На трассе северного полюса эаписки полярника

Вид материала

Документы

Содержание Наши пленники Накануне перелета

Подобный материал:

• Записки полярного летчика, 4968.09kb.
• Содержание: 2 Территориальное положение Канады, 683.59kb.
• Александр Попов: «Человек на Луне? Какие доказательства?», 4025.52kb.
• Организация и проведение городских (районных соревнований по спортивному ориентированию, 545.21kb.
• Информация о проведении Первенства России по автомоделизму в классах радиоуправляемых, 34.87kb.
• Итоги II окружного Фестиваля Северного административного округа города Москвы, 66.99kb.
• Выборгского района Санкт-Петербурга Освоение Северного морского пути. Вклад М. В. Ломоносова, 258.89kb.
• Альта самый крупный город в губернии Финнмарк. Это город северного сияния и белых ночей,, 43.94kb.
• Приказ №537 «10» ноября 2011 г о районном конкурсе «Лучшая организация Дня географии, 42.6kb.
• Правозащитный Центр «Мемориал», 418.72kb.

НАШИ ПЛЕННИКИ

К началу февраля температура у нас упала до минус тридцати. Морозы усилились, а ночь стала заметно отсту­пать. Солнца мы еще не видели, но светлого времени с каждым днем становилось больше.

Заготовки леса пошли быстрее, поднялось и настрое­ние: самое трудное время позади, сонное состояние уда­лось преодолеть. А скоро появится и солнце.

В один такой морозный, полусветлый полдень Вася, таинственно улыбаясь, принес мне радиограмму. Адресо­вана она была Алеше. Жена нашего каюра сообщала, что у них родилась дочь Алла.

Перед обедом я попросил Мишу поставить на стол закуску, достал вино. Товарищи с недоумением погляды­вают на стол; Алеша, ничего не подозревая, с улыбкой отирает губы. Я же молча пожимаю ему руку и протя­гиваю радиограмму. Он читает ее, потом перечитывает и все больше краснеет под вопросительными взглядами то­варищей.

— Что у тебя там, Алеша? — спрашивает наконец
Некрасов.

• Да вот... супруга... сообщает о прибавлении семей­
  ства.
  
• Да ну? Сын или дочка?
  

— Трошки не дотянули. Дочка.
Все смеются.

— Разливай вино, Алеша! — предлагаю я. — Сегодня за столом ты хозяин.

Поздравили смущенного отца, выпили за здоровье его жены и Аллочки. Денисов предложил сделать девоч­ке подарок от нашего коллектива. Сейчас же составляем поздравительную радиограмму жене Алеши и даем ука­зание бухгалтерии перевести в Воронеж за наш счет пятьсот рублей на подарок Аллочке Колосовой.

Чем светлее становилось на острове в полдень, тем заметнее оживала суровая природа Арктики. На льду залива стали появляться отдыхающие тюлени. Они рас­ширили свои проруби-отдушины и часами лежали на льду, каждые две-три минуты поднимая головы, чтобы осмотреться. Собаки носились по всему заливу, но при их приближении тюлени проворно соскальзывали в лунки.

Около некоторых лунок мы замечали даже по два тю­леня, и с каждым днем их становилось все больше. Но медведей мы так и не видели.

С увеличением световых часов подошла удобная по­ра и для футшточных наблюдений. Затягивать их доль­ше было нельзя. Дело в том, что эти наблюдения требу­ют непрерывного шестнадцатисуточного дежурства на льду. Такую роскошь мы могли себе позволить лишь до начала воздушной навигации в Арктике, тем более, что футшточные наблюдения программой работ полярной станции не предусмотрены.

Пришлось на время непрерывного дежурства пере-

распределить обязанности. Обычные программные на­блюдения были возложены на старшего гидрометеороло­га Денисова и по мере необходимости на механика Анто­нова. Руководство футшточными наблюдениями взял на себя Некрасов, а помогать ему должны были мы с Алешей.

Начали с того, что пробили во льду залива лунку, а над ней натянули палатку. В палатке поставили кероси­новую грелку и повесили «летучую мышь», а в лунке ук­репили неподвижную рейку — футшток. Рядом установи­ли самопишущий аппарат, регистрирующий на ленте приливо-отливные течения.

• А это к чему? — спросил Алеша.
  
• Чтобы ты на дежурстве не спал, — усмехнулся Не­
  красов. — Он за тобой следить будет.
  

На первую вахту, которая должна была носить ин­структивный характер, решили встать рано утром все трое.

Но Некрасов разбудил нас раньше срока.

— Инспектор приходил. Проверял, правильно ли мы
подготовились к наблюдениям, — официальным тоном
доложил он мне.

Спросонья ничего не понимаю.

• Какой инспектор? Куда приходил?
  
• Одевайтесь и пойдем в палатку. Там сами уви­
  дите.
  

Выходим на берег. Ровный след медвежьих лап с противоположного берега залива тянулся прямо к нашей палатке. Зверь обошел ее вокруг, через полость сунул морду внутрь, но, не обнаружив ничего привлекательно­го, вышел на берег, а затем повернул в море, в нагро­мождения торосов. Алеша с сожалением посмотрел на следы, терявшиеся в ледяной чащобе.

— На него бы, черта, валенки надеть! Небось не по­
лез бы в торосы, а искал, где поровнее, — произнес Але­
ша. И с сожалением: — Эх, сколько мяса напрасно про­
пало.

Решили пополнить инвентарь палатки винтовкой.

В первые дни футшточного дежурства стояли устой­чивые морозы, но ниже тридцати пяти градусов ртуть не опускалась. Крепко досаждали ветры и по временам срывавшаяся с ледников бора.

В те же дни над горизонтом впервые проглянуло солнце. В конце февраля, когда мы уже завершили се­рию наблюдений, Полярное управление напомнило нам о предстоящих полетах. Специальной радиограммой оно предписывало оборудовать посадочную площадку.

Выбор наш сначала упал на перешеек около станции. Места для посадки машины здесь было вполне доста­точно. Но не помешают ли посадке наши дома, радио­мачты и мыс Опасный?

Тогда гидрометеорологи нашли в заливе несколько ровных ледовых полей. К сожалению, их кое-где проре­зали ропаки, возникшие при сжатии.

Но лучшего выбора у нас не было. Срочно оконтури­ли границы одного из полей и взялись за его расчистку. Однако работа оказалась труднее, чем мы предполага­ли. Пришлось срубить довольно основательные ледяные глыбы и вывозить их на нарте за пределы площадки.

Трудились на расчистке все свободные от дежурства. И трудились охотно. Еще бы! Ведь это была «настоя­щая» работа! Работа, связанная с полетом на полюс. И все разговоры наши вращались только вокруг этого. То один из нас, то другой спрашивал Васю:

— Что новенького у тебя в эфире?
А Вася и сам ничего не знал.

Впрочем, это не остановило нашего порыва. За три-четыре дня посадочная площадка была готова. Специа­листов по аэродромам у нас не было. Общим советом решили использовать толь. Развернутыми рулонами обозначили углы, она же пошла и на посадочный знак. Направление ветра будет показывать подготовленный дымный костер вблизи площадки.

Словом, мы всем коллективом могли вернуться к те­кущим делам. А их было все еще много. Стоило, напри­мер, солнцу заглянуть на остров, и мы наглядно убеди­лись, что снаружи наш домик весьма и весьма непри­влекателен: частично рубленный, частично дощатый, без наличников. Значит, пора использовать запасы вагон­ки, приниматься за обшивку.

Обшивали, по совету Алеши, «елочкой». Получилось довольно красиво. А главное — новое дело очень увлек­ло зимовщиков: если в первый день мы работали только вдвоем с Алешей, то назавтра от добровольцев не было отбоя. И к Международному женскому дню домик наш совершенно преобразился, выглядел не только чистень­ким, но и нарядным.

А в день 8 Марта все свободные от вахты зимовщи­ки после парадного обеда разбрелись по окрестностям станции.

Мы с Алешей решили разыскать бухту Укромную, которую пока знали лишь по названию.

Ветры так отшлифовали снег, что он свободно выдер­живал нашу тяжесть. Но следы все-таки оставались — и наши и медвежьи. Следы, между прочим, уже не раз удивляли нас: зверей на острове много, а никто из нас даже издали их не видел. А как бы хорошо сейчас раз­житься медвежатиной.

За разговорами незаметно доходим до конца залива,

но Укромной все нет. Неужели вот этот тупичок и назы­вается бухтой?

Выбираемся на берег, к астрономическому пункту, п перед нами вдруг открывается запрятанная между вы­сокими горами узкая бухта, соединенная с заливом Бла­гополучия еле заметной издали лентой воды. Действи­тельно укромная! Метко названа!

Спускаемся на лед бухты и видим разодранную, но еще теплую тушу тюленя. Медведь раздробил своей жертве череп, вылизал мозг, полакомился салом... Пир­шество нарушили мы. Следы зверя вели в торосы зали­ва. Но лезть следом за ним нам совсем не хочется.

— Тоже понимает вкус в пище! — замечает Але­
ша.— Мозг и сало сожрал, а мясо оставил.

Прежде чем вернуться домой, поднимаемся на гору Якоби. За ней высятся горные хребты, покрытые вечны­ми льдами, вправо и влево от нас медленно сползают в море ледники. И совсем не случайно оно там и здесь усеяно айсбергами. С горы особенно отчетливо видно, как не похоже Карское море на море Лаптевых. Там мы, зимовщики мыса Кигилях, за всю зиму не замечали да­же намека на полыньи, а здесь их можно увидеть в лю­бом направлении — широкие, постоянно возникающие, окутанные густыми клубами пара.

— Возьмусь-ка я делать лодку! — говорит Алеша.—
Доберемся с ней до полыньи и поохотимся на нерп.

Но охоту пришлось отложить. Утром Тарасенко вру­чил мне радиограмму: нам предписывалось держать в постоянной готовности посадочную площадку и, кроме того назначались дополнительные сроки наблюдений. На Большой земле к чему-то готовились.

— А что будет, — спрашивает Алеша, — если само­
лет сядет к нам и вдруг дунет бора? Не унесет она его?

Вопрос существенный. Надо и в самом деле поду­мать, нельзя ли найти какие-то якоря для воздушного корабля. У Антонова вскоре родился план:

— Сделаем проруби, опустим под лед бревна, а пет­
ли тросов, закрепленные на бревнах, выведем на поверх­
ность.

Работа трудоемкая, но ничего лучшего придумать нельзя. И вот мы вновь на ветре и морозе долбим лед. Антонов мастерит петли. Устаем отчаянно, зато крепле­ние для самолета получилось вполне надежное. Алеша, подергав за петли, удовлетворенно произнес:

— Вот теперь оно и «Вася».

Освободившись, Алеша вспомнил о лодке и решил сейчас же заняться ею. К нему присоединился Некрасов. Но он предложил свою конструкцию, с которой Алеша никак не хотел согласиться.

• С твоей лодкой, — говорил он, — провозишься ме­
  сяц: ее надо конопатить, смолить... И будет она неуклю­
  жей, с места не сдвинешь.
  
• Да ты пойми, — горячился метеоролог, — что пла­
  вать нам не в болоте придется, а в море. Устойчивость
  нужна.
  
• Вон у нас на берегу лежит устойчивая лодка, — не
  сдавался Алеша. — На ней и плавай, если воды
  боишься.
  

А ведь еще недавно больше всех боялся воды Алеша!

В спор пришлось вмешаться мне, и я принял сторону каюра.

— Лодку потяжелее можно сделать и позже. А сей­час нам нужна именно такая, чтобы ее мог столкнуть в море один человек.

На том и порешили. Но тут опять разразилась же­сточайшая бора. Пришлось отсиживаться в комнатах,

где Алеша и начал свою работу. Ветер на этот раз был такой силы, что дежурный метеоролог добирался до пло­щадки с приборами по натянутой веревке, ползком.

А когда бора стихла, по морю во всех направлениях разбежались новые широкие полыньи. Алеша, захватив с собой Антонова и Денисова, сейчас же отправился по­смотреть на них, а я остался подгонять свою «канцеля­рию».

И вдруг дремавшие около домика собаки сорвались с места и с громким лаем бросились к бухте. Я схватил винтовку и выбежал из дому. От метеорологической пло­щадки бежал Некрасов и тоже с винтовкой. Увидев ме­ня, он крикнул:

— Там медведь!

И побежал вслед за собаками, которые неслись бере­гом бухты к горе Якоби. Туда же бросились и мы. Но Александр Алексеевич скоро остановился: у его японской винтовки заело накладку затвора.

Я пока ничего не видел и бежал не спеша. Но вот какой-то колобок быстро поднялся по скату и скрылся за его гребнем. Однако собаки с лаем закружились на самом скате. Всмотревшись, я заметил наконец большо­го медведя. Он уходил почему-то очень медленно: делал несколько шагов вверх по скату, оборачивался, отгонял лапой собак и вновь неторопливо шагал вперед.

Подойдя еще ближе, я рассмотрел рядом с медведем медвежонка и тогда понял, в чем дело. Затем не торо­пясь прицелился и двумя выстрелами свалил медведицу. А медвежонок, прижавшись к матери, удивленно смо­трел на меня и на лающих собак. Он был совсем ма­ленький, пушистый и белый, точно елочный. Чернели только бусинки глаз да кончик носа.

Скоро подоспели все зимовщики.

• Вот это большой дядя!—с восхищением сказал
  Алеша и, насмешливо взглянув на Некрасова, доба­
  вил: — А тебя, Сашка, сам бог наказал за то, что ты вин­
  товку не почистил. Даже выстрелить не пришлось!
  
• Забирайте медвежонка, — поторопил я, — и ско­
  рее возвращайтесь с нартой и ножами: надо разделать
  медведицу, пока мясо не пропиталось ворванью.
  

Алеша подошел к медвежонку. Тот по-прежнему с явным недоумением смотрел на все, что происходило во­круг. Однако, когда Алеша взял его за шиворот и потя­нул от матери, он пронзительно заверещал. Эхо сейчас же повторило крик, но как-то странно: не с горы, а сбоку.

Зимовщики гурьбой направились на станцию, и мед­вежонок вновь закричал. И вновь так же странно отозва­лось эхо. Тогда я вспомнил колобок, мелькнувший и скрывшийся за гребнем. Поднимаюсь на гребень. И что же? Там сидит второй медвежонок.

Зимовщики вернулись, и медвежата, оказавшись вме­сте, сразу успокоились.

В тот же вечер мы с большим аппетитом ели котлеты из медвежатины. А своих нежданных пленников посади­ли в запасную комнату.

На шум и возню прибежал наш кок Миша. Человек в годах, грузный и обычно необщительный, при виде мед­вежат он преобразился. Быстро присев на корточки, кок протянул руку, сложенную в пальцах точно для молит­вы, и стал причмокивать. Но звереныши стояли непод­вижно.

• Вот глупенькие, — с теплотой в голосе произнес
  Миша, — ничего не понимают. Они, наверно, есть хо­
  тят? — обратился он ко мне.
  
• Это по твоей части, — ответил я. — Покорми.
  
• А что они есть будут?
  

• Котлеты с луком поджарь, — посоветовал Васи.
  
• Да ведь ни мяса, ни луку у нас нет, — серьезно от­
  ветил кок. Но поняв шутку, быстро исчез, а вернувшись,
  поставил перед медвежатами чашку со сгущенным моло­
  ком, разбавленным теплой водой. Но малыши не трону­
  лись с места.
  
• Ты их из бутылки через соску покорми, — подска­
  зал Денисов.
  
• А где я соску возьму? — возразил кок. Все
  рассмеялись.
  

Алеша взял за шиворот крайнего медвежонка и, под­тянув поближе, ткнул его носом в чашку. Малыш даже испугался и, подавшись назад, стал облизывать пятачок. Молоко ему понравилось, и он начал с аппетитом лакать. Второй подошел сам и скоро начал оттеснять своего лохматого братишку. Поев, они забились за плиту, при­жались один к другому и затихли.

Но к полуночи нас разбудил пронзительный крик, живо напомнивший детский плач. Я сразу не сообразил, в чем дело. Алеша сел на кровати, закурил и, нервни­чая, обратился ко мне:

• Постреляй ты медвежат! Зачем они будут мучить­
  ся без матери?
  
• Почему ты меня посылаешь? Возьми винтовку и
  постреляй сам. Или ты стрелять разучился?
  
• Я не могу — они маленькие. Рука не налегает.
  

— А у меня, по-твоему, наляжет? Нет уж, если сам не можешь, то и других нечего посылать.

Мы отправились к малышам. Увидев нас, они быстро успокоились, попили молока и снова уснули.

А утром ко мне подошел кок:

— Сгущенное молоко на детский сад расходовать
можно? Только одной баночки на раз им маловато.

• Нет, Миша. Так мы скоро и сами без молока оста­
  немся. Надо придумать что-то другое.
  

• Тогда я попробую натопить звериного сала...
  
• Ну что ж, попробуй.
  

На сало медвежата набросились с не меньшей жад­ностью, чем на молоко. Но скоро мы перестали кормить их и салом, перевели просто на мясо.

Вообще с новой обстановкой наши маленькие пленни­ки освоились удивительно быстро. На второй или третий день они уже занялись исследованиями: залезли на вер­стак, на окно, на стол; перевернули и разбросали Але­шин инструмент, наконец, до основания развалили плиту.

• Алеша,—говорю, — давай-ка выгоним их на
  улицу!
  

• Так они сейчас же в тундру убегут.
  
• Теперь не убегут. Да и мы за ними проследим.
  

Оказавшись на свободе, медвежата прежде всего на­правились к собакам. У собак сразу поднялись загривки, но, услышав наш окрик, они недовольно поднялись и молча перешли на другое место. Медвежата обошли во­круг дом, обнаружили под крыльцам дыру, пролезли в нее и уснули на мягком снегу, как на перине. Новая квартира им так понравилась, что мы стали оставлять их под крыльцом и на ночь.

НАКАНУНЕ ПЕРЕЛЕТА

Наступление астрономической весны в районе нашей станции ознаменовалось на редкость неустойчивой пого­дой: почти непрерывно свирепствовали ветры. Они зано­сили посадочную площадку сугробами, засыпали опозна-

вательные знаки, дрова, сложенные для костра. Изо дня в день нам приходилось браться за лопаты. А об экспе­диции Шмидта все еще не было никаких известий.

Но вот как-то в кают-компанию влетает возбужден­ный Вася и скороговоркой рассказывает, что экспедиция находится уже на Маточкином Шаре, туда сплошным по­током идут радиограммы на имя Шмидта, Папанина, Водопьянова и других участников перелета.

— А чего они там прохлаждаются? — с обычной сво­ей непосредственностью спросил Алеша. — Летели бы скорее!

— Не больно полетишь, — отозвался Тарасенко. — Погода-то видишь какая! Связь поддерживать — и то трудно: разряды в наушниках самого глушат.

— Это, положим, верно, — легко согласился Але­ша, — погода неважнецкая...

Но как раз в этот день ветер неожиданно стих. И в настороженной тишине заклубились ледники на горах. Картина была настолько эффектна, что Некрасов бро­сился заряжать фотоаппарат. Однако из этой затеи ни­чего не вышло. Так же быстро с ледников сорвалась бо­ра. И сорвалась с такой силой, что когда мы выскочили на крыльцо, то ничего не смогли рассмотреть. Лишь на миг перед глазами мелькнули медвежата. Один из них успел нырнуть под крыльцо, другого подхватил ураган, и он словно растворился в снежной мгле.

Ураган свирепствовал недолго, но ветер не мог успо­коиться до позднего вечера.

На следующий день мы отправились на поиски про­павшего медвежонка. Видно, не только животные привя­зываются к людям, но и люди привязываются к ним. Мы с собаками обшарили берега бухты Трех Медведей, по­луостров Сомнения, но поиски оказались бесплодными.

• Пропадет зверь! — сокрушался Некрасов. — Ведь
  он маленький и ничего себе не раздобудет.
  
• А может, он взрослого медведя встретит, — выска­
  зал предположение Миша, — при нем и он пропитается.
  

Алеша, покачав сокрушенно головой, внес предло­жение:

— Давайте хоть этого закроем в избе! А то и послед­
него потеряем.

Однако никто не решился лишить его свободы. С пло­хим настроением мы раньше обычного разошлись по комнатам.

Во время «спасательной экспедиции» Алеша нашел в снегу на мысе Опасном двух мертвых люриков. Что по­служило причиной гибели этих самых небольших в се­мействе чистиков, но самых ловких и подвижных птиц? И как они залетели на сушу? Очевидно, ураган был на­столько силен, что птицы, которые даже спят на волнах, потеряли всякую ориентировку, на лету врезались в бе­рег и разбились.

С этого же мыса Алеша увидел в море, неподалеку от пашей посадочной площадки, свежую полынью. Он хотел было пройти к ней, но я объявил аврал по расчистке пло­щадки.

...На другой день погода стала как будто налаживать­ся: ветер притих и солнце по-настоящему улыбнулось нам. Александр Алексеевич отправился на дежурство да­же раньше обычного. Но почти сейчас же вернулся в кают-компанию:

— Выходите скорее! Чудо увидите!

Мы, конечно, выбежали вместе с ним на крыльцо. Со стороны бухты Трех Медведей к станции шел медвежо­нок. Шел нерешительно, часто останавливался, погляды­вал на нас.

— Да это не тот, что пропал! — решил кок. — Это
наш. Ходил товарища искать.

Некрасов возразил:

— Наш под крыльцом спит. Я уже смотрел.
Алеша тем временем сбегал на кухню, достал кусок

сала и показал медвежонку, приговаривая:

— Миша! Мишка! Иди сюда! Хочешь сала? Проголо­дался поди?

Почуяв корм, медвежонок зашагал увереннее, а схва­тив сало, юркнул под крыльцо. И вскоре там уже завяза­лась драка за лакомый кусок.

После завтрака Алеша наконец выбрался на полы­нью. А вернувшись, рассказал, что тюленей там «как на­сыпано». Он одну нерпу убил, и она даже не потонула. Но достать ее без лодки не было никакой возможности.

— Давай возьмем новую лодку, она легкая, и поохо­
тимся! Мясо кончается: собак и медвежат кормить не­
чем. Дойдем легонечко.

Я согласился, решив попутно осмотреть и посадочную площадку. Погода, кстати сказать, стояла чудесная: ве­тер стих, солнце светило вовсю. Но идти с лодкой оказа­лось не так уж «легонечко», и мы, изрядно упарившись, скоро присели на борт лодки отдохнуть.

• Смотри, какая погода! — заговорил Алеша.— Че­
  го ж они сидят на Маточкином Шаре, а не летят
  дальше?
  
• Не забывай, Алеша, что от Маточкина Шара до
  полюса почти две тысячи километров, и лететь придется
  не где-нибудь над центральной полосой Советского
  Союза, а над Ледовитым океаном. У нас, скажем, сейчас
  погода замечательная... возможно, что и на Земле Фран­
  ца-Иосифа такая же, а в районе Маточкина Шара и к
  самолету не подойдешь. Завтра у них погода стихнет, так
  

у нас дунет бора, или Землю Франца-Иосифа накроет ту­ман. Если бы Арктика так не фокусничала, и станции строить на пути не стоило бы, и держать синоптиков в со­ставе экспедиции незачем.

• А как же иностранцы к полюсу летели? У них ведь
  станций на пути не было?
  
• Станций не было, зато и они на полюсе не были.
  Помнишь, как наши ледоколы итальянцев спасали? Со­
  ветская экспедиция летит к полюсу не из спортивного
  азарта, а для того, чтобы организовать там научную стан­
  цию, оставить на льдине людей. Значит, и путь надо об­
  ставить так, чтобы попасть на место без ошибки.
  

Алеша минуту курит молча, а потом как обычно без всякого перехода спрашивает:

• А вот ты рассказывал про американца Пири. Ког­
  да он шел к полюсу, то имел девятнадцать нарт и сто
  тридцать три ездовые собаки. Так?
  
• Правильно, — подтверждаю я.
  
• А русская экспедиция Седова сколько имела упря­
  жек?
  
• Нашу экспедицию с американской равнять нельзя.
  Седов был сыном простого рыбака, деньги на экспеди­
  цию он собирал по подписным листам. Экономил на всем.
  Например, вместо доктора пришлось взять ветеринара,
  который должен был лечить и людей и собак. Седов мог
  взять радиоустановку, но на нее и на содержание ради­
  ста не было денег — отказался.
  
• Ну а собак, — спрашивает вновь Алеша, — сколь­
  ко он взял?
  

— У него было три нарты и только двадцать собак.
Вдруг взгляд Алеши остановился на берегу, лицо в

момент преобразилось. Вытянув вперед руку, он тихо произнес:

— Смотри, что это там?

По крутому откосу берега бешено носились собаки. Со стороны можно было подумать, что они затеяли ка­кую-то странную игру.

— А ты обратил внимание, — напомнил Алеша,—
что, когда пришел медвежонок, собак дома не было? Не
иначе как они нашли там что-то.

Мы оставили лодку и пошли к собакам. Сначала на заснеженном склоне, кроме них, ничего не видно было, но вот до нас явственно долетел озлобленный лай, а за­тем мы различили и неясный силуэт медведя.

Я шел с дробовым ружьем, Алеша — с японской вин­товкой.

— Ну, Алеша, — говорю, — теперь вся надежда на
тебя! Мешать не буду. Только действуй хладнокровно,
не спеши!

Подойдя ближе, мы увидели уже двух медведей. Они стояли, прижавшись к скале, а собаки злобно атаковали их, не давая никуда уйти. Когда мы присмотрелись, то поняли, в чем дело: это медведица прикрывала довольно крупного медвежонка, ростом с годовалого бычка. У меня шевельнулось неприязненное чувство — мать, не считаясь с опасностью, прикрывает его своим телом, а он, почти взрослый зверь, прячется за мать.

Алеша без лишних размышлений вскинул винтовку, и медведица с первого же выстрела рухнула с крутого ската на лед. Медвежонок вмиг оказался на камне, и прежде чем Алеша успел выстрелить, скрылся за греб­нем. Охотник и собаки бросились за ним, а я остался около медведицы.

Но скоро медвежонок опять появился на гребне. Про­гремел выстрел, и зверь покатился к моим ногам. Но на льду он моментально поднялся на ноги. Я еле успел от-

скочить в сторону, a затем двумя выстрелами из своего дробовика под ухо покончил с ним.

Эта добыча была нам очень кстати. Медвежатина пришлась по вкусу не только нам, но и собакам и на­шим приемышам. Теперь проблема питания на какое-то время снова была решена.

...Прошел почти месяц с тех пор, как воздушная экс­педиция опустилась в районе Маточкина Шара. Мы ве­ли наблюдения, передавали очередные и внеочередные сводки, а участники перелета о себе не напоминали. Кто-нибудь из нас нет-нет, да и спросит Тарасенко:

— Что новенького слышно, Вася?
Вася нетерпеливо отмахивался:

— А я откуда знаю? Если кому очень уж хочется
узнать, сходите да спросите, до Маточкина не так уж
далеко.

Дополнительные сроки наблюдений загружали зимов­щиков порядком, но мы не забывали и своих социали­стических обязательств. На очереди стоял основной пункт — строительство рубленого дома, лес для которо­го был давно заготовлен и подвезен к строительной пло­щадке еще в полярную ночь.

Мы с Алешей наточили топоры, долота, приготовили шнур, отвесы... Работу начали с самых толстых, тяже­лых бревен, чтобы уложить их снизу. Общими усилиями бревна ставили на деревянные подкладки, а затем уже вдвоем очищали кору, обрубали сучья, отбивали шнуром линию и начинали вытесывать брусья.

— Была бы хоть одна продольная пила, — ворчал
Алеша, — закатили бы бревно на козлы и резали бы без
всякой мороки. Я пилить хорошо умею, научился, когда
еще в саперах служил.

Конечно, рубить топором сырые, мерзлые бревна —

удовольствие сомнительное, но выхода другого у нас не было. Бревна были тяжелые, нам то и дело приходилось на помощь звать товарищей. Чаще других выбегал помо­гать Вася, он всегда был «под рукой» в радиорубке. Уложив очередное бревно и пристукнув его деревянной колотушкой. Алеша удовлетворенно произносил: «Вот оно и «Вася».

Почти весь день около нас крутились медвежата. Иной раз они забирались на наши угольные склады и тогда ходили по строительной площадке не белыми, а бурыми. Но больше всего озорники любили играть с собаками. Те обычно старались уйти от них подальше, только неуклюжий Морж, лучший наш медвежатник, терпеливо переносил все, что творили с ним медвежата. Они поднимались на задние лапы, опрокидывали добро­душного пса на землю и чуть не часами таскали его по снегу.

Очень любили медвежата купанье. Мы подолгу лю­бовались, как мастерски они плавали и резвились в во­де. Особенно любили играть с какой-нибудь чуркой, ны­ряли под нее, ловили себе на шею, держали над головой, потешно удерживая задними лапами равновесие. Наку­павшись вволю, бросались в сугроб, «вытирались» и шли к дому на обед.

Внешне наши питомцы мало чем отличались один от другого, зато характеры их были прямо противополож­ными: один флегматичен и добродушен, второй зол и недоверчив. Скоро за ними закрепились и соответствую­щие клички — Мишка и Ведьма.

В обеденную пору медвежата заходили в коридор, ложились рядом на пол и, положив морды на порог, ждали, когда им кок вынесет остатки обеда.

Пробовали мы брать питомцев и в тундру. Первые

две-три сотни метров они шли с нами охотно, затем оста­навливались и начинали оглядываться назад. Мы тоже останавливались и подзывали медвежат к себе. Они под­ходили, но, когда мы двигались дальше, оба поворачива­лись к нам задом и шли домой, не обращая больше на наши призывы никакого внимания.

Но как-то утром мы не обнаружили ни Мишки, ни Ведьмы. Обошли все закоулки, куда они могли забрать­ся, посмотрели в море и — никаких признаков. Решили позавтракать и свободным от вахты отправиться на поиски.

• Алеша, — попросил я перед завтраком, — возьми
  бинокль и посмотри с вышки. Может быть, разбойники
  где-нибудь...
  
• А что, если ночью приходил медведь, — зафанта­
  зировал мой постоянный спутник, — и медвежата увяза­
  лись за ним? Особенно, если это была молочная медве­
  дица.
  
• Далеко от дома они все равно не уйдут. Да и со­
  баки не лаяли — значит, никакого медведя не было.
  
• Наши собаки теперь так привыкли к медвежатам,
  что уж и не разберут, где свои медведи, а где чужие.
  Могли и пропустить.
  

Все же Алеша взял бинокль и полез на вышку. А вскоре оттуда раздался его веселый смех. Оказывает­ся, Ведьма забралась по лестнице на наш наблюдатель­ный пункт на крыше, а за ней туда же полез Мишка. Ведьма поползла по коньку. Мишка за ней. Когда же крыша кончилась, медвежата побоялись повернуться и, прижавшись животами к коньку, остались лежать на ме­сте, один за другим.

Некрасов сфотографировал трусишек, затем мы под-

ставили широкие доски, чтобы помочь им спустуться на землю. Но Ведьма не трогалась с места до тех пор, пока Алеша без всяких церемоний не пустил в ход ремень. За Ведьмой неуклюже съехал на землю и Мишка.