морозные и бесснежные зимы. Все выдержали, перед всеми напастями устояли зеленые бастионы в Каменной степи.

Ныне они выдвинулись далеко за пределы докучаевского оазиса и защищают более 15 тысяч гектаров пашни. На каждом из них давно уже получают устойчивые урожаи в 30-40-50 центнеров зерна. Без орошения! Уже многие десятилетия защищенная полосами пашня не страдает от суховеев, не мучит её ни ветровая, ни водная эрозия.

Сто лет назад Докучаев с молодыми своими сотоварищами заложили здесь, в сухой, спекавшейся до каменного состояния степи опыт, который ученые уже в наши дни признают экологической моделью земледелия степных районов страны, моделью будущего сельского хозяйства.

Будущего! Как скоро наступит оно?.. Никто не знает, не предвидит.

Вы помните, в конце 20-х годов известный наш лесовод Ткаченко высказал предположение, что о влиянии лесных посадок на урожаи агрономы заговорят всерьез только в конце 50-х годов нашего столетия. Специалисты считают: немного ошибся корифей - заговорили на десять лет раньше. Да, ошибся, но не на десять лет. Ведь Ткаченко имел в виду не то или иное мероприятие, даже трудное, а человека, агронома. Пока технолог полей не осознает истинную роль лесной защиты, дело не сдвинется, оно будет загублено. В 1948 году до такого осознания было далеко - застрельщиками выступали лесоводы. Не слышно что-то обсуждений этого вопроса в агрономических кругах и ныне, хотя наше столетие движется к концу.

И сегодня, чтобы создать защитную полосу на полях колхоза или совхоза, лосовод вынужден идти на поклон к агроному: не занимай землю, пожалуйста.

И сегодня агрономы охотно увлекаются то мелиорацией, то химизацией, то новыми технологиями, которым нет числа, не всякий даже и вспомнит, какие из них навязывались в политических докладах в те или иные годы и чем отличалась индустриальная технология от ипатовской, а эта - от интенсивной и какой там еще...

Так когда же агрономы осознают роль лесной защиты своих полей? Когда поймут, что работа в этом направлении однозначаща с защитою государства - так считал Менделеев в конце прошлого столетия. Когда, в каком далеком будущем агрономы раскроют мудрую книгу природы под названием "Каменная степь"? Раскроют, прочитают и поймут. Она, многому научит, от многих ошибок предостережет, и не только агрономов, но и почвоведов, лесоводов, мелиораторов.


^ МОДЕЛЬ БУДУЩЕГО


1


Нетерпеливый читатель, ждущий от автора последовательного изложения, может сказать ему: подожди переноситься в будущее, ты еще ни словом не обмолвился о том, что происходило в 60-х и 70-х годах.

Да, читатель прав, и каменностепцы немало рассказали об этих годах. Правда, рассказывали как-то скучно, как о буднях, однообразных, сереньких.

Были, конечно, сшибки идей и в эти десятилетия. Хотя, какие это сшибки, если ту же травопольную систему, к тому времени отлаженную, отменяли не в научных спорах, а директивным путем. Если тем же методом внедряли и отменяли не только системы земледелия, но и регулировали отношения человека с землей.

Скучно стало работать. От тебя лично, - пахарь ты, агроном или научный работник, - ничего не зависело, никаких возражений не принималось. Обосновывай или исполняй то, что тебе сказали. Сказали тебе с какой-нибудь высокой трибуны, что это прогрессивная технология, сулящая везде и всюду высокие урожаи - ты внедряй её, хотя бы на бумаге, и повторяй те же слова про высокие урожаи, подсчитывай прибавку. Через несколько лет осудили эту технологию с той же высокой трибуны и предложили иную - ты делай то же самое, осуждай и предлагай, и опять подсчитывай прибавку, какой в действительности опять не окажется.

Ты что-то сказал о правильном соотношении между пашней, лесом, лугом и водой, про свою прекрасную экологическую модель? Так ты же сам говорил, что модель эта является образцом будущего сельского хозяйства. Будущего, но настоящего! А нам нужен хлеб сегодня, нужен позарез, вот и придумай, чем и как опылить, опрыскать, оросить поля, чтобы сегодня как-нибудь выкрутиться.

Так что экологическую модель если и пропагандировали в эти годы, то только после засух, когда оказывалось, что никакие технологии не спасли от ощутимого недорода и бескормицы;

Или после пыльных бурь, в считанные дни уносивших плодородную почву с миллионов гектаров. Беда образумливала человека, он со стыдом начинал осознавать, что в своем отношении к земле-кормилице еще очень недалеко ушел от предка своего, жившего в каменном веке. Однако это осознание походило на вспышку молнии: на миг высветились все предметы, и тут же снова погрузились во тьму, еще более густую, непроглядную.

Случался после этого благоприятный год, награждавший сносным урожаем, за этим годом следовали другие без ярко выраженных катастроф - и беда забывалась, темпы работ по созданию лесозащитных насаждений снова резко падали. Зачем тратиться, занимать пашню под лесополосы, когда и без них неплохие урожаи получаем, от 16 до 20 центнеров зерна с гектара намолачиваем. Неплохие - в сравнении, конечно, со средними урожаями своего района, своей области. Что же касается соседних областей, а тем более сопредельных стран, где на крут давно уже и постоянно намолачивают не меньше 40 центнеров зерна с гектара, то что ж нам на них равняться - там другие климатические условия. Не правда ли, спасительная и гордая мысль! Она не одно десятилетие успокаивает нас: не виноваты, обделила природа.

Словом, я перечитывал материалы без интереса: все это уже было, все повторяется, а мысль и жизнь как бы забуксовали:

те же споры о лесных полосах, опять подъемы и спады интереса к ним, опять правительственные постановления, которые тоже не будут выполнены. Пожалуй, только действующие лица иные. Однако, если им самим скучно и однообразно, то читателю будет еще скучнее.

Вот я и подумал: "а не лучше ли, не полезнее ли, не в обиду нынешним каменностепцам, подвести итог? К тому же опыт давно дал ответ на все, даже самые каверзные, вопросы, подтвердил самые гордые восклицания.

Задумаемся для начала вот каким вопросом. Так ли уж обделила нас природа? Ученые сегодня пишут: из 225 миллионов гектаров пашни черноземных почв в нашей стране чуть больше 110 миллионов. Чуть больше! Почти половина пашни - черноземы! Ни одна другая страна мира не имеет подобного богатства.

Перечитаем Докучаева:

- Сегодня я буду беседовать с вами... Затрудняюсь назвать предмет нашей беседы - так он хорош...

Слышите его восторг? Даже не решился профессор сразу назвать предмет разговора. Сдержал себя, но сдержал лишь на мгновение, чтобы перевести дыхание.

- Я буду беседовать с вами о царе почв, о главном основном богатстве России, стоящем неизмеримо выше богатств Урала, Кавказа, богатств Сибири, - всё это ничто в сравнении с ним;

нет тех цифр, какими можно было бы оценить силу и мощь царя почв, нашего РУССКОГО ЧЕРНОЗЕМА. Он был, есть и будет кормильцем России.

Величайший почвовед, основатель генетического почвоведения, хорошо знал, что чернозем есть и в других странах, "но там он не тот", там чернозем солонцеватый и "значительно беднее органическими и другими питательными веществами, чем в России".

Есть от чего прийти в восторг: мы унаследовали величайшее богатство, какое природа подарила только нам, и никому больше.

Правда, сегодня мы что-то не слышим подобных восторгов от наших почвоведов и агрономов, поэтому не знаем, забыли давно, каким богатством владеем.

А может, истощилась за минувшее столетие сила и мощь царя почв нашего русского чернозема?

Да, истощилась, но не на столько, чтобы так обесцениться.

Говорят, черноземные наши земли хоть и плодородны, но их мучат засухи, а без влаги не вырастить хорошего урожая и на тучной ниве.

Докучаев знал и это, однако, усмехаясь, говорил:

- В природе все красота, все эти враги нашего сельского хозяйства: ветры, бури, засухи и суховеи, страшны нам лишь только потому, что мы не умеем владеть ими. Они не зло, их только надо изучить и научиться управлять ими, и тогда они же будут работать нам на пользу.

Василий Васильевич догадывался, как воспримут эти слова практики-земледельцы, поэтому приготовил и доказательства.

Как вы думаете, просвещенные читатели конца двадцатого века, где выпадает осадков больше, в полях под Воронежем или под Ленинградом? Нелепый вопрос, не правда ли? Каждый знает, Воронеж находится в засушливой зоне, а Ленинград - в зоне избыточного увлажнения. Так ведь? Однако не торопитесь соглашаться. В первую очередь я предостерегаю от поспешного ответа агрономов, готовых ответить, не задумываясь.

Еще в прошлом веке соперник Докучаева почвовед Павел Андреевич Костычев собрал данные метеорологический наблюдений в этих двух пунктах, в Воронеже и Петербурге. Данные за тридцатилетний период - с 1862 года. И вот что обнаружил: годовое количество осадков в Петербурге колебалось от 325 до 726, а в Воронеже - от 362 до 767 миллиметров. Как видите, и по минимальному и по максимальному количеству осадков степной Воронеж оказался более "мокрым".

Знаю, попавший впросак агроном тут же начнет выкручиваться и говорить о том, что сравнивать по годовому количеству осадков нельзя: растениям нужны весенние и летние дожди, а не зимние снега.

Конечно же, Костычев, как почвовед образованный знал потребности растений в воде не хуже нынешних агрономов, поэтому он сравнил количество осадков и по отдельным периодам года. И по периодам в Воронеже дождей выпадает больше!

Почему же засухи и недороды случаются чаще именно на воронежских полях, там, где осадков выпадает больше, чем под Ленинградом?

Скажут знатоки: пусть и больше, но достаточно ли?

Ученые утверждают: достаточно. Для образования тонны сухого вещества (10 центнеров зерна) требуется от 30 до 100 миллиметров осадков. Так что влаги тут вполне хватает (в любой год!) для получения 30-40 центнеров зерна с гектара. При условии, конечно, что ни одна дождевая капля, упавшая на землю, не будет потеряна зря, все осадки до капельки "выпьют" растения.

А вот тут-то и кроются многие причины наших бед - в напрасных потерях влаги.

А как избежать этих потерь? Именно избежать, а не восполнить? Над разрешением этого вопроса ломал голову Костычев, думал Докучаев и друга своего Измаильского побуждал на размышления о том же.

Костычев решил так: надо улучшать условия проникновения влаги в почву и её сохранения за счет культуры земледелия. Измаильский написал книгу "Как высохла наша степь", в которой отстаивал несколько иную точку зрения: увеличение запасов влаги в почве зависит главным образом от условий, затрудняющих сток атмосферных вод с поверхности поля, от условий, способствующих проникновению влаги в почву и от условий, затрудняющих сток атмосферных вод с поверхности поля, от условий, способствующих проникновению влаги в почву и от условий, защищающих поверхность почвы от высыхания.

"Все заботы хозяина, - писал он, - должны быть сведены к единственной цели - по возможности увеличить ту часть атмосферной влаги, которая впитывается почвой, соответственно уменьшая количество атмосферной влаги, бесполезно стекающей с поверхности почвы".

Измаильский был убежден, что достичь этой цели можно глубокой и только глубокой вспашкой, с помощью которой надеялся "заболотить", как он выражался, любое поле.

Докучаев тоже был сторонником глубокой вспашки. Однако не согласился ни с Костычевым, ни с другом: одной лишь обработкой, даже самой хорошей, атмосферную влагу не сберечь. Охватив умом все явления природы, он понял: нужен комплекс мер, воздействующих на все эти явления, только тогда можно будет изменить климат степи и укротить врагов наших: ветры, бури, засухи и суховеи. Они враги наши до тех пор, пока мы не научимся управлять ими, воздействуя "на всю цельную и нераздельную природу" - от русел рок до водоразделов. Сеть лесных полос, прудов и водоемов, созданных в степях Русской равнины, изменит водный режим, устранит причины, способствующие её иссушению и эрозии, а в конечном итоге - смягчит климат степей, будет способствовать росту урожаев.