Традиция: сущность и существование

Вид материала

Документы

Подобный материал:

• Субстанция-самодостаточное, самодетерминированное существование, 198.89kb.
• Слово «существование» («экзистенция») происходит от латинского слова буквально означающего, 365.95kb.
• Не все знают, что в христианской культуре существует многовековая традиция доказательств, 137.79kb.
• Не все знают, что в христианской культуре существует многовековая традиция доказательств, 129kb.
• Лекция Налоги и налоговая система Сущность и место налогов и налогообложения в экономике, 301.98kb.
• «Заряжать тазики» можно и в Закарпатье, 113.38kb.
• О традиции и менталитете Лялькина С. И., канд филос наук, доцент, 142.79kb.
• Возможно, многих удивит, что я выбрал такую те­му, 3658.8kb.
• Учебно-методический комплекс «История» Раздел «Интерпретация истории», 68.47kb.
• Лекция №6 (2 часа) Понятие и сущность вс методологические положения воспитательной, 36.81kb.

В конце 1980-х удар по причинам крушения цивилизаций был сделан с совсем неожиданной стороны. Дж. Тейнтер проанализировал длинный список крушений (истощение ресурсов, катастрофы, вторжение варваров, классовые конфликты, декаданс и др.) и пришел к выводу, что это все слабые и недостаточные доводы для обоснования крушения комплексных обществ. Со своей стороны он увидел, что во всех случаях, касающихся больших цивилизаций имела место реструктуризация населения, удачная адаптация к новым условиям жизни, перераспределение ресурсов[92]. Возможно это еще одна причина, почему для ответа на вопрос об этническом субстрате ведийской культуры на не нужно проводить генетическую идентификацию.


Из всех развернувшихся дебатов можно с уверенностью сделать один вывод: ариями не рождаются. Еще Макс Мюллер, введший в обиход европейского человека слово «арья», писал в 1853 г. по поводу этого самоназвания протоиндоевропейцев: «Еще раз я заявляю, что слово «арья» не указывает ни на кровь, ни на волосы, ни на череп; я имею в виду только тех, кто говорит на арийском языке... для меня этнолог, который говорит об арийской расе, арийской крови и волосах – великий грешник, так же как и лингвист, говорящий о долихоцефальном словаре или брахицефалической грамматике»[93].


В ведийской литературе слово «арья» никогда не отождествляется с этническими принципами. Оно указывает на благочестивого, добропорядочного и благородного человека. Оно подобно титулу «шри» или «сэр». В «Рамаяане» Валмики Рама называется благородным, арья, за то, что он относится равно ко всем и потому дорог каждому[94]. В «Бхагават-гите» Кришна именует Арджуну «не-арья» когда тот забывает о духовных ценностях жизни[95].


Предложено несколько вариантов происхождения слову «арья». Например, его связывают с корнем «ар» – «культивировать, пахать»[96]. Арья, таким образом, может указывать на пахаря, отличающегося от собирателей и кочевников. Коренная основа словоформы «возделывание земли» для всех балтославянских народов имеет исходную связь с этим индоевропейским понятием: литовская, например, форма слова «пахать» – arti, ariu, в народном говоре «пахарь» – arijas, латышская – art, ar'u, сербскохорватская – орати, польская – огас, чешская – orati, старорусская – орати и т. д.


В.С. Апте в англо-санскритском словаре связывает слово «арья» с корнем «р-», от которого происходит также слово «рита», близкое по значению к слову «дхарма»[97]. Поэтому «арья» может также означать «лучший, превосходный, просветленный» как прилагательное, а как существительное – «господин, повелитель, учитель, друг, просветленный». Все эти значения указывают на философские смыслы, мировоззрение, основанное на законе писаний. Поэтому можно полагать, что название арья указывает на человека, разделяющего ценности Вед, аналогично тому, как «европеец» понятие не этническое, а аксиологическое. Эти понятия указывают на качество жизни.


Если говорить о расах, то из трех главных (европеоидной, монголоидной и экваториальной) мы скорее отнесем их к европеоидам. Вместе с тем сами они отождествляли себя не по этническому принципу, и не по языковому. Хотя «Каушитаки» араньяка и говорит о ведийском пространстве как о месте, где слышна «арийская речь»[98], имеется в виду не обязательно ведийский санскрит. Среди дравидийцев представлены все типы рас, и говорят они на языке совсем не индоевропейской семьи, однако они не перестают от этого быть ариями, если разделяют смысловое и ценностное поле ведийской культуры. Косвенным образом это подтверждается в РВ, где перечислены не исконно ведийские имена вождей ариев (Балбутха, Брибу), а также поэтов (Каваса, Канва, Агастья, Кашьяпа), что означает, что к ариям могли примыкать из других племен, главное, что пришедшие принимали их культурные нормы[99]. Таким образом, мы снова возвращаемся к тому, каких ценностей придерживались ИА. Это наводит на мысль, что среди всего многообразия к проблеме генезиса ИА меньше всего внимания было уделено аксиологическому анализу. Культура втягивает в область своих смыслов разные этносы, которые через индентификацию с новыми смыслами раскрывают свои потенциальные возможности. Детерминантами традиции выступают ее ценностно-смысловые носители. Для создания традиционной семиосферы могут быть использованы совершенно разные языки и этнические носители.


В параграфе «этнический субстрат ведийской культуры» было рассмотрено значение этноса в существовании традиционной культуры. Этнос формируется под воздействием хроноса и топоса. Топос закладывает мирооощущения, дискретизацию мира, а хронос закладывает ритмизацию деятельности человека. Это означает, что для в культурогенетики этнос несомненно играет важную роль, однако тотальность культуры обеспечивается ценностно-смысловым ядром. Ценностно-смысловое ядро наследуется сквозь века, часто перешагивая по этносам, как по ступенькам. В процессе существования традиции, этносы, находящихся на своем пассионарном подъеме, могут стать носителями смыслов, сохраненных другими этносами.


3. Традиция и социальная мобильность


Во втором параграфе третьей главы мы проанализировали роль этноса в культурогенетике, влияние статуса традиционной культуры на восприятие ее истории. Ценности ВК были сопоставлены с аксиосферой цивилизации Хараппы, доступной сейчас главным образом через архитектуру (в отсутствии литературы архитектура выступает интерпретантой способа организации жизненного пространства в традиционных культурах). В ведийской культуре ценности доступны для рассмотрения на основе нарративов и социальных отношений. Нарративы обладают большей смысловой стабильностью, чем социум. Иногда в социуме образуется даже дефицит интерпретаторов смыслов, заложенных в нарративах. В этом параграфе мы рассмотрим социальные отношения, как динамичный модус традиционной культуры.


Наследование смыслов возможно через активное взаимодействие с их носителями. Для формирования целостного и ориентированного на ценности индивида требуется общественная организация. Сейчас как никогда раньше остро звучат дилеммы социального самоопределения: индивидуализм или соборность, универсализм или узкий профессионализм, демократия или монархия? Рассмотрим как эти и другие проблемы решаются в традиционном обществе.


Мир традиции невозможно представить без концепции социального органицизма. Традиционалистское общество устроено как единый организм. Показательно, что в санскрите практически нет понятия «общество». Есть производные от «множество» (gaNa à saMgaNikA), «собрание» (melA, parSad, sabhA, samiti, samAja, saMsAda). Вместо общества ведийские тексты устанавливают идею богоподобной соборности – loka sa~Ngraha, где порядок достигается благодаря тому, что каждый человек, занимая свое положение среди других соответственно своим наклонностям и способностям, в совершенстве исполняет свои обязанности. Наиболее древнее упоминание этого мироустроения встречается в широко распространенном гимне ведийских времен под названием «Пуруша-сукта», составляющем часть «Ригведы»: «Учителя появились из его рта Прачеловека, из его рук появились правители. Крестьяне были рождены из его живота, а из ног появились слуги»[100].


Социальная иерархия. Считалось, что каждый социальный институт (варна) должен занимать то положение в обществе, которое соответствует его происхождению от Пуруши (Прачеловека). Учителя (брахманы), являются его «ртом», из которого исходят мудрые нас­тавления. Правители (кшатрии), выполняют функцию защиты всего общества. Земледельцы и торговцы (вайшьи), являясь «животом» общества, снабжают его пропитанием, а работники (шудры) заняты в сфере услуг. При этом все общество выполняет обязанности как жертву для высшей цели, во имя благосостояния всего общества. Эта высшая цель, Пуруша, есть метафизическая опора всего социума, которой посвящают все свои действия. Через преданность высшей цели происходит упорядочивание всех социальных структур.


В ведийском социуме самоопределение индивида происходит на основе личных качеств и способностей. Любое человеческое общество распадается на страты в силу индивидуального психофизического неравенства. С рождения каждый человек уже обладает определенными качествами и склонностями, благодаря которым он более успешен в одной из социальных ролей, будь то учитель, управленец, коммерсант, рабочий и т.д. В ведийском обществе считалось, что если правильно определить качества и склонности человека, то он, получив должное образование или подготовку, может принести большую пользу всему обществу, а его духовное развитие будет быстрым и несложным. В традиционном ведийском социуме не было и речи о том, что тот, кто родился в семье брахмана, автоматически обладает качествами брахмана, хотя если в обществе действительно в течение долгого времени действует варнашрама-дхарма, может произойти так, что люди со склонностями брахмана будут появляться на свет в основном в семьях брахманов, а люди с качествами кшатрия – рождаться в семьях правителей и воинов, т.к. система настроена на порождение героев в своей области. И все же никто не должен заявлять свои права на какое-либо социальное положение в обществе, пока не проявит должных качеств.


Следует сразу рассказать о так называемой кастовой системе, подчеркнув ее основные отличия от традиционной системы организации общества. Деление по кастам, которое описали португальские и британские колонизаторы в индийском обществе, представляет собой лишь подобие прежней социальной структуры, которая перестала быть гибкой и продуктивной из-за распада ценностей страты. Деления на касты стали восприниматься как неизменные различия, как будто шудра, вайшья, кшатрий и брахман – это разные виды жизни.


В буддийской книге «Брахманадхармика сутра» описана десакрализация социальных институтов: «Раньше брахманы были воздержанными и целомудренными. Избегая страстей, они пребывали в поисках собственного благополучия. У них не было ни коров, ни скота, ни золота, ни зерна, они старательно хранили высшее богатство. Рис, приготовленный для них, ставили у их две­рей. Этот рис, приготовленный с верой, они считали годным для подношения. Они приносили в жертву рис, одежду и масло, полученные в качестве милостыни. Во время жертвоприношения они не убивали коров…они, постепенно окружив себя царской роскошью, упряжками породистых лошадей, красивыми расшитыми тканями, прекрасными дворцами и домами, стадами скота и прекрасными нарядными женщинами, подпали под власть жадности. По приказанию брахманов могущественный раджа убил во время жертвоприношений многие сотни коров. Коровы никого не ударяют ни копытами, ни рогами…раджа же повелел схватить их с силою за рога и умертвить их ударами мечей»[101].


Брахманы лоббировали свои интересы и перетолковали утверждения ведийских писаний таким образом, чтобы обычные люди считали, что положение в жреческом сословии зависит исключительно от происхождения (чистоты крови), но не от его достоинств (чистоты помыслов). Однако древнейшее определение брахмана гласит, что это человек широкой натуры. Об этом говорит «Брихадараньяка» упанишад: «Брахмана – это тот, кто оставляет этот мир, познав Вечное (акшарам). Тот, кто оставляет этот мир, так и не познав Вечное, есть жалкий человек (скупец)»[102]. Это сравнение противопоставляет два отношения к реальности. Брахман интересуется благом, а скупец – приятным. Обретение блага связано с жертвами, отречением. Щедрый человек (брахмана) готов пожертвовать приятным для обретения блага. Скупец же не желает вкладывать свое время и усилия для достижения блага, его интересует приятное. Из этого определения брахмана в одной из старейших упанишад можно видеть, что брахмана – это аксиологическое понятие, не связанное с происхождением.


Как доказательство социальной мобильности ведийского общества С. Радхакришнан приводит историю из «Чхандогья-упанишад» о Джабале Сатьякаме и Гаутаме[103]. Суть этой истории, записанной в тексте, относимом к X в. до н.э. заключается в том, что когда к учителю Гаутаме пришел мальчик, не знавший своего отца, и попросил взять его на обучение, тот не отказал ему. Основанием для выбора была честность мальчика. На вопрос «Кто твой отец?», ребенок не стал юлить и выдумывать, что его отец был брахман, ибо именно это могло способствовать его зачислению в престижную школу. Мальчик рассказал, что не знает, кто его отец. Увидев честность, главное качество брахмана, Гаутама принял его на обучение. Этот пример свидетельствует об отсутствии напряженности между социальным центром и периферией на ранних этапах ведийской традиции.


Позднее, когда достигаемые статусы были сведены на нет, поменять свою варну стало практически невозможно. Именно это и преподносят в качестве современного индуизма, когда утверждают, что инородец не имеет права его принять, поскольку он не рожден в этой среде. Кастовая система – это трансформация традиционного социального устройства (варнашрамы) , произошедшая как реакция на мусульманскую интервенцию. И варнашрама и система каст суть детально разработанный свод правил в отношении социальной группы, к которой принадлежит человек, в отношении того, какой деятельностью заниматься, с кем заключать брак, как зарабатывать и т.п. Однако кастовая система – это варнашрама минус социальная мобильность.


Пример Гелиодора, греческого посла в Таксиле, принявшего вишнуизм, показывает, что даже иностранец мог принять ведийские ценности и не быть отторгнутым обществом еще в первые века до нашей эры. А уже Аль Бируни (973–1049), совершивший путешествие в Индию в 1017 г., объясняет нам, что закрытость индуизма развилась как средство противостояния мусульманству[104] (в Южной Индии, не знавшей интервенции, вопросы кастовости не стоят так остро). Рассмотрим основные социальные институты, а также какие ценности, смыслы, нормы с ними связаны.


Социальный институт наставничества состоит из учителей, жрецов (брахманы), которые заняты интеллектуальной и религиозной деятельностью. Это самый высший и наиболее почитаемый класс[105]. Они были советниками при правителях и под их руководством велись государственные дела. Брахманы обладали монополией на преподавание и жреческую деятельность. Название brAhmaNa происходит от слова brahman, которое означает рост, увеличение; излияние сердца, молитва, священное слово. Жрец занимал льготное положение в обществе, т.к. от него зависело благосостояние всей общины. Он соединял мир видимый с миром невидимым, выступал как посредник между людьми и богами. Вместе с тем жрецы были зависимы от «спонсоров», материально обеспеченных кшатриев и вайшьев. В этом заключалась одна из причин изменения сущностного содержания страты жречества, когда положение брахмана стало определяться его рождением, т.е. остались только предписанные статусы. Уже в «Ригведе» намечаются признаки упадка брахманизма, о котором можно судить на основании восхвалений богатых даров, проклятий скупости того, от чьего имени совершается жертвоприношение[106].


Во всех вертикально ориентированных в социальном плане обществах Центральной Европы, Центральной Азии, Средиземноморья, Индии, Китая и Латинской Америки лежал принцип подчинения жрецам, которые сохраняли и передавали из поколения в поколение эзотерические смыслы и технологии с целью выживания всего общества в целом. Майа, ацтеки, инка, шумеры, египтяне, иудеи оказывали уважение жрецам и отводили им привилегированное положение. В этих обществах также недостаточно было родиться в высшей страте для наследования жреческих привилегий. Все привилегии нужно было «отрабатывать» неукоснительным следованием суровому кодексу жреца, квалификационным тестам в течение жизни, прохождением через строгие инициации.


Пример такого индоевропейского народа как кельты свидетельствует о подобной социальной организации. Для того, чтобы стать жрецом (друидом) в кельтском племени, человек должен был учиться всю жизнь, переходя с одного этапа на другой. Положение архидруида было высшим в обществе, но за ним были закреплены строжайшие обязанности. Друиды могли останавливать войны, повелевать князьями. Люди с оружием подчинялись людям без оружия не потому, что последние имели экономические рычаги, а потому, что они в совершенстве владели коммуникацией сакральных смыслов.


В Древней Индии жречество было освобождено от уплаты налогов, однако от них ждали личного морального подвига. В «Бхагавад-гите» основные качества брахманов описаны следующим образом: «Умиротворенность, владение собой, аскетизм, чистота, терпимость, честность, знание, мудрость и религиозность…»[107]. Человек, желающий быть признанным брахманом, должен обладать этими качествами для того, чтобы выполнять роль учителя в обществе. Веды неоднократно подчеркивают, что жизнь человека предназначена для самоосознания и в обязанности этого класса входит напоминать людям об этой цели. Поэтому не совсем правильно говорить, что брахманы являются интеллектуальной стратой. К качествам, связанным с интеллектом, из вышеперечисленных относятся, разве что, знание и, может быть, мудрость. Брахманы не были просто интеллектуалами в современном смысле этого слова. Они гораздо ближе к святым мудрецам, чем к современным «мыслителям».


Брахманы обязаны хранить ведийское знание, которое последователи Вед принимают как апаурушея, не созданное человеком, а воспринятое как откровение. Брахманы занимались его изучением, были учителями, советниками, астрономами, историками и жрецами. В обществе варнашрамы особенно важны их функции царских советников. Идеальный брахмана – тот, кого не интересует мирское богатство или политическая сила. Для него счастье происходит простой, созерцательной, чистой жизни, которая для него гораздо привлекательнее, чем все материальные достижения. Управление ведийского общества также устроено по принципу пирамиды, однако в данном случае верх пирамиды не просто живет засчет низа, верх распространяет духовную поддержку. Аутентичного брахмана не интересуют подарки, деньги, подношения или любые другие материальные блага. Его даже мало беспокоит, следует ли царь его советам, или нет. Его может тревожить то, что людьми плохо управляют, но он не принимает на свой счет оскорбления. Для блага дарящего брахман может принять подарок, а для блага оскорбителя – проклясть его. При этом сам он лично не выходит из равновесия, ибо его область действия – внутренние качества. Говорится, что богатство брахмана заключается в аскезе. Брахманы никогда не занимались работой за деньги и не получали жалованья или зарплаты за свой труд, что делало их независимыми от других людей, но не мешало, однако, отстаивать свои корпоративные интересы[108].


Существовали разные виды жрецов, в зависимости от занятий. В основном, жречество было преемственным, однако ими могли стать вайшьи или кшатрии – решающую роль играли способности. Брахманам предписывалось шесть видов деятельности (в порядке значимости): обучаться самому (paThana) и обучать других (pAThana); быть опытным в совершении религиозных обрядов (yajana), в также вовлекать других в эту деятельность (yAjana), давать пожертвования (dAna) и получать их от других (pratigraha)[109].


Брахманы обладали монополией на изучение и преподавание Вед. Четыре уровня образования соответствовали четырем уровням брахманической культуры. На этапе брахмачарьи неженатый ученик посвящал себя запоминанию ведийских самхит, состоявших из примерно 20 000 мантр и разделенных на четыре части («Риг», «Сама», «Яджур» и «Атхарва»). Эти самхиты произносились жрецами для прославления богов, которые в определенных координатах являются различными аспектами Полного Целого. Вторая ступень заключалась в изучении ритуалистического раздела Вед (брахманы). Брахманы учат совершению ритуалов для исполнения обязанностей по отношению к семье, обществу, мудрецам, другим существам и богам. На третьей стадии осуществлялось изучение араньяк, «лесных книг», готовивших человека к отречению. И уже на четвертом этапе жизни требовалось тщательное совершенствование в знании упанишад, чья философия предназначалась для освобождения от рождения и смерти.


Поддержание брахмана осуществляют в основном его ученики. В дхармашастре[110] «Нарада-смрити» говорится о том, что «особое чистое имущество брахмана известно трех родов: полученное в дар, плата за жертвоприношение, а также полученное от учеников»[111]. В БП прославляется брахман, который поддерживает себя собиранием оставшегося зерна на поле и осуждается тот, кто поддерживает себя профессиональным священством[112]. В исключительных случаях брахману разрешается вести образ жизни кшатрия или вайшьи, но не в коем случае не шудры. Если же он постоянно ведет образ жизни кшатрия или вайшьи, то он лишался привилегий этого сословия и начинал платить налоги. В заключение описания положения брахмана можно привести ряд афоризмов известного мудреца Чанакьи (IV в. до н.э.), в которых отразились общественные ожидания от этого положения:


«Настоящий брахман тот, кто удовлетворяется пищей один раз в день, который прошел шесть самскар (действий для очищения), совершенных для него».


«Брахман, погрязший в мирских делах, вскармливающий корову и занимающийся торговлей, по настоящему называется вайшьей».


«Брахманы, имеющие дела с вещами, маслом, краской, шелковыми одеждами, медом, топленым маслом, жидкостями и плотью, называются шудрами».


«Брахман, который мешает делам других, – лицемерный, эгоистичный и без нужды злобный, и также тот, кто говорит нежно, но в сердцах других сеет жестокость, зовется кошкой».


«Брахман, разрушающий пруд, колодец, емкость с чем-то, сад и храм, зовется млеччхой (варваром)».


«Брахман, крадущий имущество Божеств и духовного наставника, который совокупляется с чужой женой и кто поддерживает себя, поедая все, что попало, зовется чандалой (бомж)»[113].


Социальный институт армии состоял из потомственного воинского сословия кшатриев[114]. Кшатрии – это политическая элита (полководцы, воины, князья, дворяне), из числа которой выбирался или назначался по принципу преемственности царь. Аксиология воинского сословия так описана в «Бхагавад-гите»: «Героизм, сила, решимость, находчивость, отвага в бою, щедрость и власть являются естественными качествами кшатриев»[115]. Слово «власть» следует последним и указывает на власть, которую можно обрести, имея предыдущие качества. В целом эти качества являются признаками руководителя или лидера. Интересно, что правители эти не просто управляли людьми со своих высоких постов, но в случае войны, например, шли впереди войска и сражались в числе первых. Тому имеется множество примеров в ведийской литературе[116].