Сборник статей под редакцией Гайденко П. П. Введение

Вид материала

Содержание

Статус науки в орфико-пифагорейских кругах 41
Статус науки в орфико-пифагорейских кругах 43
И генезис новоевропейского
Христианство и генезис естествознания 45
Христианство и генезис естествознания 47

Подобный материал:

1 2 3 4 5 6 7 8 9 ... 37

^ СТАТУС НАУКИ В ОРФИКО-ПИФАГОРЕЙСКИХ КРУГАХ 41

вынесены за пределы школы как без ее позволения, так и в соответ-

ствии с оным.

То же самое происходит и с толкованием священных поэтиче-

ских текстов: с одной стороны, на примере папируса из Дервени

мы знаем, что вплоть до IV в., т. е. до времени Платона, существо-

вали замкнутые общины, где орфические гимны и комментарии к

ним носили сакральный смысл; с другой - традиция толкования

того же Гомера стала популярной благодаря софистам, за плату

обучавшим обеспеченных юношей из благородных семейств. В

рамках этой традиции Гиппий занимается разбором букв и слогов,

ритмов и гармоний, а также наукой о звездах, небесных явлениях,

геометрией и вычислениями, как сообщается в <Гиппий Большем>

(285 с слл). Но это возможно только после того, как традиция пре-

подавания, соответствующим образом оснащенная, уже появилась.

Итак, после того как подлинная научная традиция в рамках ин-

ститута школы была создана, тут же оказалось, что она более не

нуждается для своего существования и развития в той специальной

сакрализованной сфере, благодаря которой возникла. В самом деле,

при наличии учебного процесса, опирающегося на уже записанные

(в частности, ионийцами) и собранные (одними из первых - Пи-

фагором и пифагорейцами) сведения по различным областям зна-

ния, которые наряду со священными текстами уже функционируют

в качестве учебных, в рамках школы начинается самостоятельное их

рассмотрение и тем самым начинается автономное существование са-

мой сферы научных занятий. И если теперь мы попытаемся ответить

на те вопросы, которые были поставлены в начале этой статьи, то об-

щая картина возникновения научной традиции у греков и ее соотно-

шение с философией и религией могут быть представлены так.

Период интенсивного собирания сведений по самым различным

областям знания, совпадающий с возникновением и развитием

прозы, характеризуется появлением ионийской ктторЩ, в рамках

которой создаются и развиваются рационалистические представле-

ния о мире, в значительной степени носящие деструктивный ха-

рактер по отношению к предшествующим традиционным авторите-

там и авторитетным текстам (поэтическим). Естественное развитие

этой традиции установления достоверных сведений практического

характера в конечном счете приводит к тому, что уже и мы приме-

нительно к грекам называем историей и что у еще ведомого нам

отца истории Геродота, последнего из писавших в традиции ионий-

ской taropl'n, почти не затронутой софистическим влиянием, было

тесно связано с этнографией и географией.

42 Ю.А.ШИЧАЛИН

Эта традиция трезвой рационалистической мысли вызывает ре-

акцию, проявившуюся, в частности, у пифагорейцев. Существо ее в

том, чтобы оградить сферу традиционных авторитетов, для чего

последние сакрализуются, а помимо того создаются фальсифика-

ции - <священные тексты> древних теологов Орфея, Мусея, Ли-

на. Собирание и создание <священных текстов> происходит в ис-

кусственных социальных новообразованиях: кружках придворных

интеллектуалов, орфических религиозных объединениях и пифаго-

рейских общинах.

Последние специально отличались тем, что помимо религиозной

практики и культивирования <священных текстов> собирали и про-

заические сочинения ионийской традиции как ради апологетических

целей (ради того, чтобы показать, что все достижения современности

уже содержатся в древнейших текстах), так и ради самостоятельного

их изучения и исследования в рамках того политически активного и

тем самым социально защищенного союза, какими и были пифаго-

рейские кружки. Это новое отношение к мудрости получает назва-

ние философии и включает в себя благочестивое отношение к тради-

ции в сочетании с культивированным многознанием, многоучено-

стью. При этом рационалистические концепции лишаются их дест-

руктивной силы и получают свое законное место в пределах этого

философского взгляда на вещи: это место - педагогический про-

цесс, включающий в себя формирование общего благочестивого от-

ношения человека к миру и божеству, культивирование священных

текстов и отдельных областей знания, освященных тем, что они вхо-

дят в круг забот обособленных кружков, блюдущих свою социаль-

ную, религиозную и нравственную исключительность.

Но когда этот педагогический процесс, оснащенный толкуемыми и

используемыми для толкования текстами, становится реальностью

школьной жизни и устанавливается, т. е. когда рациональные подхо-

ды изымаются из сферы их практического функционирования и в

рамках школы получают самостоятельную разработку, тогда мы

можем говорить о возникновении автономной научной традиции,

не имеющей смысла нигде за пределами структуры <учитель -

изучаемый предмет - ученик>, т. е. за пределами школы.

lo. Заключение

Школьный характер античной науки - ее основная примета и

особенность наряду с сакрализацией самой научной деятельности в

рамках школы. Тот факт, что все школы в античности находились

^ СТАТУС НАУКИ В ОРФИКО-ПИФАГОРЕЙСКИХ КРУГАХ 43

под покровительством Муз, общеизвестен, общеизвестно и то, что

первый опекаемый государством научный центр в Александрии -

Музей. Не буду приводить в пример платоновское учение о квад-

ривиуме, вкупе с диалектикой, ведущей нас к созерцанию божества

(к уподоблению богу), поскольку у позитивистски ориентирован-

ных историков науки именно к Академии традиционно проявляет-

ся негативное отношение и стремление отрицать очевидные вещи:

тот факт, что возглавляемая Платоном Академия по всем своим ус-

тановкам должна была быть и реально была научным центром. Но

напомню, что у Аристотеля эта исходная сакрализация научного

знания в пределах философского подхода проявляется с абсолют-

ной ясностью: первая и лучшая наука, существующая ради нее са-

мой, - божественна, и именно ею <скорее всего мог бы обладать

бог> (Метафизика, А2, 983а2 слл).

Мы ничего не поймем в отношении к науке в поздней антично-

сти, если изымем изучение и разработку научных дисциплин из об-

щего плана совершенствования души адепта философской школы:

все науки изучаются и культивируются путем изучения и толкова-

ния соответствующих текстов, предваряющих изучение и толкова-

ние текстов божественного Платона.

Это же отношение к науке сохраняется и в христианстве: все ра-

циональные дисциплины изучаются и культивируются ровно по-

стольку, поскольку они способствуют пониманию Священных тек-

стов, посредством которых нам открыта истина Бога и мира. Выде-

ление и автономное функционирование одной только рассудочной

сферы и соответствующих научных дисциплин происходит в евро-

пейской традиции достаточно поздно: еще Бэкон коленопреклоненно

молил о том, <чтобы человеческое не оказалось во вред божествен-

ному и чтобы открытие путей чувств и яркое возжжение естествен-

ного света не породило в наших душах ночь и неверие в божествен-

ные таинства, но чтобы, напротив, чистый разум, освобожденный от

ложных образов и суетности и все же послушный и вполне предан-

ный божественному откровению, воздают вере то, что вере принадле-

жит>, <чтобы, отбросив тот влитый в науку яд, от коего возносится и

преисполняется надменностью дух человеческий, мы не мудрствова-

ли лукаво и не шли далее трезвой меры, но в кротости чтили исти-

ну>^. О путях, по которым наука возвращается к своей исконной

смиренной доле в наше время, идет речь в других главах этой книги.

^ Бэкон Ф. Великое восстановление наук//Бэкон Ф. Соч.: В 2 т. М" 1971.

Т. 1. С. 70.

ХРИСТИАНСТВО

^ И ГЕНЕЗИС НОВОЕВРОПЕЙСКОГО

ЕСТЕСТВОЗНАНИЯ

П.П.ГАЙДЕНКО

В период формирования новой науки о природе - эксперимен-

тально-математического естествознания - происходит пересмотр

важнейших оснований античной и средневековой физики и даже

математики, переосмысляется понятие природы, как оно сложилось

в античности и - в главном - сохранялось в средние века. При-

мерно с середины XVI и до конца XVII в. меняются и картина ми-

ра, которая просуществовала с незначительными изменениями

почти два тысячелетия, и принципы познания этого мира. И хотя

ряд предпосылок такого изменения был подготовлен уже в позднем

средневековье, тем не менее XVII век справедливо характеризуют

как век научной революции.

Укажем наиболее важные из принципов, изменение которых при-

вело в конце концов к пересмотру оснований науки о природе.

1) Античная и средневековая физика исходила из четкого разде-

ления всего сущего на естественное (природное) и искусственное

(артефакты).

2) Жесткий водораздел лежал также между небесным и земным,

надлунным и подлунным мирами: надлунный был воплощением

вечного порядка и неизменных движений, в подлунном царили не-

постоянство и изменчивость.

3) Не менее жестко различались между собой две ветви знания -

математика и физика. Предметом математики были идеальные

конструкции (идеальные объекты); она находила себе применение

прежде всего в астрономии, имевшей дело с наиболее близким к

идеальному надлунным миром.

c П.П.Гайденко, 1997

^ ХРИСТИАНСТВО И ГЕНЕЗИС ЕСТЕСТВОЗНАНИЯ 45

4) Наконец, важнейшим методологическим арсеналом древней и

средневековой физики было учение о четырех причинах, как их

сформулировал еще Аристотель: формальной, целевой, действую-

щей и материальной. В отличие от математика, имевшего дело с

конструкцией и потому отвлекающегося от природной реальности,

физик видел свою задачу в том, чтобы дать ответ на вопрос <поче-

му?>, указав на одну из четырех причин (или на их комбинацию),

обусловливающих протекание всех процессов в мире.

Начиная со второй половины XVI в. происходит пересмотр этих

принципов. Снимаются жесткие разделения между естественным и

искусственным, с одной стороны, небесным и земным мирами - с

другой; снимается непереходимый водораздел между математикой

и физикой (хотя, конечно, определенное различие между этими

науками сохраняется). В конце концов, отменяется и теория четырех

причин: в науке признаются только механические, а не телеологи-

ческие и формальные причины.

Нас здесь интересует вопрос: чем именно были вызваны такие ра-

дикальные перемены в научном мышлении? Какие факторы -

внутринаучные, философские, религиозные, социально-психологи-

ческие - обусловили столь глубокую перестройку базисных прин-

ципов науки? Чтобы ответить на этот вопрос, рассмотрим детальнее,

как происходил пересмотр названных оснований антично-средневе-

кового естествознания.

1. Естественное и искусственное

В античной философии и науке природа - фюсис - мыслилась

через противопоставление ее не-природному, искусственному, то-

му, что носило название <техне> и было продуктом человеческих

рук. Так, по Аристотелю, <из существующих (предметов) одни су-

ществуют по природе, другие в силу иных причин. Животные и

части их, растения и простые тела, как-то: земля, огонь, воздух, во-

да - эти и подобные им существуют по природе. Все упомянутое

очевидно отличается от того, что образовано не природой: ведь все

существующее по природе имеет в самом себе начало движения и

покоя, будь то в отношении места, увеличения и уменьшения или

качественного изменения. А ложе, плащ и прочие (предметы) по-

добного рода, поскольку они соответствуют своим наименованиям

и образованы искусственно, не имеют никакого врожденного

стремления к изменению или имеют его лишь постольку, посколь-

ку они оказываются состоящими из камня, земли или смешения

46 п. п. ГАЙДЕНКО

(этих тел) - так как природа есть начало и причина движения и

покоя для того, чему она присуща первично, сама по себе, а не по

(случайному) совпадению> (Физика, II, 1, 192 b 8-24).

В соответствии с таким пониманием природы древнегреческая

мысль строго различала науку, с одной стороны, и механические ис-

кусства - с другой. Физика, согласно древним, рассматривает при-

роду вещей, их сущность, свойства, движения, как они существуют

сами по себе. Механика же - это искусство, позволяющее создавать

инструменты для осуществления таких действий, которые не могут

быть произведены самой природой. Механика для древних - это

вовсе не часть физики, а искусство построения машин; она представ-

ляет собой не познание того, что есть в природе, а изготовление того,

чего в природе нет. Само слово <мех^нэ> означает <орудие>, <ухищ-

рение>, <уловку>, т. е. средство перехитрить природу. Если физика

призвана отвечать на вопрос <почему>, <по какой причине> проис-

ходит то или иное явление природы, то механика - на вопрос

<как> - как создать то или иное приспособление ради достижения

определенных практических целей.

Не удивительно, что при таком подходе в античной философии и

науке всегда различались теоретическая и практически-прикладная

сферы. Известно, что Платон, в частности, подвергал критике приме-

нение механики к решению математических задач. Так, его современ-

ники - знаменитые математики Архит и Евдокс при решении задачи

удвоения куба (сведенной Гиппократом Хиосским к нахождению двух

средних пропорциональных между двумя отрезками) применяли ме-

тод построения, вводя в геометрию механические приемы. По свиде-

тельству Плутарха, <Платон негодовал, упрекая их в том, что они гу-

бят достоинство геометрии, которая от бестелесного и умопостигае-

мого опускается до чувственного и вновь сопрягается с телами...> '

Совсем иную трактовку природы мы обнаруживаем в конце XVI -

XVII в. Здесь снимается противопоставление естественного и искус-

ственного (технического) и, более того, механика оказывается ядром

физики как науки о природе, задающим парадигму исследования всех

природных явлений. Это, разумеется, не значит, что творцы нового ма-

тематически-экспериментального естествознания не замечали разли-

чия между природными явлениями и продуктами человеческой дея-

тельности: парадокс в том, что вопреки очевидному различию между

самосущим и сконструированным они настаивали на возможности их

принципиального отождествления - в целях познания природы.

' Плутарх. Сравнительные жизнеописания: В 3 т. М., 1961. Т. 1. С. 391.

^ ХРИСТИАНСТВО И ГЕНЕЗИС ЕСТЕСТВОЗНАНИЯ 47

Так, в <Началах философии> Декарта читаем: <Между машина-

ми, сделанными руками мастеров, и различными телами, создан-

ными одной природой, я нашел только ту разницу, что действия

механизмов зависят исключительно от устройства различных тру-

бок, пружин и иного рода инструментов, которые, находясь по не-

обходимости в известном соответствии с изготовившими их рука-

ми, всегда настолько велики, что их фигура и движения легко мо-

гут быть видимы, тогда как, напротив, трубки и пружины, вызы-

вающие действия природных вещей, обычно бывают столь малы,

что ускользают от наших чувств. И ведь несомненно, что в механи-

ке нет правил, которые не принадлежали бы физике (частью или

видом которой механика является); поэтому все искусственные

предметы вместе с тем предметы естественные. Так, например,

часам не менее естественно показывать время с помощью тех или

иных колесиков, из которых они составлены, чем дереву, выросше-

му из тех или иных семян, приносить известные плоды> ".

Последняя аналогия, к которой прибегает Декарт, очень суще-

ственна и составляет своего рода парадигму мышления XVII в.: я

имею в виду сравнение природы с часами. Искусный мастер, пишет

Декарт, может изготовить несколько часов так, что все они будут по-

казывать одинаковое время, даже если в конструкции их колес не бу-

дет никакого сходства; поэтому и нет нужды доискиваться сходства в

колесах часов, достаточно понять принцип их работы. То же самое

должно иметь место и по отношению к познанию природы. Прежде

наука стремилась понять природу в ее, так сказать, внутреннем уст-

ройстве, но, согласно Декарту, достигнуть этого невозможно, да и не

нужно. Важно лишь одно: чтобы все вещи сконструированного нами

мира вели себя так, как ведут себя вещи в мире реальном. Иначе го-

воря, чтобы часы, созданные нами, и часы, сотворенные божествен-

ным Мастером, показывали время одинаково. <Я почту себя удовле-

творенным, - заключает Декарт, - если объясненные мною причи-

ны таковы, что все действия, которые могут из них произойти, ока-

жутся подобны действиям, замечаемым нами в явлениях природы> ^

В лице Декарта, как видим, естествоиспытатель рассуждает как

техник-изобретатель, конструирующий определенный прибор: ведь

именно последнему важен только эффект, а средства его достижения

значения не имеют.

В сущности Декарт здесь сформулировал положение, которое

"Декарт Р. Избр. произведения. М" 1950. С. 539-540. Курсив мой. - П. Г.

^ Там же. С. 540-541.

48 п. п. ГАЙДЕНКО

легло в основание новоевропейского естествознания и позднее со

всей решительностью было поддержано и углублено Кантом: мы по-

знаем только то, что сами же и творим. В основе этого положения

лежит отождествление естественного и искусственного, научного

знания и технического конструирования, природы и машины. Такое

отождествление никогда не производится без некоторых оговорок; у

Декарта роль такой оговорки выполняет его пробабилизм *', однако

тем решительнее это отождествление кладется в основу научной

теории и становится важнейшей предпосылкой новоевропейского

понимания природы.

2 .Догмат о творении

как предпосылка новоевропейского понимания природы

Если мы примем во внимание тот мировоззренческий, а точнее, ре-

лигиозный контекст, в котором происходит формирование новоев-

ропейского естествознания, то придется скорее удивляться тому, что

переосмысление понятий <естественное> и <искусственное> не про-

изошло значительно раньше и что водораздел между ними, поло-

женный в античности, просуществовал до XVI в. В самом деле, для

христианской теологии <естественного> в аристотелевском смысле

слова, строго говоря, не существует: поскольку природа есть творе-

ние Бога, то <начало ее движения и покоя> - не в ней самой, а в

Творце. Поэтому хотя средневековье принимало античное разделе-

ние естественного и искусственного, но различие между ними видело

не там, где усматривал его античный мир: для схоластики естествен-

ное - это то, что создано бесконечным Творцом, а искусственное -

то, что создано человеком, творцом конечным. И подобно тому как

* Декарт неоднократно подчеркивал гипотетичность теоретически конст-

руируемого мира, указывая на известный зазор между природой, как мы ее

наблюдаем эмпирически, и конструируемой нами природой. <...Ввиду того,

что разбираемые здесь вещи имеют значение немаловажное и что показалось

бы, пожалуй, дерзновенным, если бы я стал утверждать, что нашел истины,

которые не были открыты для других, - я предпочитаю ничего по этому по-

воду нс решать, а для того, чтобы всякий был волен думать об этом, как ему

угодно, я все, о чем буду писать далее, предлагаю лишь как гипотезу, быть

может, и весьма отдаленную от истины; но все же и в таком случае я вменю

себе в большую заслугу, если все, в дальнейшем из нее выведенное, будет со-

гласовываться с опытом, ибо тогда она окажется не менее ценной для жизни,

чем если бы была истинной, так как ею можно будет с тем же успехом поль-

Blog

Сборник статей под редакцией Гайденко П. П. Введение

Содержание