Geum.ru

Сборник статей под редакцией Гайденко П. П. Введение

Вид материалаСборник статей

Содержание


Введение ii
Статус науки
Статус науки в орфико-пифагорейских кругах 15
Статус науки в орфико-пифагорейских кругах 17
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   37

ве аксиом, предлагая правила вывода из этих аксиом, наука ориен-

тирована на то или иное представление об очевидности, на тот или

иной опыт истины. Философская рефлексия выделяет узловые

моменты этого опыта, религиозное сознание определяет собою его

глубинные истоки. Так, можно вскрыть параллели между теоло-

гией деизма и механикой Декарта, между аксиомами дифференци-

ального исчисления, как оно появилось в XVI-XVII вв., и теологи-

ческими построениями Николая Кузанского, между принципом

неопределенности Бора и творчеством его соотечественника Серена

Киркегора.


С другой стороны, необходимо учитывать внутреннюю логику

развития науки, специфику ее понятийного и - особенно в новое

время - технико-экспериментального инструментария, обеспечива-

ющих известную устойчивость научной традиции, чтобы не впасть,

если можно так выразиться, в <вульгарный культурологизм>, вред от

которого может быть не меньшим, чем от вульгарного социологизма.


Особенно важно учитывать эту опасность там, где речь идет о

влиянии на науку различных форм религиозного сознания. В связи

с этим целесообразно по возможности разграничивать разные на-

правления анализа: во-первых, влияние исторических типов рели-

гии на организационную форму науки, которая связана, прежде все-

го, с разными типами ее ориентации - жизненно-практическим


^ ВВЕДЕНИЕ II


или созерцательно-теоретическим. И, во-вторых, влияние опреде-

ленных форм религиозного сознания на когнитивную структуру

научного знания, воплощенную как в исходном категориальном

аппарате (понимании пространства, времени, континуума, причин-

ности и т.д.), так и в господствующих методах исследования и

средствах доказательства. В этом втором случае необходимо прояв-

лять особенно большую осторожность, поскольку наука - явление

многосложное, связанное, с одной стороны, с духовной, а с дру-

гой - материально-технической сферой, - которую тем более важ-

но принимать во внимание, если речь идет о науке Х1Х-ХХ вв.

Философии и истории науки еще предстоит создать систему поня-

тий и методологических средств, чтобы адекватно реконструиро-

вать исторические формы научного знания и научной деятельности,

вскрывая при этом все многообразие факторов, влияющих на эту

деятельность и формирующих сознание ученого. Свою работу мы

рассматриваем как один из первых шагов в этом направлении.


Возможностью написания этой книги мы обязаны Российскому

гуманитарному научному фонду, который финансировал исследо-

вательскую работу авторского коллектива. Приносим Фонду нашу

благодарность. Большую помощь в редакционной работе над руко-

писью оказала нам Адель Анатольевна Кравченко, которой мы

выражаем глубокую признательность.


^ СТАТУС НАУКИ

В ОРФИКО-ПИФАГОРЕЙСКИХ КРУГАХ


Ю.А.ШИЧАЛИН


1. Постановка вопроса


Специальное внимание к началу европейской науки всегда свиде-

тельствует о том, что само понятие науки получает определенное

переосмысление. В самом деле, от того, как мы понимаем науку и

ее статус, т.е. ее место в той или иной системе ценностей и инсти-

тутов, зависит направление наших поисков. В частности, важным

представляется и правильное понимание вопроса о соотношении

науки и религии, причем не только в мировоззренческом, но и в

институциональном аспекте: как соотносятся институции, связан-

ные с установлением, отправлением и модификациями религиозного

культа, и научные институции.


Если мы в настоящем изложении будем исходить из традицион-

ных представлений о науке европейской, то нам нужно будет искать

исторически конкретные место и время, когда мог появиться тот спе-

цифический вид интеллектуальной деятельности, отличительной

чертой которого является опора на некоторые рациональные построе-

ния, не выводимые непосредственно из наблюдения, но в то же вре-

мя дающие возможность осмыслить и объяснить наблюдаемые фак-

ты. Для установления начала европейской науки важно также по-

нять, почему первая философская школа, получившая отчетливое ин-

ституциональное оформление, а именно пифагорейская, развивала

научные занятия и была в то же время религиозным объединением.


Нужно заметить, что сама задача осмысления и объяснения на-

блюдаемых фактов не является основной в научном исследовании,

во-первых, потому, что до известной степени объясняет мир и си-


c Ю.А.Шичалин, 1997


СТАТУС НАУКИ В ОРФИКО-ПИФАГОРЕЙСКИХ КРУГАХ lg


стема религиозных и мифологических представлений, а во-вторых,

потому, что сфера рационального конструирования, будучи откры-

той, в дальнейшем до известного предела оказывается самодов-

леющей, так что основным для научного исследования является

умение продуцировать реальности в рациональной сфере и умение

оперировать с такими реальностями. При таком понятии науки и

вытекающем из него понимании искомого предмета исследования

наша задача установления начала науки формулируется следующим

образом: когда мы можем говорить о самом открытии автономной

сферы рациональных построений и где мы можем усмотреть реаль-

ные условия возможности возникновения традиции интеллектуаль-

ной деятельности в названной сфере?


Оба вопроса, несомненно, тесно связаны между собой: деятель-

ность в той или иной сфере возможна только при том условии, что

данная сфера открыта и осознана как таковая; но поскольку в нашем

случае открытие сферы деятельности может быть только результа-

том такого рода деятельности, мы должны констатировать, что раз-

личение двух моментов - открытие некоей новой сферы и деятель-

ность в рамках данной сферы - является чисто методологическим

и не может быть разделено во времени.


Итак, задача конкретного исследования вопроса о начале евро-

пейской научной традиции сводится к установлению времени и

места, позволяющих нам зафиксировать наличие некоего единого

процесса ее возникновения и специфического функционирования,

т. е. задача сводится к исторически корректному определению тех

конкретных условий, которые сделали такой процесс возможным.

Пользуясь современным жаргоном, мы можем сформулировать это

так: когда и где появляется инфраструктура, делающая возможным

занятия наукой?


По отношению к вопросу о возникновении в античности науки

вообще и математики, в частности, можно выделить два основных

подхода, сложившихся в новоевропейской науке еще в конце про-

шлого - начале нашего века. Один из них отчетливо прослежива-

ется в известной сводке истории естественных наук и математики в

античности И.Л.Гейберга: <Создание математики как науки было

главным делом пифагорейцев> '. Другой подход, диаметрально

противоположный первому, столь же отчетливо выражен В.Вин-

дельбандом. Подчеркивая, что история древней философии дает


'Heibergl.L. Naturwissenschaften und Mathcmatik im klassischen Altcrtum.

Leipzig, 1912. S. 8.


14 Ю.А.ШИЧАЛИН


представление о происхождении западной науки в целом, Виндель-

банд рассматривает ранний пифагореизм только как нравственно-

религиозное движение и практически исключает его даже из исто-

рии философской мысли, хотя, излагая Филолая и позднейший пи-

фагореизм, отмечает, что математические исследования впервые

стали самостоятельными в пифагорейской общине ^ При этом пока-

зательно, что Гейберг весьма решительно трактует Фалеса как ми-

летского торговца, много путешествовавшего и потому оказавшегося

посредником между Востоком и греками^; тогда как Виндельбанд

начинает марш европейских наук с ионийской школы, с того же Фа-

леса, который во всяком случае оказывается первым физиком, тогда

как первым метафизиком оказывается Анаксимандр *.


Эти точки зрения так или иначе представлены и в последующей

научной традиции. В частности, точка зренияна Пифагора как ис-

ключительно религиозного реформатора и шамана наиболее полно

и последовательно проведена В.Буркертом в книге <Мудрость и

наука в античном пифагореизме> ^ его точка зрения оспаривается,

в частности, отечественным исследователем А. И, Зайцевым, утвер-

ждающим на основе идущей еще от античности традиции роль

Фалеса как автора первых геометрических доказательств и вместе с

тем подчеркивающим значительное место, уделявшееся в пифаго-

реизме научным занятиям". При этом А.И.Зайцев считает, что

аритмологические спекуляции пифагорейцев были периферийными

для развития математики, в связи с чем критикует точку зрения

П.П.Гайденко, согласно которой им придается принципиальное

значение ".


Таким образом, различные моменты возникновения античной

науки, которые предполагается рассмотреть в нижеследующем из-

ложении, по-разному интерпретируются исследователями истории

античной философии и науки, но общим является стремление по-

нять смысл античной традиции, утверждающей роль ионийцев как

первых философов и ученых, а также и пифагорейцев как первых


" Windelband W. Gcschichtc der alten Philosophic. Munchcn, 1894. S. 4, 59.

'Heiberg 1. L. Naturwissenschaften und Mathcmatik im klassischen Altertum.


S.2.


* Windelband W. Geschichte der alten Philosophic. S. 26-27.

^Burkert W. Lore and Science in Ancient Pythagoreanism. Cambridge (Mass.),


1972.

^ Зайцев А. И. Культурный переворот в Древней Греции VIII-V вв. до н.э.


Л., 1985 (глава V: Зарождение науки).

^Гайденко П. П. Эволюция понятия науки. М" 1980. С, 27 слл.


^ СТАТУС НАУКИ В ОРФИКО-ПИФАГОРЕЙСКИХ КРУГАХ 15


философов и ученых, которые, однако, в то же время представляли

собой религиозный союз. Это сочетание активности пифагорейцев

в религиозной и научной сферах представляется неслучайным: во

всяком случае, на протяжении всей античности занятия математи-

кой всегда носили определенную стилистическую окраску, которую,

как представляется, нельзя просто вынести за скобки как недоразу-

мение или факультативный аспект. Тот факт, что научная деятель-

ность в античности всегда мыслилась в рамках и пределах религи-

озного мировоззрения, едва ли следует считать случайным, и пото-

му в особенности интересно еще раз рассмотреть тот период заро-

ждения европейской науки, когда она впервые получила статус

твердой научной традиции в религиозно-философском сообществе

пифагорейцев, к числу важнейших аспектов деятельности которых

относилось создание <священных текстов> (орфических) религиоз-

ного содержания.


В связи с таким подходом мы должны зафиксировать непримени-

мость нашего сегодняшнего разделения наук на точные и гуманитар-

ные, а также нерелевантность исторически размытого различения

науки и философии^: для нас оказывается более важной сама от-


^ Когда данная статья была практически подготовлена к печати, вышла в

свет книга Л.Я.Жмудя <Наука, философия и религия в раннем пифагореизме>

(Санкт-Петербург, 1994) и его статья <Взаимоотношения науки и философии

в античности> (Hyperboreus, Vol. I, fasc. I, p. 74-91). Л. Я. Жмудь в значитель-

ной степени решает тот же вопрос: время и место зарождения науки. Исходя

(вместе с К.Поппером и А, И. Зайцевым) из того, что важнейшей конституи-

рующей чертой науки является гипотетико-дедуктивный метод, Л. Я. Жмудь

фиксирует: <В практике историко-научных исследований этот критерий по-

зволяет с большой точностью определить время и место зарождения науки:

VI в" ионийские города Древней Греции> (Наука, философия и религия...

с. 16), Однако поскольку наши знания этого периода фрагментарны, решение

этого вопроса в предложенной форме целиком зависит от того, принимаем

мы или нет доксографическую традицию, приписывающую доказательство

нескольких теорем Фалесу. Но никаких новых средств проверки этой тради-

ции автор не предлагает. Стремление объяснить возникновение науки путем

анализа социально-психологической ситуации без параллельного анализа ин-

ституциональных факторов, приведших к возникновению философии и нау-

ки, также представляется недостаточным. Поскольку автор исходит при этом

из традиционного в новоевропейской историко-философской науке представ-

ления о возникновении философии из естественнонаучных спекуляций ио-

нийцев, вопрос о реальном соотношении философии и науки также оказыва-

ется не только непроясненным, но, по существу, непоставленным. Следует

безусловно согласиться с автором книги в том, что мы имеем дело с единой

традицией европейской науки от ее возникновения до сего дня. Но при этом

автор фактически сам признает, что от его внимания уходит стилистическая


16 Ю.А.ШИЧАЛИН


крывающаяся возможность оперировать некими рациональными

построениями для создания осмысленной и достаточно автономной

картины мира. Стремление к созданию такой рациональной карти-

ны было общим для религиозно окрашенной философии и науки,

однако предпосылки и исходные установки у той и другой были

разными. Тем самым вопрос о реальном соотношении науки и фи-

лософии в античности не снимается: здесь именно и возникает

проблема статуса науки в самый момент ее возникновения.


Принимаемая для настоящего рассмотрения проблематичность

соотношения науки и философии в античности исторически оп-

равдана: по представлениям самих античных авторов, все науки -

как гуманитарные, так и точные, в нашем понимании - назывались

философией, во всяком случае, в начале IV в. до Р. X., и стоявшие

во главе двух ведущих в Афинах школ - риторической и фило-

софской - Исократ и Платон одинаково называют то, чем они за-

нимаются и чему учат, - философией. Исократ говорит о <фило-

софии, относящейся к речам>, т.е. о том, что, по теперешним пред-

ставлениям, охватывается гуманитарными науками; Платон имеет

в виду прежде всего математические дисциплины - арифметику,

геометрию, астрономию и музыку, а также диалектику, т. е. логику

проведения мысленного исследования и, таким образом, включает в

философию все то, что мы называем точными науками. Таким обра-

зом, для адекватного понимания соотношения философии и науки в

VI-IV вв. до Р. X. мы должны исходить из того, что наука была

важнейшим компонентом философии. В связи с этим понятно также

и то, что основной в данной книге вопрос о соотношении религии и

науки должен ставиться и решаться в рамках вопроса о соотношении

философии и религии.


2. Возникновение философии


Мне уже приходилось говорить о проблеме возникновения фило-

софии в связи с попыткой понять реальный смысл античной док-


специфика античной науки и ее реальное место в социальном и культурном

контексте античности. Справедливо возражая против тенденции растворения

науки <в мифе, религии, спекулятивной метафизике, политическом красно-

речии, словом, во всем том, с чем она соприкасалась, но чем никогда нс была>

(Наука, философия и религия... с. 19), Л.Я.Жмудь искусственно создает в ре-

альности VI в. вакуум, в котором и помещает возникновение гинотстико-

дедуктивного метода. Исходная позиция настоящего рассмотрения предпола-

гает не выводить науку из того, чем она никогда нс была. а найти то реальное

место, где она могла возникнуть.


^ СТАТУС НАУКИ В ОРФИКО-ПИФАГОРЕЙСКИХ КРУГАХ 17


сографической традиции, утверждающей, что Пифагор первым на-

звал философию философией^. Поскольку круг вопросов, встаю-

щих передо мной сейчас, непосредственно связан с той же пробле-

матикой, я воспроизведу здесь основные положения, высказанные

мной ранее.


Пифагор мыслил свою деятельность в противоположность двум

основным традициям: предшествующей ему традиции мудрецов

(именно в противоположность последним он утверждал, что мудр

только Бог, а человеку можно разве что <любить мудрость>, т. е. быть

<философом>) и современной ему традиции ионийской laropni

(поскольку представители ионийской <науки> отвергали традици-

онные авторитеты и полагались целиком и только на <исследование,

установление> фактов). Таким образом, Пифагор оказывается пер-

вым философом, т. е. почитателем божественной мудрости, выражен-

ной в священных - в силу их боговдохновенности - и потому без-

условно авторитетных текстах религиозного характера, подлежащих

толкованию, в частности, с помощью тех новых <научных> представ-

лений о строении и происхождении мира, которые были сформиро-

ваны ионийцами '°.


" Шичалин Ю. А. Возникновение европейской комментаторской тради-

ции//Историко-философский ежегодник-89. М., 1989. С. 68-77: см. также: Шича-

лин Ю. А. ЕП12ТРОФН, или Феномен возвращения в первой европейской куль-

туре. М., 1994. С. 36-65.


^ <Философами> (в греческом тексте в передаче Порфирия речь идет о <му-

жах-философах>, причем

Пифагора и его последователей Гераклит. Frg.35 D.-K/(~frg.7 Marcovich) вы-

зывал разного рода сомнения, сводка которых дана, в частности, в издании

Марковича, с. 26-29. Сомнение вызывает как раз слово фЛ6аскр01. В пользу

принадлежности его Гераклиту (Маркович говорит: in early fifth-century Ionic)

приводятся следующие аргументы: текст Геродота 1 30, 2 (где употребляется

причастие (рЛооскрйсоу применительно к путешествующему <из любознатель-

ности> Солону), а также свидетельство Гераклита Понтийского о Пифагоре,

впервые назвавшем философию философией, а себя философом, приводимое

Диогеном Лаэртием 1 12 (frg.87 Wehrii); кроме того, слово (piX6ao

ется вполне в духе других гераклитовских иронических новообразова-

ний:xa^toтеxvl'п, яоХг)ца9^, й-п^раа^. Как представляется, нельзя также вы-

пускать из поля зрения название сочинения Зенона Прб^ тои^ (рЛоабфо^

(Суда), что вполне объяснимо, если мы принимаем, что данное слово - иро-

ническое обозначение пифагорейцев (учеником и оппонентом которых был

учитель Зенона Парменид), придуманное или использованное Гераклитом и

первоначально вошедшее в обиход для их обозначения. Не забудем также, что

<Бузирис>, где Исократ называет Пифагора тем, кто первым ввел философию

в Грецию, написан не позднее середины восьмидесятых годов четвертого века,


18 Ю.А.Шичалин


Косвенным результатом такого рассмотрения традиции о Пифаго-

ре - первом философе для меня было утверждение некорректности и

даже прямой бессмысленности начинать реальную историю антич-

ной философии с Фалеса, Анаксимандра, Анаксимена, из которых

первый естественным образом вписывается в традицию мудрецов, а

остальные - в традицию ионийской [сттор^. Поскольку в настоящий

момент нас занимает более узкая проблема возникновения научной

традиции, первым вопросом, который необходимо разрешить, явля-

ется вопрос, не сталкиваемся ли мы с феноменом возникновения ев-

ропейской науки уже у мудрецов или у ионийцев.


J. Возникновение науки у ионийцев ?


Начнем с мудрецов, в частности, с того же Фалеса, поскольку

именно ему приписывается ряд достижений в области астрономии и

математики, а платоник Плутарх специально отмечает, что <муд-

рость одного только Фалеса вышла за границы человеческих нужд и

пошла дальше них в умозрении> (Солон 3,8). Главным резоном для

признания того, что за Фалесом достаточно рано закрепилась слава

специфической учености, может служить тот факт, что Аристофан

дважды - в <Облаках> (180) и <Птицах> (1009) - использует имя

Фалеса в качестве нарицательного для обозначения учености в ас-

трономии и геометрии. Однако Геродот, говоря о том, что геометрия

перешла к грекам из Египта (II 109), не упоминает о Фалесе; когда