На трассе северного полюса эаписки полярника

Вид материала

Документы

Содержание Залив благополучия Первые шаги

Подобный материал:

• Записки полярного летчика, 4968.09kb.
• Содержание: 2 Территориальное положение Канады, 683.59kb.
• Александр Попов: «Человек на Луне? Какие доказательства?», 4025.52kb.
• Организация и проведение городских (районных соревнований по спортивному ориентированию, 545.21kb.
• Информация о проведении Первенства России по автомоделизму в классах радиоуправляемых, 34.87kb.
• Итоги II окружного Фестиваля Северного административного округа города Москвы, 66.99kb.
• Выборгского района Санкт-Петербурга Освоение Северного морского пути. Вклад М. В. Ломоносова, 258.89kb.
• Альта самый крупный город в губернии Финнмарк. Это город северного сияния и белых ночей,, 43.94kb.
• Приказ №537 «10» ноября 2011 г о районном конкурсе «Лучшая организация Дня географии, 42.6kb.
• Правозащитный Центр «Мемориал», 418.72kb.

ЗАЛИВ БЛАГОПОЛУЧИЯ

Август был уже позади, когда «Аркос» снова взял курс на Новую Землю. Подходила и наша очередь выса­живаться.

Пароход шел легко, преодолевая милю за милей. Мо­ре было сравнительно спокойным, и мы по-прежнему не видели в «Ледовом погребе» ни одной льдины.

Наконец, на горизонте показались неясные очертания гористого берега. Мы немедленно поднялись на палубу.

— Так вот где придется нам вести работу!

Чем ближе подходил «Аркос» к Земле, тем строже и величественнее становился островной ландшафт. Куда ни взглянешь — ледники, горы, снег в их глубоких камен­ных морщинах. Ни одного зеленого пятна! Камни и камни!

Но вот и залив Благополучия! Жадно всматриваемся в незнакомые горы. Из-за туч проглядывает солнце, и перед ними мириадами самоцветов вспыхивает гигант­ская ледяная подкова. Она опоясывает весь залив бух­ты, ближайшие горы, уходя обоими своими концами в море. И нам даже кажется, что эти концы прямо на на­ших глазах медленно сползают в воду.

За узким перешейком полуострова видны словно вы­строившиеся к параду крупные и мелкие айсберги самых причудливых форм. Отсюда их разносит по всему Ледо­витому океану.

• Ничего себе льдинки! — замечает Алеша, поминут­
  но толкая в бок то меня, то Некрасова. Ему, впервые по­
  павшему на Север, здесь все з диковинку.
  
• Да это, брат, еще маленькие! — смеется Александр
  Алексеевич. — В Антарктиде попадаются такие льдинки,
  которые возвышаются над водой на добрых полкило­
  метра.
  
• Так почему ж они не опрокидываются? — спраши­
  вает Колосов.
  
• Айсберги очень устойчивы. Учти, что мы видим
  лишь одну четвертую или пятую часть льдины, а осталь­
  ные четыре или пять частей находятся под водой.
  
• Ну и махина! Такая пароходу навстречу не попа­
  дайся.
  

— Да, пароходам от айсбергов надо держаться по­дальше. В 1912 году в Атлантическом океане на айсберг налетел в тумане один из самых больших в то время па­роходов — «Титаник», и пошел ко дну.

Пока Некрасов читает Алеше свою лекцию, «Аркос», не сбавляя хода, продвигается в глубь залива. Вот уже позади мыс Опасный, а вот посреди самой бухты словно вынырнула из воды одинокая скала.

Вокруг парохода все чаще и чаще показываются из воды головы тюленей. Животные с удивлением рассмат­ривают незнакомое чудище, а некоторые подплывают со­всем близко к судну. Вдали, на ровной глади воды, бес­печно плавают стайки чистиков, не обращая на нас ни­какого внимания. Может быть, они принимают «Аркос» за большой айсберг?

В руках у Некрасова карта, и мы, то и дело сверяясь с ней, пытаемся «читать» местность. Вот там, за пере­шейком, несомненно бухта Трех Медведей, прямо по кур­су парохода гора Якоби, уже поседевшая от первых, еще робких снегопадов... А где же бухта Укромная?

Пристально всматриваемся в каждый излом берего­вой линии, но ничего похожего на бухту не видим.

— Вот красота! — с восхищением говорит кто-то.
Красота и в самом деле изумительная. Но как-то нам

будет здесь житься! Насчет оазисов в пустынях я был наслышан достаточно, а вот насчет оазисов средь ледни­ков слышать что-то не доводилось.

Пройдя далеко в глубь залива, пароход бросил якорь. И меня сейчас же позвали к капитану.

— Где вас высаживать? — коротко спросил он.

— Прежде надо осмотреть берег, найти подходящее
место.

• Простите, но я ждать не могу. Сами видите, какое
  время! А мне еще надо идти на мыс Желания, а затем
  огибать остров, чтобы попасть в Русскую Гавань.
  
• Вы давайте распоряжение, — советую я, — пусть
  нагружают кунгасы, а где их выгружать, мы просигна­
  лим с берега.
  

Капитан пробует возразить, но гремит якорная цепь, я сбегаю на палубу. Мы спускаем на воду катер «Арко-са» и свою моторку. Разбиваемся на две группы, чтобы осмотреть оба берега сразу — и северный и южный.

На южном берегу, куда направился пароходский ка­тер, мы с Денисовым и Колосовым довольно скоро на­шли небольшую бухту с каменистыми пологими берега­ми. Приглушили мотор, и нас со всех сторон окружила непривычная, настороженная тишина. Вспугнутый песец с опаской посмотрел на людей и скрылся в камнях.

Осматриваемся. Место для выгрузки удобное. А не­много выше по склону нашлась и ровная, с хорошей ви­димостью на море площадка. Но и только! А как здесь поставить радиомачты? Попробуйте долбить для якорей ямы в сплошном камне! К тому же, в бухте почти нет плавника; единственное озерко пресной воды похоже скорее на болото. Значит, придется мучиться без дров и воды.

Но что делать? Если на северном берегу не найдется места получше, придется высаживаться здесь.

Пока я раздумываю, к берегу направляется от паро­хода груженый кунгас, а с северного берега отваливает наша моторка. Лодки подходят почти разом. Учитывая мое нетерпение, Некрасов, сложив рупором ладони, кричит:

— Там место хорошее, открытое. Хорошо просматри­
вается залив и море.

• А плавник?
  
• Много. Весь берег завален.
  
• Вода есть?
  
• Большое озеро. Глубокое.
  
• Подход к берегу есть?
  
• Берег пологий, хороший.
  

Я решаю сам осмотреть место.

• Пока не выгружайтесь, — говорю грузчикам, —
  следите за нами. Когда просигналим— направляйтесь к
  тому берегу.
  
• Капитан сказал разгружать баркас здесь,— возра­
  жает старшина.
  
• Подождет!
  

Проезжая мимо парохода, я вижу, как нервничает и что-то кричит с мостика капитан, но гул мотора глушит слова.

Некрасов оказался прав. Второе такое удобное место здесь, пожалуй, не найдешь.

Осмотрев бухту, берег и площадку, проходим к озеру, пьем горстями словно хрустальную воду. Вкусная! Через перешеек полуострова видна бухта Трех Медведей. Бе­рег бухты завален плавником. Привлек наше внимание и наносный галечный перешеек. Здесь летом можно обору­довать посадочную площадку для самолетов.

— Сигналь, — говорю я Алеше.

Он поднимает на шесте дождевик и начинает сигна­лить.

Ждем. Вскоре послышался дробный стук мотора, и баржа медленно повернулась к нашему берегу. Только тогда мы с Антоновым направились на пароход.

Капитан выходил из себя.

— Что вы там мудрите? Почему задерживаете раз­
грузку?

• Выгружаться будем на северном берегу, — спо­
  койно отвечаю я. — Там место отвечает всем нашим тре­
  бованиям.
  
• Но на южном я мог бы вас выгрузить в один мо­
  мент, а теперь сколько придется простоять, пока будем
  перевозить туда весь груз!
  

— Вот я затем и приехал, чтобы сказать вам: бухта глубокая, надо подойти к нашему берегу, и времени на выгрузку уйдет не больше.

Капитан в сердцах махнул рукой и ушел. А мы, на­скоро пообедав, опять спустились в свою лодку. На этот раз с нами поехал и старший штурман «Аркоса» — ка­питан, видимо, посылал его на разведку.

Осмотрев бухту и берег, штурман вернулся на паро­ход, и вскоре «Аркос» направился в нашу бухту.

Мы старались не задержать моряков и работали вме­сте с ними напролет всю ночь. Много времени отнимала переброска угля и лесоматериалов. Лес разгружался и на других станциях, но делили его «на глазок», а теперь весь остаток пошел нам. И, к большой нашей радости, этот остаток оказался довольно солидным.

Словом, ночь прошла в невероятной суматохе. Но к утру выгрузка все же была закончена.

В последний момент меня остановил один из пасса­жиров «Аркоса» — невысокого роста, с бесцветными гла­зами, с одутловатыми щеками и заметным брюшком. На голове измятая кепка, на плечах длинный потертый ват­ный пиджак.

— Я по специальности кок, Миша Шишанов, то
есть, — поправился он, — Михаил Шишанов. Еду на Мыс
Желания. Но тамошний кок решил остаться на повтор­
ную зимовку, и меня предупредили, чтобы я возвращал­
ся обратно. А теперь мне какой расчет возвращаться!

Год пропадает. Вот я и решил обратиться к вам... У вас, говорят, кока нет, так возьмите меня. Оклад мне все рав­но идет. Только сообщите в Полярное управление, что я зимую у вас.

Шишанов чем-то напоминал горьковского Коновало­ва. Я по опыту знал, как нужны люди при организации новой станции и охотно согласился.

— Ладно, — говорю, — Миша, если тебя не пугает, что мы высаживаемся на голом месте, по-цыгански, то забирай свое имущество и приступай к исполнению слу­жебных обязанностей.

Когда все найти грузы лежали на берегу, мы в по­следний раз поднялись на палубу парохода, чтобы сер­дечно проститься с последними пассажирами — зимов­щиками Мыса Желания и Русской Гавани, с командой и капитаном.

А вернувшись на берег, разбили большую палатку и забрались в спальные мешки.

...Первым проснулся я. Остальные спали так крепко, что тревожить их не хотелось, и я решил разбудить всех только к готовому завтраку.

Отправляюсь на берег за продуктами и посудой. За провиантом дело не стало, а с тарелками, чашками, ложками неожиданно вышла осечка. Пересмотрел, ка­жется, все ящики, но кроме разнокалиберных кастрюль и другой кухонной утвари ничего не нашел. К счастью, у каждого из нас была своя кружка и своя ложка. Но как мы будем обходиться без тарелок?

Впрочем, сейчас было не до посуды. После завтрака мы обошли берег и наметили места для наших «строи­тельных объектов». Метрах в трехстах от берега намети­ли для метеорологической станции и радиомачт высокую площадку. Под дома отвели рядом галечный нанос.

Плотники начали собирать прямо на берегу склад, а мы этим временем на плечах подносили к строительной площадке бревна. Работа была тяжелая, но с этим никто не считался и дело спорилось.

Со складом плотники покончили в два дня, и мы сей­час же снесли все наше имущество под крышу. Сложили его пока в беспорядке, но все же при переноске загляды­вали во все ящики и еще раз убедились, что столовой посуды у нас нет.

За обедом я утешал товарищей тем, что зимовавший где-то здесь же, на восточном берегу Новой Земли, Сав­ва Лошкин, который первым в истории человечества дважды обошел на своем паруснике вокруг нашего острова, тоже обходился без тарелок, а ели они прямо из общего котла деревянными ложками.

Вспомнив Лошкина, нельзя было не вспомнить и его друга Федора Рахманова, который провел на западном берегу Новой Земли не две зимы, как Лошкин, а два­дцать шесть. Не менее любопытен и такой факт: когда-то английское правительство, желая колонизировать остров Шпицберген, искало новоселов даже среди пре­ступников, которым грозило серьезное наказание, и... не находило. А еще задолго до этого, когда в 1596 году голландцы только «открыли» Шпицберген, они обнару­жили там десятки русских становищ. Иван Старостин провел на этом острове тридцать две полярные ночи, и недаром входной мыс в Айсфиорд и сейчас носит его имя.

В 1743 году на тот же Шпицберген сошел с парус­ника русский промышленник Алексей Химков с тремя товарищами. У них было при себе на четверых одно ружье, двенадцать пуль, немного пороха, топор, нож, котелок, полпуда муки, огниво, трубки и пузырек с та-

баком. Внезапным порывом ветра парусник унесло в море, и четверо робинзонов оказались отрезанными от мира на совершенно безлюдном тогда острове. Промыш­ленники немедленно начали готовиться к близкой зиме. А провести на острове им пришлось не зиму, а долгих шесть лет и три месяца, вплоть до того дня, когда к острову совершенно случайно подошел корабль.

Из четверых за эти шесть лет умер лишь один, забо­левший еще до высадки на остров. Трое вернулись на ро­дину совершенно здоровыми. Рассказы мои товарищи слушали, но и я и они отлично понимали, что мы живем в другой век...

В те дни мы отчаянно торопились. Дни становились заметно короче, усилились холода, выпал снег... А глав­ное — со дня на день мог подойти пароход и забрать строителей.

Меня очень беспокоил наш дом. Я попросил бригади­ра выбрать и положить нижние венцы, чтобы иметь представление о размерах дома, а заодно положить и венцы бани.

И здесь оправдались мои худшие опасения: домик был мал и удивительно неудачной планировки — кухня, комната и глухой чулан.

Мы сели на венец. Алеша сплюнул и произнес:

— Да, в таком доме не потанцуешь.

Денисов грузно повернувшись всем корпусом на­помнил:

• Не забывайте, что нам в нем надо установить при­
  боры и самопишущий аппарат.
  
• А ты, Вася, где оборудуешь рубку? — смеясь,
  спросил Некрасов радиста.
  

Тарасенко скосил глаза, порывисто поднялся с места и, подойдя к венцу бани, ответил:

• Я обоснуюсь здесь.
  
• В парной или раздевалке?
  
• Я в парной, а в раздевалке Антонов двигатель по­
  ставит.
  

Все рассмеялись.

— А как же мыться? — забеспокоился Алеша и выра­
зительно повел плечами. Это был резонный вопрос, но
другого выхода у нас не было.

Мы сидели на венце, занятые своими невеселыми мыслями. Вдруг Алеша поднялся и начал что-то выме­рять.

• Знаете что, — предложил он, — давайте передви­
  нем простенки между окон.
  
• И что тогда получится? — спросил я.
  
• А то получится, что одно окно попадет в чулан,
  значит, мы его превратим в комнату, а большую комна­
  ту перегородим, тогда в доме получится не одна, а хоть
  маленькие, но три комнаты и кухня.
  

Предложение было дельным, оно значительно облег­чало наше положение. Пока же нужно было скорее уста­новить радиомачты — я вспомнил, каких трудов они стоили нам на Кигиляхе. Поэтому и было решено взять­ся за них в первую очередь. И не ошиблись.

Мы в тот же день выдолбили ямы, врыли якоря для крепления оттяжек, а строители во главе со своим бригадиром тем временем перехватили железными обру­чами бревна, надели оснастку, поставили лебедку...

Первую мачту подняли и закрепили сравнительно легко. Перешли ко второй. Распорядитель подал коман­ду, и высоченная мачта медленно оторвалась от земли. Мы не спускаем глаз с ее верхушки, а бригадир «дири­жирует» лебедчику рукавицей.

Наконец, мачта выпрямилась, и рукавица словно по-

висла в воздухе. Но, видимо, на какой-то миг «дири­жер» упустил так называемую мертвую точку — мачта вдруг стала чуть заметно накреняться. Быстрее, быст­рее!.. И через две-три секунды, с грохотом рухнув на камни, разлетелась в куски.

Бригадир сорвал с головы шапку и со всего размаха хватил ею оземь.

Пришлось направиться в бухту Трех Медведей, подыскать там бревна и снова подставлять плечи.

На обработке и оснастке новой мачты строители поте­ряли день, зато на следующее утро установили ее без всяких помех. Мы торжественно подняли на ней государ­ственный флаг.

В эти дни мы работали с большим напряжением все световое время. Работали без перерыва до полной темно­ты. Строительство подвигалось успешно. Дома были уже собраны, вставлены переплеты, настланы полы. Я радо­вался, что на горизонте не показывался дымок парохода.

Но все чаще вкрадывалось сомнение: а что если к нам за строителями вообще не придет пароход? Где раз­местить на зимовку людей, в палатке? Но строители не имеют не только спальных мешков, но и хоть каких-ни­будь постельных принадлежностей, белья. Да и продо­вольственные запасы у нас слишком ограниченные, что­бы прокормить всех.

Не высказывая своих опасений, я всемерно старался форсировать работы, а сам все чаще поглядывал на море — не покажется ли там силуэт корабля.

Наконец, настал день, когда мощный ледокол «Малы­гин» вошел в наш залив. Мы все собрались на берегу. От ледокола отвалила моторка. Рослый штурман с бакен­бардами «под норвежца», еще не добравшись до берега, прокричал:

— Давайте без задержек строителей на борт!

Но у нас оставалась еще масса недоделок, а глав­ное, не были готовы печи. И я решил поговорить с капи­таном, чтобы он задержался у нас хоть на день, но ка­питан ни на какие уступки не пошел:

— С севера подвигаются льды. Угля у меня в запасе
нет, и я рискую застрять здесь на зиму. Если через час
строителей на борту не будет — уйду.

Я возвратился на берег и предложил строителям со­бираться в дорогу.

Зимовщики забеспокоились:

• А как же с печами? Ведь у нас с этим делом ни­
  кто не знаком...
  
• Роман!—обращаюсь я к молодому печнику, типич­
  ному северянину со светлыми глазами. — Может, оста­
  нешься с нами перезимовать? А весной с первым же па­
  роходом мы тебя отправим домой.
  
• Ну так что ж! — охотно согласился он. — Перези­
  мую и здесь.
  

Все облегченно вздохнули и отправились на берег провожать строителей.

Простились тепло. Долго смотрели вслед уходящему ледоколу. Настроение у всех заметно упало. На семь-восемь месяцев мы остались одни, и пока у нас нет даже связи с Большой землей. Что-то ждет нас глухой поляр­ной ночью!

ПЕРВЫЕ ШАГИ

С утра жизнь на полуострове Сомнения вошла в свою обычную колею: весь день за работой, а ночью по-преж­нему забирались в палатку и спальные мешки.

Но вот Роман закончил кладку плиты с обогревате­лем, и мы получили возможность перейти наконец в дом и зажить по-человечески. А в палатке решили устро­ить баню, благо, погода стояла «божеская». На Ляхов-ских островах в это время трещат настоящие морозы, а мы их здесь еще не знали. Даже земля не промерзла, хотя снег и выпал.

Зато на Новой Земле мы столкнулись с другим капри­зом природы. Как-то, работая неподалеку от дома, я за­метил, что над ледниками сердито клубятся и быстро пе­ремежаются плотные облака, хотя внизу все было совер­шенно спокойно. И вдруг среди настороженной тишины над нашими головами с угрожающим гулом пронесся резкий порыв ветра. И снова настороженная тишина. Второй порыв. А затем с ледников сорвался неистовый ветер. В бушующем вихре закружились снег, песок, мел­кая галька. Лежавший на берегу трехпудовый тюк прес­сованного сена запрыгал по гальке, словно футбольный мяч, переметнулся через перешеек и скрылся в бухте Трех Медведей. Домик для теодолитных наблюдений, сбитый из толстых досок, на наших глазах взлетел в воз­дух, перевернулся, ударился о камень и разлетелся на мелкие куски. Ветер сейчас же подхватил обломки и унес в море.

Не в силах устоять на ногах, мы бросились в дом.

• Откуда он взялся такой?—удивился Алеша.
  
• Это бора, — объясняет Некрасов. — Внизу, у моря,
  тепло, а на ледниках скопилось много холодного воздуха.
  Равновесие нарушилось, и холодные воздушные массы
  начали стремительно стекать вниз. А как только сток хо­
  лодного воздуха прекратится, прекратится п ветер.
  
• Откуда же внизу тепло берется?
  
• Из моря. Сюда проникает теплое течение.
  

• Плетешь ты чего-то, Сашка! Какое же течение мо­
  жет быть в море?
  
• Очень даже может быть. И посильнее, чем самые
  большие наши реки, — рассмеялся Некрасов. — Ширина
  Гольфстрима, к примеру, местами доходит до двухсот ки­
  лометров. Вот и сообрази, сколько тепла оно дает в ат­
  мосферу. Поэтому и Мурманский порт не замерзает.
  
• А до полюса-то течение доходит?
  
• Трудно сказать. Ученые считали, что над полюсом
  всегда стоит ровная холодная погода, они даже название
  ей придумали «Шапка арктического воздуха». Но пока
  это всего лишь предположение. А вот высадится наша
  экспедиция на полюсе, и тогда, может быть, вся эта тео­
  рия будет перевернута вверх дном. Если течение туда до,
  ходит, то, значит, и на полюсе есть жизнь.
  
• Может, и нерпы там водятся?
  

— Если рыба есть, то и тюлень, наверное, держится. В общем, скоро все это выяснится.

— Ну, а если — меняет тему разговора Алеша, — в эту бору попадет самолет?

• Не позавидую летчику. Самолет закружит и как
  малую птаху бросит на лед. Поэтому и создали здесь на­
  шу станцию. Представь себе, что на всей трассе полета
  стоит прекрасная погода, а у нас здесь дует эта самая
  бора...
  
• Что же делать летчику?
  
• Либо сидеть, пока бора не кончится, либо обойти
  наш район стороной.
  

Пока велся этот разговор, бора прекратилась так же неожиданно, как и началась.

— Чудно! — опять удивился Алеша. — Налетел, на­
шкодил, и нет его!

Но вернемся к нашему переселению. С утра мы пере-

тащили свои кровати и поставили одну возле другой, за­тем внесли чемоданы, табуреты, столы...

— В тесноте, да не в обиде, — заметил кто-то.

А в палатке раскалили чугунную печь и принялись греть воду. Температура была, само собой разумеется, не очень банная, по углам палатки лежал снег, но по­мылись мы все-таки хорошо.

Однако переселение навело нас и на серьезные раз­думья: дом мал. Даже в том случае, если мы в избушке, предназначенной под баню, разместим машинное отде­ление и радиорубку, нам будет тесно. Конечно, можно сколотить двухъярусные нары, но разве это выход из по­ложения? Тем более, что в общей комнате придется уста­навливать и метеорологические приборы, самопишущий аппарат, которые требуют покоя. А если у нас опустится самолет и придется размещать экипаж? Кому захочется ночевать в палатке!

Вечером собрались посоветоваться. До Октябрьских праздников оставался всего месяц, надвигалась поляр­ная ночь, а нам предстояло еще проконопатить и обшить вагонкой дома, сколотить перегородки, сложить вторую печь, оборудовать метеорологическую площадку и радио­рубку, установить двигатель...

Мнений высказали много, но ни одно из них не реша­ло проблемы по-настоящему.

Алеша внес интересное предложение.

— В бухте Трех Медведей сколько угодно строитель­
ного леса. Зачем ему пропадать? Я сколочу нарты, под­
везем на собаках лучшие бревна и построим еще один
дом. Тогда и нам хватит жилья, и гостей будет где при­
нять.

Но у Романа нашлись серьезные возражения.

— План-то хорош, — заметил он, — и дом мы постро-

ить, конечно, сможем: леса и кирпича хватит. Но у нас

нет готовых дверей, рам, косяков... Если Алеша возьмет­ся за это дело, то некому будет руководить стройкой, и дом мы поставим разве что к весне. Да и то, если зима позволит.

Слушая их, я вспомнил зимовку на Кигиляхе и вы­ступил со своим планом:

— Давайте волоком подтащим сюда несколько бре­вен под каркас и доски на обшивку. После этого метео­рологи возьмутся за оборудование своей площадки, ра­дист и механик — за радиорубку и двигатель. Роман бу­дет складывать печи, кок помогать ему и в свободное время конопатить дом. А мы с Алешей построим насып­ную пристройку к дому. Если как следует взяться, то к Седьмому ноября все сделаем. Зимой обошьем дом сна­ружи вагонкой и поставим внутренние перегородки.

Предложение было одобрено, и мы с Алешей сейчас же набросали план пристройки на бумаге. А назавтра все зимовщики вышли на работу. Освободили только ко­ка, да и то, как потом оказалось, совершенно напрасно.

Работали дружно. С «Дубинушкой», прибаутками, смехом. Штабель леса вырастал прямо на глазах. И ког­да короткий новоземельский день подошел к закату, строительного материала у нас оказалось достаточно.

Все, конечно, проголодались, но кок почему-то к сто­лу не приглашал. Темнело с каждой минутой. В конце концов я попросил Некрасова узнать, в чем дело.

Александр Алексеевич добежал до домика, но что-то уж очень скоро выскочил обратно. И прежде всего рас­чихался. А затем с трудом выговорил:

— У Миши авария! Идите, полюбуйтесь!

В комнате стоял чад, пахло гарью. Огонь в плите погас, кастрюля с супом остыла, на сковородке лежало

нечто бесформенное, давно обуглившееся. На столе си­ротливо стояла пустая бутылка, а сам кок сидел на кро­вати и, привалившись к стене, громко храпел. Все ясно!

Разбудил я Мишу не очень любезно, но толку от не­го было мало, а Александр Алексеевич вызвался сгото­вить на скорую руку какой-нибудь обед.

Как это ни печально, но и в далекой Арктике при­шлось повесить на складские двери замок.

...Прошла еще неделя. Мы с Алешей успели сделать каркас, обшить его плахами, настлать потолок и нача­ли засыпать простенки землей. Роман сложил печь. Де­нисов с Некрасовым закончили оборудование метеороло­гической площадки, Вася Тарасенко опутал проводами радиорубку, расставил аппаратуру. Но всех усерднее, по­жалуй, трудился кок, заглаживая недавнюю вину: он проконопатил внутри весь дом.

Когда же все работы были завершены, мы стали сви­детелями самого необыкновенного в нашей островной жизни события. В то утро мы с Алешей заканчивали за­сыпку простенков, я подносил в ведре землю, а мой на­парник, стоя на потолке, подтягивал ведро веревкой и высыпал землю на место. Роман тоже забрался на пото­лок — выкладывать трубу.

Подношу очередное ведро, но Алеша его не замечает. Он что-то уж очень пристально всматривается в воду залива. И вдруг не своим голосом кричит:

— Смотрите, смотрите! Пароход!

Все, понятно, бросили работу и устремились на берег. И в самом деле, небольшой моторный бот уже вошел в за­лив и направился прямо к нам, не замечая пересекавшей путь подводной гряды. Обычно ее видно издалека: даже при небольшом волнении вода над грядой начинает пе­ниться. Но в тот день было на редкость тихо.

Как предупредить товарищей? Выстрелами? Но они примут их за салют. Спустить шлюпку? Уже поздно.

У нас перехватило дыхание.

А мелководный бот спокойно прошел над грядой и вскоре бросил якорь.

На берег сошли капитан и несколько матросов.

• Мы пришли забрать у вас строителей.
  
• Каких строителей? — удивился я. — Наших строи­
  телей забрал еще месяц тому назад «Малыгин».
  

Теперь удивился капитан.

• Как же так получилось? Мы шли к Маточкину
  Шару и дальше на Мурманск, а нас с дороги повернули
  к вам.
  
• Ну, Роман, — обратился я к нашему печнику. —
  За тобой прислали целый пароход. Можешь собираться и
  ехать на родину.
  

Мы пригласили гостей к себе, усадили за стол, а са­ми сели за письма — до будущего лета нам такой воз­можности больше не представится. Я, кроме того, пере­дал капитану телеграмму, адресованную Полярному уп­равлению. Надо же было информировать руководство о нашем житье-бытье.

В заключение капитан рассказал:

— Когда мы входили в ваш залив, то на той стороне
видели большущего белого медведя. Идет себе прямо на
виду, по самому берегу. Хотели подобрать, да винтовки у
нас нет. Досадно!

Мы шутя пообещали гостям завтра же расквитаться с нахальным мишкой.

Вообще встреча с командой бота была по-настоящему сердечной. Проводили мы гостей уже под вечер, пожелав попутного ветра, дружески распростились с полюбив­шимся всем нам Романом, а домой отправились только

после того, как бот скрылся в наступивших сумерках. И невольно вспомнилось посещение нашей бухты «Ма­лыгиным». Капитан мощного ледокола не только не съехал на берег, но так спешил, что дал строителям все­го час на сборы. А эти скромные парни, на легком боте не раздумывая, пошли к нам на целый месяц позднее и вот сейчас, морозной ночью, держат курс на далекий Маточкин Шар.

Много было в тот вечер и разговоров о медведе. Мы давно уже мечтали о свежем мясе — оно было больше чем необходимо, а нас, охотников, соблазняла и пышная шкура. И мы старались предугадать, куда мишка может пойти. Если он будет следовать берегом, то, обогнув за­лив, обязательно выйдет к нам; если вздумает переплыть залив, то опять-таки попадет к нашему дому. Так с эти­ми расчетами мы и уснули.

А утром, едва разошлись по работам, как увидели Некрасова, стремительно бегущего к дому. Он только что отправился на озеро за водой и вот уже мчался без ве­дер и что-то отчаянно кричал. Мы насторожились.

— Медведь!.. Большой!.. Там, у бухты!..

Все схватили винтовки и бросились к бухте. Впере­ди — собаки. На бегу мы разбились на две группы, что­бы с двух сторон отрезать медведю пути к отступлению.

Выбегаем на берег. Зверя не видно.

— Ничего, с собаками догоним.

Обходим берег и раз, и два, но никаких следов на свежем глубоком снегу не видим.

— Как же так?—удивляется Александр Алексеевич
под общий смех и шутки. — Я же его от озера отлично
видел.

Идем обратно. Вот и ведра, брошенные метеорологом. Оборачиваемся в сторону бухты, и сразу же за бугром

показывается спина огромного медведя. Зверь, видимо, куда-то торопился: спина то исчезала, то появлялась.

Снова бросаемся назад, и тогда все разъясняется: в бухте Трех Медведей мирно покачивался на волнах гро­мадный айсберг, вершину которого мы и видели из-за увала.

Долго еще после этого зимовщики посмеивались над незадачливым метеорологом. На первых порах он сму­щался и оправдывался, но потом начал сердиться. Од­нако, на его счастье, скоро смущаться и оправдываться пришлось двум другим неудачникам. И опять из-за мед­ведя.

Случилось это так. Однажды поздно вечером с ледни­ков снова сорвалась бора. Ураганный ветер нес тучи снега, песка, гальки, и одна из мачт не выдержала — да­ла крен. Я поднял всех на аврал. Ползком добрались до оттяжек, укрепили лебедку и с ее помощью осторожно выровняли мачту. Аврал окончился, все ушли, а мы с Васей остались спаять оборванную антенну.

И вдруг, после очередного резкого порыва ветра, на­ши собаки с громким лаем кинулись в тундру. В один миг они исчезли из виду, однако скоро остановились и, не переставая лаять, закружились на месте.

— Вася! — крикнул я, держа в руках концы антен­
ны. — Посмотри, кого собаки там кружат.

Тарасенко, пригибаясь, пошел к собакам, но вскоре прибежал обратно.

— Там медведь! Собаки наседают, но боятся к нему
подойти.

Мы схватили винтовки и бросились на лай.

— Не горячись, Вася! — умерял я пыл молодого
охотника. — Как бы не испортить все дело.

Тогда Вася пропустил меня, как более опытного

охотника, вперед, а сам пошел следом. Замолчавшие было собаки при нашем приближении снова залаяли,

С винтовками наготове подходим все ближе и ближе. Собаки действительно кружатся вокруг чего-то белого. Мы разом вскидываем винтовки. Но пелена снега опять скрыла зверя. Так не мудрено и промахнуться.

Тогда я опустил винтовку, осторожно подался немно­го вперед и, чтобы лучше видеть цель, стал на колено. То же сделал и Вася. Возбужденные до предела, всмат­риваемся, но перед глазами опять только снежная пеле­на. И лишь при новом порыве ветра я отчетливо увидел, как в нескольких шагах от нас зверь повернулся и стал к нам боком. Почти одновременно грянули два выстрела.

Собаки, подняв невообразимый гвалт, бросились впе­ред, на выстрелы выбежали из дома все зимовщики с винтовками в руках и поспешили к нам.

Мы первыми подошли к собакам и увидели на сне­гу... лестницу от нашей метеорологической будки. Ее ура­ганом сорвало вместе с подставкой, которой она зацепи­лась за камень.

Так и мы с Васей стали героями дня.