Сборник статей под редакцией Гайденко П. П. Введение

Вид материала

Содержание

Статус науки в орфико-пифагорейских кругах 19
Статус науки в орфико-пифагорейских кругах 21
Статус науки в орфико-пифагорейских кругах 23
Статус науки в орфико-пифагорейских кругах 25

Подобный материал:

1 2 3 4 5 6 7 8 9 ... 37

же он говорит о Фалесе, то упоминает только его роль в государст-

венных и военных делах, а также рассказывает о предсказании им

солнечного затмения (1 74). В ряде источников говорится также об

<открытии> Фалесом Малой Медведицы, хорошо известной уже фи-

никийским мореходам: не случайно философски неангажированный

Каллимах (II А За "Ямбы, фрг. 191, 33-35 Pfeiffer) характеризует

его прежде всего как того, кто <вообще был сноровист умом / И, как

когда Академия в лучшем случае только-только была основана и тем самым

академический миф о Пифагоре и пифагорейцах еще не был развит: T^V т'

бЛХлу (рЛооофКху лрйта; е^ Totig "EUnvo? бхбщое, xat хтХ. (CM.: West M.L.

The Orphic Poems. Oxford, 1983). Отметим, что вплоть до Платона мы не най-

дем контекста, где бы (piXoao

реблялись в привычном для нас значении философии, но что речь идет либо о

любознательности в широком смысле слова, либо о некоей специфической ос-

ведомленности, учености. Нет никаких сомнений, что Платон переосмыслил

как сам термин, так и его историю; но что и термин, и его история существова-

ли до Платона и независимо от него, что именно данная история данного тер-

мина спровоцировала платоновский узус, - сомневаться не приходится.

^ СТАТУС НАУКИ В ОРФИКО-ПИФАГОРЕЙСКИХ КРУГАХ 19

говорили, вымерил звездочки Воза, // Ориентируясь / по которому

плавают финикийцы> ".

Рядом с утверждениями о том, что Фалес ничего не писал, а если

и писал, то <Астрономию для мореходов> в стихах, странно звучат

свидетельства Прокла в комментариях к Евклиду, согласно кото-

рым, Фалесом было открыто много теорем. Более того, Прокл тут

же отмечает (250, 20-251, 2 Friedlein), что равные углы в равнобед-

ренном треугольнике Фалес на старинный манер назвал подобными,

т. е. речь, таким образом, идет не только о доказательстве теорем в

строгом смысле слова, но и о соответствующей, каким-то образом

дошедшей до Прокла терминологии, что в случае Фалеса едва ли

возможно, поскольку научной прозы (да и вообще сколько-нибудь

развитой прозы) в его время не существовало.

В уже упоминавшейся исключительно интересной и богатой кон-

кретным материалом книге А.И.Зайцева <Культурный переворот в

Древней Греции VIII-V вв. до н. э.> известное сомнение у меня

вызывает как раз параграф, посвященный возникновению дедук-

тивной математики, в частности, где развертывается полемика со

статьей Дикса^ (с. 172-173). По существу, как признает и

А.И.Зайцев, единственным ранним свидетельством о <геометриче-

ских> занятиях Фалеса являются два названных текста из Аристо-

фана (Nub. 177-180, Av. 999-1009), в которых, однако, не идет - и

не может идти - речи о геометрических доказательствах Фалеса, а

упоминается циркуль. Каково его применение, видно как раз по ци-

тате из <Птиц>, где с помощью циркуля нужно расчертить небо, как

делят землю (уесоцетрпот). Nub. 202-204 показывает, в каком смыс-

ле Аристофан использует слово уесоцетр^а: геометрия позволяет из-

мерить всю землю (xp^ol^ov... yf\v ЬуацетреГа9а1... Т^У ^цяаоау),

очертания которой можно представить с помощью географической

* * Здесь и в дальнейшем ссылки на фрагменты ранних греческих философов

даются 110 изданию: Фрагменты ранних греческих философов. М" 1989, (Изда-

ние подготовил А.В.Лебедев; соответственно фрагменты цитируются в пере-

воде А. В, Лебедева. В дальнейшем ссылки на эту работу приводятся в тексте.)

Показательно, что далее Фалес описан <чертящим фигуру/открытую фри-

гийцем Евфорбом - тем, что из людей/Первый начертил треугольники и

неравносторонние [фигуры), изобрел глобус и научил поститься, [воздержи-

ваясь]/от [мяса] живых существ, а италийцы его послушались...> Если мы

припомним, что душа Евфорба вошла в Пифагора (см. 14.8), а изобретенный

Евфорбом глобус изобрел Анаксимандр, то это совмещение как в образе Фа-

леса, так и в образе Евфорба (будущего Пифагора) примет разных традиций

окажется весьма показательным.

" CM.: Dicks R.D. Thales//Classical Quarterly. 1959. V. IX. №.2. P. 294-309.

20 Ю.А.ШИЧАЛИН

карты, которая тут же и демонстрируется. Если учесть, что ионийцы

первыми из греков стали чертить географические карты, образ Фале-

са с циркулем, приметой <геометра>, приобретает гораздо более по-

нятный и естественный смысл.

А. И. Зайцев считает, что упоминание имени Фалеса у Аристо-

фана в связи с циркулем (и <геометрией>?) позволяет нам с дове-

рием относиться к поздней традиции (Проклу), приписывающей

Фалесу доказательство ряда теорем, и полагает, в соответствии с

общепринятым до недавнего времени мнением, что она восходит к

Евдему Родосскому, который, в свою очередь, мог опереться на

Гиппия. В чрезвычайно интересной статье Д. Панченко " обосновы-

вается абсолютно вероятное предположение, согласно которому

упоминание геометрии в комедиях Аристофана спровоцировано

деятельностью в Афинах преподавателей этой дисциплины, прежде

всего Гиппократа Хиосского, автора первых <Начал>, где и мог

упоминаться Фалес и где уточняется его терминология, что и вос-

производит Евдем.

Однако необходимо иметь в виду, что между Евдемом и Проклом

мог быть, по крайней мере, еще один посредник. В статье Conrado

Eggers Lan, посвященной каталогу геометров Прокла^, показано,

что этот знаменитый текст позднего происхождения, что, конечно, не

исключает возможности отражения в нем традиции, восходящей к

Евдему, но заставляет подойти к нему более осторожно. В статье

L'imagination chez Proclus, Porphyre et Erigene '

" я предполагаю, что

источником Прокла был, вероятно, Порфирий, безусловно, модифи-

цировавший текст Евдема.

Но даже если бы Порфирий и Прокл буквально воспроизводили

Евдема, а Евдем действительно опирается на Гиппократа Хиосско-

го, то мы таким образом добираемся до вероятного письменного ис-

точника ^ второй половины V в., а это никак не середина VI, не

"OMOIOS and OMOIOTHZ in Thalcs and Anaximandcr//Hypcrborcus.

Vol. 1. 1994. Fasc. 1. P. 28-55.

'" Emerita. Llll. 1985. P. 127-157.

^

'' Separata 1 2. Moscou, 1993; ср. также вступительную статью к подготов-

ленному мною изданию: (Прокл. Комментарий к первой книге <Начал> Ев-

клида. Введение. М.: Греко-латинский кабинет, 1994. С. 26-33).

^'Ev аурйфоц; <7uvovai'aig проф. А.И.Зайцев предположил, что письмен-

ным источником может быть трактат того же Анаксимандра, упомянувшего

об открытиях в геометрии своего учителя; однако мне кажется, что наличие

доксографического пласта в сочинении Анаксимандра нуждается в специаль-

ном обосновании.

^ СТАТУС НАУКИ В ОРФИКО-ПИФАГОРЕЙСКИХ КРУГАХ 21

знавшего ни научной прозы, ни развитой геометрической тради-

ции, в связи с чем Д.Панченко в названной статье призывает not

underestimate the power of oral tradition ". Эта устная традиция, за-

мечает Д.Панченко, могла опираться на Энопида Хиосского, учи-

теля учителей которого могли непосредственно слушать Фалеса.

Не касаясь специально этого вопроса, замечу только, что гораздо

более вероятная традиция связывает Энопида с пифагорейцами:

Диодор Сицилийский (198,2) сообщает, что Энопид учился у

жрецов и астрологов (как и Пифагор узнал от египтян Священное

слово, геометрические теоремы и науку о числах); в <Мнениях фи-

лософов> II 12,2 читаем, что Пифагор впервые открыл наклонение

зодиакального круга, а Энопид приписал это открытие себе; там же

(32,2) утверждается, что Энопид и Пифагор полагают, что Вели-

кий год равен 59 годам (41.7,9); эта связь Энопида с Пифагором

представляется мне более реальной, чем вековая устная традиция,

соединявшая его с Фалесом; но, повторяю, этот вопрос требует

специального рассмотрения, тогда как сейчас мне важно зафиксиро-

вать только огромную лакуну в реальной традиции о Фалесе-гео-

метре, что требует дополнительных размышлений и соображений о

возникновении образа Фалеса-геометра у Аристофана и происхож-

дении свидетельств о специфической геометрической терминологии

Фалеса.

Один из вероятных путей, на котором возникла доксографиче-

ская традиция, приписавшая Фалесу доказательство определенных

теорем, подсказывает текст того же Прокла (352, 14-18 = НА 20):

<Евдем в "Истории геометрии" возводит эту теорему [ЕВКЛИД, 1

26: два треугольника равны, если два угла и одна сторона одного из

них равны двум углам и одной стороне другого] к Фалесу. По его

словам, чтобы найти расстояние [от берега] до находящихся в море

кораблей тем способом, который предание приписывает Фалесу,

необходимо использовать эту теорему>.

Из текста Прокла ясно, что для корректного с научной точки

зрения решения той задачи, которую Фалес решал практически,

необходимо использование соответствующей теоремы. Но это не

значит, что Фалес ее действительно открыл и что им, таким обра-

зом, была опознана и культивировалась область геометрического

доказательства, как, например, использование Платоном тех или

иных фигур силлогизма не значит, что он, а не Аристотель открыл

силлогистику, хотя именно это и старается показать не упоминаю-

" OMOIOZ and ОМ010ТН2 in Thales and Anaximander. P. 41.

22 Ю.А.ШИЧАЛИН

щий Аристотеля Алкиной в <Учебнике платоновской филосо-

фии> ^.

Итак, если мы зададимся вопросом, действительно ли можно ре-

ально представить такую ситуацию, при которой один человек, за-

нимавшийся государственной деятельностью, торговлей и путеше-

ствиями, а также собравший соответствующие практические сведе-

ния в стихотворное руководство по астрономии для мореплавате-

лей (что вполне вероятно, поскольку этому были прецеденты: со-

ставления стихотворных сводок по разным областям знания суще-

ствовали и были достаточно традиционны, а все мудрецы были ав-

торами стихотворных текстов), мог по существу изменить отноше-

ние греков и всего востока к астрономии и математике и положить

начало твердой научной традиции, ответ будет, вероятнее всего,

отрицательным. Основной резон для такого ответа - не сомнение в

индивидуальной одаренности Фалеса, а несомненный факт: ника-

кие специальные занятия наукой даже в ее самой первой форме

невозможны без создания соответствующих институтов, поддержи-

вающих такой вид интеллектуальной деятельности, а фиксация ре-

зультатов этих занятий требует научной прозы и соответствующей

системы жанров. Можно безусловно согласиться с О. Нейгебауэром,

что <все исторически хорошо известные периоды великих матема-

тических открытий достигли своего кульминационного пункта после

одного или двух веков быстрого прогресса> ". Но предположить

начало быстрого прогресса науки в вакууме, без каких бы то ни было

институциональных предпосылок, не представляется возможным.

Фалеса обычно считают родоначальником так называемой Ми-

летской школы, с которой были связаны такие имена, как Анакси-

мандр и Анаксимен. Именно они являются представителями ио-

нийской <науки> (itTTOpl'n), явления, возникшего раньше пифаго-

рейской философии и развивавшегося впоследствии одновременно

с ней. Ионийские <историки>-<ученые> представляются гораздо в

большей степени интересными, нежели мудрецы, когда речь идет о

возникновении независимой интеллектуальной деятельности и воз-

^Didasc. VI, р. II, 17 sqq.: Хр^тсп bk Ь ПХйтаоу х(п тр T(OV oruUoYion(ov

лрагцате1'р... "E(m 5t & аиЦо^юцб^ Хбусм; tv (р хтЛ. Если бы мы пользовались

этим текстом как свидетельством о Платоне, то несомненность, с которой из

него свидетельствует знакомство Платона с наукой о силлогизмах, заставила бы

нас искать в нем предшественника Аристотеля и усомниться в добросовестно-

сти утверждений последнего о своем новаторстве на заключительных страни-

цах <Софистических опровержений>.

^ Нейгебауэр О. Точные науки в древности. М., 1968. С. 45.

^ СТАТУС НАУКИ В ОРФИКО-ПИФАГОРЕЙСКИХ КРУГАХ 23

можном начале европейской научной традиции. Однако заметим,

что Фалесу, Анаксимандру и Анаксимену традиция приписывает

одного и того же типа достижения. Так, если Фалес предсказывал

солнечное затмение, то Анаксимандр - землетрясение, а Анакси-

мен объяснял его причину. Все трое делают предположения о дви-

жении светил, Фалес разделил год на триста шестьдесят пять дней

(как делалось и в Египте), Анаксимандр изобрел гномон (или за-

имствовал у вавилонян, как сообщает Геродот II 109), Анаксимена

Плиний также называет изобретателем <гномоники> и первым, кто

продемонстрировал в Лакедемоне солнечные часы (II 186).

Отметим, что при всем том ни о каких занятиях геометрией ни у

Анаксимандра, ни у Анаксимена речи не идет (за исключением

единственного замечания в словаре <Суда> об Анаксимандре, дав-

шем общий очерк геометрии; однако, как известно, testis unus testis

nullus, а наличие в середине VI в. общего очерка геометрии у авто-

ра, который только-только осваивает прозу и пишет торжествен-

ным стилем, насыщенным поэтическими метафорами, - едва ли

вероятно). Но выше уже отмечалось, что занятия ионийцев могли в

сознании греков связываться с <геометрией>, поскольку слова уею-

u.?TpTiaoti и -/ЕШцетрЮ предполагали измерение земли (что и делали

первые <геометры> в Египте, по Геродоту и Проклу) и черчение

географических карт, чем ионийцы как раз и прославились и что,

заметим, было их реальным достижением, хотя и заслужившим

иронический отзыв Геродота (IV 36), который, вероятно, следует

отнести к Анаксимандру и другому представителю ионийской

[оторгп Гекатею: <Смешно видеть, как многие уже начертили карты

земли,.. которая кругла, словно вычерчена циркулем>.

Все такого рода замечания имеют одну цель: показать, что мы ед-

ва ли можем предположить открытие автономной сферы научного

рассмотрения, в частности, математического, у милетцев, хотя их

занятия безусловно лежали в очень близкой практической сфере.

Достаточно точное определение числа л, например, известное егип-

тянам, или нахождение высоты пирамиды по ее тени, или опреде-

ление расстояния до корабля от берега - практическое решение

всех этих задач еще не означает отвлеченного и автономного их

рассмотрения и тем самым возникновения науки в собственном

смысле слова, хотя такого рода интеллектуальная деятельность и

стоит на границе с ней. Я думаю, это следует признать точно так

же, как мы признаем использование в диалогах Платона разного

рода силлогизмов, но отказываем ему в изобретении формальной

логики, -это было сделано в рамках платоновской Академии Ари-

24 Ю. А. Шичалин

стотелем, которому принадлежит этот специфический поворот

взгляда и ход мысли, приведший его к открытию того, что прак-

тически использовалось в академических диспутах.

Реальный прогресс после Фалеса был достигнут ионийцами в

другой области: Анаксимандр первым пишет прозаическое сочине-

ние, в котором излагает свои взгляды, а Анаксимен совершенствует

эту только-только возникшую традицию научной прозы. Но речь в

сочинениях милетцев по-прежнему идет о географии, практической

астрономии, календаре, измерении времени и т. п., причем боль-

шинство открытий в данных областях - если не все они - явля-

ются скорее открытием соответствующих сведений у вавилонян или

египтян ^, а не об открытии некоего специфического нового способа

теоретизирования или отвлеченного рационального конструирова-

ния. При этом такого рода сведения могли предваряться изложе-

нием более общего взгляда на мир, с чем мы сталкиваемся и в

предшествующих стихотворных сводках сведений, например, у Ге-

сиода, систематизировавшего сведения по мифологии и практиче-

ской деятельности.

Принципиальной новостью ионийцев было также подчеркнуто

критическое отношение к предшествующей мифо-поэтической тра-

диции и в связи с этим возникновение у них вообще критического

взгляда на проблему источников наших познаний и необходимость

их проверки. Это было важно для формирования научного подхода

к действительности, но само по себе не вело с необходимостью к

появлению науки в собственном смысле слова. К тому же реальные

достижения ионийцев в этой области не следует преувеличивать.

4- Необходимые институциональные предпосылки

возникновения науки

Мы едва ли, таким образом, можем говорить в данном случае об

открытии ионийцами некоего принципиально нового предмета

^ Л. Я. Жмудь совершенно правильно замечает, что <греки не могли заим-

ствовать в Египте научные идеи, которых там нс было... Почти все достовер-

ные сведения о египетских заимствованиях относятся к практической мате-

матикс.нричем к арифметике, а нс к геометрии... эти... приемы... заимствовали

и применяли отнюдь нс ученые люди, а купцы и мореплаватели, которых свя-

зывали с Востоком куда более тесные связи, чем греческих математиков>

(См.: Наука, философия и религия в раннем пифагореизме. С. 168-169). То же

относится к сведениям но практической астрономии, применению солнечных

часов и нр.

^ СТАТУС НАУКИ В ОРФИКО-ПИФАГОРЕЙСКИХ КРУГАХ 25

мысли, некоего идеального объекта, автономного и предполагающе-

го самостоятельную разработку; скорее, речь здесь идет о приоб-

щении греков к уже существующим методам рационального пости-

жения мира и, безусловно, об интенсивном освоении и развитии этих

методов. Не в сфере естествознания и не из решения ряда практиче-

ских задач, как представляется, возникает открытие и сознатель-

ное - т. е. рефлектированное - систематическое культивирование

специфической области идеальных объектов, которая и породила то,

что мы называем европейским научным методом par excellence, по-

скольку это сознательное культивирование предполагает наличие

специального института, которого, как представляется, до пифаго-

рейцев у греков не было.

Единственный институт, который мы можем предположить в

территориально разбросанной Греции начала VI в., институт, по-

зволяющий объединить интеллектуальные силы и дать возмож-

ность определенным образом культивировать интеллектуальную

деятельность, достаточно независимую от непосредственных прак-

тических нужд, был институт состязаний мудрецов. Конечно, тра-

диция о Семи мудрецах сформировалась не ранее V в" однако ее

историческим ядром как раз и могли быть реальные агоны в рам-

ках Дельфийских игр. Но агоны мудрецов, учрежденные в 582 г.,

менее всего предполагали какие бы то ни было состязания в геомет-

рии и даже в практической астрономии. Фалес проявлял свою ис-

ключительную осведомленность в такого рода премудрости при

решении практических задач (предсказание солнечного затмения,

измерение высоты пирамиды по ее тени, измерение расстояния ко-

рабля от берега и т. п.). Таким образом, не входя в филологическую

критику соответствующих свидетельств, отметим принципиальный

факт отсутствия необходимого института для развития отвлечен-

ного научного знания во времена Фалеса и Анаксимандра, а также

практический характер задач, решаемых ионийцами, и практиче-

ское же применение ими своих знаний (установление гномона,

объяснение землетрясений и т. п.). Отметив это, попробуем теперь

зафиксировать те условия, в которых этот институт мог появиться.

Одним из главых условий для появления такого института явля-

ется наличие определенной среды, обеспечивающей существование

прослойки независимых интеллектуалов, свободных от необходи-

мости безусловно связывать свою деятельность с выполнением той

Blog

Сборник статей под редакцией Гайденко П. П. Введение

Содержание