Исторический факультет вопросы истории, международных отношений и документоведения

Вид материала

Документы

Подобный материал:

• Исторический факультет вопросы истории, международных отношений и документоведения, 3853.43kb.
• П. П. Румянцева Издательство Томского университета, 5582.87kb.
• Программа учебной дисциплины история международных отношений часть III, 280.04kb.
• И. Г. Петровского Факультет истории и международных отношений Кафедра международных, 296.66kb.
• Программа подготовки аспирантов кафедры по специальности 07. 00. 15 История международных, 185.3kb.
• Факультета международных отношений ену им., 121.8kb.
• Магистерская программа факультет гуманитарных и социальных наук Кафедра теории и истории, 128.4kb.
• А м. горького факультет международных отношений кафедра теории и истории международных, 977.97kb.
• Программа учебной дисциплины история международных отношений часть, 150.92kb.
• А. М. Горького Исторический факультет Отделение архивоведения, документоведения и информационно-правового, 143kb.

Примечания

¹ Текст договора на сайте Министерства иностранных дел Японии [Электронный ресурс]. Режим доступа: ссылка скрыта, свободный.

² Текст договора на сайте Министерства иностранных дел Японии [Электронный ресурс]. Режим доступа: ссылка скрыта, свободный.

³ Андерсон Б. Воображаемые сообщества. Размышления об истоках и распространении национализма. М., 2001.

⁴ Хобсбаум Э. Нации и национализм после 1780 г. СПб., 1998.

⁵ Девятов А. Красный дракон. Китай и Россия в ХХI веке. М., 2002. С. 36.

⁶ Christoper R. Hughes. Chinese nationalism in the Global era // London: Routlege, 1997. Politics in Asia. Р.148.

⁷ Chen Zhimin // Journal of Contemporary China. 2005. Vol.14. № 42. P.35–53.

⁸ China Daily. 2005. April. 22.

⁹ Asian Perspective. 2006. Vol. 30. № 1, P. 128.

¹⁰ South China Morning Post (Hong Kong ed.). 2005. Apr. 23.

¹¹ Ibid. Asian Perspective. P. 148.

¹² Strecker E. Downs, Saunders P.C., Legitimacy and the Limits of Nationalism: China and the Diaoyu Islands // International Security. 1999. Vol. 23. № 3. P.114 –146.

¹³ Lam Penger, Ja Ian Chong Japan-Taiwan Relations: Between Affinity and Reality // Asian Affairs. 2004. Vol. 30. №. 4. P. 249. 263.

¹⁴ Электронный ресурс. Режим доступа: .com.cn/c/2005-03-30/18026243026.shtml, свободный.

¹⁵ Электронный ресурс. Режим доступа: ссылка скрыта, свободный.


М.Е. Клещенко

China and the World Trade Organization


China officially applied to the General Agreement on Tariff and Trade (GATT), the predecessor of the World Trade Organization (WTO), in 1986. The negotiations lasted for 15 years. As a result of the negotiations, China agreed to undertake a series of important commitments to open and liberalize its regime in order to better integrate in the world economy and offer a more predictable environment for trade and foreign investment in accordance with WTO rules. To join WTO in 2001, China agreed to play by global trade rules. It agreed to reduce its average industrial tariff from 35% to 10%, to expand market access opportunities for U.S. agricultural products, improve transparency, to eliminate discriminatory taxes and regulations, to abolish trade-distorting export subsidies, to phase out protectionist quotas and import substitution requirements, to eliminate unscientific food safety barriers, and to adopt judicial review procedures for trade-related administrative decisions¹.

The Chinese economy, because of its vast size, growth in foreign trade and FDI inflows, has become an influential force in global economy. China’s entry into the World Trade Organization represented a huge stride in the country’s economic development. There is no other country in history, as a WTO member, to have achieved such expansion in a comparable time period.

The year of 2002 became a harvest year in the development of China’s foreign trade; it was the first year of China membership in the WTO. Since then, China has quickened its pace in both reforms and opening, especially in imports and exports trade. There are eight primary reasons for the rapid growth of Chinese trade after WTO accession. First, with rapid economic growth China has stimulated the demand for goods from overseas markets. Second, the strengthening of the exports refund policy has promoted the growth of foreign trade exports. Third, the structure of exports commodities has improved to the demands of the international market. Forth, the world economy resurged mildly and the depreciation of the US dollar helped the growth of trade. Fifth, the foreign trade environment of China was improved to some extent by its membership in the WTO. Sixth, the policy encouraging foreign trade exports helped the formation of a mutually beneficial foreign trade pattern. Seventh, enterprises invested in directly by foreign capital became the most important economic form of export trade. Finally, disproportionate growth in export of mechanical and electrical equipment and products represented the largest share of total exports².

China’s accession to the World Trade Organization in 2001 created not only opportunities to attract more foreign investors but also potentially dangerous challenges from foreign direct investment (FDI). Some dangers associated with the increasing presence of multinational corporations (MNCs) in China have been emerging for a few years. The Chinese economy has been more dependent on foreign capital and experienced more vitality from changes in world markets. Foreign firms have gained more control over more products through growing market shares.

Agricultural problems in China after accession to the WTO are manifold and complicated. They should be analyzed with respect to different regions, different products and different farming groups. Staple food producers living in the northeastern and middle parts of China would not benefit from WTO accession, while cash crop producers, who are mostly living in the coastal areas, would. Now China tries to solve all problems. Preferable agricultural products have been chosen, for example: specials sorts of wheat, special sorts of corn, soy-bean, cotton, sugarcane and so on. The task to widen export was also set³.

Integrating China into the global economy is a major policy challenge for both China and the rest of the world. With continuous economic transformation and rapid economic growth, China is becoming a major international trading power.


Примечания

¹ About the World Trade Organization and China [Электронный ресурс]. How China's WTO Accession Will Benefit the United States. Режим доступа: ссылка скрыта, свободный.

² China and the Challenge of Economic Globalization. The Impact of WTO Membership /edited by Hung-Gay Fung, Changhong Pei, Kevin H.Zhang. M.E.Sharpe. 2006. P. 23.

³ Ibid. P. 273.


С.А. Корнилова

Проблема энергетической безопасности в китайско-японских отношениях


Актуальность данной работы определяется тем, что характерной особенностью современной обстановки в АТР является высокая динамика политических и экономических процессов, формирующих устойчивую тенденцию к преобразованию региона в важнейший центр мировой политики и экономики, сопоставимый с евроатлантическим. Энергетика, будучи одной из базовых отраслей мировой экономики¸ является важным фактором, который влияет на всю систему современных международных отношений.

Целью данной работы является рассмотрение сложившихся проблем энергетической безопасности в японо-китайских отношениях. Для осуществления данной цели помимо японо-китайских противоречий и соглашений я рассматривала как японские цели, задачи и меры их достижения, так и китайские акценты и приоритеты в области энергетической безопасности.

На первом Международном форуме по стратегии энергоресурсов, который завершился 7 октября 2004 г., Генеральный секретарь Азиатского форума в Боао Лун Юнту заявил, что Китай придает большое значение сотрудничеству с другими странами в сфере нефтяной стратегии. Сотрудничество является всесторонним, оно подразумевает тесные контакты не только с нефтепроизводящими странами, но и со странами–потребителями нефти. Лун Юнту отдельно остановился на сотрудничестве с Японией: «Китай и Япония – крупные импортеры нефти в мире, сотрудничество между ними в области энергоресурсов должно быть выше конкуренции, обеим странам следует стать партнерами по сотрудничеству в области мировой стратегии энергоресурсов»¹.

Однако несмотря на это заявление, в настоящее время Китай и Япония остаются главными конкурентами в борьбе за энергоресурсы.

Китай и Япония являются крупнейшими энергетическими импортерами. Главным партнером у обеих стран является весь Ближний Восток: Саудовская Аравия (24%), ОАЭ (23%), Иран (13%), Катар (7%) и Кувейт (7%)². Причинами этого являются:

• Величина доказанных запасов и, соответственно, гарантированная продолжительность их эксплуатации на отдельную перспективу (в среднем около 100 лет).
  
• Самая низкая в мире себестоимость добычи нефти в регионе (это обеспечивает прибыльность, а значит, и непрерывность поставок даже в случае резкого, как в 1998 г., снижения мировых цен).
  
• Удобство морских коммуникаций для танкерского флота Японии.
  
• Но несмотря на все эти достоинства сотрудничества с Ближним Востоком, существует и немало рисков относительно энергетической безопасности Китая и Японии при ставке только на этот регион. Этими рисками является опасность прекращения поставок энергоресурсов в случае войны в Персидском заливе, а также в случае блокады Ираном Ормузского пролива.
  

Говоря об Африке как о крупном экспортере, который поставляет треть нефти в Китае, следует отметить опасность перекрытия Малаккского пролива. Малаккский пролив известен нападениями пиратов Сомали, Индонезии и др.

Вот почему для Японии и Китая так важно искать альтернативные варианты для импорта энергоресурсов. Диверсификация источников энергоресурсов является важным направлением в энергетических программах обеих стран.

Альтернативными вариантами являются: сжиженный газ из Австралии, Венесуэлы, однако транспортировка все равно происходит по морю.

Поэтому для Китая и Японии важно развивать отношения с Восточной Сибирью и Центральной Азией, так как в этом случае огромный интерес представляет транспортировка через сухопутные магистральные трубопроводы. В китайской энергетической политике это называется «выход за пределы».

В направлении Восточной Сибири Китай преуспел больше Японии. В 2008 г. была проведена ветвь Восточная Сибирь – Тихий океан, также «Техснабэкспорт» и Китайская компания индустрии атомной энергии подписали соглашение, согласно которому россиянами в Поднебесной будет построена четвертая очередь завода по обогащению уранового продукта. Кроме этого, в соответствии с соглашением Россия начиная с 2010 г. в течение десяти лет будет поставлять в КНР низкообогащенный уран³. Также ожидается, что к 2010 г. может быть реализован проект поставок сетевого газа из Ковыктинского месторождения в Китай и Корею⁴. 27 апреля 2009 г. Китайская национальная нефтегазовая корпорация Китая объявила, что с этого дня официально началось строительство российского участка китайско-российского нефтетрубопровода, протяженность которого по территории России составляет 70 км⁵.

Однако есть успехи и договоренности с Россией и у Японии. Основная сфера сотрудничества российских и японских компаний – топливно-энергетический сектор. 25 октября 2009 г. заместитель председателя правления Газпрома Александр Ананенков на презентации Агентством природных ресурсов и энергетики Японии энергетической политики страны отметил, что Газпром рассматривает Японию в качестве партнера по реализации Восточной программы в России, в частности по созданию газохимических предприятий на востоке РФ.

Удачным считается проект «Сахалин-2». Круглогодичные поставки нефти из порта Пригородное были начаты в декабре 2008 г., а выход на максимальный проектный уровень добычи нефти намечен на 2010 г. По этому проекту Россия вышла на рынок СПГ в Азиатско-Тихоокеанском регионе, а Япония и Корея приобрели нового долгосрочного партнера в энергетической сфере⁶.

Что касается Центральной Азии, то японское присутствие больше всего ощущается в Азербайджане, который первым стал проводить политику, направленную на активное привлечение иностранного капитала в освоение своих нефтяных месторождений и создание необходимой для этого законодательной базы и инфраструктуры. Также японские компании активизировали свою деятельность в Казахстане, вкладывая инвестиции в энергетическую отрасль. В области добычи урана и производства урановой продукции между этими двумя государствами создаются совместные предприятия и внедряются новые технологии⁷.

КНР в Центральной Азии нашел себе стратегического партнера в лице Казахстана – в марте 2003 г. началась эксплуатация участка «Кенкияк–Атырау» трубопровода «Атасу–Алашанькоу», строительство которого было завершено в 2005 г⁸. Активно развиваются отношения с Кыргызстаном, Таджикистаном и Узбекистаном.

Несложно проследить, что интересы Китая и Японии сталкиваются. На сегодняшний момент эти два государства являются конкурентами в борьбе за энергоресурсы, однако очевидно, что их сотрудничество может способствовать стабилизации ситуации в Малаккском проливе и морских коммуникациях вообще. Учитывая огромное количество разногласий между Китаем и Японией, очень важным является решение экологической проблемы, связанной с быстрым ростом потребления Китаем энергии, которое создает ряд экологических проблем, в том числе и глобальное потепление. Энергетическое потребление Китая может негативно воздействовать на энергетическую безопасность всего Азиатско-Тихоокеанского региона. Поэтому требуются срочные меры. Япония стремится к эффективному сотрудничеству. Особенно важно сохранение водных ресурсов, лесов, лесопосадок в целях сохранения экосистем. Япония поддерживает усилия китайской стороны по получению новых и способных к обновлению источников энергии, по экономии энергии.

В заключение хочу сказать, что сотрудничество Китая и Японии, на мой взгляд, неизбежно. Территориальные, исторические проблемы и конкуренция в борьбе за лидерство в регионе должны остаться позади проблемы энергетической безопасности. В доказательство этого хочу привести сообщение от 8 мая 2008 г. агентства Associated Press, о том, что Ху Цзиньтао, прибывший накануне с официальным визитом в Токио, поставил сотрудничество между двумя странами в сфере энергетики и защиты окружающей среды в качестве главных приоритетов в восстановлении двусторонних связей.


Примечания

¹ Лун Юнту. Рост китайской экономики не представляет угрозы снабжению энергоресурсами в мировом масштабе // Женьминь жибао. 2006. 8 окт.

² Павлятенко В.Н., Семин А.В. Япония: справочник. М., 2003.

³ Годлевская Е. Россия поможет Китаю ураном, построив здесь уже четвертый уранообогатительный завод // РБК DAILY. 2008. 26 мая.

⁴ Коржубаев А. Перспективы добычи нефти и газа в Восточной Сибири и на ДВ России // Проблемы Дальнего Востока. 2005. № 6. С. 56.

⁵ Китайско-российский нефтетрубопровод: началось строительство заграничного участка // Женьминь жибао. 2009. 28 апр.

⁶ Партия сжиженного газа, произведенного в рамках проекта «Сахалин-2», отправлена в Японию// ИА regnum новости. 2009. 30 марта.

⁷ Сотрудничество Республики Казахстан с Японией [Электронный ресурс]. Режим доступа: ссылка скрыта, свободный.

⁸ Фроленков В. Взаимодействие КНР и ценрально-азиатских стран – членов ШОС в энергетической сфере // Проблемы Дальнего Востока. 2008. № 2. С. 111.


В.С. Корытова

Тайвань и оружие массового уничтожения


Изобретение атомной и водородной бомб в середине XX в. предопределило дальнейшее развитие международных отношений. Если в конце 1940-х годов существовало только две державы, имеющих доступ к оружию массового уничтожения, то в настоящее время в мире насчитывается 10 таких государств: Россия, США, Франция, Великобритания, КНР, Индия, Израиль, ЮАР, Пакистан, КНДР (предполагаются также Иран и Турция)¹. Таким образом, в международной повестке дня четко обозначились вопросы о нераспространении ядерного оружия и о появлении такового у стран третьего мира. Проблема появления оружия массового уничтожения на Тайване является наиболее актуальной, так как на протяжении уже более 50 лет тайваньский вопрос вызывает угрозу начала вооруженного конфликта в АТР. Сразу возникает вопрос: А каков будет характер конфликта, если одна из сторон обладает ядерным оружием? Несомненно, такой вопрос возникал и у Тайваня. Логичным ответом на него стала идея создания собственного оружия.

Разработки по созданию ядерного оружия на Тайване начались еще в 1964 г., после проведения ядерных испытаний в КНР. Правительство Гоминьдана всерьез опасалось нападения на остров, ведь применение данного вида оружия позволило бы КПК провести быструю операцию по захвату острова, не опасаясь ответных мер США. Разработкой программы стал заниматься Институт науки и технологий им. Сунь Ятсена, в рамках данной программы был создан ядерный реактор для получения тяжелой воды, тайваньцы построили собственный завод по расщеплению плутония, также была создана лаборатория «Hot Laboratory»², в которой напрямую занимались созданием оружейного плутония, использующегося в военных целях. После того как в 1971 г. Тайвань был исключен из состава ООН и лишился статуса государства, Международный комитет по атомной энергии стал пристально присматриваться к работе этой лаборатории. Тайваню пришлось прекратить ее деятельность, так как ООН не могла позволить не-государству продолжать разработку ядерного оружия и тем самым угрожать миру и стабильности в регионе. Еще одной причиной, по которой Тайбэй прекратил свои исследования, стала позиция Соединенных Штатов. Еще в начале 70-х годов внимание США стало переключаться на материковый Китай (визит Р. Никсона в Пекин), в 1979 г. США разорвали дипотношения с Китайской Республикой. И чтобы не потерять своего нового партнера и не быть втянутыми в крупный военный конфликт, Соединенные Штаты настояли на том, чтобы Тайвань прекратил разработки ядерного оружия³. Официально Тайбэй согласился с этим требованием, но на протяжении следующих десятилетий постоянно находился под подозрением. Например, в конце 1970-х годов серьезные опасения американцев вызывал все еще действующий ядерный реактор для получения тяжелой воды⁴. Дело в том, что в 1974 г. Индия на основе реактора той же модели смогла провести первые собственные испытания ядерного оружия. Администрация президента США неоднократно получала сведения из ЦРУ о том, что на Тайване продолжаются исследования по ядерной переработке⁵. С этой целью были организованы регулярные проверки институтов и исследовательских центров, в ходе которых в 1977 г. возникли вопросы относительно направлений тайваньских ядерных исследований, от Тайбэя потребовали переориентировать свои научные изыскания с создания оружия на создание энергии⁶. В 1978 г. появились сведения о том, что на Тайване проводятся секретные разработки по обогащению урана. Но на все требования и проверки тайбэйское правительство всегда отвечало: «Мы не намерены создавать оружие массового уничтожения»⁷. Такие ответы вызывали еще большую подозрительность. Кроме того, в октябре 1982 г. тайваньский президент Цзян Цзинго сделал заявление, в котором говорилось, что в 1978 г. Тайвань имел все шансы создать ядерное оружие, но отказался от этого⁸. Во времена Ли Дэнхуэя говорилось, что если Тайвань освободится от опеки США, то меньше чем через год сможет создать собственный гражданский ядерный реактор⁹. Кроме того, во время Третьего кризиса в Тайваньском проливе, когда Китайская Народная Республика объявила о проведении военных учений недалеко от Тайваня, Ли Дэнхуэй заявил о готовности Тайбэя возобновить исследования по созданию ядерного оружия, но ему пришлось отказаться от своих слов уже через несколько дней¹⁰. Но сам факт использования подобных рычагов давления на КПК, говорит о том, что Тайвань уверен в своих силах. Первого тайваньского президента-демократа Чэнь Шуйбяня оппозиция обвиняла в политике усовершенствования оружия массового уничтожения, на что президент отвечал: «Тайвань не будет ни производить, ни совершенствовать, ни покупать, ни использовать ядерное оружие»¹¹. С периодом президентства Чэнь Шуйбяня связана еще одна вызывающая подозрения история. В марте 2008 г., как раз накануне новых президентских выборов на Тайване, США обнаружили, что ошибочно отправили на китайский остров ядерные ракеты (но стоит сразу отметить, что данные боеголовки не несли в себе ядерного материала). Эти ракеты были доставлены на Тайвань в 2006 г.! Но представители Соединенных Штатов заявляли, что по их данным на остров были проданы батареи для вертолетов, которые на первый взгляд кажутся очень похожими на ядерные боеголовки¹². Сразу после выборов ракеты были отправлены обратно. Но несмотря на это, факт остается фактом – два года ракеты, способные нести ядерный заряд, находились на территории Тайваня. Подобная ситуация вызывает множество вопросов, остающихся без ответа.

Говоря о возможности существования оружия массового уничтожения на Тайване, нельзя не упомянуть о позициях Китайской Народной Республики и Международного комитета по атомной энергии. Что касается отношения КНР к данной проблеме, то оно предельно ясно – материковый Китай однозначно против создания ядерного оружия на острове. Официальные лица КНР придерживаются жесткой позиции: «Если Тайвань возобновит свою программу по созданию оружия массового уничтожения, то это будет являться причиной для проведения превентивных мер по устранению угрозы»¹³. МАГАТЭ остается единственным агентством ООН, членом которого является Тайвань. МАГАТЭ осуществляет контроль над ядерной деятельностью Тайваня с тем, чтобы обеспечить ее мирный характер. Ежегодно устраивается 10 проверок (дата визита сотрудников агентства на остров остается неизвестной до самого последнего момента), осуществляется контроль над приобретением стратегических товаров (уран). На протяжении уже длительного периода (с конца 1990-х годов) МАГАТЭ не находит на Тайване каких-либо признаков существования или же исследования ядерного оружия¹⁴. Но тем не менее МАГАТЭ определило Тайвань как территорию, способную в кратчайшие сроки создать оружие массового уничтожения. В число стран, «стоящих на пороге создания ядерного оружия», также входит еще 32 государств мира¹⁵.

Из всего вышесказанного мы можем сделать вывод, что поставленный автором вопрос, имеет ли Тайвань оружие массового уничтожения, остается открытым. По официальным данным, нет, не имеет. Но стоит признать, что та частота, с которой ЦРУ получает секретные сведения о тайваньских разработках в этой области, и всплывающие факты об этом в прессе, вызывают подозрения. Многие исследователи считают, что Тайваню так и не удалось создать оружие массового уничтожения, но они отмечают, насколько Тайвань был близок к этому (в процессе разработки Тайвань накапливал знания и опыт по механизмам создания ядерных боеголовок, и теперь он намного ближе к завершению своей работы, чем другие государства, которые хотят создать ядерное оружие)¹⁶. Некоторые полагают, что тайваньцы добились желаемого результата, но продолжают хранить секретность для внезапного ответного удара в случае нападения КНР¹⁷.

Подводя итог, хочется сказать, что даже несмотря на то, имеет Тайвань оружие массового уничтожения или нет, в настоящее время вероятность возникновения вооруженного конфликта в Тайваньском проливе очень мала. Во-первых, в случае использования ядерного оружия погибнет огромное количество людей, еще большее число людей попадет под радиоактивное излучение. Во-вторых, погибнет вся инфраструктура попавших под удар районов, исчезнет «экономическое чудо» Тайваня и результаты Большого скачка Китая. В-третьих, использование оружия массового уничтожения будет являться нарушением всех договоров и конвенций по нераспространению и по правам человека, достигнутых в XX в., что на долгое время испортит отношения между мировым сообществом и участвующими сторонами. Автор убежден, что ни КНР, ни Тайвань не заинтересованы в таких последствиях и будут стараться решать все возникающие проблемы мирным путем.