Ббк 65. 9 (2)-96 В19 От редакции

Вид материала

Книга

Содержание Таблица 2 Динамика развития основных отраслей народного хозяйства СССР (в % к Таблица 3 Изменение удельного веса расходов на социально-культурные мероприятия из госбюджета СССР

Подобный материал:

• В ямало-ненецком автономном округе, 345.91kb.
• Сравнение Кодекса этики (в редакции от июля 2006) и Кодекса этики (в редакции от июля, 863.62kb.
• «О текущем моменте», № 1 (94), май 2010 г. Сталин: позор России? либо олицетворение, 369.44kb.
• Методические указания, 189.89kb.
• Бібліографічний покажчик книжок, що надійшли до фондів бібліотеки у лютому 2011 року, 492.11kb.
• Республики Казахстан "О лицензировании", 899.99kb.
• Постановлением Правительства Российской Федерации от 11 ноября 2005 г. N 679 Собрание, 423.74kb.
• Постановлением Правительства Российской Федерации от 11 ноября 2005 г. N 679 Собрание, 599.65kb.
• Постановлением Правительства Российской Федерации от 11 ноября 2005 г. N 679 о порядке, 663.02kb.
• Постановлением Правительства Российской Федерации от 11 ноября 2005 г. N 679 о порядке, 641.9kb.

30

почву. И за это время он успел пустить глубокие корни в экономическое сознание.

Сформировался хозяйственный механизм, ори­ентирующийся на количественное увеличение продукта. Но оказалось, что препятствием на этом пути становится его качество. Напротив, снижение качества продукта открывает путь к его количественному росту. Там, где человек мог бы обойтись одной парой более качественной обуви, ему приходится покупать две менее каче­ственные. Чем ниже качество продукции, тем вы­ше количественный спрос на нее. А повышенный спрос ускоряет реализацию продукции, что уве­личивает доходы производителей.

Количество всегда есть множество чего-то оди­накового. Чем уже ассортимент выпускаемой продукции, тем легче нарастить ее количество. Поэтому ориентация на количественный рост продукта как бы стирает особенности его отдель­ных образцов, «обескачествливает» продукт. Так создается механизм снижения качества продукта, его обезличенности и безразличия к изменяющим­ся потребностям людей. Потребительная стои­мость (полезность) продукта и потребность, ко­торую он должен удовлетворить, оказываются не чем-то близким друг другу, а прямо противо­положными определенностями. Некачественный продукт не столько удовлетворяет потребность, сколько раздражает ее носителя, причиняет ему неприятности.

В конечном счете количественный рост продук­та вступает в противоречие с самим собой. Про­дуктовая ориентация породила небывалый мате­матический парадокс: чем больше каждое сла­гаемое, тем меньше их сумма. Суть этого пара­докса в том, что каждая отрасль, производящая

31


33;
^ Таблица 2 Динамика развития основных отраслей народного хозяйства СССР (в % к I960 г.)

	Продукция	промышленности		Валовая про­дукция сель- ского хозяйства
Год	Средства произ-		Предметы
	водства (группа		потребления
	«А»)		(группа «Б>)
1960	100		100	100
1970	239		203	138
1980	438		336	154
1985	523		407	171
1988	591		466	182

определенную часть совокупного общественного продукта, заинтересована в том, чтобы макси­мально завысить в глазах государства и обще­ства полезный эффект своей деятельности, а сле­довательно, заинтересована в «разбухании» сво­его продукта. Она пытается «всучить» другим отраслям не то, что им нужно, а то, что ей самой выгодно. Появилась даже поговорка: экономя* чески выгодно то, что не экономично. А все дело в том, что деление экономики по отраслям под­чинено структуре производства продукта, а не структуре потребления и потребностей. Поэтому сама сегодняшняя отраслевая структура поро­ждает ведомственную ограниченность и затрат­ный характер производства.

Какие отрасли самые важные с точки зрения производства продукта? Конечно, те, продукт ко­торых служит производству других продуктов. А значит, промежуточный продукт важнее ко­нечного. Так и получается, что самыми важными считаются отрасли, производящие средства про-

32

изводства для производства средств производ­ства; затем идут отрасли, производящие сред­ства производства для производства предметов потребления; далее — отрасли, производящие предметы потребления, то есть легкая и пищевая промышленность; затем — сельское хозяйство^. Нечего и говорить, что вовсе бесправными в этой отраслевой иерархии оказываются отрасли не­материального производства, не создающие ни средств производства, ни предметов потребления. Определенное представление о динамике раз­вития основных отраслей народного хозяйства дают данные табл. 2. В 1988 г. по сравнению с 1960 г. производство средств производства в про­мышленности увеличилось в 5,9 раза, тогда как производство предметов — в 4,6 раза, а валовая продукция сельского хозяйства — только в 1,8

раза. „ ,

Предположим, на шахте открыт новый богатый пласт и удалось повысить добычу угля. Куда в первую очередь будет направлен уголь? Конечно, на металлургический завод. Зачем? Чтобы уве­личить выпуск металла, из которого будут сде­ланы новые, более мощные, угледобывающие комбайны, которые будут отправлены для раз­работки вновь открытого угольного пласта и по­зволят еще больше увеличить добычу угля. За­чем' Чтобы этот уголь послужил производству еще более мощных угледобывающих комбайнов. И не потому ли такие трудности испытывают сельское хозяйство, легкая и пищевая промыш­ленность в таком плачевном состоянии оказы­ваются сфера услуг, здравоохранение, просве­щение?

Из данных табл. 3 видно, как во времена за­стоя ухудшалось финансирование ряда отраслей

2 9-Н16

^ Таблица 3

Изменение удельного веса расходов на социально-культурные мероприятия из госбюджета СССР, %

	Всего	В том числе:
Год		на здравоох­ранение и физ­культуру	на просвеще­ние

1960 34,1 6,6 11,1

1970 36,2 6,1 11,9

1980 33,5 5,0 10,2

1985 32,5 4,6 9,4

1988 32,9 4,8 9,3

социальной сферы. Если бы в 1988 г. удельный вес расходов на социально-культурные мероприя­тия в госбюджете сохранился на уровне 1970 г., то социальная сфера за год дополнительно полу­чила бы 15 млрд. руб.

Ныне все яснее осознается неразумность тако­го положения, когда непроизводственная сфера снабжалась фондами и техникой по так называе­мому остаточному принципу, или, попросту гово­ря, «объедками» производственной сферы. Ста­новится очевидным, что люди не хотят работать там, где заботятся только о продукте и не ду­мают о них. А без людей средства производства остаются мертвыми, и поэтому приходится при­нимать меры по налаживанию быта людей. Но с какой целью делают это хозяйственники? Не­редко опять-таки с той целью, чтобы повысить производительность труда в производстве про­дукта и улучшить другие экономические показа­тели. Однако опыт говорит нам, что такое стиму­лирование не срабатывает.

Там, где социальная политика подчинена уве­личению производства продукта, люди могут, но не хотят целесообразно использовать новую тех­нику, повышать производительность труда. Это убедительно свидетельствует о реально существу­ющем и нередко усиливающемся отчуждении работников от производства.

С точки зрения работника средства труда — это не просто вещественные факторы производ­ства, а продолжение, по словам К. Маркса, орга­нов самого человека. Поэтому для работника действительный прогресс средств труда состоит не просто в том, чтобы они были более произво­дительными, а в том, чтобы он их действительно ощущал как продолжение самого себя, а не как чуждую силу. Однако оказывается, что лишь 120 (6 %) из 2000 проверенных машин и оборудова­ния, серийно выпускаемых двенадцатью мини­стерствами, отвечают требованиям стандартов безопасности труда ²¹. Результатом такого отно­шения к технике безопасности со стороны произ­водителей продукции машиностроения является большое количество случаев производственного травматизма.

Статистика, естественно, считает данные о производственном травматизме особо секретны­ми. Но некоторое представление о его динамике могут дать сведения о расходах государства на выплату пенсий по социальному страхованию за вычетом пенсий по старости. Оставшаяся сумма есть не что иное, как пенсии по трудовому увечью и профзаболеваниям (пенсии по инвалидности, полученной не в связи с производством, выплачи­ваются из фондов социального обеспечения, а не социального страхования). Совокупные расходы в госбюджете СССР на эти цели с 1960 по 1988 г.


34

2*

35

выросли с 726 до 9896 млн. руб., то есть в 13, раза.

Очень много приходится слышать о проблема внедрения новой техники и применения интеї сивных технологий на производстве. При это создается впечатление, что люди относятся к hoi шествам как к чему-то для них совершенно ин< родному.

В одном детском саду дети вдруг невзлюбил манную кашу. Причиной, видимо, была нелюбої к ней двух-трех неформальных лидеров, внушиї ших свое чувство остальным. Один мальчик бь особо внушаемым и начал наотрез отказываты взять в рот хотя бы ложку каши. Чуткая восш тательница решила переубедить его и проследр за тем, чтобы пища была вкусной, насильн заставила проглотить одну ложку каши. Как я она удивилась, когда мальчика вырвало. Не ті кое ли удивление возникает у нас, когда мы елі шим о варварском отношении к технике и техн( логии, иногда заканчивающемся большой бедо Не пора ли нам, говоря о научно-техническо прогрессе, беспокоиться не только о совершенс вовании производства продуктов, но и существе! но больше внимания уделять науке о живом тр де в единстве физиологических, психологически эргономических, организационных и нравстве ных моментов?

Политэкономы, ориентируясь на продукт, і готовы изучать живой труд человека, его потре ности. Они по инерции надеются на продув стремятся открыть в нем «второе дыхание». Bhj нелады в экономике, теория попеременно возл гала надежды на показатели валовой, товарно реализованной, нормативной чистой продукт и, наконец, объема поставок продукции по до!

36

норам. Но до сих пор все новшества подобного рода оказывались мертворожденными, что вско­ре и обнаруживалось.

В настоящее время весьма многообещающим считается показатель объема поставок продукции по договорам, поскольку он создает видимость привязки производства продуктов к потребно­стям в них. Обманчивость такой видимости хоро­шо показана В. Селюниным: «В апреле — июне плановики требуют от предприятий заказ на все виды материалов на будущий год. Заводской экономист резонно возражает: а подо что, соб­ственно, делать заявки? Вы дайте сперва план производства, укажите, какие изделия я должен изготовить, тогда я точно скажу, какие конкретно материалы понадобятся. Плановик в свой черед еще резоннее растолковывает: да откуда я тебе возьму план в натуре, пока заявок нет? ведь только они и покажут, какая нужна продукция в следующем году и в каком количестве» ²². Следо­вательно, поставки по договорам не преодоле-нают продуктовой ориентации, так как действи­тельные потребности общества остаются неиз­вестными.

Практика все острее ощущает неудовлетворен­ность продуктовой ориентацией, и смена теорети­ками различных показателей производства про­дукции лишь усиливает разочарование. Полит­экономы действуют по принципу: «Король умер!—Да здравствует король!» Ведь смена показателей не меняет ориентира на продукт.

В наиболее зримой форме нелепость такой ориентации выразилась в показателе валового продукта с его чисто количественной природой. Но спасение продуктовой ориентации в целом виновником всех бед был признан именно вало-

37





вой продукт, и ему была объявлена война. Но до сих пор «свалить» валовой продукт так и не уда­лось. И это не удастся до тех пор, пока не будет преодолена продуктовая ориентация производ­ства, ибо все продуктовые показатели по сути своей остаются «валом». «Вал» — он и есть вал. Это и штормовая волна, захлестывающая ко­рабль общества, сметающая все навигационные приборы и оставляющая общество в неведении; что же ему в действительности надо, куда и под каким парусом плыть? Это и ось, вокруг которой в бессмысленном движении вращается экономи­ка, лишенная правильных ориентиров. Это и кре­постная стена, за которой надежно укрывается любая ведомственная ограниченность. Это и за­валы никому не нужных продуктов, и провалы грандиозных замыслов, и развал общественных связей между людьми.

Оказывается, потребительная стоимость про­дукта с самого начала не была в состоянии вы­разить общественные связи членов социалистиче­ского общества. Именно поэтому ориентация на продукт не в силах стимулировать развитие со­временного производства. Сам по себе продукт еще ничего не говорит о том, как он будет по­треблен и будет ли потреблен вообще. Поэтому продукт не имеет самодостаточной общественной ценности. Продукт из вехи сегодня превратился в помеху, дезориентирующую общество. Его не­обходимо «выкорчевать» из экономического мы­шления теоретиков и практиков. Не порвав про­дуктовые цепи, нельзя активизировать поиск истины в экономической теории.

Нить Ариадны

Новые и новые тупики в движении эконо­мики, ориентирующейся на продукт, становятся очевидными. Мы набиваем новые и новые шиш­ки, натыкаясь на предметность продукта, не свя­зывающего людей, предприятия и отрасли, а разъединяющего их. Продукт не может выразить и развить общественные отношения людей. Он отнюдь не является нитью, их связующей. Между тем ныне мы все острее нуждаемся в такой нити, которая могла бы вывести экономику из продук­тового лабиринта, причем вывести раньше, чем усталость и разочарование вызовут апатию и от­каз от желания искать выход. Поэтому стоит еще раз повнимательнее присмотреться к продукту, чтобы понять суть проблем, которые он поро­ждает.

Когда мы сталкиваемся с парадоксами, пре­подносимыми ориентацией на продукт, мы вы­нуждены всякий раз констатировать, что потре­бительная стоимость продукта и потребность, которую он должен удовлетворить,— отнюдь не одно и то же. Ортодоксальные теоретики могут возразить: «Как же? Раз продукт хорош, раз он имеет действительную, а не мнимую потреби­тельную стоимость, то это и означает, что он в состоянии удовлетворить потребность!» Практи­ки же будут несколько осторожнее. Они знают, что выращенный на поле помидор — это вовсе еще и не помидор. И пусть он хоть десять раз оудет признан произведенным, пусть за его про­изводство будет уплачена зарплата и вручены награды, все же помидор на поле — это еще не помидор. Он не становится помидором и на овощ­ной базе, и на прилавке магазина, и в авоське

39


покупателя. Пока помидор доберется до нашего обеденного стола, он должен преодолеть бесчи­сленные опасности. По пути он может сгнить, быть раздавленным и, наконец, «бесследно» ис­чезнуть. Любая домашняя хозяйка лучше полит­экономов понимает слова К. Маркса о том, что «...только в потреблении продукт становится дей­ствительным продуктом»²³.

Можно сказать, что продукт становится дей­ствительным продуктом лишь тогда, когда он перестает быть самим собой, когда он утрачи­вает свою предметную изолированность от чело­века. Помидор становится самим собой лишь тог­да, когда его едят. Пока же продукт не потреблен, его потребительная стоимость остается в своей предметной определенности, различие между абстрактной полезностью и действительной спо­собностью удовлетворить потребность совершен­но реально. И это не просто факт, заимствован­ный из практического опыта. Это — прежде все­го важнейший теоретический факт.

Домарксистская политэкономия столетиями билась над вопросом о соотношении потреби­тельной стоимости и стоимости. Лишь К. Марксу в полной мере удалось выяснить различия между этими сторонами товара. Он писал: «Форма сто­имости... очень бессодержательна и проста. И, тем не менее, ум человеческий тщетно пытал­ся постигнуть ее в течение более чем 2000 лет, между тем как, с другой стороны, ему удался, по крайней мере приблизительно, анализ гораздо более содержательных и сложных форм. Почему так? Потому что развитое тело легче изучать, чем клеточку тела. К тому же при анализе эко­номических форм нельзя пользоваться ни микро­скопом, ни химическими реактивами. То и другое

40

должна заменить сила абстракции. Но товарная форма продукта труда, или форма стоимости то­вара, есть форма экономической клеточки бур­жуазного общества. Для непосвященного анализ ее покажется просто мудрствованием вокруг ме­лочей. И это действительно мелочи, но мелочи та­кого рода, с какими имеет дело, например, ми­кроанатомия» ²⁴.

Не правда ли, замечания К. Маркса о труд­ностях анализа стоимости помогают нам понять проблемы сегодняшней политэкономии. Действи­тельно, вопрос о различии между потребительной стоимостью продукта и его способностью удов­летворять потребности выглядит сущей мелочью, но от этой мелочи очень многое зависит в жизни каждого человека. Но это же и оправдывает оте­чественных политэкономов, которые отнюдь не два тысячелетия пытаются постигнуть природу социалистических производственных отношений. Что же нужно политэкономам, чтобы не откла­дывать своей задачи на 2000 лет? И на это К. Маркс дает ответ: нужна сила абстракции, по­зволяющая мысленным «рентгеном» просветить продукт.

О потребностях можно сказать то же, что К. Маркс говорил о стоимости: «...У стоимости не написано на лбу, чтб она такое. Более того: стоимость превращает каждый продукт труда в общественный иероглиф»²⁵. Задача сегодняш­ней науки состоит в том, чтобы разгадать те иероглифы, которые преподносят нам потреб­ности людей.

Но разгадать их не просто именно потому, что политэкономы привыкли оперировать продукта­ми, которые можно ощупать, перевозить с места па место, держать под замком. Потребности же

не видимы и не ощутимы, и чтобы все же их «СЩутить», необходимы чисто мыслительные усилия. Г. В. Ф. Гегель подчеркивал: «Непосред­ственное бытие вещей... представляют себе как бы корой или завесой, за которой скрывается сущность. Если, далее, говорят: все вещи имеют сущность, то этим высказывают, что они поисти­не не то, чем они непосредственно представля­ются»²⁶. Сравните это гегелевское описание ме­тода постижения сути вещей с характеристикой К. Марксом природы стоимости: «Стоимость то­варов тем отличается от вдовицы Куикли, что не знаешь, как за нее взяться. В прямую противо­положность чувственно грубой предметности то­варных тел, в стоимость не входит ни одного а^ма вещества природы. Вы можете ощупывать и разглядывать каждый отдельный товар, делать с ним что вам угодно, он как стоимость остается не повимым» ²⁷.

Вернемся к нашему помидору. Почему же все-таки он становится действительным продуктом тогда, когда его съедают? Съедение помидора е"ть не что иное, как сжигание его предметной п"^пти, в результате чего от него не остается ни олн-й к'еточки его «помидорной» определен-но"~и. И все же именно это «сожжение бренных останков» высвобождает «бессмертную душу» помидора, позволяющую увидеть в нем не просто растительную клетчатку, а действительный про­дукт. Незримая природа стоимости объяснялась ее чисто общественным характером, не имеющим ничего общего с натуральной формой продукта труда. Очевидно, и в нашем помидоре гнездилось нечто «общественное».

Почему помидор съедают? Потому что люди, чтобы жить, должны удовлетворять свои потреб-

ности в пище, одежде, жилье, топливе и т. д. Более того, чтобы жить по-человечески, они дол­жны удовлетворять самые различные духовные потребности. В современном обществе каждый человек нуждается для удовлетворения сяоих потребностей в труде многих других людей, а они нуждаются в его труде.

Тысячелетний поиск форм совместной жизни выработал стоимостной принцип связи между людьми, основанный на эквивалентном обмене результатов их трудовой деятельности — това­ров. Но, как говорил Остап Бендер, «раз в стране бродят какие-то денежные знаки, то Должны быть люди, у которых их много». Стоимостные связи так или иначе противопоставляют людей друг другу, порождают конкуренцию между ни­ми, ведут к обогащению одних за счет обеднения других и, при определенных условиях, к эксплуа­тации человека человеком. Именно поэтому прео­доление системы товарных отношений стало в"а-жнейшим не только политико-экономическим, но и общегуманйстическим положением марксизма. Люди потому и свергли капитализм, чтобы по­строить общество, в котором будут удовлетво­ряться потребности каждого его члена и в кото­ром они смогут обмениваться своей деятель­ностью, не попадая под власть вещей — товаров. Уже само свержение капитализма и установле­ние диктатуры пролетариата явилось объедине­нием усилий, направленных на удовлетворение первейшей потребности каждого трудящегося — освобождение от власти эксплуататорских клас­сов. Поэтому уже в этом акте нарождающегося социалистического общества возникла непосред­ственная связь всех трудящихся, которую можно назвать потребностной связью. Трудности социа-