На трассе северного полюса эаписки полярника

Вид материала

Документы

Содержание Наши трофеи

Подобный материал:

• Записки полярного летчика, 4968.09kb.
• Содержание: 2 Территориальное положение Канады, 683.59kb.
• Александр Попов: «Человек на Луне? Какие доказательства?», 4025.52kb.
• Организация и проведение городских (районных соревнований по спортивному ориентированию, 545.21kb.
• Информация о проведении Первенства России по автомоделизму в классах радиоуправляемых, 34.87kb.
• Итоги II окружного Фестиваля Северного административного округа города Москвы, 66.99kb.
• Выборгского района Санкт-Петербурга Освоение Северного морского пути. Вклад М. В. Ломоносова, 258.89kb.
• Альта самый крупный город в губернии Финнмарк. Это город северного сияния и белых ночей,, 43.94kb.
• Приказ №537 «10» ноября 2011 г о районном конкурсе «Лучшая организация Дня географии, 42.6kb.
• Правозащитный Центр «Мемориал», 418.72kb.

НАШИ ТРОФЕИ

Погода в первые дни августа выдалась сравнительно тихая, с небольшим, ровным ветром, чуть вздымавшим легкую волну. В один из таких дней мы и выбрались на берег, чтобы всем коллективом подыскать место для постройки причала.

Пока мы бродили по каменистому откосу, определя­ли глубину прибрежной полосы залива, кто-то из нас обратил внимание на не совсем обычное явление: над широкими гребнями волн то показывались, то исчезали какие-то животные, напоминавшие дельфинов.

— Кто это? — заинтересовался я.

— Белухи, — ответил Антонов.

Алеша, не долго думая, столкнул на воду лодку и храбро поплыл к незнакомым животным. Но те сами, огибая берег залива, повернули в нашу сторону, и скоро любознательный каюр оказался среди громадного стада белух, поднимавших и опускавших свои спины около са­мой лодки.

— Ну и струхнул же я тогда! — признался впослед­
ствии Алеша. — Того и гляди опрокинут лодку, а там ка­
кая-нибудь и зубами схватит.

Белухи прошли мимо нас неторопливо и чинно, как на параде. Сколько их было — трудно сказать. Думаю, что несколько сот. Примерно такие же стада мы видели и после этого, но добыть ни одной белухи нам не уда­лось.

В те же дни началось и наше ознакомление с мото­ром — Антонову тоже хотелось выполнить свое обяза­тельство. Конечно, мы не ставили своей задачей деталь­ное изучение двигателя, нам было важно научиться уп-

равлять своей лодкой. И этим искусством мы овладели довольно быстро. Алеша даже подбивал меня объехать на моторке ближние берега нашего острова, но я никак не мог выкроить для этого времени. Первыми поехали на экскурсию Антонов с Некрасовым.

День для поездки выдался на редкость удачный — теплый и совершенно тихий. Вода в заливе стояла, как в блюдечке, не было заметно даже ряби. Но стоило лод­ке скрыться из виду, как с ледников сорвалась бора. Когда мы с Алешей с трудом добрались от дома до бе­рега залива, море так пенилось и кипело, что в волнах ничего нельзя было разобрать.

— Что теперь с ними будет? — с тревогой спрашива­ли мы друг друга.—Сумеют ли они где-нибудь прибить­ся к берегу?

Бора, как и обычно, скоро угомонилась, но ветер дол­го еще метался по морю и по острову. Время тянулось убийственно медленно. Давно мы не проводили такой неспокойной, тревожной ночи! То и дело кто-нибудь вы­бегал на берег залива в надежде увидеть хотя бы ко­стер. Но в глухом, ненастном сумраке по-прежнему ни­чего нельзя было рассмотреть.

Рано утром мы с каюром, уложив в рюкзаки неболь­шой запас продуктов, отправились на поиски. Перед ухо­дом договорились, что если пропавшие вернутся, то на флагштоке будет поднят вымпел.

Нелегко дался нам поход по каменистым увалам и распадкам, там и сям пересеченным скалистыми гряда­ми. Чтобы попасть на другую сторону залива, пришлось обойти бухту Укромную. Но уже к полудню, выйдя на противоположный берег, мы, к большой своей радости, увидели развевавшийся над станцией вымпел Главсев-морпути.

Мы расположились на отдых. Алеша никак не мог развести из сырого плавника костер. Я вылил на дрова из фляги спирт.

• Что ты делаешь? — вскрикнул каюр.
  
• А что? — не понял я.
  
• Да спирт можно и так выпить.
  

Но я вскипятил котелок воды, разрубил и бросил ту­да банку сгущенного молока, высыпал какао и сахар. Получилась тягучая душистая масса, сладкая и, во вся­ком случае, куда питательней спирта.

По словам «потерпевших», они вовремя заметили бе­ду, круто повернули к ближайшему берегу и успели вы­браться на отмель. Но у них не было с собой не только продуктов, но даже спичек, чтобы развести костер. По­этому оба всю ночь провели в лодке, а утром, несмотря на резкий ветер и крутые волны, двинулись домой.

Вскоре произошла моя первая встреча с моржом. Вышло это так. Работая как-то на складе, я услыхал доносившийся из-за полуострова Сомнения странный скрипучий звук. Затем он повторился еще раз, второй, третий... Что бы это могло быть? Беру винтовку и пере­секаю полуостров. Недалеко от мыса Опасного осторож­но подхожу к обрывистому берегу и под крутым склоном вижу на гальке три огромные туши... Сразу-то я даже и не сообразил, что это моржи. Заметив меня, один из них поднял голову и яростно зарычал. Я вскинул винтовку и выстрелил в широко разинутую пасть зверя. Он сейчас же бросился в море, но я успел послать еще одну пулю. Оставляя за собой кровавый след, морж скрылся в вол­нах, а за ним скользнули в море и два других.

Постояв несколько минут на мысе, раздосадованный неудачей я вернулся домой.

Но утром, выйдя на лай одной из наших собак —

Барика, Антонов на берегу залива обнаружил выброшен­ную волнами тушу убитого моржа.

Это был хороший охотничий трофей.

Впрочем, к тому времени трофеев у нас накопилось много. А вскоре их и еще прибавилось. Причиной успеш­ной охоты, как это ни странно, послужила перемена на­правления ветра.

Господствующим ветром у нас был западный, дувший с ледников. Но вот в конце июля подул устойчивый севе­ро-восточный. И следом за ним на горизонте показались ледяные поля. На берег надвигались многолетние льды — грязновато-темные, усеянные громадными торо­сами, напоминавшими каменные глыбы, обросшие мхом. Не одна ли из таких громадин и была принята за Землю Саняикова?

• Да, — сказал, глядя на них, Александр Алексее­
  вич, — Северный полюс посылает нам далеко не горячий
  привет.
  
• Сейчас по острову надо медведей смотреть, — до­
  бавил Антонов, лучше нас знакомый с этими местами. —
  Со льдами их порядком приплывет сюда.
  

И он не ошибся. Очень скоро наши запасы мяса и медвежьих шкур изрядно пополнились.

Здесь мне хочется сделать небольшое отступление. Возвратившись на Большую землю, мы привезли с со­бой почти три десятка медвежьих шкур, сдали государст­ву больше десяти бочек нерпичьего сала и несколько связок шкур морского зверя (главным образом нерпи­чьих). В ту пору наш залив был настоящим охотничьим эльдорадо.

Но дело не только в трофеях. Для нас, полярных зи­мовщиков, свежее мясо — это прежде всего прекрасное противоцинготное средство. Кроме того, охота на крупно-

го зверя отлично укрепляет нервы, развивает чувство то­варищества, воспитывает выносливость, выдержку, на­блюдательность.

Был и такой случай. Как-то с утра потерялся Ба-рик — любимец Алеши. Вернее сказать, не потерялся, а исчез из виду. Мы весь день слышали его лай где-то в торосах залива. Даже в часы кормежки собак он не явился домой.

• Вот черт! — ругался Алеша. — С утра за нерпами
  гоняется.
  
• Да ты пройди к нему, — возразил я, — возможно,
  медведь его сильно поранил, вот он и вызывает помощь.
  Ведь лает он весь день в одном месте, а лунки с тюле­
  нями разбросаны по всему заливу.
  

— Это, положим, верно, — согласился каюр.
После ужина Алеша, захватив винтовку, отправился

на поиски.

Я в тот день много работал, порядком устал и вскоре лег спать.

Разбудили меня уже под утро голоса в кают-компа­нии. Прислушиваюсь. Похоже на то, что Алеша завел типично охотничий рассказ.

— Ну, хорошо, подхожу я... смотрю... Что за чертов­
щина! Барик полает в одном месте, потом перебежит на
другое. Там тоже полает, и опять назад. Ничего не пони­
маю. Подхожу ближе... И что ж ты думаешь? Из лунки
торчит медвежья морда. А лунка маленькая, только что
пролезть одному. Барик, понятно, начинает наседать,
лает на чем свет стоит... Медведю надоест его слушать,
он и нырнет в другую лунку — подальше, но такую же
маленькую... Барик туда. Аж дорогу протоптал между
лунок. Подошел я близко, а стрелять боюсь: убью, зверя
затянет течение под лед, и тогда пиши пропало. Стою,

думаю... И ведь додумался! Сделал из веревки петлю и обложил ею лунку. Только медведь вынырнул, я ка-ак дерну за веревку! Петля, понятно, затянулась. Медведь моментом в воду и меня за собой тянет. Только под во­дой он что пробка—силы не имеет, и дышать ему нечем. Тогда он назад. Поднял голову, а я с винтовки ка-ак врезал ему в морду! Насилу потом на лед вытащил. Шкуру снял, а тушу там бросил.

Я посмеялся про себя и снова уснул.

А позднее Алеша, хитренько улыбаясь, рассказал мне, как все произошло на самом деле.

• Барика я нашел, понятно, сразу по лаю. Подхожу
  злой как черт. Ну, думаю, дам я тебе сейчас нерпу,
  Схвачу за шиворот да так отхлещу веревкой! А он, как
  увидел меня, еще злей залаял. Лает, смотрит на меня и
  хвостом виляет. Я уж и веревку приготовил, да вижу —
  полыньи никакой нет, а в торосах что-то лежит. Неужто
  медведь? Снял винтовку, шагнул раза два... Верно, мед­
  ведь! Но лежит без движения. Потихоньку подхожу сза­
  ди. Ткнул его стволом. Не шелохнется! Вот, думаю, шту­
  ка! Шел — собирался Барика бить, а тут хоть целуй его,
  черта! Ведь он над этим медведем чуть не сутки прола­
  ял, меня, дурня, вызывал.
  
• А откуда, — спросил я, — мог там взяться убитый
  медведь?
  
• А ты помнишь, как вы первого мая двух медве­
  дей убили? Я в тот раз у хаты нагишом сидел и смотрел,
  как от вас третий медведь уходил. Тихо шел, то и дело
  на лед ложился...
  
• Да по тому медведю никто и не стрелял воьсе!
  С чего бы ему подохнуть?
  
• Кто его знает... Может, с перепугу?
  

Мы решили раскрыть эту загадку и после работы про-

шли на место происшествия. Следы медведя привели нас и в самом деле к высокому берегу полуострова Сомнения, Спасаясь от смертельной опасности, зверь бросился по крутому склону вниз, но сорвался с обрыва, ударился о камни и, видимо, сильно расшибся. У него хватило сил лишь добраться до торосов, где он и околел.

Случалось иногда и так, что в охотничьем азарте мы попадали в довольно рискованные положения. Один та­кой случай надолго запомнился нам с Алешей. Было это поздней весной, когда в нашем заливе уже тронулся лед. Как-то возвращаясь после очередной зарядки аккумуля­торов домой, наш механик увидел недалеко от берега на дрейфующих льдинах медведицу. Почуяв опасность, зверь стал уходить к открытой воде. Пока Антонов сбе­гал за винтовкой, она оказалась уже далеко.

Тогда Константин Александрович положил ящик и, словно на ученьи, открыл стрельбу с упора. Заслышав выстрелы, выбежали на берег и все мы, кроме больного Алеши, который едва вставал с постели, подломив, под­нимая тяжелое бревно, спину. Однако и он выбрался на крыльцо. А привязанные собаки подняли невероятный гам.

При сильном порывистом ветре Антонов стрелял не­удачно, и медведица уходила все дальше. Я не выдер­жал и прыгнул на ближайшую льдину. Та качнулась и резко накренилась. Но я уже был на второй, затем на третьей...

Так, прыгая по льдинам и балансируя с винтовкой в руках, я начал преследование медведицы. Но успею ли я догнать ее прежде, чем она доберется до чистой воды? Едва ли.

На мое счастье, Алеша догадался отвязать собак, и они по битому льду легко понеслись вперед. Первым ми-

мо меня с протяжным воем промчался Морж, за ним Барик. А через две-три минуты медведица, окруженная собаками, кинулась в первую подвернувшуюся лунку.

Наученный горьким опытом, я решил не стрелять, по­ка она в воде, а стал подбирать осколки льда и швы­рять ими в зверя. Собаки с еще большим азартом закру­жились около полыньи.

Но вот медведица, отбиваясь от наседавших врагов, зацепила Барика лапой и в воде подмяла под себя. Дольше медлить было нельзя. Я вскинул винтовку и поч­ти в упор выстрелил. Но прежде чем медведица ушла под лед, я ухватил ее за шерсть на загривке, готовый в любой момент отскочить в сторону. А Барик, вывернув­шись из-под зверя, поджал хвост и со всех ног кинулся к берегу.

Добыча была в моих руках. Но как ее вытащить од­ному на лед?

Когда вода приподымала льды, я видел на берегу своих товарищей и махал им шапкой, но они, кажется, не догадывались о моем положении.

И вдруг слышу совсем недалеко знакомый голос:

— Держись, Никифорыч!

Оказывается, Алеша, отвязав собак, выбрался на бе­рег и сам.

Стоя на откосе, он видел, как я стрелял, как затем опустился на корточки, и сразу понял, в чем дело. И тогда, не задумываясь, пошел ко мне, рискуя прова­литься под лед.

• Что же делать, Алеша? Дядя-то большой!
  
• Это верно, да и я сейчас помощник плохой. Была
  бы хоть веревка.
  

Я снял с себя армейский ремень и зацепил медведи­цу за шею. Начал тянуть, но ремень оборвался. Тогда

мы не сговариваясь, подняли на лед сначала одну лапу зверя, потом вторую... Льдина накренилась, кромку по­крыла вода, а по воде мы без особого труда вытянули на лед и всю тушу.

Присели отдохнуть. И только тут почувствовали хо­лод. Одеты мы были легко, в ватники, и ветер пронизы­вал обоих насквозь. Неужели бросать добычу, стоившую таких трудов? Выволочь медведицу на берег мы были явно не в состоянии — по битому льду ее не вывезти да­же на нартах! Оставался один выход: пойти на станцию, потеплее одеться, взять ножи, веревку и разделать тушу здесь, на льду.

И мы, заметив расположение нашей льдины по бере­говым ориентирам, поспешили на станцию.

Товарищи, конечно, отговаривали нас всячески.

— Из-за чего рисковать? — убеждал Некрасов.— Шкур у нас и без того много, свежего мяса тоже доста­точно.

Но не в правилах охотника бросать добычу. Мы ско­ва спустились на лед.

Но когда дошли до места, ни медведицы, ни знако­мой льдины не оказалось. Собаки неистово носились взад-вперед, и тоже ничего не находили.

— Льдина, наверное, треснула,— предположил Але­ша,— и туша затонула.

Это было очень вероятно. Но мы решили пройти в направлении дрейфа, к морю. И вскоре наше внимание привлекли чайки, кружившиеся на одном месте. Туда же бросились и собаки.

Когда мы подошли к туше, до чистой воды было со­всем недалеко. Льды выносило в море быстрее, чем мы предполагали. Еще пятнадцать-двадцать минут, и наша льдина окажется в море... Мы наспех сняли шкуру вме-

сте с салом, отделили от туши голову и лапы, перехва­тили все это веревкой и пошли, вернее побежали, к бе­регу.

Но чем ближе была земля, тем мельче становились льдины, тем чаще пересекали дорогу зияющие трещины. Шкура то и дело попадала в одну из них, и нам прихо­дилось останавливаться, напрягая последние силы, вы­таскивая ее из воды, и снова балансировать, прыгая по неустойчивым льдинам.

Наконец последний прыжок! И мы без сил падаем на песчаную отмель, припорошенную только что выпавшим снегом. Над нами поднимается столб пара.

Да, недешево стоила нам эта медведица! Но, как го­ворится, худа без добра не бывает: Алеша, целую неде­лю перед этим не встававший с постели, неожиданно вы­здоровел, после «моциона» по льдам, да еще с медве­жьей шкурой, его болезнь как рукой сняло.

КАТАСТРОФА

Но просьбе товарищей я запросил Полярное управле­ние о нашей смене. Ответ пришел быстро, но настолько туманный, что из него нельзя было ничего понять. Не сообщали даже фамилию вновь назначенного началь­ника.

Пока мы ломали головы над телеграммой, поступило сообщение о вновь предстоящем перелете через Север­ный полюс в Америку самолета под управлением Сигиз-мунда Леваневского. Нам давались дополнительные сроки связи и наблюдений.

Никаких подробностей о самолете и его экипаже ра­дист не знал. Зато все эти данные сообщил нам кок.

Стоявший в кают-компании радиоприемник «Колхоз­ник» имел вообще плохую слышимость, да вдобавок все звуки глушили непрерывные атмосферные разряды, и охотников слушать его было мало. Каково же было наше удивление, когда за столом, прежде чем подать обед, Миша посадил на нос старенькие, в потертой металличе­ской оправе очки, расправил лист бумаги и как заправ­ский лектор доложил:

— Экипаж Леваневского вылетает на четырехмотор­
ном самолете «Н-209». Маршрут у него Москва—Север­
ный полюс — город Фербенкс на Аляске. Экипаж со­
стоит из шести человек: Леваневский, Кастанаев, Лев­
ченко, Побежимов, Годовиков, Галковский. Весь полет
должен занять двадцать девять часов. Запас продоволь­
ствия экипаж берет на полтора месяца.

Миша обвел всех победным взглядом, сунул в карман листок и начал ставить на стол кастрюли. Мы начали подсмеиваться над Васей, что у него появился конку­рент, но Тарасенко и сам добродушно улыбался.

Вскоре была получена радиограмма, что из-за небла­гоприятной погоды полет отложен, но через какой-то день-два новое сообщение — Леваневский вылетел.

Откровенно говоря, мы были взволнованы: если во время перелетов Чкалова и Громова погода на нашем участке была плохая, то сейчас она никуда не годи­лась— дул непрерывный ветер, по силе близкий к ура­ганному.

Мы ждали сообщения, что полет отложен вновь, но Леваневский полетел. Почти сутки радист, не поднима­ясь с места, «шарил по эфиру», а затем, зайдя в кают-компанию, коротко бросил:

— Связь с Леваневским потеряна.

На наши недоуменные вопросы он добавил: всем

станциям сообщена волна и позывные самолета. Пред­ложено следить за эфиром круглые сутки. Выпив ста­кан кофе и попросив Мишу приносить ему еду в рубку, Вася ушел.

Мы часто заходили к нему и всегда заставали Тара-сенко с наушниками на голове. Он внимательно слушал, иногда сам что-то выстукивал ключом. Там он и ел, там и засыпал на несколько минут.

Но эфир молчал. Начались поиски, как известно, без­результатные. Уже на материке я узнал, что в послед­ней радиограмме Леваневского коротко сообщалось: «Высота шесть тысяч метров. Температура тридцать пять. Стекла кабины покрыты изморозью. Встречный ве­тер местами до ста километров в час». Полярникам было понятно, что это значит. В довершение всего в таких не­возможных условиях вышел из строя один мотор. И связь оборвалась окончательно. По-видимому, самолет пошел на вынужденную посадку, закончившуюся, как известно, трагедией.

...А работа на станции после некоторого перерыва, связанного с полетом Леваневского, шла своим чередом. Алеша с помощью зимовщиков соорудил из толстых до­сок и плавниковых бревен массивную коробку для при­чала. Мы общими силами столкнули ее в воду и стали набивать довольно внушительное «нутро» коробки пес­ком и галькой. Теперь к нашей пристани свободно смо­гут подойти и катера, и баржи, шаткие подмостки и тра­пы будут не нужны.

Но первая же сильная волна подмыла наш причал снизу, и галька с песком начала быстро «таять». А скоро деревянный остов пристани волны выбросили на берег как ненужный коробок из-под спичек. Пришлось еще раз взяться за топоры и лопаты.

На этот раз Алеша дополнительно укрепил стены ко­робки плавниковыми бревнами, а внутренность мы наби­ли не песком, а камнями. Эта работа была не в пример тяжелее, зато новый причал свободно выдерживал напор даже самых сильных волн.

Наконец-то мы с Алешей смогли выполнить свое дав­нишнее желание — объехать на моторке весь залив Бла­гополучия. По берегу мы его обошли не раз, а вот пла­вать еще не пробовали.

Нам то и дело встречались выводки хорошо оперив­шихся и «вставших на крыло» гаг. Охота на них оказа­лась удачной, и это было очень кстати, так как медве­жатина уже изрядно приелась. Было, правда, у нас и другое мясо — моржовое и тюленье, но оно так неаппе­титно выглядело, что его и готовить не хотелось, да кро­ме того у нас не было специй. С удовольствием зимов­щики ели только пироги со свежей печенью нерп.

Мы с Алешей уже собирались домой, когда заметили на одиноком айсберге отдыхающего морского зайца. За­слышав шум мотора, зверь поднял голову и заметался по льдине. Но было уже поздно — мы успели взять его на мушку.

Прекрасно себя чувствовали и наши четвероногие пи­томцы. К концу лета Мишка и Ведьма выглядели на­стоящими медведями. Пользуясь полной свободой, они даже не помышляли уходить от нас и с утра до поздне­го вечера крутились около людей, хотя в руки по-преж­нему не давались. Как и раньше, они совсем по-ребячьи любили купаться. Стоило нам выйти на берег, как мед­вежата обгоняли нас и с разбегу бросались в море. Все так же возились с Моржом, который и теперь терпеливо сносил медвежьи «ласки».

Так прошел весь август. Между делом я уже написал

приемо-сдаточные ведомости, а о нашей смене все еще не было никаких известий. Зимовщики с утра начинали досаждать Васе, но он ничем порадовать нас не мог.

— Тебе все равно, вот ты и не стараешься, — вор­
чал то один, то другой.

Это «все равно» объяснялось тем, что Вася решил остаться в заливе Благополучия еще на год.

Но вот как-то за ужином Миша включил наш «Кол­хозник». Передавали последние известия из далекого Новосибирска. Сибиряков среди нас не было, и такие пе­редачи почти не слушались. Но в тот вечер все вдруг насторожились. Новосибирский диктор сообщал своим слушателям, что, как стало известно их корреспонденту, из Архангельска на днях выходит в Арктику пароход «Аркос», который доставит полярным станциям грузы и сменит зимовщиков.

Само собой разумеется, что в кают-компании сейчас же поднялся веселый гам. А затем, как водится, нача­лись споры. Одни доказывали, что пароход сразу пой­дет вокруг Новой Земли и в половине сентября будет у нас. Другие находили, что «Аркос», наоборот, сначала обойдет береговые станции, а потом уж двинется к Но­вой Земле и, значит, будет у нас только в конце сен­тября.

Примирил всех Алеша:

— А не один ли нам черт, откуда он придет! Все рав­
но раньше октября в Архангельске не будем.

Тем временем дни становились все короче. В воздухе заметно похолодало. Часто надвигались тучи и начина­лись густые снегопады. В глубоких распадках и на се­верных склонах гор снег уже не таял.

Из Ленинградского зоопарка сообщили, что их пред­ставитель встретит нас в Архангельске и там же примет

медвежат. Ну что ж, это неплохо, но как нам доставить медвежат в Архангельск?

И опять Алеша нашел выход: подобрал в плавнике тонкие бревна и сколотил клетку.

Кроме того, трудолюбивый каюр решил сделать на­шим сменщикам подарок лично от себя — вторую лег­кую лодку.

А Некрасов терпеливо выполнял свое обязательст­во — собирал гербарий. Сначала мы недоумевали: какой уж там гербарий! Но Александр Алексеевич набрал весь­ма внушительную папку самых различных образцов но­воземельной флоры. В этом помогла ему специальность агронома.

Ветры свирепствовали почти непрерывно, но как только наступало относительное затишье, мы с Алешей на маленьких лодках выезжали в залив поохотиться на нерп. Иногда нашими трофеями становились и морские зайцы.

Опять зачастили к нам стайки чистиков. Завидев лод­ки, птицы подлетали к нам и спокойно плавали почти рядом. Даже после выстрела они, вынырнув из воды, не улетали, а лишь удивленно осматривались. Собаки, завидев чистиков, немедленно поднимали лай, но он ни­сколько не беспокоил проворных птиц.

В один из таких пасмурных, но тихих дней Алеше довелось пережить самое настоящее охотничье приклю­чение. И виновником его совершенно нечаянно оказался я. Как-то мое внимание привлек необычайно злобный лай собак в глубине залива. Я поднялся на наблюдатель­ную вышку и в бинокль увидел крупного зверя, отды­хавшего на айсберге, что застрял в мелководье.

— Алеша! — позвал я, — смотри, на айсберге заяц лежит.

— А ну-ка, я подберусь к нему на каяке, — сразу же
загорелся охотничьим азартом мой друг.

С вышки я хорошо видел, как Алеша осторожно объ­ехал айсберг и, чуть опуская весла, стал медленно при­ближаться к выступу, за которым лежал зверь. А затем, уже перебирая по льдине руками, он подплыл к нему совсем вплотную. Потревоженный зверь высоко поднял голову. Мне хорошо было видно, как Алеша вскинул винтовку, но почему-то не выстрелил, а опустил ее... по­том снова вскинул... Громадный заяц прямо с айсберга рухнул в море. Но Алеша еще раз вскидывает винтовку и стреляет. Мне видно, что один зверь остался на месте. Выходит, что на льдине лежало два зайца, а не один.

«Повезло парню!» — решил я про себя.

Алеша проворно взобрался на айсберг и помахал мне шапкой. А когда я подплыл к льдине, он с независимым видом сидел на туше убитого зверя и курил.

— Ну что, Алеша, — окликнул я. — Оно и «Вася».
— Вася-то Вася, да не больно хорошо.
Поднявшись на айсберг, я обомлел: под Алешей ле­
жал молодой морж, а моржиха, выходит, ушла.

• Я, как и ты, тоже думал, что это заяц, — расска­
  зал Алеша. — И подплыл, можно сказать, к самому но­
  су. Этот маленький заслышал меня первым и поднял
  голову. Только что я собрался выстрелить, как из-за не­
  го показалась другая рожа, с клыками. Я так испугался,
  что и винтовку опустил... Но деваться некуда, и приш­
  лось ударить его прямо в морду. Он в воду, а я передер­
  нул затвор — да в маленького. Этот на месте остался.
  
• Ну, Алеша, — говорю, — ты наверняка в сороч­
  ке родился. Ведь если бы ты сначала маленького под­
  ранил или убил, а моржиха в воду ушла... она бы тебя
  накупала!
  

• Да я и сам, как увидел ее, аж ахнул. Думаю, плыл
  за зайцем, а на такого тигра напоролся.
  
• А «тигр» этот как ушел, так больше и не показы­
  вался?
  
• Так я ее наповал... Вон, смотри.
  

Сквозь слой воды я ясно увидел очертания большой туши моржа.

Чтобы поднять на поверхность зверя весом в тонну, мы провозились много часов. Зацепить удалось гвоздем, вбитым в рейку. В лодках прибуксировали к пристани, а там лебедкой вытянули на берег.

• Ну, наши сменщики теперь на всю зиму будут
  обеспечены свежим мясом!
  
• Хорошо, — добавляет Алеша, — если они при отъ­
  езде догадаются набрать побольше луку да картошки,
  хоть сушеной.
  

В половине сентября мы получили радиограмму от вновь назначенного начальника нашей станции. Он со­общал, что «Аркос» выходит из Архангельска, и просил подготовить станцию к сдаче.

До этого казалось, что у нас уже все готово, а тут откуда-то набралась кипа разных дел: подобрать и рас­сортировать весь строительный материал; сложить сва­ленный кое-как при выгрузке уголь; убрать мусор, на­вести порядок на пристани и около наших домов, не го­воря уже о генеральной уборке в комнатах и служебных помещениях. Помимо этого, надо привести в порядок бочки с салом морского зверя, связки шкур, достроить клетку для медвежат. А Вася Тарасенко, он же профорг, предложил в заключение построить у причала арку. Приняли и это предложение.

Работали все на редкость дружно и даже весело. Когда мы узнали, что «Аркос» уже находится в проливе

Маточкин Шар, нам оставалось только прибить к арке гладко отструганные доски с ярко раскрашенными Оле­гом броскими надписями: «Горячий привет нашей сме­не!» и «Добро пожаловать!». По бокам арки запестрели разноцветные флажки.

Станция как будто помолодела и принарядилась. Все радовало глаз. Может быть, потому, что все было сдела­но своими руками. Год мы прожили не напрасно.