Geum.ru

Потсдам: финал и новое начало

Вид материалаДокументы

Содержание


Кризисы и конфликты холодной войны
Восточноевропейские кризисы 50-х гг.: цепная реакция
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   10   ...   14

Кризисы и конфликты холодной войны


Международные кризисы второй половины 50-х — 60-х гг. — апогей и начало спада холодной войны. Время смен острейших кризисов и «оттепелей», громогласной идеологической риторики и попыток вырваться из кризисной петли на свободу разрядки. Ни здесь, ни там не хотели доводить политическую напряженность до военных столкновений, Запад и Восток не обменялись ни единым выстрелом, но постоянно «устрашали» друг друга. Это знаменитое «устрашение», объявленное там и тут едва ли не высшей стратегической мудростью и спасением мира, на деле становилось лишь самоустрашением, пригодным для внутренней стабильности в каждом из блоков. Ибо самое позднее со времени Хрущева — Кеннеди политикам, как ранее и ученым, стало ясно, что ядерная война не может быть средством политики.

Страх за внутреннюю стабильность побуждал то к рискованным действиям, то к сближению, к «борьбе за мир», то к некоторому дружелюбию. Но ни здесь, ни там не могли ни враждовать, ни сходиться дальше узких границ, прочерченных идеологией, противоположными ценностями, опытом недавней истории, могучими милитаристскими структурами, требующими постоянной вражды.

Эта политическая «квадратура круга» втягивала мир в причудливую смену страхов и надежд, приливов и отливов напряженности. Хрущев активизирует нажим на Запад, рассчитывая таким путем поправить внутренние дела в соцлагере, восстановить марксистское реноме и припугнуть империализм, отвлечь внимание собственного народа от внутренних неурядиц и бедствий внешними «победами». Но и на Западе втягивание в международные кризисы объяснялось не только противостоянием коммунизму и державной политикой США, но также причинами внутриполитическими: боязнью правящих элит (с.413) потерять доверие избирателей, опасениями президентов показаться «слабыми» перед коммунизмом и оппозицией, преувеличенными страхами, что коммунизм победит на целых континентах, например в Азии, и т.д.


В действительности анализ мирового развития и глобального соотношения сил двух систем, проводимый там и тут, содержал много нереального. Социализм отнюдь не побеждал капитализм, как изображала пропаганда, в которую правящие московские круги, видимо, поверили. В СССР нарастал экономический кризис. Прогресс в области космической техники расценивался в мире как преувеличенный. Неверными были оценки темпов развития народного хозяйства. Ситуация в ГДР и других странах Восточной Европы повсюду расценивалась как кризисная. Нарастающий раскол с Китаем ослаблял систему социализма и позиции Москвы на других фронтах. Югославия под руководством Тито пошла своим путем — неприсоединения к блокам. Вашингтон явно преувеличивал возможности СССР в Азии, неверно оценивал положение на азиатском Юго-Востоке, вступал в отношения с Китаем, преследуя цель, как пишет Р. Никсон, «воспрепятствовать расширению советской гегемонии в Азии».

Предвзятые политические оценки влекли за собой ошибочные решения, особенно пагубные, когда они касались военной сферы. Война во Вьетнаме доказала это.

Размышляя через много лет о кризисах и конфликтах времен холодной войны, особенно ясно видишь их никчемность, искусственность и бесплодную расточительность с громадными опасностями, которые влек за собой этот авантюризм. Как и большинство войн XX столетия вообще. Как и холодная война в целом. Это политическое бесплодие холодной войны и ее составляющих отражает политическую психологию столетия — готовность огромных масс человечества к вражде и обесценение человеческой жизни во имя ложных оценок, идей, корыстных интересов элит, прогностического невежества.

Восточноевропейские кризисы 50-х гг.: цепная реакция


Кризисы в социалистических странах Восточной Европы в 50-е гг. после смерти Сталина следовали один за другим, были взаимосвязаны и подавлялись одинаково.

Когда 17 июля 1953 г. вспыхнуло восстание в Восточном Берлине, не было сомнений в Москве, что следует предпринять. Молотов вспоминал: «Берия был в Берлине на подавлении восстания — он молодец в (с.414) таких случаях. У нас было решение применить танки, подавить. ...Помню, что решили принять крутые меры, не допустить никакого восстания, подавить беспощаднейшим образом. Допустим, чтобы немцы восстали против нас?! Все бы закачалось, империалисты бы вступили, это был бы Провал полнейший» [13]. Восстание было подавлено танками.

Но отзвуки пошли широко. Крайний накал обстановки в Польше закончился угрожающим перемещением советских танковых дивизий по территории страны и сменой ее руководства. Пришедший к власти Гомулка заверил Хрущева: «Перемены в Польше не затронут добрых отношений с Москвой».

Однако разоблачение сталинизма на XX съезде КПСС произвело настоящий шок в коммунистическом мире. Пекин резко ухудшил отношение к Москве. Начинался глобальный раскол. Повсюду — брожение. Но наибольшим потрясением стало венгерское восстание 1956 г., имевшее далеко идущие последствия для всего социалистического лагеря, для последующего развития событий в ГДР и для всей Европы. Как свидетельствуют архивы, член московского Политбюро М. Суслов 13 июня 1956 г, телеграфировал в ЦК из Будапешта: «Среди части городской нетехнической интеллигенции, среди части работников партаппарата и даже аппарата ЦК <...> распространено недовольство нынешним руководством ЦК ВПТ». Оказывается, что даже «в самом ЦК <...> имеется группа не самых лучших бывших социал-демократов, а также группа политически незрелых и беспринципных работников» [14]. Микоян, прибывший 13 июля в Будапешт, телеграфировал в Москву на следующий день: «Враждебные элементы безнаказанно орудуют в массах и на местах, все более распространяют свое влияние в борьбе за смещение руководства партии. День ото дня власть выпадает из рук товарищей. Формируется параллельный центр из враждебных элементов» [15].

Обвинив во всем враждебную западную пропаганду, югославское радио и агентуру, а также правые элементы в партии, Микоян, судя по его телеграмме, прямо поставил вопрос генсеку Ракоши: «Почему не предпринимаете репрессий и арестов в отношении главарей враждебных элементов?»

И получил ответ: «Положение так осложнилось, и напряжение настолько усилилось, что аресты не помогут. Арестуем одних, появятся Другие, арестуем других — появятся третьи, и не будет этому конца» [16].

На состоявшемся заседании политбюро ВПТ в присутствии Микояна Условились: «подготовить и в ближайшие дни осуществить практический (с.415) план нанесения удара антипартийным враждебным группировкам, разгромить образовавшиеся центры их деятельности» [17]. 18 июля на пленуме ЦК была решена отставка жесткого сталиниста Ракоши, замененного еще более жестким Гере.

Но дела идут все хуже. 13 октября посол Андропов передает в Москву слова Гере о том, что «вернувшись в Венгрию, он видит, что положение в стране значительно сложнее и острее, чем он себе это представлял находясь в СССР. <...> Недовольство довольно широко проникает в среду рабочих, не говоря уже о крестьянстве». И далее: «Тов. Гере считает, что антисоветские настроения усиливаются» [18]. «Тов. Гере сказал, что у него есть сведения о таких же настроениях в Польше». И то же, по мнению Гере, — в Болгарии, где был оказан весьма холодный прием Гришину, председателю советских профсоюзов. Настало время новых поворотных решений.

Андропов сообщает: «Оппозиционно настроенные элементы стали выступать против руководства партии под флагом решений XX съезда КПСС». 24 октября в Москве созвано расширенное заседание Президиума ЦК КПСС. В Будапеште демонстрации невиданных размеров. Гере просит советское посольство о вводе войск. Андропов поддерживает эту просьбу. Из венгерских тюрем выпускают заключенных. Все громче звучат требования вернуть к власти отстраненного реформатора Имре Надя и убрать Гере. Массовые студенческие демонстрации с пением марсельезы и интернационала.

Прибывшие в Будапешт Микоян, Суслов и председатель Комитета госбезопасности Серов докладывают 29 октября в Москву: «В ряде городов население освобождает заключенных. Население резко возбуждено против коммунистов. В некоторых районах вооруженные лица разыскивают на квартирах коммунистов и расстреливают их. <...> Имеют место случаи, когда в автобусах, идущих между городами, бандиты устраивают проверки и установленных коммунистов ссаживают и расстреливают» [19].

Имеется достаточно сведений, позволяющих считать, что Хрущев и Микоян хотели избежать военного вмешательства, но Андропов настаивал. Войска были введены двумя эшелонами. В Будапеште начались жестокие сражения, в которых погибли с обеих сторон тысячи людей.

Восстание было подавлено. А вместе с ним были нанесены тяжкие удары социализму, «оттепели» и всему политическому курсу на либерализацию, провозглашенному XX съездом КПСС. В то же время венгерские события дали новый импульс демократическим движениям в Восточной Европе, особенно в ГДР. Они отозвались (с.416) впоследствии контрдействиями Хрущева на другом конце света, приведшими к карибскому кризису. Единая цепь репрессивных акций привела к общему крутому повороту политической стратегии и к новому этапу холодной войны.