Geum.ru

Потсдам: финал и новое начало

Вид материалаДокументы

Содержание


Германская проблема в политической стратегии СССР
Кризис 1948 г.
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   14

Германская проблема в политической стратегии СССР


Проблема отношений с Германией была одной из центральных на протяжении всей жизни Сталина и затем была воспринята его преемниками.

В германском европейском центре, по их представлениям, находился узел европейской истории XX века. От развития Германии в огромной степени зависело будущее Европы, как с классовой, так и с имперско-политической точек зрения. Одним словом, Германия рассматривалась как некое поле судьбы.

Прежде всего, Германия — родина научного коммунизма, коммунистического манифеста, основоположников. Оттуда все пошло и туда все вернется. Сотрудничество лидеров коммунизма с Германией, ее генштабом началось еще в первую мировую войну. Затем важнейшими этапами стали Брестский мир и Рапалло. Кроме того:

— в Германии самый передовой и самый организованный рабочий класс, носитель и гарант будущей мировой пролетарской революции, способный зажечь ее пожар;

— здесь самая крепкая и высокоидейная (после советской) коммунистическая партия, способная при помощи советской компартии, когда сложатся условия, способствовать международной пролетарской революции;

— именно на германской основе действовал Коминтерн. С другой стороны, Сталин высоко ценил испытанное в 20-е гг. после Раппало экономическое, военное и техническое сотрудничество с Германией, (с.401) оказавшее немалую помощь в социалистическом строительстве, развитии науки и техники, в военном строительстве и т.д. («учись у немца» — завещал Ленин).

Но та же Германия, ставшая затем, по представлениям Сталина, «ударным кулаком мирового империализма», превратившаяся в фашистского монстра, сделала попытку завоевать Советский Союз и нанесла ему громадный ущерб. Но и сама рухнула и оказалась расколотой по вине нацистов, начавших войну.

Это переплетение разных оценок делало в глазах Сталина и его преемников германскую проблему одной из самых главных и сложных проблем мировой послевоенной политики. Следовало использовать победу для возрождения марксистских, революционных традиций в Германии. «Вся Германия должна быть нашей, т.е. советской, коммунистической» [7], — говорил Сталин Джиласу в 1946 г. Это надолго оставалось политической традицией советских лидеров, превратившейся затем из убеждения в риторику.

После того как две части расколотой Германии вошли во вновь образованные, жестко противостоящие друг другу военные союзы — НАТО и Варшавский Договор, ГДР и ФРГ стали ядром соперничества тоталитаризма и демократии. Для Сталина закрепление в Восточной Германии и ее преобразование по собственному образцу позволяло выковать ось социалистического лагеря, который он считал главным итогом второй мировой войны; создать мощный бастион перед западными границами и протягивать линии влияния дальше в Европу.

Для западных держав, как считали в Кремле, ФРГ становилась центром воссоздания европейского капитализма, стратегическим стержнем НАТО, плацдармом американского присутствия в Европе. Забегая вперед, скажем, что отношения Москвы с ГДР прошли затем несколько этапов. Главные из них: 1) Внедрение в Восточную Германию сталинских порядков и создание в октябре 1949 г. «первого германского государства рабочих и крестьян». 2) Призыв «Пражского совещания соцстран» (1950 г.) к единству Германии («немцы за один стол»), создание армии ГДР и «строительство основ социализма» как «давнего идеала германского рабочего движения» с братской помощью СССР. А затем — испытанная борьба против «обострения классовой борьбы в городе и деревне». И, наконец, после смерти Сталина — «принятие нового курса». 3) Включение ГДР в Варшавский Договор и «крупные демократические преобразования» [8] в ней. Всеобщее признание ГДР как фактора европейской политики и ее растущее воздействие на политический курс и на «идеологическую чистоту» СССР. 4) Растущий (с.402) кризис общественного строя ГДР вплоть до «берлинской стены» (1961 г.). 5) Углубление кризиса, распад, «новое мышление» Горбачева, развал «стены», объединение Германии и конец существования ГДР. Эта сорокалетняя история отношений СССР и ГДР — пример усилий искусственно задержать неодолимую динамику движения нации в постиндустриальное мировое сообщество на основе ложных представлений о нем.

Иронией звучат ныне слова Хрущева, сказанные в 1960 г. на 70-летии В. Ульбрихта: «Мы выражаем твердую уверенность, что будет создано единое германское государство на социалистической основе под красным знаменем. Другой единой Германии быть не может!» Но вернемся назад.

Кризис 1948 г.


Сразу же после войны возникла проблема Западного Берлина. Для советского руководства «четырехстороннее» военное присутствие в центре «восточной зоны», а потом суверенного социалистического государства ГДР становилось нетерпимым. В Москве и Восточном Берлине постепенно зрели замыслы изменения его статуса. Первый и, вероятно, самый тяжкий удар этим планам нанесли реформы Аденауэра — Эрхарда, проведенные в Западной Германии. Возможно, планы Сталина имели бы успех, если бы он сумел создать мощную экономику. Но наша экономика была военной, малопригодной для мирных условий. Ее принудительное внедрение в Восточную Европу, в частности в ГДР, быстро сделало эти страны неконкурентноспособными с Западной Европой.

Успех рыночных преобразований на Западе и замораживание тоталитарной экономики на Востоке оказался наилучшей агитацией для большинства немцев в пользу западной модели и неприятия восточной. Собственно, здесь и крылись причины раскола континента, дополненного политической и военной конфронтацией.

В западногерманских экономических реформах, наряду с планом Маршалла, был скрыт, вероятно, первый проигрыш Сталина в холодной войне.

Компенсацию он стал искать, с одной стороны, в наращивании военной силы и ускорении создания атомной бомбы, дабы сравняться с Америкой и дать ей достойный ответ на другом поле сражения — не экономическом. «Ответ» был дан в Берлине, а потом в Корее. Так возник берлинский кризис 1948 г. — первый крупный кризис между Востоком и Западом после второй мировой войны. (с.403)

В январе 1948 г., накануне берлинского кризиса, Сталин в беседе с болгарскими и югославскими коммунистами говорил: «Запад из Западной Германии сделает свое, а мы из Восточной Германии свое государство!» [9]. По его мнению, в 1948 г. весь Берлин должен стать «частью советской зоны оккупации». В этом духе он и действовал. Но западные державы хотели доказать, что не намерены отступать в условиях столь впечатляющих успехов левых сил в Европе и Азии. И когда 18 июня маршал Соколовский объявляет о блокаде Западного Берлина «для зашиты интересов населения и экономики советской зоны и предотвращения дезорганизации денежного оборота», в ответ западные державы 27 сентября обвиняют Советский Союз в стремлении «добиться абсолютной власти над экономической, политической и социальной жизнью населения Берлина и таким образом аннексировать Берлин в советскую зону».

Вскоре после объявления западными державами намерения создать западногерманское государство советская администрация прерывает движение по автостраде и железным дорогам, ведущим в Берлин из трех западных зон.

Начинается советская наземная и воздушная блокада Западного Берлина, длившаяся затем 343 дня и составившая особую главу истории холодной войны. Западный Берлин выстоял, питаемый американским «воздушным мостом». А Сталин затем вынужден был снять блокаду, потерпев очередную неудачу в холодной войне.

Исход берлинского кризиса, усиление раскола с Западом после отказа участвовать в плане Маршалла стали одной из главных причин ужесточения сталинской внутренней политики. С 1948 г. нарастают репрессии в СССР и странах Восточной Европы в качестве превентивных мер против внутреннего недовольства и либерализма, для укрепления системы. А это, в свою очередь, обостряет холодную войну.