Н. Д. Елецкий основы политической экономии учебное пособие

Вид материала

Учебное пособие

Содержание Новый способ производства как "точка роста" цивилизации. Мировая революция и проблема социального времени. Вариантность подходов к пониманию экономической системы. В В первую группу Дискуссия о соотношении формационного и цивилизационного подходов.

Подобный материал:

• Учебное пособие Житомир 2001 удк 33: 007. Основы экономической кибернетики. Учебное, 3745.06kb.
• А. А. Дегтярев основы политической теории введение Литература, 3430.48kb.
• Алферов Анатолий Александрович Ромек Е. А. «Общество знания» Дисциплинарная структура, 948.72kb.
• С. Н. Булгаков. Задачи политической экономии, 585.04kb.
• Н. Г. Сычев Основы энергосбережения Учебное пособие, 2821.1kb.
• Работа Д. Рикардо «Начала политической экономии и налогового обложения», 56.63kb.
• Ольшанский Д. Основы политической психологии. Учебное пособие для вузов Глава, 1022.42kb.
• Концепция социализма в экономическом наследии Ленина и Сталина. 22. Основные школы, 15.95kb.
• Н. Ю. Каменская основы финансового менеджмента учебное пособие, 1952.65kb.
• Е. Г. Степанов Основы курортологии Учебное пособие, 3763.22kb.

Новый способ производства как "точка роста" цивилизации. Одним из механистических упрощений "конгломеративного" ва­рианта общей политической экономии было изображение разви­тия мировой экономической цивилизации как некоторой правиль­ной последовательности "рядоположенных" во времени способов производства. Мировая история выглядела при этом как аналог движения по ступеням лестницы: человек переходит от одной сту­пени к другой, находясь в каждый данный момент в каком-то определенном месте. Аналогия эта, правильно фиксируя идею ис­торической стадиальности производственных отношений, явля­лась, вместе с тем, чрезмерно упрощенной, поскольку не отража­ла соотношения разных способов производства в реальном вре­мени и пространстве. Создавалась иллюзия, что все человечество в правильной последовательности переходило от одной экономи­ческой системы как целого к другой, и хотя в явном виде этот тезис не формулировался, но эффект указанной иллюзии исполь­зовался для критики самого принципа формационности.

В действительности, каждый новый способ производства, бу­дучи порождением предыдущего, сосуществовал во времени и про­странстве не только с ним, но и со всей совокупностью предшест­вующих способов производства¹⁹⁷. Вплоть до настоящего времени сохранились фрагменты первобытного хозяйства, а также элемен­ты, в том числе, с признаками системной организации, всех пос­ледующих типов хозяйства. Разумеется, некоторый предшествую­щий способ производства не трансформировался в последующий всей совокупностью своих элементов и по всему пространству своего распространения. Хотя всякие аналогии условны, и выс­шие формы движения в принципе не сводимы к низшим, не мо­гут быть сущностно познаны в терминах низших форм, но если уж использовать аналогии (по крайней мере, в учебных целях), то от образа механического движения по лестнице целесообразно перейти к биологической аналогии зарождения нового организма.

Новый организм возникает не по всему массиву клеток роди­тельского, а первоначально в одной клетке. Аналогично этому, новый способ производства появляется вначале в форме единич­ных элементов хозяйствования, затем как особый уклад в предыду­щей экономической системе при наличии определенных условий: максимальной реализации всех возможностей технологического и социально-экономического развития в рамках предыдущего строя¹⁹⁸, устойчивой тенденции перехода к новому уровню производитель­ных сил, для которых господствующая форма собственности ста­новится препятствием, наличия активно-деятельностных общест­венных сил, заинтересованных в социально-экономических из­менениях. В точке пересечения действия этих факторов, характе­ризующейся наибольшим динамизмом общественных противоре­чий, и возникает "росток" нового способа производства, превра­щающийся в "точку роста" мировой цивилизации¹⁹⁹.

Взаимоотношения этого "ростка" с окружающей социальной средой противоречивы. Он для своего развития использует ресур­сы среды и, в то же время, выступает как конкурент действующих, давно утвердившихся социальных сил, отнюдь не склонных посту­питься своими интересами. В некоторых случаях им удается подавить развитие нового уклада и восстановить свои позиции (так, в XVI-XVIII вв. в Италии и Германии имело место "второе издание феодализма", сопровождавшееся коренным ограничением и даже ликвидацией возникших ранее в этих странах форм буржуазного хозяйства). Однако если зарождение новых экономических отно­шений не являлось случайностью, если они обусловлены истори­ческой необходимостью, то реставрация предшествующих форм неизбежно будет иметь временный и пространственно ограничен­ный характер. Как феномен развития мировой цивилизации, "рос­ток" нового способа производства не погибнет, изменятся лишь внешние формы и географическая локализация его эволюции.

По мере дальнейшего развития и укрепления, новый способ производства превращается во все более устойчивый социальный организм, усиливающий свое влияние на среду. Он использует и преобразует ее элементы соответственно собственной природе, подавляет и ликвидирует неорганичные для него формы произ­водственных отношений, либо, на своей функциональной и гео­графической периферии, превращает их (посредством целенаправ­ленной деятельности или просто самим фактом своего существования) во второ- (третье - и т.д.) степенные, малозначащие, подчинен­ные, реликтовые. Так росток будущего могучего дерева, при сво­ем первоначальном появлении из земли может мало чем отли­чаться по внешним признакам от ростков травы, - но по мере развития этого дерева в тени его кроны окажется и трава, и другие, менее высокие деревья, и иные организмы.

Новый способ производства побеждает, поскольку он обеспе­чивает качественно более высокий уровень экономической эф­фективности и, прежде всего, - роста производительности труда на базе кардинально совершенствующихся производительных сил. При этом, на ранних этапах движения возникающего уклада, когда появляются лишь фрагменты иных технологий, возможна своеоб­разная инверсия несоответствия производительных сил и произ­водственных отношений, когда последние, используя преимуще­ства новой социально-экономической организации, "вырывают­ся вперед", опережая эволюцию производительных сил. В таком случае новый уклад вынужден использовать широко распростра­ненные элементы материальной базы предыдущего строя, что чре­вато отмеченной возможностью реставрации. Подчинение труда новому виду собственности остается формальным, ибо на базе прежних производительных сил достаточно легко могут быть вос­становлены и прежние механизмы взаимосвязи собственности и труда²⁰⁰. После же системного перехода к качественно более высо­кому уровню производительных сил, новая система производст­венных отношений получает адекватную ей материальную базу, и подчинение труда соответствующему виду собственности из фор­мального превращается в реальное. Реставрация прежних форм становится экономически бессмысленной, ибо они, функциони­руя в ином режиме эффективности, не способны к устойчивому воспроизводственному соревнованию с победившей экономичес­кой системой.

Последовательность исторически необходимых способов про­изводства должна изучаться политической экономией в качестве "узловых точек" на линии магистрального развития цивилизации. Совокупность и историческое соотношение такого рода "узловых точек", прохождение которых "мировым духом" (по гегелевской терминологии) объективно неизбежно, можно назвать, по аналогии с некоторыми естественными науками, "главной последователь­ностью" социально-экономического развития. Разумеется, необ­ходимо учитывать наличие тех или иных общественных феноме­нов "в стороне", вне главной последовательности; рассматривать соотношение "точек роста", превращающихся в "узловые точки" развития цивилизации, с их социальной средой, со второстепен­ными (или превратившимися в таковых²⁰¹) социально-экономичес­кими структурами; изучать смешанные, нетипичные, переходные формы - но необходимая объективная логика движения цивили­зации в ее политико-экономическом отражении предстает именно как "главная последовательность" исторически необходимых способов производства. К числу таковых, как демонстрирует сово­купная мировая социально-экономическая практика, относятся первобытнообщинный, рабовладельческий, феодальный, капита­листический и ныне утверждающийся посткапиталистический (со­циалистический) способы производства²⁰². Имеющий общецивилизационное значение переход от одного из них к другому полу­чил название мировой революции.

Мировая революция и проблема социального времени. Пере­ход мировой экономической цивилизации на качественно более высокий уровень развития, обусловленный утверждением нового спо­соба производства, в силу отмеченной противоречивости экономичес­ких интересов, не может осуществляться легко и безболезненно. Наряду с борьбой между собственниками и несобственниками в рамках предшествующего способа производства, возникает и уг­лубляется борьба между старыми и новыми собственниками, ко­торая принимает остроконфликтные экономические, политичес­кие, идеологические и иные формы. Максимальной остроты эта борьба достигает в некоторой исторически и пространственно локализованной точке, где в наибольшей степени созрели объек­тивные и субъективные предпосылки для формационного пере­лома.

Образ "точки формационного перелома" - это абстрактно-упрощенная модель качественного скачка в развитии экономи­ческой цивилизации ("точка" может представлять собой некото­рый интервал во времени и ареал в пространстве²⁰³). Для политической экономии важно, что в этой условной "точке" происходит социальный перелом, делающий развитие нового способа произ­водства необратимым. Переход экономической системы в качест­венно иное состояние более высокого цивилизационного уровня есть явление всемирно-исторической значимости - мировая рево­люция. Мировая революция - это система событий, делающих ут­верждение нового способа производства необратимым. Если до мировой революции новые социально-экономические отношения развивались как второстепенный блок в рамках предшествующего способа производства, то после прохождения "точки перелома" они превращаются в главную, ведущую силу мирового развития, а через некоторое время - и в господствующую силу, подчиняющую себе находящиеся с ней в контакте социальные феномены иной природы.

Как правило, в "точке перелома" борьба старого и нового спо­собов производства принимает ожесточенные формы и проявляет­ся в виде кровопролитных политических революций, всеобъем­лющих социальных катаклизмов, опустошительных гражданских и внешних войн²⁰⁴. Когда же всемирно-исторический перелом со­вершился, на удаленной от эпицентра событий периферии старо­го способа производства возможны, особенно в условиях возраста­ния степени целостности мировой цивилизации, смягченные, эволюционные, реформистские варианты перехода к новому строю. (В качестве типичных примеров можно назвать реформу 1861 г. в России или переход к капитализму в скандинавских странах. Не­избежность подобных преобразований после решающих антифео­дальных революций в Англии и Франции стала абсолютно оче­видной, и Александр II, объясняющий дворянам, почему нельзя обойтись без освобождения крестьян, - это своего рода символ действий уходящих социальных сил, признавших свое общецивилизационное поражение. "Старый господствующий класс в "за- поздавших" странах проходил "школу воспитания" на опыте стран в которых революция была оплачена этим классом дорогой це­ной. В результате он становился способным на реформы "свер­ху", идя навстречу требованиям времени"²⁰⁵.)

Важнейшим результатом мировой революции является транс­формация параметров социального времени. Новый способ произ­водства, сосуществующий в физическом времени со своими пред­шественниками, функционирует в совершенно ином режиме со­циального времени - ускоренного, уплотненного, динамичного, наполненного немыслимым для ранее существовавших обществен­ных форм количеством событий и изменений. Соотносительно с режимом социального времени нового способа производства вре­мя всех предшествующих общественных, а тем более, природных систем предстает как "застывшее", остановившееся. Уже само возникновение социальной формы движения "остановило" геоло­гическое и биологическое время - соответствующие природные сферы практически не изменились в течение исторического интер­вала, за который общество совершило гигантский скачок от пере­ходных, полуживотных предсоциальных образований до современ­ного состояния²⁰⁶.

Появление первых древневосточных цивилизаций рабовла­дельческого типа "остановило" социальное время первобытной периферии. В свою очередь, сам "азиатский способ производст­ва", в различных модификациях просуществовавший на огром­ных пространствах вплоть до XX в., предстает как общество, в котором "ничего не происходит" в сравнении с более динамич­ными социумами, начиная с античного. "Мировой дух" (по геге­левскому образу) оставляет восточные деспотии и шествует далее²⁰⁷. Для капитализма вся некапиталистическая часть мира - косная, застывшая социальная масса, объект для завоевания и преобра­зования.

Активность всякого нового способа производства в окружаю­щей социальной среде с преобладанием предшествующих эконо­мических форм напоминает действия персонажей фантастичес­ких произведений, получающих возможность двигаться в сотни раз быстрее других людей, в силу чего последние, несмотря на все свои усилия, неподвижны и беззащитны относительно "ускорив­шихся" субъектов. Сосуществуя в единой форме физического вре­мени, разные способы производства имеют разную содержатель­ную наполненность социального времени, что, наряду с разнока­чественными уровнями экономической эффективности, объясня­ет механизм утверждения господства более высокоорганизован­ной социально-экономической системы. Политико-экономичес­кий подход позволяет осуществить конкретизацию структуры со­циального времени; его природа наиболее полно обнаруживается "... при анализе "экономического" времени, скорость течения ко­торого не является равномерной, что отражает собой объектив­ный процесс ускорения развития человеческого общества, а не субъективистскую оценку времени... Выступая одной из форм со­циального движения, развития общества, время как экономичес­кая категория выражает экономические отношения"²⁰⁸.

Концепции "точек роста" цивилизации и социального време­ни выявляют теоретическую бессодержательность оценок миро­вого исторического процесса по формально-количественным кри­териям величины населения и площади контролируемого геогра­фического пространства тех или иных социальных образований. Так, предпринимались попытки принизить мировое значение анти­чной цивилизации на том основании, что в Афинах периода рас­цвета проживало "всего" несколько тысяч человек (в то время, как в соседней, мировой по тем временам персидской державе – миллионы); капитализм объявлялся узкорегиональным западно­европейским явлением и т.п. В какой-то мере подобные оценки объяснимы как реакция на крайности "европоцентризма". Но, критикуя их, не следует впадать в противоположную крайность. Духовная ценность, культурологическая уникальность (и в этом смысле - равноправие) различных цивилизационных систем не могут отменить безусловного факта исторической и пространст­венной локализации "точек роста" и "точек формационного пере­лома", воплощающих ключевые, решающие моменты на маги­стральной исторической линии развития цивилизации²⁰⁹.

Отмеченные концепции позволяют также дать соотноситель­ную характеристику предмета политической экономии как исто­рической науки, с одной стороны, - и экономической истории, с другой. Последнюю интересуют все экономические явления, их преемственность в координатах физического времени, в то время как в систему предмета политической экономии входят экономи­ко-исторические закономерности социального времени.

Вариантность подходов к пониманию экономической системы. В данной и предыдущих главах способ производства рассматрива­ется как экономическая система (экономический строй) общест­ва. Именно способ производства охватывает всю совокупность предпосылок, процессов и результатов экономического взаимо­действия между обществом и природой, причем данная совокуп­ность в рамках способа производства определена со стороны ее содержания и формы, структурирована, иерархизирована, выяв­лено также системообразующее ядро и противоречия как источ­ники движения, то есть речь идет о действительно системно-ор­ганизованном социальном образовании.

Однако в мировой литературе концепция способа производ­ства как экономической системы является далеко не единствен­ной. Под экономическими системами часто понимают модели в рамках отдельных способов производства или же только систему производственных отношений²¹⁰.

Набор возможных определений экономической системы чрез­вычайно велик, существуют даже особые научные направления - "теория экономических систем" и "сравнительная характеристи­ка экономических систем (компаративистика)".

Ключевая методологическая проблема, которую необходимо решать при анализе экономических систем, - это проблема крите­риев определения и соотношения данных систем²¹¹. "Если мы хо­тим выбраться из хаоса чудовищного исторического разнообра­зия, которое делает ненадежным любое познание и любые дейст­вия, то необходимо искать точку опоры Архимеда, отталкиваясь от которой можно познать экономическую действительность в присущих ей формах..."²¹². Для концепции способов производства такой "точкой опоры" является идея о диалектическом единстве исторически определенных производительных сил и производст­венных отношений при ведущей роли собственности в структуре последних.

По-видимому, возможно разделение всего многообразия концепций экономических систем на две большие группы - достаточ­но неоднородные, но характеризующиеся чертами общности от­носительно критерия историзма рассматриваемых систем. Тогда в первую группу войдут теоретические модели, анализирующие эко­номические системы и их соотношение на основании того или иного принципа исторической последовательности и преемствен­ности; во вторую же - концепции, избирающие иные, неистори­ческие, принципы в трактовке природы и соотношения систем.

В первую группу, как очевидно, входит концепция способов производства, рассматривающая их соотношение как закономер­ное историческое движение экономических систем. К этой же группе относится весьма популярное в мире теоретическое на­правление, руководствующееся, преимущественно, технологичес­кими критериями в определении макроисторической стадиальности и, в частности, природы и соотношения экономических систем. Различные варианты технологического направления (представлен­ные работами Д.Белла, Дж.Гэлбрейта, Э.Тоффлера и др.) тяготеют, в целом, к пониманию экономических систем на основе из­вестной "трехфазной" концепции развития мировой цивилизации (доиндустриальное, индустриальное, постиндустриальное обще­ство). В качестве технологических критериев исторического соот­ношения экономических систем предлагались также энергетичес­кий принцип (С.Геринг), степень и формы развития коммуника­ций (Г.Мак-Люэн) и др. Из вариантов нетехнологического пони­мания исторической эволюции систем следует отметить концеп­цию этапов развития торговли, трактующую "магистральное на­правление" мировой экономической истории как последователь­ность исторически сменяющихся торгово-рыночных систем. (Так, американский исследователь Р.Коллинз, отмечая значимость марк­систской концепции способов производства, дает анализ общеис­торической производственной динамики, исходя из того, что "ве­дущей стороной каждого из них [-обществ] является не способ производства и накопления, а особый тип рынка, и что именно вследствие изменений рынка каждая форма социальной органи­зации приобретает способность к росту, подвергается кризисам и трансформации в другой тип"²¹³). Таким образом, независимо от _содержательной специфики, проблема экономических систем в рамках данного обобщенного подхода предстает в разрезе исто­рических уровней и форм их преемственности.

Иной исходный критерий присущ теоретическим моделям второй группы, для которой исторические параметры экономи­ческих систем либо имеют второстепенное значение, либо вооб­ще не играют никакой роли. Так, в разработках западногерман­ского неолиберализма ключевое значение имеет проблема форм регулирования и связанная с ней идея "идеальных типов хозяйст­ва" (или "чистых форм"), в соответствии с чем все "экономичес­кие порядки" тяготеют либо к "центрально-управляемому", либо к "рыночному" хозяйству, исторические вариации каждого из которых малосущественны²¹⁴. Формы связи хозяйственных единиц и формы экономического управления анализируются при этом через призму указанного критерия, а экономические "подсисте­мы" понимаются или как разновидности "чистых форм", или (чаще всего) как их смешение, "сплав" в различных пропорциях.

Проблема исторического соотношения экономических систем вообще не рассматривается в теории "локальных цивилизаций", поскольку их социальное время считается совпадающим, хотя в физическом времени они могут отстоять друг от друга на тысяче­летия²¹⁵. Данная теория (различные аспекты которой разрабатыва­лись Дж. Вико, Н.Я. Данилевским, О. Шпенгелером, А. Тойнби и др.), таким образом, абстрагируется от проблемы мирового исто­рического развития (что можно считать примером некорректной абстракции), ибо все движение цивилизации трактуется как некое воспроизведение в рамках разных социальных систем одного и того же цикла, сконструированного на основе биологических аналогий (зарождение, рост, расцвет, упадок). Экономическая система общества при этом трактуется как некий второстепенный феномен, определяемый формально природой, "духом" каждой локальной цивилизации, а по существу - как однотипный меха­низм добывания жизненных средств²¹⁶.

Концепция способов производства не отрицает влияния не­экономических факторов на воспроизводственные взаимосвязи но исходит при этом, во-первых, из признания примата базисных отношений соотносительно с надстроечными; во-вторых, из ис­торического понимания тех и других. Эти теоретические идеи, подтвержденные совокупной социальной практикой, нашли от­ражение в модели общественно-экономической формации.

5.3. Общественно-экономическая формация


Сущность и структура общественно-экономической формации. Выше было отмечено, что способ производства во взаимодейст­вии с обусловленными им надстроечными отношениями образует общественно-экономическую формацию. "Общественно-экономи­ческая формация - исторический тип общества, основывающийся на определенном способе производства и выступающий как сту­пень прогрессивного развития человечества"²¹⁷. Категории "обще­ство" и "общественно-экономическая формация" соотносятся так же, как и категории "производство" и "способ производства", то есть формация - это вся совокупность общественной жизнедея­тельности в исторически отграниченном, качественно особом, внутренне системно организованном состоянии, выступающем как необходимый этап развития мировой цивилизации.

Категория общественно-экономической формации выступает как следующий шаг конкретизации абстрактного понятия эконо­мики. Подобно тому, как производительные силы не могут функ­ционировать иначе, чем в форме производственных отношений, так и способ производства в целом осуществляет свое движение лишь в форме надстроечных связей, институтов, зависимостей. Никакое производство невозможно без внешних норм регулиро­вания - вначале это были нормы обычая, традиции, мифологи­ческих установок, затем - нормы права, политического управле­ния, идеологии, подкреплявшиеся религиозными, бытовыми, се­мейными, психологическими и иными надстроечными феноме­нами данного общества. Будучи в своей сущности производными от базисных, надстроечные формы, развиваясь, приобретают от­носительную самостоятельность; они не пассивны, а, напротив, оказывают активное обратное влияние на базис; им присущи внут­ренние закономерности, противоречия и импульсы развития.

Концепция общественно-экономической формации имеет ключевое методологическое значение для всех общественных наук, так как выступает в качестве инструмента систематизации, моде­лирования, периодизации социальных форм в их сущностных ас­пектах; эта концепция является своего рода теоретической "путе­водной нитью", позволяющей познанию двигаться в лабиринте колоссального многообразия общественных явлений. «В проти­вовес эклектическим теориям, рассматривающим общество как механическую совокупность общественных явлений (семьи, госу­дарства, церкви и т.д.), а исторический процесс - как результат влияния различных факторов (природных условий или просвеще­ния, развития торговли или рождения гения и т.д.), понятие "об­щественно-экономическая формация" позволяет рассмотреть че­ловеческое общество в каждый период его развития как единый "социальный организм", включающий в себя все общественные явления в их органическом единстве и взаимодействии на основе способа производства. Оно позволяет свести стремления и дейст­вия отдельных людей к действиям больших масс, классов, инте­ресы которых определяются их местом в системе общественных отношений данной формации»²¹⁸.

Формационная теория - выдающееся достижение мировой обществоведческой мысли нескольких столетий. Истоки ее восхо­дят к идеям "трихотомичности", выдвинутым в эпоху Возрожде­ния²¹⁹, к концепциям "исторических народов" Гегеля²²⁰, "эталон­ных обществ" и "авангардных наций" Сен-Симона²²¹. Решающий же вклад в разработку этой теории внесли К.Маркс и Ф.Энгельс, причем их взгляды по данной проблеме развивались, дополня­лись и уточнялись в течение нескольких десятилетий - от просто­го восприятия гегелевской идеи социальной эволюции и сенсимоновской формационной структуры к разработке собственного понимания сущности и исторического соотношения способов производства и формаций. Формационная теория составляет сис­темообразующее ядро современной научной философии истории, ставящей перед собой задачи научного познания движущих сил социального развития, его этапов, содержания современной эпо­хи и разработки научно-обоснованных прогнозов о дальнейшем развитии мировой цивилизации²²².

К сожалению, разработка формационной теории в XX в. столк­нулась с деформациями апологетического и догматического толка. Получил распространение так называемый "формационный ре­дукционизм" - схематично-упрощенное сведение всего богатства общественной жизнедеятельности, искусственная привязка лю­бых фактов непосредственно к сущностным формационным за­кономерностям, отделенным от этих фактов, возможно, целой системой посредствующих звеньев. Наряду с вульгарным социо­логизмом, проявил себя вульгарный экономизм - представление об односторонней и абсолютной зависимости надстроечных форм от базисных. Данный подход был подвергнут критике еще осно­воположниками исторического материализма²²³, однако и по сей день не прекращаются попытки обвинения формационной тео­рии в не имеющем с ней ничего общего вульгарном экономизме. Совершенно ясно, что принцип первичности базисных отно­шений действителен лишь в пределах политико-экономической "об­ласти допустимых значений" (если воспользоваться математичес­кой терминологией), то есть он отражает закономерности в мас­штабах способов производства (логически), веков и тысячелетий (исторически)²²⁴. Непосредственное выведение чуть ли не любого бытового факта из сущностных закономерностей движения произ­водственных отношений - это карикатура на формационную тео­рию; тем не менее, у разнородной компании "критиков Маркса" вплоть до сегодняшнего дня одним из любимых приемов остается отождествление карикатуры с сущностью научной теории и сокру­шающее "опровержение" теории посредством критики карикату­ры. Формационная первичность базисных отношений, в действи­тельности, не противоречит многочисленным фактам того, что в отдельные моменты и периоды времени, в тех или иных странах или регионах на первый план выдвигались политические, идеоло­гические, религиозные и иные факторы общественной жизни, ока­зывавшие значительное влияние на экономические отношения. Напротив, формационная теория признает историческую неизбежность подобных явлений, отражающих объективную диалектичность структурной организации формационной системы.

В течение последних двух десятилетий активно пропагандировался новый вариант критики форма­ционной теории, претендующий даже на разработку "неформационной парадигмы", связанной с заменой формационного под­хода - цивилизационным.

Дискуссия о соотношении формационного и цивилизационного подходов. Идея о необходимости отказа от формационной пара­дигмы возникла не на основе формирования новой концепции философии истории, а как одно из идеологических следствий кру­шения обществ советского типа. Формационная теория, будучи отнесена к числу атрибутов "марксистско-советско-тоталитарного" социума, оказалась объектом не аргументированной научной критики, а политически и идеологически предопределенного ни­гилистического отрицания. Главный аргумент "ниспровергателей" формационного подхода в политико-экономическом разрезе - это (по их выражению) "асимметричность главной формационной дихотомии²²⁵", что в переводе означает отставание социализма от капитализма, а не наоборот, как должно было бы быть в соответ­ствии с формационной теорией. Этот аргумент имел бы силу, если бы общество, именовавшее себя социалистическим, действитель­но было таковым. Однако в настоящее время очевидно, что, не­смотря на отдельные тенденции и фрагменты социализации, со­циализм как формационно-системное общественное явление (то есть исторически сменяющее капитализм, воспринявшее все его высшие достижения, "снявшее" его противоречия, обеспечившее качественно более высокий уровень экономической эффективнос­ти) в странах советского типа не существовал. Так что не было никакой "асимметричности дихотомии".

Популярен тезис о том, что "большая часть человечества" осу­ществляла свою социальную жизнедеятельность вне формацион­ной магистрали, - и тесно связанный с ним - о сложности и не­возможности формационной характеристики стран "третьего мира". О научной несостоятельности количественных критериев при анализе "узловых точек" развития цивилизации сказано выше; что касается атрибуции стран "третьего мира", то очевидно, что, оказавшись в свое время вне "главной последовательности" мировой цивилизации, они сегодня стремятся преодолеть отстава­ние, приобщиться к высшим достижениям в технологической и социальной сферах. Но это приобщение возможно лишь в рамках определенного временного интервала, для которого неизбежным является сосуществование и взаимодействие различных экономи­ческих укладов и иных социальных форм. Смешанный и переход­ный характер, зачастую причудливое сочетание разнородных со­циальных феноменов - составляют специфику экономической и, в целом, общественной жизни в этих странах, что является неиз­бежным следствием их втягивания в мирохозяйственные связи и процессов глобализации общественного развития. Поэтому не обоснована логика авторов, обнаруживающих несоответствие ука­занной специфики схеме формационной градации "в чистом виде" и отрицающих на этой основе формационный подход в целом.

Формационная теория критикуется за имеющиеся, якобы, противоречия между ее пяти- и трехэлементными вариантами (пять «традиционных» формаций или три «укрупнённые» - первичная, вторичная и третичная). В действительности, если вести речь не о терминологии, а анализи­ровать содержание концепций, то явно обнаруживается, что трех­элементная модель - это не что иное, как обобщение пятиэлементной для более крупных временных масштабов (три антаго­нистических строя объединяются в единую - "вторичную" форма­цию). Данное обобщение нисколько не отрицает существа фор­мационного подхода.

Столь же малоаргументированы и претензии к формацион­ной концепции за якобы присущие ей вульгарный прогрессизм, однолинейность, фатализм и обезличенность²²⁶. "Строгое познание объективных законов общественного развития отнюдь не предпо­лагает у Маркса - вопреки тому, что говорят многочисленные его критики, ведущие перманентную партизанскую войну карликов против этого гиганта мысли и действия, - какого-либо "Фатума", "Рока", "Судьбы"... Маркса часто превращают в вульгарного апос­тола "прогресса". Это тоже не соответствует действительности... У Маркса... нет ни намека на фатализм, с одной стороны, ни на панглосовскую телеологию - с другой"²²⁷.

Обезличенность, бессубъектность и созерцательность предше­ствующих обществоведческих систем Маркс подверг критике еще в "Тезисах о Фейербахе", показав, что "изменение мира" - это задача, стоящая перед действующим, социально активным субъ­ектом; особый же упор на объективность социальных законов, естественно-исторический характер развития и смены формаций, социальную обусловленность субъекта - это необходимая, в тех условиях, реакция на трактовки, объяснявшие ход мировой исто­рии посредством апелляции к "носу Клеопатры" и "желудку Наполеона".

Может быть, критики формационного подхода доказали, что не было в истории таких феноменов, как первобытное, рабовла­дельческое и т.д. хозяйство? Или обнаружена поддельность ис­точников²²⁸, на фактологической основе которых создана теорети­ческая модель способов производства и формаций? Ничего этого нет, так что можно утверждать, что критическая сторона анти-формационных построений не выдерживает критики. Ну, а какова же их содержательно-позитивная сторона?

Если формационный подход основывается на понятии фор­мации, то цивилизационный, надо полагать, - на понятии циви­лизации. А что такое цивилизация? Анализ литературы по данной проблеме²²⁹ показывает, что этот термин употребляется в несколь­ких смыслах: для обозначения всей совокупности материальных и духовных достижений общества, в связи с чем "развитие цивили­зации" синонимично "развитию общества", "всемирной истории", "всемирно-историческому процессу"; для обозначения исторически и территориально специфических социальных образований - "древ­невосточная", "античная" цивилизации, цивилизация майя и т.д.; для обозначения духовных, религиозных, культурологических фе­номенов - "христианская цивилизация"; в ряде случаев - для от­ражения национально-страновых особенностей - "индийская циявилизация"²³⁰. Все это, несомненно, интересные аспекты общест­воведческих исследований, но в чем же их неформационный характер, почему их разработка означает переход к неформационной парадигме? В первом из отмеченных значений термин "циви­лизация" широко используется и в настоящем учебном пособии, в том числе и в данной главе; второе значение близко к понятию формации или ее стадий ("древневосточная цивилизация" вряд ли чем-то отличается от первой стадии рабовладельческой форма­ции, "античная" - от высшей стадии той же формации, "западно­европейская" - от "капитализма" в формационном смысле и т.д.). Если же учесть неоднократно возникавшие в прошлом и сущест­вующие ныне методолого-теоретические трудности разработки категории "цивилизация"²³¹, то слухи о свершившемся переходе к цивилизационному варианту неформационной парадигмы будут выглядеть, по меньшей мере, сильно преувеличенными и прежде­временными. Во всяком случае, необходимость изучения макроисторической стадиальности, независимо от используемой при этом терминологии, сомнений не вызывает²³².

Малоубедительны собственно политико-экономические аспек­ты предложений об отказе от формационной и переходе к цивилизационной парадигме, в частности, тезис о преодолении эко­номической и утверждении социальной детерминации общественно-исторического процесса. Под социальной детерминацией по­нимается возрастание роли таких факторов, которые связаны с "непосредственным воспроизводством человека", и в частности - благосостояние, качество жизни, стабильность, занятость, соци­альная ориентация производства и т.д. Но все эти моменты отра­жают специфику воспроизводства рабочей силы в посткапиталис­тическую эпоху, и в этом смысле являются не просто "социаль­ными", но и экономическими; самое же главное - они воплощают тенденции преодоления отчуждения труда, возрастания степени гуманизации производства, всестороннего и гармоничного разви­тия личности, что составляет стороны хорошо известной с про­шлого века теоретической модели ... социализма. Таким образом, перемена "вектора детерминации" в противоположном направле­нии - от экономической к социальной - выступает, фактически, как еще одно подтверждение истинности формационного подхо­да, в то время как авторы идеи "векторов детерминации" предла­гают отказаться от него.

Положительной стороной разработки цивилизационного под­хода явилось преодоление упрощенных трактовок социализма как "антикапитализма" ("у них так, - а у нас наоборот") и исследова­ние глобализации экономических и иных общественных процес­сов в посткапиталистическую эпоху (идея "единой мировой циви­лизации"). Отрицательные же моменты (в России) - политизиро­ванный, идеологически ангажированный характер подачи пробле­матики цивилизационного подхода, с явным конъюнктурно-рек­ламным оттенком и отрицанием современной научной значимос­ти формационной теории²³³. Стала настойчиво пропагандироваться установка на то, что сторонники цивилизационного подхода – это "по-новому мыслящие", "воспринявшие достижения миро­вой науки", "нестандартно рассуждающие" ученые, в то время, как те, кто не спешит отказаться от формационной теории - "дог­матики", "схоласты" (аналогичное деление проводится и в отно­шении сторонников "экономике", с одной стороны, и полити­ческой экономии - с другой). Конечно, желание следовать моде, в том числе политической, - в природе человека, но к науке все это имеет весьма косвенное отношение.

Развивающиеся тенденции глобализации общественных про­цессов создают предпосылки для исторической конкретизации отдельных элементов, развития новых сторон общей политичес­кой экономии и формационной концепции. Однако ни мироисторический, ни цивилизационный, ни глобально-экологический, ни гуманитарно-ценностный, а также никакой иной из развивае­мых в настоящее время научных подходов в рамках проблематики "философии истории", не противоречит методологическим прин­ципам материалистического понимания истории, общей полити­ческой экономии и формационной теории. Напротив, указанные подходы в их действительно научных аспектах выступают как даль­нейшая конкретизация и развитие этих принципов, истинность которых подтверждается совокупной общественной практикой. Обогащается и научный инструментарий исследований социаль­но-экономической сущности способа производства и обществен­но-экономической формации - отношений собственности.