Geum.ru

Сборник статей под редакцией Гайденко П. П. Введение

Вид материалаСборник статей

Содержание


Антропный принцип 203
Антропный принцип 205
Антропный принцип 207
Подобный материал:
1   ...   23   24   25   26   27   28   29   30   ...   37

продолжает критику схоластического аристотелизма: <Относитель-

но того, что он (Аристотель. - А.П.) говорит по поводу собственных

мест тел и ограниченном верхе, низе и центре, я хотел бы знать -

против кого он аргументирует? Ибо все те, которые принимают

бесконечную величину тела, не принимают в ней ни центра, ни

края> ^. Поэтому, заключает Бруно, повторяя аргументы Кузанца

и Коперника, <Земля является центром не в большей степени, чем

какое-либо другое мировое тело> ^. Соединив убеждения Кузанца о

бесконечности Вселенной и коперниканский гелиоцентризм, Бруно

совершает тот шаг, который не удался Копернику или был им на-

меренно - как пифагорейцем - опущен. Он признает, что <небо,

следовательно, единое, безмерное пространство, лоно которого со-

держит все, эфирная область, в которой все пробегает и движется.

В нем - бесчисленные звезды, созвездия, шары, солнца и земли,

чувственно воспринимаемые; разумом мы заключаем о бесконеч-

ном количестве других. Безмерная, бесконечная вселенная состав-

лена из этого пространства и тел, заключающихся в нем> ^.


Земной наблюдатель оказывается точно в таком же положении, в

каком мог бы оказаться наблюдатель лунный или любой другой.

<Существуют, - говорит Бруно, - следовательно, бесчисленные

солнца, бесчисленные земли, которые крутятся вокруг своих солнц,

подобно тому, как наши семь планет кружатся вокруг нашего

солнца> ". Фактически Бруно совершил экстраполяцию математи-

ческой модели Коперника на бесконечную Вселенную. Но если Ко-

перник создавал свою <более рациональную>, чем птолемеевская,

систему, все-таки опираясь на наблюдения видимого неба, то Бруно


^ Бруно Дж. О бесконечности, Вселенной и мирах. М., 1936.

^ Бруно Дж. О причине, начале и едином. М., 1934.

^ Giovanne Picco della Mirandola. Oration on the Dignity of Man// The

Renaissance Philosophy of Man. Chicago, 1948. P. 245.

^ Бруно Дж. О бесконечности, Вселенной и мирах. С. 96.

^ Там же. С. 97.

^Там же. С. 128.

^ Там же. С. 131.


202 А.Н.ПАВЛЕНКО


как имеющий дело с бесконечным миром оказывается в положении

человека, строящего гипотетическую схему и поэтому вынужденно-

го отдавать предпочтение <наблюдению разумному> перед

<наблюдением чувственным>. В самом деле, на каком основании

мы можем заключать, что в невидимых мирах тоже существует

<бесчисленное множество солнц>? Аргумент, который выдвигает

Бруно, сводится к следующему: <Не противоречит разуму (курсив

мой. - А.П.) также, чтобы вокруг этого солнца кружились другие

земли, которые незаметны для нас или вследствие большой отда-

ленности их, или вследствие их небольшой величины...> ^ Доведя

до логического завершения свою экстраполяцию, Бруно, наконец,

приходит к совершенно неожиданному для своего времени выводу:

<Другие миры, следовательно, так же обитаемы, как и этот!> ^.


Это был столь серьезный удар по библейскому преданию о сотво-

рении мира, венцом которого является земной человек, что влияние

его сохраняется по сей день. Ведь известно, что, согласно устояв-

шемуся взгляду христианства на цель создания мира Богом из ни-

чего (II Маккав. VII. 28), он творился ради человека.

Человека Бог благословил сделаться соучастником своих божест-

венных благ^. Если Коперник нанес математически выверенный

удар по гео-топоцентризму, то Бруно - по антропоцентризму.


Ситуация, инициированная Коперником и Бруно, привела, с на-

шей точки зрения, к парадоксу, точный смысл которого может

быть уяснен только после того, как будет поставлена последняя

точка в эволюции, или, скорее, метаморфозах воззрений Кузанца и

Коперника.


Действительно, Бруно не был ни профессиональным астрономом,

ни профессиональным математиком, поэтому все положения его

концепции носили философский или натурфилософский характер.

Идея, высказанная еще Кузанцем, об относительном характере дви-

жения нуждалась не просто в констатации, но в доказательстве и

обосновании. Было необходимо представить <мудрость природы> и

<разум, пронизывающий Вселенную>, в устойчивом, повторяющем-

ся и необходимом виде. Другими словами, должно было появиться

нечто, что имело бы для разума человека XVI-XVII вв. столь же

непреложное свидетельство истины, какое имело для человека сред-

невекового Откровение или свидетельство веры. Этим <нечто> стали


^Там же. С. 132.

^Там же. С. 160.

""Несмелое В. Догматическая система св. Гр. Нисского. Казань. 1886.


^ АНТРОПНЫЙ ПРИНЦИП 203


законы природы, или принципы, в соответствии с которыми она

устроена, законы и принципы, открытые и установленные Галилео

Галилеем. <Кто устремляется к высшей цели, - говорит Галилей в

"Диалоге о двух системах мира", - тот занимает более высокое

место; вернейшее же средство направить свой взгляд вверх - это

изучать великую книгу природы, которая и составляет настоящий

предмет философии> ^. <Естественные вещи> - вот то, на что на-

правлен интерес Галилея. А из этих естественных вещей на первое

место <должно быть поставлено устройство Вселенной> ". Ведь изу-

чая устройство Вселенной, исследователь познает целое, в отноше-

нии частей которого <должен господствовать наивысший и наисо-

вершеннейший порядок> ". Но познавая этот великолепный поря-

док, ученый-философ XVII в. читает книгу природы, ибо сама она

<является творением всемогущего художника> ^. Так опосредованно

ученый-философ постигает замысел Бога-в его творении. Однако

сотворенная однажды Богом природа становится автономной.

Библия и природа для Галилея уже стали разными книгами.

Природа дистанцируется от Бога в том смысле, что становится ему

творчески равновеликой: <Я предполагаю, - говорит Галилей в "По-

слании к Франческо Инголи", - что части Вселенной расположены

в отличнейшем порядке, так что никакая из них не находится вне

своего места; а это то же самое, что сказать, что природа и бог превос-

ходно расположили все, что ими построено> " (курсив мой. - А.П.).


Однако Галилей, как и его ученые предшественники, строго раз-

деляет мир, чувственно наблюдаемый, и мир, усматриваемый разу-

мом. Наблюдение или усмотрение разумом сущностных сторон при-

роды и Вселенной, по преимуществу математически выражаемых,

есть то, на что следует ученому направлять свои усилия. Галилей,

как и Коперник, не скрывает своих симпатий в отношении пифа-

гореизма: <То, что пифагорейцы выше всего ставили науку о чис-

лах, и что сам Платон удивлялся уму человеческому, считая его

причастным божеству потому только, что он разумеет природу чи-

сел, я прекрасно знаю и готов присоединиться к этому мнению...> ^

Через эту <двойственность> наблюдателя преломляется и сама те-


" Галилео Галилей. Избр. труды: В 2 т. М., 1964. Т. 1. С. 99.

^ Там же.

" Там же. С. 115.

"* Там же. С. 99.

" Там же. С. 93.

^Там же. С. 107.


204 А.Н.ПАВЛЕНКО


ма наблюдателя, интересующая нас в данной работе. Так, вопрос о

месте земного наблюдателя, находящегося в центре вращающегося

небосвода и принимающего свою собственную неподвижность за ис-

тинную, Галилеем уже специально не рассматривается как считаю-

щийся если и не решенным однозначно, то во всяком случае - об-

щеизвестным. В связи с этим Галилей приводит аргументы только

в защиту Коперника и его системы.


Более интересными представляются его рассуждения о природе

движения и открытом им законе инерции. Из этих рассуждений

становится очевидным, что все <опыты> у Галилея рационально

нагружены. Из наблюдения за падением камня с мачты корабля или с

вершины башни совсем не следует, что падающий камень движется

<двумя движениями>. Более того, Галилей вынужден брать у пери-

патетиков факт, служащий опровержением движения земли - не-

обходимость падения камня не вертикально, а по наклонной траек-

тории, - и превращать этот факт в подтверждающий концепцию

Галилея. Этого наклонного падения не происходит, по мнению Гали-

лея, вследствие того, что <Земля вращается вокруг оси как целое>, а

камень является частью целого. Следовательно, то движение камня,

которое <подтверждает> движение земли, - ненаблюдаемо. Бук-

вальное чувственное наблюдение здесь оказывает плохую услугу, так

как не ведет к истинному представлению, а, наоборот, удаляет от не-

го. <Отсюда, - говорит галилеевский Сальвиати, - так как условия

Земли и корабля одни и те же, следует, что из факта всегда отвесного

падения камня к подножию башни нельзя сделать никакого заклю-

чения о движении или покое Земли> ". Ведь тот камень, <который

находится на вершине мачты, не движется ли он, переносимый ко-

раблем по окружности круга, вокруг центра...> ^


Таким образом, Галилей приходит, во-первых, к необходимости

признания существования инерциального движения, а, во-вторых,

к необходимости сложения движений при объяснении падения

камня: <Так как причина движения, которая должна была бы ослабе-

вать под влиянием нового воздействия, не единственная, но их име-

ется две, друг от друга отличные, из коих тяжесть стремится толь-

ко влечь тело к центру, а вложенная в него сила - водить вокруг

центра, то не остается никаких оснований для уменьшения сооб-

щенного телу импульса> ^ Аналогичным оказывается обращение к


" Там же. С. 243.

"> Там же. С. 247.

"> Там же. С. 248.


^ АНТРОПНЫЙ ПРИНЦИП 205


чувственному наблюдению, приводимое Сальвиати во <Втором

дне> ^. Вывод Галилея однозначен: <Лучше, стало быть, оставить

видимость (курсив мой. - А. П.), в отношении которой мы все со-

гласны, и постараться посредством рассуждения или подтвердить

реальность предположения, или разоблачить его обманчивость> ".


Итак, мы видим, что те аргументы, который Николай Кузанский,

Коперник и Бруно приводили в качестве только убедительных

догадок для обоснования вращения Земли, у Галилея получают

форму закона инерции и выводимых из него следствий (сложение

движений). Полученные следствия, в интересующем нас разрезе,

могут быть сведены к следующим положениям:


а) Закон инерции, как и любые законы, которым подчиняются

<естественные вещи> в природе, независим от наблюдателя, как во

времени, так и в пространстве.


б) Наблюдатель (в данном случае - человек) и место наблюдения

(Земля) более не занимают центрального, т.е. исключительного

места во Вселенной.


А идея, высказанная Бруно, позволяет сформулировать третье

положение.


в) Наблюдателей, а равно и <центральных мест> во Вселенной мо-

жет быть бесчисленное множество. Эти три положения, если оста-

вить за скобками их формальную точность, передают содержательно

смысл упоминавшегося Картером <принципа Коперника>. Однако

дальнейшее продвижение может оказаться малопродуктивным, если

не раскрыть существо парадокса, о котором упоминалось выше.


В самом деле, в эпоху Возрождения встретились различные куль-

турные течения античности и средневековья, которые, претерпев изме-

нения, определили ход истории, в том числе и научной, на многие сто-

летия вперед. Так, например, до сих пор осталось без должного внима-

ния прокламируемое Пико <третье царство> свободы человеческого

творчества. По мнению Пико, Бог <произвел человека как создание с

неопределенной природой и поместил его в центральное место в ми-

ре...>^ Пауль Кристеллер, написавший введение к английскому изда-

нию <Речи> Пико, отмечает, что <Фичино в его Theologia Platonica

придал особую философскую значимость концепции универсальности

человека и его центрального места во Вселенной. Пико, который, несо-

мненно был хорошо знаком с большинством ее отдельных положений,


^ Там же. С. 353.

ei Там же. С. 354.

^ Giovanni Pico delta Mirandola. Oration on the Dignity of Man. P. 224.


206 А.Н.ПАВЛЕНКО


ввел, однако, новый важный элемент. Он обратился не столько к уни-

версальности человека, сколько к его свободе. Человек есть только тво-

рец, чья жизнь определяется не природой, но его свободным выбором; и

такой человек... существует вне иерархии (природного мира. - А.П.)

как некий самостоятельный мир> ".


Человек, в концепции Пико, становится само-созидательным и

само-законодательным через утверждение собственной свободы, а

поэтому получает исключительное положение', становится <неким

самостоятельным миром>, как резюмирует Кристеллер. Этот же

пафос не творческой, а, скорее, бунтарской человеческой свободы

мы обнаруживаем неоднократно и у Бруно. Такая двойственность

результатов Возрождения и позволяет сформулировать парадокс

относительно понимания места и значимости наблюдателя-человека

в XV-XVII вв. Суть парадокса в следующем:


Утверждение первое: наблюдатель (человек) не занимает исключи-

тельного места во Вселенной (Кузанец, Коперник, Бруно, Галилей).


Утверждение второе: наблюдатель (человек) занимает исключи-

тельное место во Вселенной (Пико, отчасти Бруно).


Указание на смешение понятий <наблюдатель> и <человек> не

может считаться убедительным, ибо мы уже отмечали: как во вре-

мена Коперника, так и во времена Картера ни наука, ни филосо-

фия не имели достоверного свидетельства в пользу присутствия во

Вселенной иного наблюдателя, поэтому под наблюдателем всегда

явно или неявно подразумевался человек. Тогда почему один и тот

же человек лишается исключительного положения в первом случае

и наделяется им во втором? Приблизить нас к ответу на этот во-

прос может содержание второй известной работы Пико <Против

астрологии>, в которой он выступает против зависимости человека

от природных процессов, звездного неба, Вселенной вообще, от

судьбы. Но ведь это и есть по существу полный разрыв с платониз-

мом. Античные ананке и мойры, признававшиеся Платоном, вооб-

ще не правят человеком, человек у Пико не знает судьбы и удела.

Космос и человек перестают быть единым и цельным образованием,

став отдельно <царством природы> и отдельно <царством челове-

ческой свободы>. Человек становится предметом отдельной Studia

Humanitatis, а наступающая эпоха получает название Гуманизма.


Итак, мы обнаруживаем, что решение парадокса становится воз-

можным при раскрытии взаимозависимостей <обеих исключитель-

ностей>. Оно заключается в том, 410 раз законы природы независимы


^KristellerP. О. Introduction// The Renaissance Philosophy of Man. P. 219.


^ АНТРОПНЫЙ ПРИНЦИП 207


от наблюдателя (человека), то справедливо и обратное: человек в

области своей свободы независим от природы.


В эпоху Возрождения мы сталкиваемся с совершенно поразитель-

ной ситуацией. Сохраняя античную, преимущественно платонов-

скую, лексику и риторику, нарождающаяся наука освобождается

<для истинного постижения книги природы> от всего человеческого,

от антропоморфизма, а сама природа - от антропоцентризма. До-

стигается идеал <чистой природы*. Цельный мир платоновского,

вообще античного космоса буквально разрывается на наблюдателя-

человека и природу-универсум. С другой стороны, сохраняя все ту

же платоновскую лексику, нарождающийся гуманизм идет в про-

тивоположном направлении - он освобождается для <истинного

постижения сущности человека> от всего природного, от натуро-

или, точнее, космоцентризма вообще. Достигается идеал <чистой

человеческой свободы>. Цельный мир Космоса разрывается на сво-

бодного человека и <утопающую в необходимости природу>. Что это

была за свобода, весьма проницательно подмечает И. Ю. Подгаецкая,

говоря о поэзии Возрождения: <Различие поэзии Средних веков и

Возрождения следует начать с повсеместности провозглашения по-

этами и гуманистами Возрождения "универсальности человека" -

понятия, за которым стоит новый идеал человеческого существова-

ния в мире. Отличие его от средневекового идеала - "праведника",

"простеца", "аскета" или "рыцаря" велико, так как идеалу смирения

противопоставляется идеал гордыни. Разительность этого отличия

обнаруживается даже при сопоставлении названий средневекового

трактата "Об убожестве состояния человеческого" (1195) кардинала

Лотаря и возрожденческих трактатов "О достоинстве и великоле-

пии человека" (1452) Джаноццо Манетти или "Речи о достоинстве

человека" (1489) Пико делла Мирандола> ^


Можно без преувеличения сказать, что, невзирая на. все фичи-

новские штудии, основным результатом Возрождения было дости-

жение разорванности цельного мира на отдельно человека (наблю-

дателя) и природу (Вселенную). Истоки дильтеевского разделения

наук следует искать, по всей видимости, в пиковской <Речи>. Мы

можем со всей определенностью констатировать факт взаимозави-

симости появления Принципа Коперника и принципа Пико, зало-

жившего основы Гуманизма. Мир, Вселенная оказались разделен-

ными на природу и человека.


^ Подгаецкая И. Ю. Поэты Возрождения// Поэты Возрождения. М., 1989.

С. 6-7.


208 А.Н.ПАВЛЕНКО


И здесь мы вплотную подошли к основному предмету настоящей

работы. Какое отношение имеет выявленная парадоксальность пло-

дов Возрождения к религиозным истокам антропного принципа?

Чтобы на него удовлетворительно ответить, необходимо хотя бы

коротко суммировать сказанное. Итак, путь, проделанный челове-

ком в познании себя и окружающего мира, можно выразить, не

претендуя на строгость, в следующих положениях.


1. Пантеизм, привнесенный Кузанцем, с одной стороны, раство-

ряет Бога в природе, с другой стороны, делает эту природу почти

равновеликой Богу, <конкретно бесконечной>.


2. Mundus, как еще античный хооцо^, перестает быть гармонич-

ным и прекрасным как именно подобие Бога-Демиурга, превраща-

ясь из совершенного тела-организма в объемлющее все - вмести-

лище. Космос становится универсумом - единством всего во вме-

стилище. Сохраняя в себе одну только черту античного Космоса -

его единство - универсум превращается, пользуясь гесиодовской

терминологией, в оскопленный космос: безжизненный и бесплодный.


3. Коперник доказывает несостоятельность птолемеевской, ши-

ре - античной, парадигмы геоцентризма, тем самым предложив не

просто иную, более рациональную схему мира, но поставив под

сомнение всю христианскую доктрину творения мира Богом ради

человека.


4. Бруно доводит идею Коперника до логического завершения:

поскольку Земля - не центр, постольку центра вообще не сущест-

вует, и, следовательно, человек есть лишь одно из многих существ

во Вселенной.


5. Галилей довершает проделанную предшественниками работу,

отказавшись от пантеизма и наделив природу самостоятельной

творческой способностью. Природа устроена наисовершеннейшим

образом, и задача истинного ученого-философа - постигать это со-

вершенство в открываемых законах и зависимостях.


6. Но поскольку природа постижима в законах, постольку она

больше не божественна, она разобожествлена. Ученый, по словам

Галилея, должен иметь дело только с <естественными процессами>,

уметь их математически пред-ставить как последовательность оп-

ределенных естественных зависимостей. Его опасения понять мож-

но: сверхъестественное не поддается математическому пред-ставле-

нию и закономерному описанию именно как чудо, как исключение

из естественного ряда событий. Наука после Галилея имеет дело с

разобожествленной природой. Пантеизм, этот далекий отголосок