Плутишкина сказка

Вид материала

Сказка

Подобный материал:

• Финист Ясный Сокол», «Снегурочка» Сборник русских народных сказок, пословиц и поговорок,, 9.97kb.
• Викторина рассчитана на знание учащимися сказок: «Сказка о попе и работнике его Балде», 216.37kb.
• Викторина рассчитана на знание детей сказок: «Сказка о попе и работнике его Балде», 50.98kb.
• «Это не сказка, а присказка, сказка будет впереди», 155.09kb.
• Сказки, 599.59kb.
• Сказки, 769.86kb.
• Сценарий часа общения для учащихся 1-2 классов «Сказка ложь, да в ней намек, добрым, 211.98kb.
• 1. Сказка о хлебобулочном изделии > Сказка о пенсионере, зарабатывающем на жизнь рыбным, 8.47kb.
• Программа развития доу «Сказка», 706.12kb.
• План: Что такое литературная сказка? Фольклорная и литературная сказка: сходства, 16.74kb.

5.


Утром между Плутишкой и Каспаром произошла небольшая дискуссия - как им путешествовать.

- Лучше всего - верхом, - сказала Плутишка, большая любительница верховой езды.

- Зачем же верхом, если у нас есть Джинн, - возразил Каспар. - А на местах

можно и пешком ходить, очень даже полезно.

- Верхом интереснее, - не согласилась Плутишка. - А Джинн будет нас

переносить только на большие расстояния. Кроме того, с нами сэр Ричард

и ему за тобой пешком не угнаться.

- В самом деле, - сказал Каспар. - Это ты верно заметила. Дик, ты умеешь

ездить верхом?

- Еще как! - важно отозвался Дик. - У меня дома есть собственный пони.

- Друг мой... - обратился Каспар к Джинну, который молча парил рядом с ними, слушая разговор.

- Вас понял! - отозвался Джинн и исчез.


Вскоре он появился снова и поставил на землю оседланного черно-рыже-белого пони с роскошной челкой и гривой, и не менее роскошным хвостом.

Пони изумленно осмотрелся по сторонам. Обнаружив юного сэра Ричарда, он тут же радостно уткнулся в него носом и приветственно фыркнул.

- Привет, Снип! - сказал Дик и обнял пони за шею.

- Между прочим, - сообщил, лукаво улыбаясь, Джинн, - я там на конюшне

появился в виде цыгана. Представляете, что там сейчас творится!

Конокрадство на главной герцогской конюшне!

- А старшего конюха не накажут? - забеспокоился Дик. - Он хороший...

- Гм, - сказал Джинн. - Минуточку!

И он снова исчез.

Каспар незаметно ткнул Плутишку локтем в бок.

- Вот это да! Взрослые бы так... - шепнул он ей на ухо.

Тут снова появился Джинн.

- Порядок! - сообщил он. - Боюсь только, что коварный сэр Альфред все еще

сидит у себя в кабинете с отвисшей челюстью.

- Полагаю, это пройдет, - усмехнулся Каспар. - Пожалуйста, доставь сюда

еще и моего Черного.

- Есть! - ответил Джинн и вот уже Черный Конь ударил копытом перед Инженером.

- А я сама себе буду джинном! - заявила Плутишка.

- Глазастик! Глазастик! - крикнула она плывущим в небе облакам, и одно из них тут же развернулось, сделало, словно самолет, лихой вираж со снижением и, приземлившись перед Плутишкой, стало белым конем с голубыми, как небо, глазами.

- Вот здорово! - воскликнул Дик. - А вы что, фея?

- Нет, - рассмеялась Плутишка. - Это просто Глазастик у нас обыкновенный

волшебный конь!

- По коням! - скомандовал Каспар.

- По поням! - подхватил Дик, усаживаясь на своего Снипа.

- У нас будет конница-понница, - сказала Плутишка.

- И я буду главный понник! - заявил мальчик.

- Бесспорно, - согласился Каспар.

- Итак, какова кратчайшая дорога к дому Марины Зеленой? - обратился он к Плутишке.

- До Мории прямо и повернуть налево.

- Ну что же - в путь!

И в сопровождении Джинна, который принял вид обыкновенного облака, всадники двинулись по улице к городским воротам.

 


Когда дорожные указатели стали говорить о том, что приближаются ворота Мории, Ричард Де Маликорн настороженно спросил:

- А Барлог там будет?

- Непременно, - кивнула Плутишка.

- А вдруг он опять в черную тучу заберется и будет Огненным Бичом

размахивать?

- Не будет, - пообещала Плутишка. - Он в тучу заворачивается только тогда,

когда его ужасно рассердят. А мы с ним друзья, и он не рассердится, а

обрадуется.

- Ну тогда хорошо...

 

У раскрытых ворот Мории на берегу озера сидел на бревне Барлог-младший и, швыряя в воду камешки, задумчиво смотрел на расходящиеся по воде круги.

- Привет Барлогу-младшему! - сказал, подъезжая и слезая с коня, Каспар. –

Смотри, не разбуди Водяного Стража.

- Здравствуйте! А он и так не спит, - ответил малыш, вставая с бревна. - Он

на эти круги сам со дна озера смотрит и какую-нибудь свою думу думает.

- А где Барлог-старший? - поинтересовалась Плутишка, тоже покидая седло.

- Сейчас, - сказал младший представитель рода Барлогов и, подойдя к раскрытым воротам, закричал:

- Па-па-а! Наша Плутишка приехала! И дядя Каспар тоже!

Было слышно, как по темным коридорам покатилось, удаляясь, эхо.

Барлог-младший подошел к Дику, который, спешившись, чесал своему Снипу за ухом.

- Красивый у тебя пони, - сказал он. - Можно я его поглажу?

- Конечно можно! Его зовут Снип.

- А тебя как звать? - спросил Барлог-младший, гладя лошадку.

- Меня зовут Дик. Ричард Де Маликорн...


Вторую часть этой фразы Дик произнес автоматически, прежде чем успел подумать, что этого, быть может, и не следовало бы делать.

Барлог-младший перестал гладить Снипа и недоверчиво уставился на сэра Ричарда.

- Ну да! Придумал тоже! Де Маликорны - они большие и злющие...

- Он сказал правду, - подтвердил Каспар. - А большие и злющие... Они же не

сразу такими делаются. И не все. Вот Дик совсем не такой...

- У моего папы есть Огненный Бич, - сообщил, однако, на всякий случай Барлог-младший, насупив брови.

- А у моего дедушки есть большая армия, - насупился в ответ Дик.

- Они сейчас еще и войной друг другу пригрозят! - вмешалась Плутишка. –

Вот наказание с этими мальчишками! Да еще оба - наследные принцы. Вот

я сейчас безо всяких пап и дедушек задам вам обоим березовой каши, пока

вы тут третью мировую войну не учинили!

- Не зададите! - хихикнул Барлог-младший. - Я вас знаю - вы добрая!

- Потому и задам! - пообещала Плутишка.

- А что такое “березовая каша”? - спросил Дик.

- Неужто не знаешь? - удивился Барлог-младший. - Это она нас выдрать

обещает. Но ты не бойся - мы не дадимся. Удерем в лес и станем

разбойниками!

- Ты и так уже изрядный разбойник! - раздался голос из ворот Мории и оттуда вышел Барлог-старший с Огненным Бичом через плечо.

Ричард Де Маликорн уставился на него во все глаза.

- Привет Лучшей в мире Плутишке! - сказал Барлог. - Здравствуй, Каспар! А

это кто с вами приехал на таком красивом пони?

- Это, пап, Ричард Де Маликорн, - сообщил ему сын.

- Вот как... - Барлог присел перед Диком на корточки. - И сколько же тебе лет,

сэр Ричард?

- Семь... - ответил Дик, глядя на него с интересом, к которому была все же примешана некоторая настороженность.

- И моему разбойнику тоже семь. Бьюсь об заклад, что вы с ним два сапога –

пара!

- Они тут как раз собирались учинить мировую войну, - улыбнулся Каспар.

- В их возрасте такое бывает, - сказал Барлог. - Жаль только, что у некоторых

это и с годами не проходит...

- Дурное дело - не хитрое... - промолвил Инженер.

- Это точно. Куда путь держите?

Каспар объяснил.

- Что ж, глянуть на все самому всегда полезно, - согласился, выслушав его, Барлог. - Знаете что? Идемте-ка со мной! Вы же знаете - у нас есть, на что посмотреть!

И он повел всех к воротам Мории, освещая путь своим Огненным Бичом.

Джинн-облако, наблюдавший за их беседой сверху, не обнаруживая без надобности своего присутствия, решил остаться снаружи, приглядывая за лошадьми.

 


Дику, как любому мальчишке, конечно же, не могли не понравиться таинственные подземные переходы, где сновали приветствовавшие путников гномы, каменные мосты над стремительными потоками и бездонные подземные озера, рощи из сталагмитов и гигантских кристаллов горного хрусталя, но когда он оказался под Высокими Сводами, у него просто перехватило дух.

В отсветах Огненного Бича тысячи драгоценных камней сверкали и переливались всеми цветами радуги, образуя огромный мерцающий купол.

- Это... - выдохнул наконец Дик, - это как Небо там, в Городе Мастеров!

- Красиво, верно?... сказал Барлог.

- Еще как! - восхищенно воскликнул мальчик. - Вот бы все могли это увидеть!

- У тебя щедрая душа, сэр Ричард. А ведь есть немало таких, кто хотел бы

растащить всю эту Красоту и рассовать ее по своим карманам, мешкам,

сундукам и сейфам...

- Зачем? - удивился Дик.

- Они называют это “священным правом частной собственности”, - усмехнулся Барлог. - Такие люди даже Красоте не могут радоваться, если она не принадлежит лично им, если она не их “собственность”.

- А как же тогда быть другим людям? - спросил Дик. - Ведь они же не увидят

Красоту...

- О, им, быть может, кое-что все-таки покажут - но только за деньги. Так что

те, у кого толстый кошель, посмотреть смогут...

- А остальные как же? Ведь не все же богатые - я знаю...

- “Остальные” таких людей не интересуют, сэр Ричард.

- Значит, они лишают многих людей Красоты? Но ведь это же... это...

- Преступление. И чтобы его оправдать, они твердят, что “так было и будет

всегда”. Но это - ложь. Этого не было, пока не было таких людей...

 


Мория давно уже осталась позади, а Ричард Де Маликорн все еще ехал в глубокой задумчивости.

...В самом деле, разве можно делать Красоту “собственностью” только тех, у кого много денег?

Дик вдруг представил себе, как дядя Альфред объявляет всем, что он за миллион золотых купил небо и отныне всякий, кто хочет смотреть на звезды, обязан платить ему по гульдену за ночь...

А ведь еще недавно ему, Дику, это, наверное, не показалось бы странным. Если у кого-то есть деньги - почему он не может купить то, что ему хочется?

Но после того, как Караколь и Котангенс показали ему Звезды... Как же кто-то один может все это купить? Звезды должны быть для всех. И Небо тоже. И Высокие Своды Мории...

 


От размышлений его оторвал внезапно раздавшийся позади... паровозный гудок.

Дик обернулся и с изумлением увидел, что сзади на них надвигается по дороге странное сооружение с большой дымящей трубой.

Возле трубы сидел парень лет двадцати в старинной крестьянской одежде и никогда не виданных сэром Ричардом плетеных из лыка лаптях. Парень был круглолиц и курнос, из-под шапки его выбивались светло-русые волосы.

Плутишка с Каспаром тоже обернулись и остановили коней.

- Здорово, свет Емельян Иванович! - весело крикнул Инженер и Плутишка поняла, что перед ними - знаменитый Емеля на своей не менее знаменитой печи.

- Здравствуйте, люди добрые! - отозвался Емеля, останавливая печь. - Куда

путь держите?

- К Марине Зеленой, - ответил Каспар.

- Стало быть, по дороге нам. А вы тут трех богатырей не встречали?

- Нет, - вступила в разговор Плутишка, - не встречали. А вы куда

направляетесь, Емельян Иванович?

- В дозоре мы, - важно сообщил Емеля. - Патрулируем, стало быть,

Сказочную Территорию. И три богатыря тоже нынче дозором ходят...

- По какому случаю усиление режима? - поинтересовался Каспар.

- Так ведь время-то ноне известно какое! Развелось повсюду лихих людей.

Ну и к нам тоже, случается, лезут гости незванные-непрошенные. У нас тут

Сказка, а им - лишь бы сундуки свои набить. Одним подавай каменья

самоцветные, другим - паштету из Паштетной Трясины, а кто просто на

дороге грабит. “Ан-ти-ква-ри-ат”, - говорят.

Вот и приходится дозором ходить. Печь у меня нынче, сами видите, какая...


Плутишка глянула на печь и только тут заметила, что на ней установлен станковый пулемет знаменитой системы “максим”.

- Господи, - подумала она с тоской, - ну откуда же берутся все эти люди,

готовые даже Сказку испоганить, лишь бы лишним золотым разжиться?

Неужто им самим ну ни капельки все это не противно?...

- Кстати, люди добрые, - сказал Емеля. - Солнышко высоко, время

обеденное. Не желаете подкрепиться, чем бог послал да в печи переслал?


Эта идея сразу изменила ход мыслей Плутишки. Ведь известно, что для Плутишек лучший способ исправить настроение - это как следует подкрепиться.

Каспар и Дик тоже решили, что это хорошая идея и с благодарностью согласились.

Емеля извлек из-под печи ухват, снял заслонку и достал из печки горшки со щами и гречневой кашей. Следом появились свежий каравай, нож и деревянные ложки.

Все уселись на траве вокруг горшков и пустили ложки в ход. И Ричард Де Маликорн обнаружил, что простые щи с теплым свежим хлебом и каша могут быть вкуснее любого деликатеса из тех, которыми его кормили в родовом замке.

- Спасибо за хлеб-соль, Емельян Иванович, - сказал Каспар, когда горшки опустели. - Хорошая вещь для дозора - русская печь!

- Хороша! - согласился Емеля, похлопав печь по боку, словно боевого коня. –

Прокатиться не желаете?

- Желаем! - хором воскликнули Дик и Плутишка.

Каспар же почему-то усмехнулся, но присоединяться к ним не стал.


Плутишка и Дик вместе с Емелей устроились на печи. Там оказалось просто здорово - было тепло и пахло свежим хлебом.

- Поехали! - сказал Емеля и печь двинулась по дороге, неторопливо переваливаясь на ухабах.

Каспар верхом двинулся следом, за ним в сопровождении Глазастика затрусил Снип.

Они проехали около километра, как вдруг Емеля вскочил, уставясь куда-то вперед.

- Вот они, охальники!

Плутишка присмотрелась и увидела, что впереди за кустами крадется джип “чероки”, на каких в ее Городе любили ездить всякие бандюги.

- Гони, залетная! - крикнул Емеля и свистнул в четыре пальца.

И печь, густо задымив, помчалась, как на ралли Париж-Дакар.

С джипа их, видимо, заметили, потому что “чероки” пустился наутек.

Печь неслась следом, прыгая с ухаба на ухаб. Поскольку она была отнюдь не на резиновом ходу, то Дик и Плутишка почувствовали себя на ее кирпичах так, словно их посадили на “грохот” - устройство для сортировки гравия методом непрерывной тряски.

Впереди показался холм. Джип, истошно воя мотором, полез вверх по его склону.

- А ну-ка, печка! - крикнул Емеля, бросаясь к “максиму”.

Печь молодецки развернулась, словно лихая тачанка, и Емеля нажал на гашетку.

Раздалась длинная очередь. Видимо, она ударила в бензобак, потому что джип со страшным грохотом взорвался и... исчез.

- А... куда они делись? - изумлено спросил Дик.

- Это их из Сказки в Явь выкинуло, - пояснил Емеля. - Там, значится,

догорать будут.

Подъехал Каспар с лошадьми.

- Весело живете, Емельян Иванович, - сказал он.

- У меня это веселье уже вот где сидит, - Емеля постучал себя ребром ладони по шее. - Век бы их не видеть! Устроили тут, понимаешь, “первичное накопление капитала”!

- А вы откуда такие слова знаете? - изумилась Плутишка.

- Век бы их не знать! Так ведь жизнь нынче такая, что и в Сказке от нее не

укроешься. Тут еще и не такие слова выучишь, милая барышня. Ну да

ладно, наше дело мужицкое, стало быть - солдатское...

Едем дальше?

- Нет, - сказала Плутишка. - Спасибо большое, только мы уж лучше верхом.

Емеля усмехнулся.

- Вы уж извиняйте, ежели что не так! Мы люди простые, печь у нас не на

рессорном ходу.

- А вы поставили бы себе рессоры, - предложила Плутишка. - По щучьему

велению!

- Это нам без надобности, - покачал головой Емеля. - Ездить-то на них оно,

конечно, мягко, да при стрельбе рассеивание большое выходит!...

 

Неподалеку от домика Марины они с Емелей распрощались.

- Да, дела... - промолвил Каспар, глядя на удаляющуюся печь с установленным на ней пулеметом. - Жили - не тужили...

 


6.


Из приоткрытого окна домика Марины Зеленой доносилась пальба ее старой пишущей машинки.

- Это хорошо, - сказала Плутишка.

- Что хорошо? - не понял Каспар.

- То, что пишущая машинка. Значит, у Марины сейчас не самое скверное

настроение, и она пишет продолжение своего бесконечного романа о

мушкетерах и виконте Де Бражелоне.

- Мушкетеры - это которые все время на шпагах дерутся, - сказал юный сэр Ричард. - Я знаю, я кино видел.

- Ну, они не только на шпагах дерутся, - заметила Плутишка.

- Знаю. Они еще целуются, - презрительно фыркнул Дик.

Как любой мальчишка его возраста, он считал такое занятие ниже собственного достоинства.

- А это что? - спросил Плутишку Каспар, указывая на обугленные остатки какого-то столба, окруженные небольшим пепелищем. - Тут жгут еретиков или устраивают ритуальные пляски?


Плутишка печально вздохнула, вспомнив, как она впервые пришла с Радужным Котом в этот домик восемь лет назад, и как Кот спалил Бруса ЛИ бутылками самогона, в который Предводитель Хунты перегнал тогда весь сахар в доме. И вот уже нет не только Бруса ЛИ, но и Кота, да и Предводитель, как она слышала, тоже недавно навсегда отправился в Черную Долину и больше они его не увидят - ни бритого, ни небритого. А как он, небритый, был похож на Плутишкоеда Обыкновенного...

- Это был Брус ЛИ, - сказала она, отгоняя печальные воспоминания. - И его

спалил много лет назад Радужный Кот...

- Я про это читал! - вспомнил Дик. - В первой части “Плутишкиной Сказки”.

Только я не очень понял, почему. Ведь этот Брус, действительно,

замечательно дрался, особенно ногами, я видел...

- Я тоже видел однажды фильм с участием этого Бруса, - усмехнулся Каспар.

- И больше всего мне там запомнились слова его Учителя: “Его надо

немедленно остановить! Боец он замечательный, но дурак.” Что это за

мужчина, если он только дерется каждый день с утра до ночи, а делать

ничего не умеет? Чем он будет заниматься на старости лет и кто вспомнит

его добрым словом, когда он отдаст богу душу? Разве что такие же, как он

сам...

 

Марина Зеленая сосредоточенно стучала по клавишам пишущей машинки. Момент был напряженный - конь виконта Де Бражелона мчался во весь опор, а следом неслись ужасные мавры, размахивая своими кривыми саблями.

Старшая Голова Хунты, Иптус, сидел на диване и читал книжку. Прочие члены Хунты отсутствовали.

Отсутствовал и традиционный ранее табачный дым - из-за нехватки денег, давно уже носившей постоянный характер, Марине пришлось отказаться от сигарет в пользу хлеба. И оказалось, что жить без табака вполне возможно. У нее даже давно охрипший голос, к которому все привыкли, снова стал чистым и звонким, так что ее старые знакомые стали иногда не узнавать Марину по телефону.

Скрипнула входная дверь и Зеленая подняла голову.

- Привет Дюма-внучке! - сказала, входя, Плутишка.

Следом за ней появились Каспар и Дик.

- Привет, Ваше Плутишество! - обрадовалась Марина. - Привет, Каспар! А

это кто такой с вами?

После похода на Де Маликорнов она сразу вернулась к себе домой и потому ей еще не доводилось видеть Дика.

- Это друг Его Светлости Герцога Бульонского и Паштетского, сэр Ричард Де

Маликорн, Наследник Дома Де Маликорнов, - сообщил Каспар.

Марина и Старшая Голова с интересом уставились на столь необычного гостя. Зеленая даже скрутила лист бумаги в “подзорную трубу” и посмотрела сквозь нее.

- Обыкновенный мальчишка! - подвела итог осмотру Марина. - Ты умеешь

рисовать, сэр Ричард?


Тут следует сказать, что Марина была не просто учителем, а учителем рисования и каллиграфии в младших классах. Поэтому вид семилетнего Дика вызвал у нее среди прочего и чисто профессиональную реакцию.

- Немного, - ответил мальчик, - шариковой ручкой...

- Посмотрим! - сказала Марина. - Вот тебе ручка и чистый лист. Садись вот

сюда и нарисуй , что захочешь.

Дик сел на стул у края стола и задумался - что нарисовать? Приняв решение, он приступил к делу.


Плутишка, тем временем, плотоядно взирала на кучу свеженапечатанных листов марининого романа.

- Можно, я посмотрю? - спросила она.

- Конечно можно! Посмотри свежим взглядом - нет ли каких несуразиц.

Плутишка тут же ухватила целую кипу листов. Каспар тоже взял несколько штук и начал с интересом их изучать.

Добравшись до середины второго листа, Инженер остановился.

- Это что же - и у Дюма-отца тоже так? - спросил он. - “Профессиональный выстрел бывшего мушкетера отбил горлышко у бутылки шампанского. Атос ловко ухватил бутылку и разлил пенящееся вино в хрустальные бокалы”.

- Отстреливать горлышко - это круто! - гордо сообщила Марина.

- Да уж, - усмехнулся Каспар. - Мне как-то раз для проверки оружия довелось

выстрелить по бутылке. При этом образовалось немало толченого стекла.

При попадании в горлышко часть его непременно окажется в бутылке. Пить

такое вино - это таки да, это круто. Интересно к тому же, сколько

шампанского останется в бутылке после такой встряски. И еще - я бы

посмотрел, входило ли слово “профессиональный” в словарный запас

Дюма...

В глазах Марины блеснул зловещий огонек.

- Вот что, сударь, - сказала она. - Садитесь-ка и читайте все. И чем больше

ляпов вы отловите - тем лучше. Назначаю вас старшим экспертом!

Каспар хотел сказать, что он не бог весть какой литературовед, но не успел. За окном послышался приближающийся вой и рев.

- Что это? - удивленно спросила Плутишка.

- Это тоже - “круто”, - хмыкнул на диване Иптус. - Это наши “байкеры”.


Вой и рев достигли апогея и стали кругами метаться вокруг домика.

Марина, с трудом перекрикивая шум, сообщила, что судьба на днях послала им небольшое наследство от одного родственника и на большую часть его она, решив, что “не хлебом единым”, купила младшим членам Хунты мотоцикл, потому как тем ужасно хотелось быть “байкерами”.

Плутишка недоуменно пожала плечами - ей показалось, что в нынешние бедственные времена это не самый лучший способ использовать внезапно подвернувшееся наследство.

Что касается Инженера, то он одними губами произнес какую-то весьма краткую фразу и вышел на крыльцо.

По поляне перед домиком со страшным шумом промчалось нечто пыльное и косматое, о двух головах, причем без шлемов, и ушло на следующий круг.

Когда оно промчалось перед домиком в третий раз, Каспар сделал рукой знак Джинну, парящему в виде облака над поляной. Тот сразу пошел на снижение.

- Какие будут приказания? - спросил он, зависнув рядом с Инженером.

- Останови их. Только так, чтобы они при этом не свернули себе шеи.

- Нет ничего проще! - усмехнулся Джинн.

В тот же миг вой и рев оборвались.

- Это я им бензопровод краном перекрыл, - пояснил Джинн.

Мотоцикл, замедляя ход, выкатился из-за дома и остановился посреди поляны, уткнувшись передним колесом в обгорелые остатки Бруса ЛИ.

Не замечая стоящего на крыльце Каспара и Джинна, Ник и Чик - Средняя и Меньшая Головы Хунты - принялись спорить о причинах происшествия.

- Бензин кончился, - авторитетно заявил Чик.

- Сам ты кончился, - просипел в ответ Ник. - Это искра в землю ушла!

- Тогда бери лопату и откапывай ее!

- По хребту тебе - той лопатой!

Ник открутил крышку бензобака.

- Видишь - пол-бака еще! Значит точно - искра!

- Специалисты, - усмехнулся Джинн. - Нет чтоб на кран бензопровода

глянуть.

Каспар свистнул. Ник и Чик, прекратив спор, уставились на него и Джинна.


- Общий привет! - сказал, подходя к ним, Инженер. - Куда это вы так

мчались?

- Мы - байкеры, - просипел Ник. - Не видно разве? Вон у меня на куртке

сколько заклепок.

Заклепок на его куртке, действительно, хватило бы для постройки небольшого спортивного самолета.

- Заклепки я вижу, но не о них речь. Вы куда ехали-то?

Ник и Чик с недоумением переглянулись.

- Что значит - куда? Мы - ехали! - заявил наконец Ник.

- “Цель - ничто, движение - все”? Да у вас целая философия, - сказал Каспар.

- Ладно, пошли в дом. Сейчас Джинн устроит там раздачу жареных курей и

пирожков!

Услышав такое сообщение, Ник и Чик разом оживились. Бросив мотоцикл там, где он остановился, они побежали умываться.

 


Когда от сотворенных Джинном кур остались только косточки, а от пирожков с яблоками - пустое место, Каспар решил все-таки выяснить у “байкеров”, куда же это они так быстро ехали.

Ответ последовал путаный и многословный, но в итоге все сводилось к тому, что “это - круто!”

- Ну да, - вздохнул Инженер, -


Я красивый и большой,

И немыслимо могучий,

И ужасно я крутой,

Разве только яйца круче!


Иптус хихикнул. Ник и Чик надулись.

Ричард Де Маликорн слушал разговор с интересом, отложив в сторону почти законченный рисунок.

- Под окнами моего дома, - сказал Каспар, - улица делает поворот. Так вот о

фонарный столб на этом повороте таких “крутых” разбилось насмерть уже

человек пять. Там даже памятный знак уложили - каменную плиту. Они

неслись из ниоткуда в никуда, как угорелые, и без шлемов - “это круто!”...

Марина, слушая его, сделалась зеленой в прямом смысле слова.

- Может я и старомоден, - продолжал Инженер, - но все же полагаю, что

человеческая жизнь - слишком дорогой дар, чтобы расстаться с ней в

шестнадцать-семнадцать лет вот так, ни за грош. Когда на моих глазах

такие мальчики падали под пулями в бою - это было горько, но не напрасно

и не бессмысленно. А эта плита у меня под окнами... Ради чего?

“Круто”, “престижно”! Просто поразительно, с каким упорством куча народу

выбирает какую-нибудь шелуху вместо зерна, фуфло, имитацию - вместо

Настоящего. Какое точное слово - “прикид”! Не Быть Кем-то, а

прикидываться, пустышка - вместо действительно стоящего и интересного

Дела.

И добро бы, в самом деле, нечем было заняться!

Помню, как в детстве мы, мальчишки, расстраивались, что все Великие

Дела и Битвы уже состоялись без нас. Потом, когда мы выросли,

оказалось, что Дел и для нас выше крыши - было бы желание. А теперь, к

сожалению, и по части Битв нехватки не наблюдается. Враг - перед нами, у

порога наших домов, далеко ходить не надо. И каждый боец на счету. Но

бойцов - куда меньше, чем тех, кто готов “круто” сложить свои головы у

фонарных столбов. Вам не кажется, что все это - просто какая-то дичь?

Ник и Чик хмуро смотрели в окно.

- А ведь вам доводилось участвовать в Настоящих Делах, - напомнил им Каспар. - Или для вас это уже “детство”?...

При упоминании об этих Делах Марина вздохнула.

- Их в одном таком Настоящем Деле семь лет назад чуть в капусту не

изрубили у меня на глазах, - мрачно изрекла она. - И в Нисланде я не

знала, куда бы их получше упрятать. А у Звонницы?...

Может, лучше оставим их в их “прекрасном далеко”? Битвы - это для таких

старых волков, как мы. А они все-таки еще дети...

- Браво! - воскликнул Инженер. - Ты что, собираешься жить вечно? Кто после

нас примет Бой, если те, кто должен прийти нам на смену, будут

отсиживаться в “прекрасном далеко”? Разве они там станут бойцами? Или

наше Дело не стоит того, чтобы за него сражаться?

Марина вновь тяжко вздохнула.

- Оставить их в “прекрасном далеко”? - продолжал Каспар. - Это ты, видимо,

считаешь гуманизмом? Но ведь это лучший способ их погубить! В конечном

итоге, от жизни не удастся спрятаться никому и нигде. Не научившись

сражаться, они не смогут постоять за себя и свою страну. И что дальше?

“Горе побежденным”!

Более того, такой “гуманизм” лишает детей не только права на жизнь, но и

права на бессмертие...

- А есть такое право? - очень серьезно спросил Ричард Де Маликорн.

- Есть, Дик. Оно дается каждому от рождения и только сам человек может от

него отказаться.

Есть иллюзия бессмертия. Это другое. На ней держатся все религии.

Переселение душ, перевоплощение, ад и рай... Те, кто кричат “однова

живем!” и ищут в жизни только удовольствия - живут так именно потому,

что больше всего боятся смерти. И они тоже в глубине своих душ мечтают

о бессмертии. Но только мечтают...

У нас в Гросланде давно заметили одну закономерность: самые пышные

памятники на кладбищах ставят родственники всяким ворюгам и бандитам.

Потому что знают, что только память людская о человеке и его делах может

даровать ему бессмертие. Но кто и чем вспомнит, спустя годы, всю эту

мразь? Ведь дела их черны и ничтожны. Так пусть хоть надгробие заставит

кого-то повторить имя того, от кого не осталось на свете ничего кроме

имени и полированного камня...

Однажды я видел на кладбище маленькую плиту со звездочкой - могилу

Народного Учителя, сделавшего Людьми сотни учеников, Дела которых

прославили их страну и их имена. А напротив высилась трехметровая

пирамида, увенчанная огромной статуей человека, сидящего в позе

фараонов у храма Абу-Симбел. То была могила известного в городе

ворюги.

Какой неказистой могла бы показаться рядом с этим монументом маленькая

плита Учителя! Но он, Учитель, действительно, обессмертил себя в своих

учениках. А родня ворюги потратила кучу денег - чтобы о нем помнили хотя

бы так... А Герострат?...

Бессмертие... Год назад машина, созданная на нашем заводе,

единственная из всех смогла пробиться через полярную ночь и спасти

двадцать пять человек с разбившегося в сопках вертолета. И эти двадцать

пять и их дети - вот оно, наше бессмертие. О том, что нами сделано,

написаны книги и сняты фильмы. Да, там нет имен большинства из нас, но

разве дело в именах? Не зря самураи говорят, что высший подвиг –

безымянный. Ради Дела, а не ради личной славы...

А кто и чем вспомнит тех, кто сбежал в “прекрасное далеко”?

И еще. Достоинство Человека.

Что это за мужчина, черт побери, если в трудный для его Родины час он не

сражается за свою землю и свой народ?...

- Но ведь в Гросланде сейчас нет войны... - с тоской сказала Марина.

- Разве? - усмехнулся Инженер. - Надо бы похлопотать о присвоении тебе

генеральского звания, ты вполне достойна его.

- Почему? - удивленно вскинула брови Зеленая.

- Потому что генералы всегда “готовятся к прошедшей войне”, полагая, что

новая война будет лишь вариацией на темы предыдущей. И посылают

потом кавалерию против танков. Так что когда началась война четвертого

поколения, большинство их даже не поняло, что происходит. А многие

люди не понимают этого до сих пор.

- Что значит - “война четвертого поколения”? - спросила Плутишка.

- Первое поколение войн - холодное оружие, второе - огнестрельное, третье

- ядерное, а четвертое поколение... Как сказал один англичанин, между

бомбардировкой фабрики в военное время и доведением ее до банкротства

в мирное нет никакой разницы. Деньги и товары, квоты и пошлины, ложь и

обман, оболванивание и разжигание истерии - вот оружие войн четвертого

поколения. Да, все это было известно и раньше, но ныне такими людьми,

как сэр Альфред Де Маликорн, доведено до невиданного ранее

совершенства и мощи. Разница много больше, чем между первыми в

истории пушками и современными системами залпового огня. Залпом

оружия четвертого поколения можно разом накрыть целую планету - и мало

кто сумеет понять, что происходит. А остальные просто откажутся им

верить, как троянцы Кассандре. И не случайно во время восстания нам

почти без боя сдали Ратушу, но встретили пулеметами у подножия

Звонницы. Мы знали, что такое Звонница - и они стреляли именно в тех, кто

это знает...

Когда слышишь сегодня в Гросланде-яви чьи-нибудь причитания “лишь бы

не было войны...” - не знаешь, смеяться или плакать. Впрочем, смешного

тут ничего нет, но я не приучен плакать.

Война давно уже идет в Гросланде-яви. Война на истребление и миллион

жизней, которые ежегодно теряет страна, лучшее тому подтверждение. Но

сколько еще тех, кто бубнит, что “ведь не стреляют же еще, не бомбят...”. А

когда где-то уже и стреляют, и бомбят, они бормочут - “так ведь не у нас

же...” А когда добираются и до них - “Как же так?! Кто бы мог подумать?!”

Война идет, ребята, и уже давно. Все мы каждый день на ее полях. И

единственный способ в ней уцелеть - это сражаться. Да, не все доживут до

победы. Но если не драться - до нее не доживет никто. “Мы погибли бы,

если б не погибали!”

Да, пока еще не слишком много стреляют и нет еще на наших улицах

чужеземных солдат, хотя и к этому все идет.

Сейчас враги страны другой наряд надели.

Должны ль мы потому валяться в их ногах?...


Марина вспомнила эту балладу Арагона - ее пела Королева на заставе Черо.

От всего, что сейчас говорил Каспар, ее брала тоска - потому что возразить ему, собственно, было нечего. И Марина решила попробовать сменить тему разговора.

- Кстати, - сказала она, - хорошо, что напомнил. Передай, пожалуйста,

Капитану Альтерэго, что он не имел права в стихах Арагона заменять слово

“Франция” на другие слова. Это нарушение прав автора!

- Насколько я понял, - ответил Каспар, - он заменил “Францию” на “Родину”.

Для самого Арагона это были бы синонимы. Ну а при переводах на другие

языки... Тебе нравится известный у нас перевод Бернса “В полях под

снегом и дождем”?

- Нравится, - недоуменно сказала Марина. - А что?...

- Там в конце, если помнишь, сказано:

...И если б дали мне в удел

весь шар земной,

весь шар земной -

с каким бы счастьем я владел

тобой одной,

тобой одной!...


- Помню. И что же?...

- А то, что в исходном тексте Бернса - я видел его - сказано иначе: “Если б я

стал королем всей земли - ты была бы лучшей жемчужиной в моей короне”.

Это не просто другие слова - это совершенно иной смысл.

Перевод принадлежит уже не только автору исходных стихов. В каждой

стране их переводят на свой, наиболее близкий и понятный лад. В Японии,

например, из “Горные вершины спят во тьме ночной” великого Гете

получилось что-то о Фудзияме в лунном свете и беззвучно опадающих

лепестках сакуры.

А наш капитан всего лишь заменил Францию ее синонимом и стихи стали –

про всех.

Вброд через реку отреченья

Бредут живые к мертвецам...


Что тут вообще чисто французского? Это - о любой стране, где люди

отрекаются от своей истории, от своих предков, их трудов и жертв. В чем

же криминал замены, произведенной капитаном?

- Но ведь это же - Франция! - воскликнула Марина. - Разве можно ее

заменять?

- Земля обетованная и Париж - вместо Мекки? Знаешь, я думаю, что если бы

Альтерэго там, на заставе, начал читать стихи о Франции - это было бы не

слишком уместно. У капитана Черо и его солдат за спиной Гросланд, за

который они сражаются каждый день, теряя товарищей, а Франция им –

почти как Марс.

- Не может быть! - убежденно сказала Марина. - Ведь “Три мушкетера” у нас

читали все!

- Большинство солдат на заставе - из семей крестьян и рабочих, многие из

них вообще мало что читали даже из положенного по школьным

программам, а те, что читали... У многих из них, поверь мне, совсем иные

герои, чем у тебя. И Франция им, знаешь ли...

- А ты видел, как ликовала Франция, когда ее сборная выиграла чемпионат

мира по футболу? По-моему, это не могло не зацепить даже самого тупого

солдата! - воскликнула Марина.

- Самого тупого - может быть. А остальные... Полагаю, что у них достаточно

ума, чтобы отличить мякину от зерен.

Я видел, как ликовали люди на Главной площади Гросланда в тот день,

когда страна отправила Первого Человека в Космос. Их никто не созывал,

они примчались сами, услышав радио. И то, что там творилось... Такое

было только в день Победы Гросланда в величайшей в его истории войне

за независимость. Потому что каждый понимал: в этот день все

Человечество сделало шаг в Будущее и это Гросланд первым

прокладывает путь! И каждый честный труженик понимал свою личную к

этому причастность. Да, это был Великий День!

Так вот в сравнении с этим ликовать всей страной по поводу того, что кто-

то за большие деньги забил несколько мячей... Извини, но это же самая

настоящая пустышка для малых детей!

Тут, кстати, как на ладони, вся суть того, что называют Большим Спортом:

Большие Деньги и “опиум для народа”. Дренажная система, спускающая в

песок ту пассионарную энергию людей, которая могла бы быть опасной для

тех, кто у власти. В былые времена эту энергию “сбрасывали” в крестовые

походы, Конкисту, религиозные войны. Но и все Великие Революции - тоже

невиданные выбросы этой человеческой энергии.

Тем, кто сегодня кричит о том, что настает Конец Истории, Великие

Революции не нужны - им нужно, чтобы все оставалось, как есть - навсегда.

Но ведь энергия и страсть людей остаются. Так пусть они вопят на

стадионах и ликуют из-за мячиков.

Будь моя воля, я бы навсегда запретил весь Большой Спорт, а всех этих

профессиональных спортсменов с комментаторами впридачу отправил

работать на земле, и чтобы ели только то, что вырастят сами.

- Но это же насилие, - сказала Плутишка.

- Неслыханное! - усмехнулся Каспар. - То ли дело наличие десятков тысяч

людей, которые в молодости живут паразитами, за счет чужого труда, тратя

все свои силы на то, чтобы на стадионах обставлять друг друга, а потом,

когда молодость проходит, оказываются в большинстве своем никому не

нужны, потому что ничего не умеют делать!

- И вы хотите, чтобы совсем не было спорта? - спросил Дик.

- О нет, сэр Ричард! Наоборот! Просто я хочу вместо стадионов с гигантскими

трибунами - спортплощадки в каждом квартале, и чтобы после работы,

каждый человек обязательно занимался там тем, чем ему всего

интереснее. И чтобы никто и никогда не отказался принять мальчишку или

девчонку в спортивную секцию потому, что они “неперспективны” - не будут

чемпионами. Потому что вместо всех чемпионатов я оставил бы только

товарищеские встречи с друзьями и соседями.

Тебе нравится футбол? Пожалуйста - вот тебе поле с воротами и мяч.

Когда мы были кадетами Инженерного Корпуса, то с удовольствием гоняли

мячик во дворе в перерывах между занятиями. Согласись, что это куда

полезнее, чем бесноваться на трибунах или помирать от инфаркта перед

телевизором из-за поражения “своей” команды.

Ну а если вернуться к твоей Милой Франции, дорогая Марина, то там, надо

сказать, есть и то, чему всем тут следовало бы поучиться!

- Вот видишь! - обрадовалась Зеленая. - А... чему?...

- Например, их Закону о Языке. Он запрещает без крайней нужды засорять

иностранщиной родной язык да и всю культуру в целом. Потому что тот, кто

заменяет родные слова чужими, всегда становится косноязычен, и вместо

подлинной культуры может создать лишь имитацию чужой. Они защищают

свое национальное достоинство и культуру, и этому у них следует

поучиться.

Как и еще одной вещи. В Гросланде-яви телевидение мало сообщало о

том, что происходило во Франции во время Большой забастовки водителей

грузовиков пару лет назад. Но меня как раз в то время командировали по

делам службы в Италию и я, поскольку не поленился хоть немного выучить

итальянский, смотрел и слушал подробные репортажи из Франции.

Бастующие блокировали дороги по всей стране и даже подвоз бензина на

заправочные станции стал невозможен. Население, конечно, испытывало

кучу неудобств, но... Но во всех репортажах люди на улицах говорили в

один голос: да, нам не здорово, но мы понимаем и поддерживаем

водителей. Потому что они защищают свои законные права. Если сегодня

мы их не поддержим - их лишат этих прав. А завтра точно так же доберутся

и до нас.

И сочетание стойкости бастующих с этой всеобщей солидарностью

принесло победу.

Вот чему стоит учиться у французов! На таком фоне наше гросландское

почти поголовное непротивление и упование непонятно на что, да еще под

лозунгом “Каждый сам за себя!” это, знаешь ли... Просто нет печатных

слов!


Марина, слушая Каспара, вздыхала. Ее маневр со сменой темы в итоге ни к чему не привел. Но она решила попробовать еще раз.

- Расскажи лучше об Италии, - сказала Зеленая. - Ты был в Риме?

- Был, - пожал плечами Инженер. - Да, разумеется, Вечный Город, История

на каждом шагу и все такое. Но мне, честно говоря, если б куда и хотелось

вернуться в Италии - так это в тот маленький городок на берегу реки, где

мы жили и работали два месяца. Повидать людей, с которыми вместе

работали и подружились, побродить по лесам на окрестных холмах. Между

прочим, когда мы там бродили по тропам, встречные незнакомые люди

первыми здоровались с нами - совсем как где-нибудь в наших деревнях.

Ну а Рим... Вот уж что мне там, действительно запомнилось - так это коты,

что живут в Колизее. В жизни не видел более гладких, роскошных котов!

Вот уж всем котам коты!

Ладно, хватит. Вам, наверное, уже надоели мои “лекции”. Давай-ка я лучше

посмотрю еще несколько глав твоего мушкетерского романа.


Плутишка с облегчением вздохнула. Во-первых, ей и самой ужасно хотелось почитать маринино произведение, а во-вторых, все, что говорил Каспар, плохо сочеталось с ее умиротворенным настроением после поедания пирожков, от которых она не отказалась, несмотря на обед у емелиной печи.

- Все учат, учат... - недовольно подумала она.

Марина, тем временем, вспомнила о задании, которое она дала Ричарду Де Маликорну.

- Ну, что ты нарисовал, Дик? - спросила она. - Покажи.

Дик протянул ей свою работу.

Марина взглянула.

- Однако! - сказала она. - Сэр Ричард! Если тебя выгонят из герцогов, ты не

пропадешь. Будешь писать портреты на улицах и всегда иметь честно

заработанный кусок хлеба. Посмотрите, ребята!

Плутишка и Каспар подошли и взглянули на рисунок.

Это был весьма выразительный портрет девчонки.

- Кто это? - поинтересовалась Плутишка.

- Элиза, моя сестренка, - ответил Дик.

- По-моему, она чуточку вредина, - улыбнулся Каспар, глядя на рисунок.

- Угу... Только она все равно хорошая, - вздохнул сэр Ричард.

- И это тоже заметно, - сказал Каспар. - А теперь, пока мы будем читать,

попробуй нарисовать Наше Плутишество. Говорят, она тоже хорошая

вредина!

- От такого и слышу, - пробурчала Плутишка, погружаясь в маринин роман.

 


Когда они покинули домик Зеленой, Плутишка некоторое время ехала в задумчивости, перебирая в памяти состоявшийся разговор.

- Слушай, Каспар, - сказала она наконец. - Да, этот ее роман тоже в чем-то

бегство в “прекрасное далеко”, хотя иногда хватает и прямых намеков на

то, что происходит вокруг. А Гросланд-сказка? Разве он - не “прекрасное

далеко”?

- Только по форме. Но это не бегство от Яви. Это - укор ей и призыв.

Гросланд-сказка - это то, каким должно быть Гросланду-яви. Это люди,

вспомнившие о том, что они Люди. Они поднялись в полный рост, они

восстали и сегодня в нелегком труде отстаивают свою независимость и

свободу, свои права. В них проснулось Достоинство.

Бегство - когда выстраивают в воображении некий идеальный мир и

прячутся в нем от настоящего. А Гросланд-сказка весь обращен в Гросланд-

явь. Он - как звенящий крик: “Ну так что же вы, люди?!...”

- А мы кто - Явь или Сказка? - спросил вдруг едущий рядом сэр Ричард.

- Знаешь, Дик, - отозвался Каспар, - Капитан Альтерэго однажды сказал, что

это зависит только от нас самих. В настоящей Сказке всегда много

реальной Жизни, а в Жизни всегда найдется место для Сказки.

- Понятно... - задумчиво промолвил Дик.

- Ты бы хоть его философскими проблемами не изводил, - сказала Плутишка

Инженеру. - Хвати и тех лекций, что ты читаешь нам. Вообще что ты, что

Альтерэго - любите всех поучать и воспитывать...

- Люблю? Да меня уже тошнит от этих “лекций”! Сколько можно говорить об

одном и том же, об очевидных вещах?

- Ну так и не говорите. Оставьте людей в покое. Зачем требовать от них того,

чего они не хотят или не могут?

- Да затем, что сегодня такое время, что от этих очевидностей, которые они

не желают видеть, зависит их жизнь и жизни их детей и внуков! Жизнь! –

понимаешь ты это?

“Не могут”? У меня есть такое правило - никогда не требовать от других

того, чего хотя бы раз в жизни не сделал сам. Я что - какой-то особенный

герой? Нет! И если что-то смог я - значит, могут и другие.

Мы что, требуем от других каких-то запредельных, мифических подвигов?

Нет! Всего лишь - вспомнить простые вещи - Достоинство Человека, Силу

Единства и Решимости. И когда о них вспомнят - я с удовольствием

перестану “читать лекции” и займусь куда более интересными вещами.

Может быть, как Марина, напишу большущий роман. Только не о

мушкетерах, а о моих друзьях. Они, ей богу, того стоят!

Ну а мушкетеры... Из первой книги Дюма об этих ребятах я извлек для себя

лишь один ценный совет: если противник в бою сильнее и опытнее тебя –

помочь могут только быстрота и натиск. Когда пришлось драться на мечах

с Хельмом, этим советом я и воспользовался.

- А здорово вы его тогда! - рассмеялся Дик. - Дядя Хельм изрядный задавака.

Ох и разозлился же он тогда, наверное!

- Самое смешное, - сказал Каспар, - что для меня это был первый в жизни

рыцарский турнир и перед его началом я дрожал, как овечий хвост.

- Ну да! - воскликнул Дик. - Как же вы тогда победили?

- А я ужасно разозлился - на самого себя, что мне страшно. Так что мой тебе

совет: если тебе будет когда-нибудь очень страшно - разозлись как следует

на самого себя!