Geum.ru

М. Т. Якупов мировые религии

Вид материалаМонография

Содержание


Основные принципы исламской религии
Слова и молитвы, которые принято произносить в определенных случаях
Подобный материал:
1   ...   15   16   17   18   19   20   21   22   ...   26

Основные принципы исламской религии


1. Кто есть то, что запрещено в Коране, никогда не попадёт в рай.

2. Поиск честного заработка является самим важным долгом.

3. Купец, торгующий честно и справедливо, в день Великого Суда будет вместе с Пророком, страдальцами за веру и друзьями Мухаммада.

4. Да будет Аллах милостив к тем, кто благожелателен к людям и честен в торговле.

5. Помни, у того, кто бесчестен, не бывает совести. И тот, кто не помнит о своих клятвах и обещаниях, не имеет ничего общего с религией.

6. Есть три признака лицемерия: ложь, обман и не выполнения обещания.

7. Тот, кто обманывает, чужд нам, ложь и обман приводят в ад.

8. Коли кто-либо даст другому человеку вещь с изъяном или дефектом и не скажет о нём, то тем самым навлечет на себя милости Аллаха.

9. Тот никогда не попадёт в ад, кто плачет, боясь немилости Аллаха.

10. Все мусульмане братья.

11. Тот, кто верит в Аллаха и в день Страшного суда не должен причинять хлопот своим соседям.

12. Тот не мусульманин, кто не знает недостатка в еде, а сосед в это время голодает.

13. Если у мужа нет претензий к умирающей жене, то она попадает в рай.

14. Те из вас хорошие, кто справедливы к жёнам.

15. Особо завещаю хорошо обходиться с женщинами. Запомни это! Они зависят от тебя и находятся в твоей власти.

16. Из мусульман достоин уважения те, кто воспитан и у кого хорошие отношения с женой.

17. Тот, кто взял на воспитание сироту, будет находиться в раю так близко от меня, как близко расположены пальцы на одной руке.

18. Корми голодных, проведывай больных, даруй свободу людям.

19. Помогай попавшим в беду, и показывай дорогу сбившимся с пути.

20. Того, кто даст проход мусульманину, в день Страшного суда защитит Аллах.

21. Чистота тела и одежды уже на половину являются показателем чести человека.

22. Мусульманин тот, от кого не исходит угроза жизни и имуществу других людей.

23. У того нет совести, кто обманывает доверие.

24. Если совершив хорошее дело ты радуешься, а совершив плохое сожалеешь, то ты мусульманин.

25. Честность - это щедрость и терпение.

26. Самое лучшее состояние души, это когда дружба и вражда совершаются во имя Аллаха. С именем Аллаха на устах делай для людей то, что ты хотел бы получит сам, и не делай людям того, что не нравится тебя самому.

27. Тот, кто верит в Аллаха и день Страшного суда должен уважать своих гостей. Он не должен причинять ущерб своим соседям и если он обращается к ним, то только бед злого умысла. В противном случае он должен молчать.

28. Мусульманин никогда, ни проклинает, не бранится.

29. Клянусь Аллахом, клянусь Аллахом, клянусь Аллахом, тот, из-за вредности которого нет покоя его соседу, никогда не сможет стать мусульманином.

30. Кто может обуздать свою ярость, Аллах напоминает спокойствием.

31. Человек, добровольно помогающий тирану зная о том, что он тиран, отвергается от Ислама.

32. Тот, кто молился с целью причинить вред людям, тот язычник, кто давал милостыню с целью нанести ущерб людям, тот язычник.

33. Есть четыре качества, по которым можно определить настоящего безбожника: если ему доверяют деньги он их растрачивает, каждое слово его ложь, если он клянется, то нарушает клятву, он вероломен в драке.

34. Знаете, кто в день Страшного суда первым найдёт прибежище у Аллаха? Те, которые когда им предъявляли нрава на что-нибудь, признавали их, а когда их просили предъявить нрава делали это с радостью. И обращались с другими, так как хотели чтобы обращались с ними.

35. Запомни шесть заветов и ты попадёшь в рай: если говоришь, говори только правду: если обещаешь- сдерживай обещание, не обманывай доверия людей, воздерживайся от плохих поступков, остерегайся вражды и не совершай насилия:

36. Лгун, и неблагодарный никогда не попадет в рай.

37. Тот не попадёт в рай, кто плохо обращается со своими подчиненными.

38. Проклятье тем, кто придерживает товар, чтобы затем продать его подороже.

39. Действительно несчастным является тот, кто перед тем как предстать перед Аллахом, пошлёт кому либо проклятья, оклевещет кого-либо, совершит кражу, пролит чего-либо кровь, изобьет кого-нибудь, Аллах отправит его в Ад.

40. Истинным борцом за веру является тот, кто повинуясь Аллаху борется со своими страстями. Истинным мусульманином является тот, кто не делает того, что запрещено Аллахом. (Мохаммед Сулейман аль- Ашкари. Познакомиться с Аллахом. М., 1997.-С. 45.)


Слова и молитвы, которые принято произносить в определенных случаях


«1 —Перед тем как съесть или выпить что-либо скажи:

«Бисми-Ллах” (Во имя Аллаха).

2 — Во время еды пользуйся правой, а не левой рукой.

3 — Закончив есть или пить, скажи: «Аль-хамду ли-Ллах” (Хвала Аллаху).

4 — Встретив своего брата по Исламу, пожми ему руку, улыбнись и скажи; «Ас-саляму аляйка ва рахмату-Ллах ва баракятуху» (Мир тебе, милость Аллаhа и Его благословение).

5 — Если же он поприветствует тебя первым, то ответь: «Ва аляйкя ас-салям ва рахмату-Ллах ва баракятуху» (И тебе мир и милость Алаха, И Его благословение).

6 -—С наступлением утра или вечера говори: «Асбахна (ам-сайна) аля фитрати ль-Ислам» (Мы дожили до утра (до вечера) в соответствии с природой Ислама, «ва кялимати-ль-ихляс» (придерживаясь слова веры), «ва дини набийна Мухаммад» (и религия нашего Пророке Мухаммада), «ва миллят абина Ибрахим ханифан муслиман» (и религии нашего отца Ибрахима, истинно верующего в единого Бога и мусульманина), «ва ма ана мин аль-мушрикин» (и я не принадлежу к многобожникам).

7 —- При новолунии скажи; «Хиляль хайрин ва рушдин» (Месяцем блага и прямого пути да будешь ты), «Аллахумма. ахилляhу аляйна би-льйумни ва-ль-иман» (О Боже, пусть со светом его придет к нам благо и вера), «ва-с-салямати ва-ль-Ислам» (безопасность и покорность).

8 — При посещении больного скажи: «Бисми-Ллах” (Во имя Аллаха), «Аллахумма, азхиби-ль баъса рабба-н-наси» (о Боже, избавь от напасти, о Господь людей!), «Аллахумма-шфи ва анта-ш-шафи» (Боже излечи Его, ибо Ты — целитель), «ля шифа илля шифаукя» (нет исцеления, кроме того исцеления, которое даруешь Ты), «шифаан ля йугадиру сакаман» (пошли ему такое исцеление, после которого не останется недуга).

9 — Зайдя в мечеть, скажи: «Бисми-Ллах (Во имя Аллаха), «ва-с-салят ва-с-салям аля расули-Ллах (благословение и мир посланнику Аллаха), «Аллахумма, игриф ли зунуби» (о Боже, прости мне грехи мои), «(ва ифтах ли абваба pax матикя» (и открой передо мной бразды милости Твоей).

10 — Выходя из мечети, скажи то же самое, кроме последних слов, заменив «рахмат» на «фадль» (синоним «рахмат», означающий тоже «милость»): «ва ифтах ли абваба фадликя».

11 — Заходя в свой дом, скажи: «Аль-хамду ли-Ллах аллязи атъамана ва сакана ва авана» (Хвала Аллаху, давшему нам еду, питье и кров), «фа кям мимман ля кяфийя ляhу ва ля муъвийя» (сколь много таких, кого некому накормить и некому им дать кров),

12 — При каждом соответствующем случае повторяй нижеследующие благочестивые фразы:

«Субхна-Ллах!» (Слава. Аллаху!).

«Аль-Хамд ули-Ллах» (Хвала Аллаху!).

«Ля иляха илля-Ллах» (Нет божества, кроме Аллаха)

«Aллaху Акбар) (Аллах Превелик)

«Ля хауля ва ля кувва илля би-Ллах» (Нет силы и мощи кроме как у Аллаха)». (Шейхуль Хадис Маулана Мухаммад Закария Кандехлеви. Указ. соч., С. 72.)

Один из современных исследователей исламской религии Абу- аль- аля- Маудиди в работе «Ислам сегодня» дал конкретную характеристику эволюции религии Аллаха, определив основные периоды развития ислама. По его мнению, чтобы понять, как относятся мусульмане к Исламу, какое поведение они избирают по отношению к Исламу, как воздействует Ислам на их реальную жизнь в настоящее время, необходимо, прежде чем подойти к вопросу „Ислам в настоящем", кратко рас­смотреть вопрос „Ислам в прошлом", так как то, что мы имеем сегодня, есть следствие того, что было у нас вчера. Сегодня мы пожинаем только то, что посеяли вчера, а то, с чем мы будем в будущем, родится из того, что мы принесем и посеем сегодня. В силу этой логики, для того, чтобы точно и досконально выяснить сегодняшнее отношение мусульман к Исламу, следует глубоко изу­чить позицию, которую они занимали по отношению к нему в ис­текшем вчера, и на ее основании узнать исторические корни нашей нынешней позиции. Это исследование дает нам также возможность выявить те черты, которые будут определять отношение мусульман к Исламу в будущем. «Исходя из этой точки зрения, рассматривая нашу историю и перелистывая ее страницы, нам становится ясно, что в своем развитии мусульманская умма прошла три историче­ских этапа и вступила сегодня в четвертый этап». (Абу- аль- аля- Маудиди Ислам сегодня. М., 1992.- С. 3.)

Первый этап нашей истории начался с восходом зари Ислама в Мекке, когда Аллах Всевышний послал человека, ее же жителя, приказав ему выстроить здание человеческой жизни на основах по­клонения единому Аллаху, веры в загробную жизнь и следования Божественному посланию. Этот великий человек тринадцать лет подряд обращался со своим призывом к рабам Аллаха в высокочти­мой Мекке. Причем он не довольствовался лишь словесной пропо­ведью своего воззвания. Его призыв воплощался в его личной жиз­ни, представал в каждом совершаемом им деле, в каждой позиции, занимаемой им в общественной жизни, вырисовывая идеального человека, создание которого преследует своей целью Ислам, в вы­соких моральных качествах, формируемых Исламом, в желанном Исламу жизненном пути и в том поведении в мирской жизни, ко­торое должно быть присуще каждому, кто доволен Аллахом как Богом и Исламом как религией. Все, к чему призывал людей Про­рок, да благословит его Аллах и приветствует, воплощалось прак­тически в его жизни как живая, ощутимая реальность.

Люди, услышав его призыв и увидев в этом призыве истину, воплотившуюся в реальной его жизни, бескорыстно и сознательно поверив в его призыв, помогли ему, да благословит его Аллах и приветствует, выполнить его задачу. Никто не присоединился к его воззванию по невежеству, слепо или по непониманию сущности и требований призыва. Воззвание принимал только тот, кто чувст­вовал его гигантскую значимость и грандиозную ответственность за него. Вскоре такой человек приводил свою жизнь в соответствие с этим воззванием. В жизни тех, кто принял религию Аллаха Р этот период продолжавшийся тринадцать лет, фактически произо­шел тот замечательный переворот, который и имел своей задачей произвести в жизни всех людей Ислам. Дело не ограничилось трансформацией, произошедшей в их душах. С подъемом и вооду­шевлением они стали вести борьбу с любой внутренней и внешней силой, как камень преткновения стоящей на пути распространения мусульманского движения и мешающей осчастливить человечество его благодатью и благом. Если бы вы видели, видели как они со­вершали там самую большую жертву, которую может принести че­ловек во имя принципа: великодушно, с душевным удовлетворени­ем они переносили самые большие материальные потери, так как самой большой и высшей ценностью мирской жизни в их глазах была та, которую они получили благодаря Исламу. Они ни на что не соглашались променять ее и были ради нее готовы пожертвовать всем в мире. Более того, вера пробудила в них неукротимое жела­ние сделать так, чтобы доктрина, в которую они уверовали, гос­подствовала в мире и правила им. Они были полны решимости раз­бить вдребезги любую попытку одержать над ними верх какой-ли­бо из ложных теорий, даже если на этом пути от них потребовалось бы пожертвовать жизнью и материальными ценностями.

Таким образом, с «небольшой группой отчаянных муджахидов, ко­торых в течение тринадцати лет он готовил и охватывал своим боже­ственным воспитанием в благословенной Мекке, Пророк переселился в Ясреб (пресветлую Медину), где создал крошечное исламское госу­дарство, не превосходившее по своей площади размеров маленькой деревни в вашей стране и с численностью населения, едва ли превы­шавшей 6—7 тысяч человек». (Абу- аль- аля- Маудиди Ислам сегодня. М., 1992.- С. 7.)

Эта маленькая деревня стала государ­ством, которое начало бросать вызов всему Аравийскому полуостро­ву. Вызывает удивление и восхищение тот факт, что на одной стороне противостояния находилась вся громадина Аравийского полуострова, с его бескрайними просторами, а на другой — недавно возникшее крошечное государство. Вместе с тем, Пророк, да благословит его Ал­лах и приветствует, приступил к формированию уникальнейшего че­ловеческого общества, полностью отличавшегося от джахилийского того времени и сумел за несколько лет создать образец высокой ци­вилизации и представить его арабскому миру, предоставив тем самым возможность каждому, желающему своими глазами лицезреть ту форму, которую Ислам хотел придать человеческой цивилизации, увидеть нравственный дух, который он имеет своей целью возродить в ней. В том государстве фактически была установлена та справед­ливость, к которой призвал Ислам. Добродетельное общество, кото-рое Ислам хотел создать, было сформировано там практически, став ощутимой, наглядной реальностью. Реформирование экономической жизни, к которому стремился Ислам, было на деле осуществлено в этом государстве.

Распространение власти Аллаха на просторах Аравийского по­луострова государством, созданным в одной маленькой арабской деревне, площадью в несколько квадратных миль и с несколькими тысячами человек населения, всего за восемь лет, относится к са­мым поразительным чудесам, имевшим место в человеческой ис­тории. За такой короткий срок оно покорило территорию, превы­шавшую один миллион квадратных миль. Новым в этом завоева­нии явилось то, что люди не только подчинились политической власти этого государства, но и то, что их взгляды на вещи претер­пели коренную перемену и встали с головы на ноги, изменились их критерии ценностей, трансформировались их нравы и черты. Наблюдался коренной переворот в их социальной жизни, обычаях и традициях. В культуре и цивилизации этих людей произошла революция, не только изменившая направление развития их исто­рии, но и ход истории всего мира. Группами и в одиночку люди избрали новую методологию мышления, новый тип поведения, но­вую цель в жизни, которых они были лишены на протяжении сотен веков своей истории. Достаточно было Пророку, да благословит его Аллах и приветствует, ликвидировать политическую анархию, ис­покон веков процветавшую на полуострове, а затем подчинить его единой политической системе. Он осуществил эту беспримерную в истории всеобъемлющую революцию — революцию в мышлении, морали, культуре, цивилизации! К сожалению, ошибочное направ­ление в составлении истории коснулось и этой величайшей рево­люции, рассматриваемой таким образом, что она якобы произошла лишь в результате завоеваний. В то время как в ходе всех военных походов и сражений, имевших место s эпоху Пророка, да благо­словит его Аллах и приветствует, количество убитых с обеих сто­рон едва превысило 1400 человек, западные востоковеды во все горло кричат, что Ислам распространяется только „мечом". Тот, у кого есть хоть немножко интеллекта, должен задуматься, могла ли произойти подобная революция при таком незначительном ко­личестве пролитой крови одной лишь силой оружия?

Истинная причина свершения этой грандиозной революции за­ключается не в том, о чем говорилось и говорится. Когда Пророк, да благословит его Аллах и приветствует, в Мекке призывал к Исламу и проповедовал его язычникам, только немногие из них осоз­нали, какой громадный энергетический потенциал содержится в этом призыве. Только те, кто обладал изрядной долей острого ума, глубокой проницательностью и сообразительностью и оказался способен с их помощью вытянуть себя из трясины джахилийской племенной непримиримости, поняли его, дабы знать истину и уве­ровать в нее, так как она была истиной и правдой, последовать ей в своей реальной жизни, поднять ее знамя и, несмотря на дорогую цену и громадные жертвы, распространить ее в мире.

С появлением на свет группы с такими чертами и с такой реши­мостью Пророк, да будет ему благословение и мир, приступил при ее содействии к созданию желанного исламского общества. Встав во гла­ве своего независимого исламского государства, он, по внушенному ему Аллахом плану реформации человеческой жизни, начал созидать такое общество. Перед лицом этого плана существовавшее в то время положение и доминировавшие условия быстро рассеялись.

«Наконец мир, собственными глазами увидев результаты этих уси­лий, воскликнул: „Какое полное благополучие царит в этом обще­стве! Как крепки правила благочестия и богобоязни в сердцах его людей! Как всеобщи в нем проявления искренности и веры! Как чиста в нем справедливость! Как далеки от него классовые различия! Как ярко у него выражены равенство и братство! Как свободна в нем эко­номическая жизнь от проблем, трудностей и недостатков! Как пре­красна там социальная жизнь, очищенная от нравственной грязи». (Там же, С. 9.)

Те, кого Аллах одарил зоркими глазами, не в состоянии оказа­лись отрицать того, что они увидели, как яркий свет стал напол­нять мир сиянием и счастьем, особенно потому, что сами пережили эпоху джахилии, пожиная горькие плоды той эпохи, когда человек пожирал человека, а убийства, грабежи, набеги были обычным де­лом, когда люди существовали, погрязнув по горло в пьянстве, пре­любодеянии, азартных играх, воровстве, разбое и тому подобных и более отвратительных нравственных пороках. Теперь же они ста­ли свидетелями, как эти сияющие лампионы мира, справедливо­сти, праведности, благородства, бескорыстия и величия озаряют пространства исламского государства своим сиянием и великоле­пием, вписывая его в блистающий ореол лучезарной красоты и све­жести. После этого осталось лишь незначительное количество тех, кто, обманутый своим зрением, испытывал удовлетворение исклю­чительно при виде мрака джахилии, уподобляясь тем самым лету­чим мышам, которые способны видеть только в темноте. За этим исключением в истинность миссии Пророка, да благословит его Ал­лах и приветствует, в конце концов уверовали все, кто ставил пре­грады на его пути и вступал с ним в жесточайшие сражения. В него уверовал Халид бен аль-Валид, ему покорился Акрама бен абу Джахль, его призыв признал Омру бен аль-Ас. Даже Абу Суфьян и его жена Хинд, съевшая печень Хамзы, увидев, что истина засияла перед ними в реальной жизни, заявили, что призыв, который приносит плоды такого сорта, не может быть ничем иным, как призывом истины. Ислам уже перестал быть предложенной им абстрактной идеей, облеченной в форму бестелесного призыва. Он заработал в человеческой жизни, принося свои плоды, дающие же­ланные, восхитительные результаты в конкретной действительности. Одним из итогов этой революции явилось то, что Посланник Ал­лаха, да благословит его Аллах и приветствует, полностью сформи­ровал умму, ставшую живым олицетворением Ислама. Ее убежде­ния, идеи, теории были насквозь пронизаны Исламом. Принятая ей религия была идеально чиста от малейшей тени поклонения кому-либо, кроме одного вечного Аллаха. Очистившись от грязи джахилии, ее моральной растленности, индивидуальное поведение и обществен­ная нравственность пришли в соответствие с нормами Ислама. Под­нявшие свое знамя цивилизация и культура стали живым разъясне­нием Ислама. Государственная система функционировала в соответ­ствии с законом Ислама. Эта умма решила жить и умереть только во имя Ислама. Возвеличивание слова Аллаха на земле было принято ею в качестве национального лозунга. Воздвижение здания челове­ческой жизни, основывающейся на Исламе, на каждом клочке земли, уже подчиняющемся ее власти, и продолжение распространения ис­ламского призыва на тех территориях, которые ей не подчиняются, стали ее основополагающими принципами. Таким образом, в мире образовалась целостная умма, претворяющая Ислам в своей реальной жизни и ставящая своей целью распространение его на земле, словно это является составной частью его национального задания. На свет появилось и полноценное государство, где, с одной стороны, Ислам нашел свое воплощение в системе его внутренней жизни, включая принципы и основы государства, а с другой, поднявшее знамя Ислама и над ближайшими, и над дальними землями.

После того как в мире возникла умма, выделяющаяся вышеиз­ложенными чертами и качествами, и сформировалось государство с уже названными особенностями и преимуществами, «Ислам в эпоху праведного халифата стал распространяться по свету со скоростью, охарактеризованной в истории словом взрыв — „explosion", то есть быстрота распространения и расцвета Ислама была подобна той гро­мадной скорости, с которой происходит разрыв взрывчатого веще­ства». (Там же, С. 11.) Всего за несколько лет территория, охваченная исламским движением, стала простираться от Афганистана и Туркестана на востоке до Северной Африки на западе. Спрашивается, в результа­те чего произошел этот необычайный „взрыв"? Сегодня вы можете отправиться на Аравийский полуостров, чтобы посмотреть, много ли там гигантов и каковы источники материальных благ на этом полуострове. Вы скажете: „нефть", — но она была найдена лишь недавно. Какие другие материальные блага, кроме нефти, там име­ются? Обратите внимание на количество населения. На всем Ара­вийском полуострове оно едва превышает 10 миллионов человек. Бесспорно, что в эпоху праведных халифов его было намного мень­ше. Неожиданное установление таким народом своего господства над громадной территорией фактически не явилось результатом его материального превосходства над другими. Причина, позволив­шая ему подчинить весь мир, кроется в том исключительно заме­чательном поведении, которым отличался каждый мусульманин отдельно и исламская умма в целом в дни мира и войны, в управ­лении завоеванными странами, в хорошем отношении к ее наро­дам. Те, кто в качестве подданных жили под властью Персидской и Византийской империй, даже не представляли, что когда-нибудь встретят такой непохожий на других тип правителей, пешком про­хаживающихся по улицам, живущих общей с населением жизнью, оставляющих свои двери открытыми настежь для каждого, испы­тывающего нужду, к кому обращается любой, кого постигла беда, с просьбой удовлетворить его жалобу. Жители Персии и Византии не видели правителей такого необычного типа не только наяву, но и во сне. Более того, им даже на ум не приходило, что такой за­мечательный тип правителей и руководителей может существо­вать. Однако, когда в своем величии и чистоте на землю этих стран вступил исламский строй, представив ее жителям такой тип пра­вителей, спрашивается, кто бы мог из-за слепого фанатизма не признать это нравственное превосходство, человеческое величие, которыми выделяется Ислам? Разве что жалкая кучка отщепенцев, у которых дьявол стер и следы их врожденных качеств и которые были слепы, чтобы лицезреть истину.

К ярким образцам нравственной возвышенности, продолжает Маудиди, продемонстриро­ванной миру исламскими воинами, относится следующее. Когда ар­мия входила в завоеванный город и проходила по его улицам, жен­щины этого города, наряженные в самые красивые и соблазнительные одежды, стояли на балконах, наблюдая за шествием войск. Однако ни один из этих героических воинов и не пытался поднять головы, чтобы хоть мельком взглянуть на них. Колонны проходили улицы, и бойцы даже не знали, были там женщины, которые смотрели на них с балконов, или нет. Это полностью отличалось от того горя, которое испытали эти покоренные нации от завоевателей за минувшие века, и от тех историй и рассказов, которые они слышали от людей о за­воевателях, так как вошло в норму, что всякий раз, когда завоева­тели вступали на землю другого народа, они сеяли там зло, не остав­ляли ни одной женщины без того чтобы не обесчестить ее и совершить над ней злодеяние. После такого исключительного отношения к жи­телям завоеванных городов могли ли исламские армии, армии, которые покоряли целые районы, не поправ ничьей неприкосновен­ности и не затронув ничьей чести, не завоевать их сердца?

К замечательным образцам нравственных качеств, которые представили эти новые божественные завоеватели миру, относится и то, что, когда они вынуждены были отводить свои армии с одного из захваченных районов, мусульмане возвращали населению все взысканные с него для обеспечения безопасности данного района налоги и имущество со словами:

— Вот налоги, которые мы с вас взяли для выполнения задачи по вашей охране, однако нам приходится отступать, и мы не в со­стоянии ее исполнить. Поэтому ваше имущество возвращается к вам.

В то время людям были известны только такие завоеватели, ко­торые при вынужденном уходе из оккупированной страны вместо того чтобы возвращать ее жителям изъятое у них имущество отни­мали последнее, что у тех оставалось. Никто из людей не мог пред­положить, что властители и правители возьмут для себя в качестве примера те черты характера и добродетели, которые известны у Пророков Аллаха и Его святых, и что их честность и бескорыстие поднимутся до такого высокого уровня.

Вот та мощная энергия, которой пользовались мусульмане в начальную эпоху Ислама и с помощью которой они завоевали большую часть мира. Никто не в состоянии оспаривать ту истину, что чудеса, которые они произвели за счет своей высокой нравст­венности и бескорыстного поведения, несопоставимы с тем, чего добились их мечи. Причина этого заключается в том, что такие люди принимали Ислам после полного уяснения его сущности и предъявляемых им требований, приведя затем в соответствие с новой религией свою личность, образ жизни и поведение. Поэтому какое бы дело ими ни совершалось, в нем в полной мере находил свое отражение Ислам, и ни одна сила в мире не могла противо­стоять обладателям такого божественного качества. Их мораль воздействовала на сердца людей раньше, чем мечи. По этой же причине мы видим, что жители завоеванных ими стран не только подчинились политически их народу, но и, полюбив их, стали их мюридами1. Они обратились в их веру, пошли по пути их цивили­зации, приняли их язык. На протяжении истории жители стран завоеванных первыми мусульманами, всегда считали последних своими героями и первооткрывателями. Они не любили вспоминать о своей причастности к своим неверным предкам или связывать с ними свое родовое прошлое. Мог бы любой меч совершить такое чудо в мире?

Таков первый этап исламской истории. Я не хотел бы с этой трибуны вдаваться в подробное изложение данного периода, я хотел бы только подчеркнуть для вас, что Ислам получил возмож­ность распространить свою удивительную власть на большей части мира исключительно потому, что вся умма искренне уверовала в Ислам. Она твердо, с истинным пониманием и глубокой преданно­стью следовала ему, и свет Ислама с предельной яркостью и пол­нотой засиял в индивидуальном и коллективном поведении му­сульман. На свет явилось государство, принявшее Ислам в качест­ве своей основной цели. Оно стало использовать все имеющиеся у него средства и возможности, чтобы слово Ислама в мире победило. Таким образом, Исламу удалось иметь на своем первом этапе та­кое сильное, пренебрегающее смертью движение, которое оставило следы с ярко выраженными признаками, продолжающими выде­ляться в истории и по сегодняшний день, то есть спустя 13 веков с момента своего возникновения. Вы можете наблюдать, несмотря на жалкое положение, до которого докатилась исламская умма, следы того отпечатка, который она носила на первом этапе своей истории. Если вы заглянете в душу любого мусульманина, каким бы порочным и безнравственным он ни был, и копнете ее, то уз­наете, что больше всего он тоскует по тому идеальному обществу, которое основал Мухаммед, да благословит его Аллах и приветст­вует, и его праведные халифы. Это та цель, к которой он всегда стремится и о которой никогда не забывает, как будто это обще­ство — солнце, всегда сияющее перед ним своим ярким светом, которому он не позволяет укрыться от своего взора. Каждый мусульманин рассматривает этот золотой этап в качестве образца и примера, испытывая к нему пылкую любовь, и мечтает увидеть его еще раз воплотившимся в жизнь. Начиная с эпохи праведных халифов и по сегодняшний день Ислам не переставал освещать сво­ими лучами мир. На свете не осталось ни одного места, куда бы не проникло его сияние. Ислам достиг такого расцвета несмотря на то, что испытала эта умма от эмиров, погрязших в роскошной и праздной жизни, что претерпела она от деспотов и тиранов. И не проходило ни одного дня, когда она освободилась бы от занима­ющихся мерзкими делами, и давно уже не стало той идеальной исламской уммы, которой подражают и к которой тянутся сердца людей. Однако, несмотря на все это, призыв к Исламу не приоста­новил своего распространения, и не по той причине, что мусуль­мане ведут идеальный образ жизни, привлекая тем самым людей к своей религии. Те из немусульман, кто обращается в Ислам, принимает его, только убедившись в том, что Ислам не то, что олицетворяет собой реальное положение мусульман, а тот, истин­ный Ислам, который принесли Мухаммед, да благословит его Ал­лах и приветствует, и его сподвижники. Далее следует сказать, что реально имеющиеся у сегодняшних мусульман некоторые величие, чистота, позитивные стороны в мыслях, делах, поведении, харак­тере — все это не что иное как жалкие остатки тех следов, которые оставил в них Ислам и которые продолжают в течение 14 веков делать свое дело. Другими словами, первый этап нашей истории достиг такой степени жизненной силы, при которой след, остав­ленный им в истории, исчезнуть не может.

Более того, жизненная сила, которую вы сегодня наблюдаете в исламской деятельности, берет свое начало от того идеального дви­жения, которое создал Ислам на своем первом этапе.

«Давайте рассмотрим сейчас II этап исламской истории. Этот этап начинается с периода, когда Ислам распространился по всей земле и свет его невообразимо быстро достиг ее окраин. В его лоно вступило громадное число рабов Аллаха. Однако первым мусульманам было трудно уделить достаточное внимание исламскому воспитанию тако­го большого количества народа и обучению его в духе мусульманской культуры». (Абу- аль- аля- Маудиди Ислам сегодня. М., 1992.- С. 13.) Хотя среди мусульман были благочестивые, богобоязнен­ные люди, и народ обращался к Исламу только из восхищения перед их хорошим поведением, добрыми делами, великодушным нравом. И принятие Ислама приняло массовый характер. Но совсем не просто было произойти в жизни этого огромного моря людей такому же пе­ревороту, который случился в жизни первых мусульман, и по каче­ству и по количеству. В мире по этой причине постепенно сократи­лось число мусульман того замечательного, идеального типа созна­тельного, истинного мусульманина, у которого слово не расходится с делом. В обществе, с одной стороны, доля такого типа мусульман уменьшилась, а с другой, возросла доля тех, кто, восхищаясь прин­ципами и основами Ислама, хотя и вошли в него, и предались ему искренне и всецело, но не характеризовались таким поведением, ко­торое бы в полной мере соответствовало характеру Ислама. Не было у них и достаточно глубокого понимания религии. Явление это при­вело к серьезному перевороту в ходе исламской истории: трансфор­мации системы халифской власти в монархию.

Перечисляется множество причин, способствовавших этой трансформации. Однако, с моей точки зрения, ее основная причи­на — сокращение в те времена в исламском обществе числа глу­боких, сознательных мусульман. Количество тех, чья жизнь явля­ла собой живое олицетворение Ислама, стало уменьшаться, в то время как доля людей, которым недоставало истинного понимания Ислама и поведение которых не соответствовало Исламу, возросла до такой степени, что стало уже невозможно избавить исламское общество от недугов, явившихся следствием утери им подлинно исламской сознательности. Не представлялось возможности и убе­речь общество от воздействия нравственных болезней. В результа­те место халифата заняла монархия. Системе, которую своей кровью создали первые мусульмане, пришел конец. Этот этап на­шей истории длился долгие века. Эта трибуна не позволяет мне достаточно подробно рассмотреть вопрос о наследии, которое до­сталось нам от этого этапа, и факторах, стоящих за ним. Назову вам лишь 4—5 его важнейших результатов, ощутимый отпечаток которых продолжает неизменно присутствовать в нашем нынеш­нем положении. Другими словами, черты того этапа из нашего прошлого продолжают проявляться в нашем настоящем.

Первой из главных потерь, которые выпали на долю исламской уммы вследствие монархического режима, явилось разделение ее руководства на две части. В эпоху Пророка, да благословит его Ал­лах и приветствует, и его халифов праведного пути, да будет до­волен ими Аллах, руководство было единым, поляризуя все сторо­ны духовной, научной, идейной и политической жизни вокруг од­ной оси. Тогда политические директивы, судебные мероприятия и административные указания исходили из одного и того же источ­ника, который ведал также и военными организациями, и вопро­сами войны и мира. Те же самые руководители, которые направ­ляли данные стороны жизни, одновременно являлись руководите­лями мусульман в вопросах совершенствования нравственности, были их идейными, научными и духовными наставниками, т.е. ру­ководство всеми сторонами жизни исходило из одного и того же центра. Однако, когда наступил век монархии, в руководстве про­изошло разделение и оно распалось на две части. Все, связанное с решением политических вопросов, взяли на себя правители, а ве­дение всем, относящимся к нравственным, идейным и духовным аспектам, перешло к улемам, факихам и суфиям. Факихи и улемы стали руководителями мусульман в духовных, нравственных и религиозных делах, а короли и эмиры — их руководителями в де­лах политики. Такое разделение само по себе являлось бедствием, и его отрицательные последствия неминуемо должны были оказать свое разрушительное воздействие на общество. Дело усугублялось

1 Улемы — знатоки богословия, религии, этико-правовых норм Ислама, занимающиеся как теоретической, так и практической деятельностью в области образования, судопроизводства на основе шариата и исполнения обрядов.

2 Факихи — богословы-законоведы, знатоки богословско-правового комплекса — фикха.

3 Суфии — люди, полностью предавшиеся религии, зачастую ведущие аскетический образ жизни.

Характером политического руководства является потребность влезать в любой вопрос, всюду совать свой нос проистекает из его естества. Вследствие этого политическое руководство стало навя­зывать свою власть и религиозной, и нравственной сторонам жиз­ни, в то время как улемам, факихам и суфиям это не понравилось. Они ни в коем случае не хотели допустить вмешательства полити­ческого руководства в вопросы религии и морали, дабы не искази­лось лицо религии, не изменилась исламская мысль, не изврати­лись нравственные принципы. В результате эти власти друг от дру­га отдалились. Разрыв между ними расширялся. Затем, вместо сплочения и сотрудничества, между ними начались вражда и про­тивоборство. Мы до сих пор наблюдаем, как процветает это чуждое явление в современной истории Ислама. Бесспорно, что эпоха мо­нархии в исламской истории никоим образом не сопоставима с мо­нархическими эпохами в истории других народов, так как, несмот­ря на все те беды и недостатки, которые принесла с собой монар­хия, в нашей исламской истории не увидишь тех мрачных перио­дов, которые ярко выделяются в истории других народов. В этой связи не могу не отметить свое восхищение и одобрение тех бого­боязненных и праведных королей, которых немало было в истории Ислама. Такого большого количества благочестивых правителей не смог породить ни один другой народ. Искренне отдавая должное существованию этих праведных людей при монархическом строе, не могу удержаться также и от того, чтобы не сказать: объективные последствия этого строя и его неизбежное воздействие принесли умме неисчислимый вред. Самый крупный и самый видный вред — то, что мусульманские правительства бросили то, что было обяза­тельным для них,— призывать к Исламу и нести его факелы всему миру. Они же в большинстве случаев только и делали, что завое­вывали страны и собирали налоги, и в конце концов породили те проблемы, от которых страдаем мы сегодня в нашем нынешнем положении.

Мы видим сейчас среди вас громадное число тех, кто эмигриро­вал в Пакистан из районов, которыми на протяжении 8 веков уп­равляли мусульмане, таких, как город Дели и его окрестности, район восточного Пенджаба, области средней Индии и штат Хейдарабад-ад-Дукн. Власть во всех этих районах была в руках му­сульман. Если бы их правительства, которые там последовательно сменялись, призывали к Исламу, поднимали его знамя, ставили своей целью доведение его до всего мира, то столпы Ислама укре­пились бы там; только он один распространился бы по земле и вме­сто язычников там жили бы монотеисты. Да, если бы дело обстояло таким образом, то оно не завершилось бы сегодня тем, что вы по­кинули эти земли, бросив там свои дома и имущество. Однако ваша эмиграция в Пакистан сама по себе вопиет о том, что власти этих регионов не исполнили своего долга по отношению к Исламу и, как правители правоверных мусульман, не отдали ему должного. Если несмотря на все это по воле Аллаха распространился в этих краях Ислам, то это случилось только благодаря усилиям факихов и ре­форматоров. Правители же вместо того чтобы вносить свою лепту в это дело служили для него в основном помехой или, по меньшей мере, не оказывали ему содействия. Прибегая к насилию, террору и принуждению ради укрепления своей власти, погрязнув в рос­кошной, праздной жизни, демонстрируя свою порочную мораль, они отвращали этим самым людей от Ислама. Почти не творили они такие дела, которые порождали бы в сердцах любовь к Исламу. Повторю вновь, что я приношу великую похвалу и даю высокую оценку правителям, выделявшимся большой мерой богобоязненно­сти и благочестия. Однако монархический режим вообще привел к пагубным последствиям и вызвал опасные отклонения, особенно в период правления тех королей, у которых от первого исламского движения осталось лишь то, что можно сравнить с остатками бы­лой татуировки на руке. Распространение и расцвет Ислама про­изошли, бесспорно, только благодаря настойчивым усилиям пра­ведных групп улемов, факихов и суфиев. Но они не в состоянии были совершать большего, чем склонять людей к Исламу добротой слова, благородством морали, праведностью дел, освещая им доро­гу истины наставлениями, проповедями, своим образцовым путем. Они не в силах были предпринимать надлежащие меры, чтобы в достаточной степени воспитать в исламском духе людей, принима­ющих Ислам, так как эту задачу призваны решать правительства, которые, однако, не уделяли никакого внимания этому аспекту. Если бы нашлось правительство, поддержавшее таких проповедни­ков, оказавшее им помощь, оценившее их заслуги или, по крайней мере, проявившее широкомасштабную заботу о воспитании и про­свещении человеческих волн, вступающих в религию Аллаха, пе­рекликающуюся с единоличными усилиями этих миссионеров, то положение бы на 180° отличалось от того, что мы наблюдаем сей­час. Однако такого не случилось, и как жаль. Дело ограничилось тем, что один из рабов Аллаха стал показывать людям, что такое Ислам. Через чистоту своей жизни, возвышенность поведения, свою незапятнанность он стал представлять им на практике его идеалы. Такие идеалы, которые затрагивали струны их душ и при­тягивали их к его призыву. И вот они под наплывом чувств идут к нему с просьбой ввести их в ту же самую религию, которая под­няла его на такую высоту нравственной чистоты и бескорыстия. Этот благочестивый раб, как и сотни подобных ему, учит людей словам исповедания веры2, заменяет их неверные имена мусуль­манскими, дает необходимые знания об исламском образе жизни и этикете. Что бы могли сделать еще эти проповедники, кроме того, что они сделали? Долгом мусульманских правителей было осознать свою ответственность и обеспечить недавно принявших Ислам му­сульман тем, что сделало бы их полезным жизненным элементом в исламском обществе. Однако, к сожалению, мусульманские пра­вительства не в силах были осознать свою ответственность перед ними. Да, великодушные и добродетельные люди уммы в индиви­дуальном порядке пытались заполнить этот вакуум, в различные эпохи завещали свое имущество, и недвижимость в качестве вак-фа1. Для обеспечения потребностей в образовании и воспитании бы­ли построены учебные заведения и завии2. Завещанное на боготвори тельные цели имущество, оказало благотворное воздействие и да­ло великие результаты, однако, поскольку правительства пренеб­регали исполнением своих обязанностей в этом отношении и не за­нимались всеобщим образованием населения, вырвать новых му­сульман из когтей язычества и его отложений, сделав из них насто­ящих мусульман, в жизни которых живо и ощутимо олицетворялся бы Ислам, оказалось невозможным.

Мы по праву можем сказать, что наше нынешнее положение так­же носит ту самую печать, характерную для II этапа исламской ис­тории. Все осталось по-прежнему. Вот вы можете наблюдать десят­ки миллионов мусульман в городах и деревнях. До какой степени они погрязли в традициях джахилии и в языческих поступках! До какой степени они лишились исламского сознания! Как они, му­сульмане, терпят индуистские вымыслы! Как осквернена их жизнь следами буддийской религии! И как довольны они в своих обще­ствах признаками, характерными для доисламских, языческих об­ществ. Короче говоря, наше нынешнее положение по-прежнему но­сит тот же характер, которым отличался и носил II этап нашей ис­тории. Можно сказать: „То, что мы пожинаем в современном мире сегодня, есть то, что посеяло наше минувшее прошлое. Это — объ­ективный закон Аллаха, и нам не найти перемены в Его законах.

К недостаткам этого этапа относится и то, что он возродил век национальной, племенной, отечественной и географической нетер­пимости, которому, казалось, пришел конец с восходом солнца Ис­лама. Эта нетерпимость вновь подняла голову в омейядский пери­од, а затем уже не переставала возрастать в исламских обществах, распространяясь в них подобно заразным болезням. Она, как эпи­демии чумы и холеры, приносит свой горький урожай. Если вы всмотритесь в страницы своего прошлого, то обнаружите много им­перий, разбившихся об эти рифы. Они рассыпались и бесследно ис­чезли. «Именно этот пагубный недуг вызвал крах омейядского гос­подства. Он стал основной причиной междоусобных войн, вспых­нувших в этот период между арабскими племенами, сыграл основ­ную роль в крушении омейядского престола в Андалузии и ликви­дации в ней исламского существования. Не так давно пали в Индии империя моголов и исламские правительства в штате Хейдарабад-ад-Дукн, и битва Халимы никому не секрет». (Абу- аль- аля- Маудиди Ислам сегодня. М., 1992.- С. 21.)

Одним словом, куда бы не обратился ваш взор, вы обнаружите, что вина за разгром мусульман и падение их великих правительств в большой степени ложится на этот губительный недуг. Мусульмане, несмотря на то, что Аллах примирил их, словом богобоязни сплотил воедино, бла­годатью своей сделал их братьями друг другу, время от времени забывали об этой великой благодати. Ими вновь овладевал дух шо­винизма, оправдывающий провозглашение племенных лозунгов, поднятие национальных знамен, проповедь расового превосходст­ва: арабского, персидского, афганского, турецкого, монгольского, индийского. Проистекающие от него беды обрушились на них и в конце концов разорвали на куски. Вот в чем заключается истори­ческий секрет упадка мусульман, распада на части связывающих их уз, беспорядочного раскола их рядов. Вот одно из бедствий, по­рожденное монархией и унаследованное мусульманами. В эпоху монархий короли использовали нетерпимость для удовлетворения своих личных интересов. Оживилось движение аббасидов, которые вели борьбу с омейядами и натравили на них персов, используя национализм последних. Зачем? Чтобы достичь своих целей и воз­вести на трон свою династию, ничего более.

Так, на втором этапе нашей истории это отвратительное явле­ние — недуг джахилийской нетерпимости — всей своей тяжестью обрушилось на нас. Мы до сих пор ощущаем его горечь, а вызван­ные им беды все обрушиваются на нас в нашей „современной жиз­ни".

Привожу вам, между прочим, пример из нашей современной ис­тории, продолжает Муадиди. О мусульмане, вы объединились под флагом Ислама. Аллах даровал вам убедительную победу и предопределил вашу удачу и успех в создании Пакистана, независимой исламской страны, в ко­торой вы живете свободными и почетными людьми. Однако после этой очевидной победы и блестящего успеха вы начинаете вспоми­нать о джахилийских корнях. Этот взывает к пуштунскому наци­онализму, другой заявляет, что он бенгалец, третий кричит о своей синдской национальности, четвертый призывает свой народ выдви­нуть белуджийский лозунг, пятый похваляется тем, что он пенд­жабец. Это — не что иное, как одна из тяжелейших напастей.

Имеется и другой недуг, зародившийся в ту эпоху. С течением времени влияние его возросло и вызванные им несчастья обостри­лись. Заключается он в том, что мусульмане предали забвению все аспекты расположения и любви к Исламу. Осталась лишь любовь человека к самому себе или к своему племени, в то время как Ис­лам отбросил прочь все разновидности любви и преданности, к че­му бы она ни относилась — к нации ли, цвету кожи, земле или же языку, оставив лишь любовь и преданность к Аллаху, Его послан­нику и Его религии. Поведение мусульманина, индивидуальное или коллективное, формировалось в соответствии именно с такой любовью и преданностью, которая в эпоху монархии стала посте­пенно ослабевать. Естественно, что, когда эта преданность, состав­лявшая одну из основ морального духа мусульман и являвшаяся одним из факторов, обуславливающих их нравственное превосход­ство, начала разрушаться и исчезать, на смену ей пришли эгоизм и подчинение страстям. Природа же человека такова, что, если ему не помогает высшая преданность, он не пожертвует во имя прин­ципа, каким бы благим и великим он ни был, ни собой, ни своими ценностями. Теперь побудительным мотивом всех его поступков становится либо его личный интерес, либо интерес его племени и семьи. Вследствие этого обстоятельства в исламских обществах возник слой наемников (mercenaries). Это были солдаты, офицеры и чиновники, павшие морально до такой степени, что всякий, кому приходила в голову злая мысль купить их покровительство и вы­торговать у них за ничтожную плату их совесть, получал то что хотел. Такого наемника можно сравнить с прирученным диким зверем. Если ты его накормишь, он пойдет за тобой, а затем на­бросится на каждого, на кого ты его натравишь, чтобы разорвать в клочья. Возьмите в качестве примера то, что произошло в исто­рии вашей страны. До какой степени мусульманский народ обес­печивал сменяющие друг друга правительства отрядами наемных воинов? Думаю, что для вас не секрет то, что в армии государства маратхов, являвшегося злейшим врагом мусульман, домогательст­ва которого распространялись и на их имущество, и на их жизнь и честь, служили отряды мусульманских воинов, умелых стрелков из пушек и метателей гранат. Англичане, вторгшись в эту страну, тоже получили у того же мусульманского народа большое количе­ство наемных воинов, завершивших для них оккупацию страны и так хорошо исполнивших для них то, чего они желали, что англи­чанам уже не потребовалось вызывать дополнительные войска извне. Потому что в этой же самой стране они нашли тех, кто завер­шил для них ее же завоевание и стал их правой рукой в восста­новлении безопасности и нормализации дел в стране. Никто из этих наемников и не заметил преступности своей роли и не заду­мался: в чьих интересах он мобилизует свою энергию и способно­сти? Какую страну он стал завоевывать? В интересах кого он берет на себя ведение административно-организационных дел? Задумы­вались ли вы, почему все это случилось? Потому что все виды бла­городной любви и преданности у них отсутствовали. Последнюю любовь и преданность, которая должна бы была спасти их от ни­зости и позора (а это любовь и преданность Аллаху, Его пророку и Его религии), они также погубили. В них остались лишь любовь и преданность к самому себе, к своей душе, влекущей к злу. Может ли преданность, кроме преданности к самому себе, довести ее об­ладателя до такого рода низменных поступков, которых не прини­мает разум и отвергает чувство такта?

В связи с этим все исламские правительства, от Филиппинского архипелага на востоке и до Арабского Магриба на западе, начали одно за другим рассыпаться и прекращать свое существование. За­падный колониализм навязал им свою гегемонию. Господство за­падного колониализма над исламскими народами не было случай­ным явлением. Оно имеет глубокие исторические корни. Эта три­буна не позволяет мне обстоятельно рассмотреть их. Однако поста­раюсь кратко напомнить вам ключевые моменты, определившие лицо третьего этапа нашей истории, то есть этапа, на котором жертвой алчности колонизаторов оказались все исламские народы без исключения. Хотя 1—2 государства избежали колонизации, судьба их оказалась еще хуже, чем у оккупированных стран. То, что Турция, или Иран, или Афганистан, например, убереглись от домогательств, ничуть не сделало их участь завидней. Они оказа­лись еще в более худшем положении, чем оккупированные страны.

Рассмотрим теперь третий этап и сложившееся при нем поло­жение. Нам нет необходимости подробно изучать данный этап, по­скольку мы совсем недалеко ушли от него, покончив с ним лишь двадцать лет назад. Те, у кого на тот период пришелся расцвет их молодости, являются его живыми свидетелями. Они своими глаза­ми наблюдали его фазы и складывавшиеся ситуации. Те же, кто были тогда совсем детьми, хотя и не помнят в силу своего возраста событий, происшедших на этом этапе, слыхали о нем от своих от­цов и братьев и поэтому не нуждаются в его подробном изучении.

Западный колониализм, глубоко впившись своими когтями в ис­ламские страны, стал подвергать мусульман гнету, агрессии, наси­лию и репрессиям, как куски темной ночи он обрушил на них все­возможные беды, обескровил их правительства, захватил их плодо­родные земли, установил свой контроль над их вакуфами, спекули­ровал их душами, имуществом и честью. Однако все эти преступ­ные деяния не идут ни в какое сравнение с тем злом, которое со­вершил колониализм, навязав нам современную систему воспита­ния, чуждую нашим убеждениям и далекую от наших ценностей. Для достижения этой цели он, с одной стороны, использовал на­сильственные методы, а с другой, привел в негодность нашу искон­ную систему образования и воспитания, сделав ее непродуктивной и доведя до жалкого состояния. Таким образом, он пытался сделать нас племенем, отрекшимся от своей исламской личины, ненавидя­щим свою религию, пренебрегающим своими традициями, с презре­нием взирающим на свою историю, полную славных страниц, пле­менем, рассматривающим свою великолепную цивилизацию как ус­таревшую и убежденным, что его культура противоречит духу вре­мени и что его система мысли и дела не пригодна для современной эпохи. Он пытался сделать так, чтобы в нашу плоть и кровь вошла идея о том, что Запад — источник всех знаний, колыбель цивили­зации, основоположник морали. Одним словом, если имеется в мире нечто, несущее черты идеального, достойное подражания и по высокому человеческому представлению заслуживающее оценки и внимания, то это то, что есть у Запада. Как сказал поэт:

И если скажет что-нибудь Хазам1,

Поверь и доверяй ее словам.

Вот величайшее зло, которому подверг нас колониализм. Что же касается нашей системы воспитания, приобщающей нас к на­шей религии и традициям, укрепляющей нашу связь с нашей ци­вилизацией, то она, не находя для себя спроса, стала „отвержен­ной". По этой причине каждый индивидуум-мусульманин, стремя­щийся к материальному прогрессу, избегал и отвергал ее, спеша приобщиться к новой соблазнительной системе. Такая трансфор­мация оказала глубочайшее воздействие на наше общество. Вскоре к данной системе воспитания склонился и цвет этой уммы, пред­ставленный богатыми, разумными, интеллигентными людьми, те­ми, кто обладал незаурядными дарованиями, жизненной энергией, трудолюбием, силой мышления, способностью руководить. Все эти ценные люди под давлением логики обстоятельств обратились к ко­лониальной системе воспитания и образования. Следует отметить, что эта система была направлена не только на то, чтобы отвратить нас от нашей религии, истории и цивилизации, но и на то, чтобы сделать нас уммой, которая питает отвращение к своему идейному наследию, ненавидит ценности своей цивилизации.

Углубляя эту политику, колониализм предоставлял возмож­ность сделать карьеру и продвинуться по службе только лицам, получившим такое образование. С этой целью колониализм принес с собой тщательно продуманный и мастерски исполняемый план, естественным результатом которого явилось то, что тот, кто хотел добиться в этом мире безбедной жизни и процветающего положе­ния, нет, даже тот, кто хотел просто жить, получал такую возмож­ность, лишь отдав своих детей на учебу по новой системе, дабы она оторвала их от религии и ценностей. Колониализм осуществ­лял этот план в широком масштабе. Во всех исламских странах, и на востоке, и на западе, то есть, где бы он ни оседал, колониализм прибегал в этому отвратительному плану. И так поступал не один лишь английский колониализм. Аналогично действовали все коло­низаторы: голландские, бельгийские, французские, германские. Во всяком случае, в каждой мусульманской стране, куда вторгались колонизаторские народы, осуществлялись одни и те же интриги.

Политика назначения выпускников данной системы образова­ния на должности, близкие к кормилу власти, и в сфере экономи­ки, фактически проводимая колониализмом, убеждала человека в том, что он, чем больше освободится от пережитков Ислама, тем выше поднимется по должности. Несомненно, что такая преступная политика нигде не фиксиро­валась и не проводилась в жизнь в форме закона, да она и не нуж­далась в своем оформлении и занесении в „Положение о чиновни­ках". Ведь и обстановка, господствовавшая в стране, и админист­ративное планирование ясно указывали и в общем, и в частности на то, что если чиновник в своей служебной жизни пренебрегает своей исламской „закваской" и носит на себе печать западного об­раза жизни, то он находит благоприятные возможности для про­движения по службе и ему сопутствует удача. Таким образом, об­наруживается, что колонизаторы постепенно осуществляют свой замысел, пока на ключевых постах в правительстве не оказывают­ся „мусульмане", которые, хотя и имеют исламские имена, знают об Исламе только его название. Вскоре мы видели, как в резуль­тате все основные посты перешли к мусульманам такого типа и как все отрасли экономики (по существу чувствительный нерв страны) открывали свои двери исключительно для них. Именно такая пол­итика прослеживается во всех исламских странах. В какую бы ис­ламскую страну ты ни отправился, везде тебя встречает вышеиз­ложенная политика со всеми ее атрибутами, несчастьями и гибель­ными последствиями.

Изучив книги и историю западных народов, люди осознали свое унизительное положение, в сердцах их разгорелось страстное желание освободить родину. И вот, когда в исламских странах подняли голову национально-освободительные движения, логика обстоятельств потребовала, чтобы их возглавили лидеры, владею­щие языком народа-завоевателя, понимающие, в чем состоят его особенности и доктрина, знающие, как к нему лучше подойти. Сама обстановка навязала руководство такого типа исламским народам, стремящимся к освобождению. Ничего другого, кроме как смириться с такими лидерами и признать их, им делать не остава­лось. Что касается выпускников религиозных учебных заведений, а точнее выпускников старой системы образования, то они не годились для роли мусульманских лидеров, более того, они оказались не в состоянии нести бремя руководства народами и ве­сти тяжелые освободительные бои. В своем бессилии поступить иначе люди вынуждены были обратиться к вождям первого типа.

Передав им власть, они развернули освободительные войны против колониализма под их контролем и руководством. Поэтому, на ка­кую бы исламскую страну или регион ты ни обратил свое внима­ние, повсюду ты увидишь, что в этот период руководят освободи­тельными движениями и выполняют в них авангардную роль и на востоке, и на западе — лидеры первого типа. Наряду с этим ты увидишь, что в ходе сражений они стремятся пробудить и разжечь у мусульман их исламские чувства, понимая, что, не пробудив этих пламенных чувств, им не поднять освободительную борьбу на должную высоту. Повсюду на исламской земле, где разворачива­лись битвы за освобождение, эти вожди всегда взывали к своим народам именем Ислама, заявляя: «Это решающая война Ислама с неверием. Вы, мусульмане, не должны жалеть ни вашего време­ни, ни ваших способностей, ни вашего имущества, ни самих себя, пока не будет достигнута победа и все не будет принадлежать Ал­лаху, пока жизнь не войдет в прежнюю колею, пока Ислам не вер­нет своей былой славы и земля не будет освещаться светом Все­вышнего Господа». (Абу- аль- аля- Маудиди Ислам сегодня.- С. 23.)

Роль данного явления не ограничивалась рамками одной стра­ны. Историю какой бы исламской страны вы ни взялись бы изу­чать, везде обнаруживается то же самое явление, определяющее ход развития ситуации. Приведу вам пример из Алжира, кото­рый после тяжелой, кровопролитной войны недавно обрел неза­висимость. Этот же феномен сыграл свою роль и там, причем слова эти сказаны мной не наобум. Я пришел к такому заклю­чению об Алжире, вплотную изучив обстановку в этой ислам­ской стране. Я следил за развитием хода событий в ней, затем в то время, когда там полыхала война, не раз обсуждал эту тему с алжирскими руководителями. Они не могли не согласиться со мной и откровенно сказали, что если не подтвердят обыкновенному алжирцу, что битва за свободу, огонь которой опалил нас, есть битва Ислама с неверием, что это джихад во имя Аллаха, что Он и Пророк приказали нам вести ее и что тот, кто погибнет в ней, попадет в рай, если не сказать ему этого, то он не откликнется и не отреагирует на наш призыв, спокойно и уверенно не отправится в бой. Это если и свидетельствует о чем-нибудь, то только о том, что алжирский народ пошел в бой за освобождение только во имя Ислама, исполняя то, что приказывает ему рели­гия и к чему взывают Аллах и Его пророк. Потом он подвергся всевозможным видам насилий и мучений, понес громадные потери, продемонстрировал несчетное количество актов самопо­жертвования и героизма, пленяющих сердце и изумляющее разум. Человек удивляется, как безоружный народ способен со­вершать все это в этом веке против колониализма, с головы до ног вооруженного самым современным и убийственным ору­жием?

Возьмем другой пример, Турцию.» Когда после I мировой войны Греция захватила Среднюю Азию, Мустафа Кемаль с Кораном в руке вышел к своим войскам и берущими за душу словами обра­тился к ним:

— Турки, знаете ли вы, что за книга в моей руке?

— Это Благородный Коран, — отвечали они.

— Если вы не пойдете со мной на войну с Грецией, — сказал он, — то этой книге не оставаться на этой земле». (Там же, С. 25.)

Так Мустафа Кемаль вдохновил мусульман-турков на джихад. Уверенные в себе, они пошли на него и несмотря на нехватку бо­евой техники, материальных ресурсов, поддержку противника Ан­тантой, продемонстрировав чудеса героизма, изгнали Грецию со своей земли.

В каждой исламской стране, историю которой изучаешь, ты обнаруживаешь, что свою роль играет один и тот же феномен: те, в руках которых рычаги власти и управления, далеки от Ислама, невежественны в нем, ничего о нем не знают, не склонны претво­рять его в жизнь, так как воспитаны они на культуре, заменившей им их мерила ценностей, их вкусы, характерные особенности, ос­лепившей их другой, не исламской цивилизацией, привлекшей сердца их к другому, не исламскому пути. Как мы уже сказали, исламские массы вынуждены были волей-неволей поддержать свое руководство. К тому же эти люди одержали все свои победы вдох­новленные пламенными исламскими чувствами мусульман. И каж­дая битва за свободу достигала победы только таким путем.

Третий этап нашей истории завершился, породив ситуацию, о которой говорилось выше. И вот мы вступили в четвертый этап нашей истории, этап, когда все исламские страны, кто раньше, кто позже, уже обрели свою независимость.

Обстановка, сложившаяся на четвертом этапе, характеризуется тем, что в каждой стране рычаги политической власти и ведание вопросами экономической жизни оказались в руках тех, у кого от­сутствует исламское сознание и правильное понимание религии, кто с пренебрежением и презрением взирает на унаследованные мусульманами традиции, полагая, что если следовать исламскому образу жизни, цепляться за исламские ценности и принципы, то в этом мире им будут уготованы позор и унижение, они падут в гла­зах мира, лишатся его поддержки, будут отлучены от прогресса и возрождения, к которому сами стремятся, и что если они хотят присоединиться к мировой цивилизации, то без принятия запад­ных идей и принципов, безоговорочного следования и подражания им этого никак нельзя будет сделать.

Такие взгляды не появились спонтанно, не родились случайно. Это — продуманное воззрение, на котором воспитывался и вырос целый слой людей. Именно их выбрали для того, чтобы они заняли центральное место во всех жизненно важных сферах. По-прежне­му во всех исламских странах без исключения от них исходят на­ставления и поучения, касающиеся всех областей жизни.

Что может быть более странным, чем то, что битва за освобож­дение вдохновляется именем Ислама, во имя его мусульмане про­являют невиданные чудеса героизма, а потом, когда цель достиг­нута, Ислам же становится первой жертвой их руководителей, ко­торые чуждаются его и выплевывают, как косточку, тот Ислам, именем, благодатью и силой которого был разгромлен сильный и одержана победа слабым. Есть ли более странная позиция, чем эта?

Вот перед вами Алжир, самый последний пример из этой обла­сти. Алжирцы обрели благославенную незави­симость, только заплатив за нее жизнями многих тысяч людей, возложив на алтарь победы бесценные жертвы: невинность мла­денца, свежесть молодости, мудрость старика, нежность женщи­ны. Свидетели этого — долины Алжира, его горы, города и дерев­ни. Кто сватается к красавице, с того калым причитается. Затем, когда над страной взвились флаги независимости, первое, о чем известили мусульман этой страны, было то, что Алжир станет „со­циалистической республикой". Точно такой же спектакль был ис­полнен в Турции, Пакистане, Тунисе, Египте. Укажите мне му­сульманскую страну, где не была бы разыграна эта злополучная комедия. Приведу вам другой пример, на этот раз Туниса. Там громко зазвучали призывы именем Ислама освободить родину. Мусульмане не замедлили откликнуться на него, оставив свои жизни и имущества на фронтах священной войны во имя Аллаха. Когда же Тунис по телам героев и их останкам пришел в конце концов к независимости, является лидер, возвещая мир о том, что пост в месяц рамадан приводит к падению производства, как будто та же самая идея, которую проповедуют коммунисты в России, озарила здесь мусульман, а господин Бургиба, уподобляясь ком­мунистам, начинает повторять ее, приказывая тем, кто работает в сфере производства, не поститься в месяц рамадан, дабы не сни­зилась производительность труда. Очевидно, что люди старого возраста не соблюдают пост, и это оправдано шариатом. Что ка­сается молодых людей, то они, видите ли, пока продолжают тру­диться ради роста производства на бургибских заводах, и, соглас­но бургибского шариата, им не следует поститься, то есть прощай второй из пяти столпов Ислама. (Маудиди. С. 29.)

Такой тип людей сам по себе составляет особый класс, в его руках рычаги власти, он пользуется правом вето, уполномочен принимать решения. Есть и другой класс, классифицируемый как духовенство. Он действительно сведущ в вопросах религии, знает, что приказал и что запретил Аллах, понимает, что такое ислам­ская цивилизация. Однако этому классу не удалось овладеть со­временным образованием, что облекло бы его доверием мусульман в том случае, если бы им удалось вырвать рычаги власти и управ­ления из рук первого класса и передать их ему, дабы он смог до­казать, что в состоянии управлять государством и исполнять руко­водящую роль лучше и полней. Действительно, второй класс ближе всего стоит к мироощущению мусульман и тесней всего связан с их религиозными чувствами. Мусульмане на самом деле возлагают на него свои надежды, полагая, что если они вручат ему власть, то он не уничтожит их религию, не сломает их традиции, не вручит их судьбы в руки неверных, развратных режимов. Тем не ме­нее они не ожидают от него того, что его сметливость и способности окажутся достаточными, чтобы вершить дела современного госу­дарства надлежащим образом, управлять народом в условиях же­стоких бурь, несущихся со стороны западной цивилизации, что он сможет организовать судопроизводство, экономику, вести внутрен­ние и внешние дела и прочее, тому подобное, в соответствии с по­требностями времени. Такие вопросы, как считают мусульмане, а их мнение аргументировано и логично, не будут удовлетворитель ным образом организованы представителями второго класса.

Перед лицом этих двух классов мусульмане ощущают себя в крайней растерянности. Быть может, правильно то, что они неве­жественны, возможно, их обычаи испортились, упала нравствен­ность. Однако, как мы уже указывали на это ранее, никому не уда­лось стереть следов, навеки оставленных той громадной силой, ко­торой обладало первое исламское движение, с бытия исламской ум-мы. В силу этого, если вы спросите любого обычного мусульмани­на, даже самого порочного, разрешено или запрещено вино, он ни когда не скажет, что оно разрешено. Точно так же, если вы спро­сите его о прелюбодеянии или азартных играх, разрешены ли они Исламом или запрещены, он не скажет, что они разрешены. Рас­спросите его о всех мерзостных поступках и прегрешениях, и вы обнаружите, что он порицает их. Почему? Потому что исламские ценности, в которые он верит, не переменились у него до такой степени. Он продолжает смотреть на них с благоговением и глубо­ким почтением, чувствует их возвышенность и величие, несмотря на все то разложение и падение, которое происходит в его поведе­нии и привычках. Ведь эти ценности впитаны им с молоком мате­ри, вошли в его плоть и кровь. Если вы также спросите одного из мусульман, является ли танец полуголой девицы на подмостках сцены проявлением исламской культуры, он отвергнет это не за­думываясь. Ему и в голову не придет, что такого рода занятие име­ет что-то общее с Исламом. Действительно, он невежествен в Ис­ламе. Действительно, он не понимает Корана. Действительно, он не сведущ в сунне. Но как быть с представлениями, которые он унаследовал как старший от старшего об исламской цивилизации, исчезнут ли они из его подсознания и покинут ли они его натуру? Напротив, несмотря на ограниченность своих знаний об Исламе, он рассматривает все встречающиеся на его пути ситуации и про­блемы в свете своих исламских традиций и ценностей и вырабаты­вает свою точку зрения только в их рамках. В уме всякого рядового мусульманина сложился общий образ Ислама, его правил и требований. Если ты проедешь по странам исламского мира, то повсюду повстречаешь только таких мусульман, характеризующихся вышеот­меченными симпатиями и чувствами. В этом отношении пакистан­ские мусульмане не отличаются от турецких, иранские от египет­ских, алжирские от мусульман других братских стран. Куда бы ты не отправился, везде увидишь, что они верят только в те же самые исламские ценности, только их глубоко почитают, тоскуют только по ним. Никто не сможет убедить их, что исламские ценности пришли к нам с Запада и что они имелись у наших западных господ!!!

Второй вопрос состоит в том, что обычный мусульманин, хотя и имеет упрощенные знания об Исламе, безумно влюблен в него. Вы своими глазами наблюдали в современной истории, как во вре­мя освободительных войн вожди именем Ислама поднимали его на борьбу, видели затем, как он, жертвуя всем, вписал в нее золотые страницы. Мусульманина нельзя вдохновить на бой ничем, кроме Ислама. Он никогда не станет приветствовать смерть и бросать ей вызов, если не убедится, что удостоится за это чести мученика во имя Аллаха и Аллах всевышний почтит его своим раем. А если ему не хватает такого уровня уверенности и убежденности, не найти среди людей более трусливого, чем он перед смертью. Никоим об­разом не жди от него в таком случае, что он прольет свою кровь, или осмелится выступить против сильного, или вступит на путь, чреватый войной. Вот каков обычный мусульманин.

Однако горе и позор классу, у которого сосредоточены бразды правления в большинстве исламских стран. Наперекор надеждам и чаяниям уммы, ее симпатиям и чувствам, этот класс по-прежне­му пытается направить локомотив национальной жизни в сторону, противоположную Исламу. Он то открыто и во всеуслышание при­зывает к атеизму, как это имело место в кемалийской Турции, то использует Ислам в своих интересах, прикрываясь им, предвари­тельно извратив его сущность и до неузнаваемости исказив его ли­цо. Он как бы принимает западную цивилизацию со всеми прису­щими ей невзгодами и страданиями, а затем облекает в одежду Ислама. Вот что наблюдаем мы сегодня в каждой стране, провоз­глашающей заморские лозунги и проповедующей разрушительные принципы, как небо от земли далекие от Ислама. Однако мусуль­манство не до такой степени глупо и неразумно, чтобы признать эту фальшивку. Беда это касается не только Пакистана, она охватывает весь исламский мир. В каждом регионе мы видим тот же самый класс, с похожими сердцами, с идентичными чертами, с одинаковыми стремлениями. Этот класс, капитулировав перед Западом, восседает на тронах власти в наших странах, руководит нашей экономической жизнью, силой заставляет исламскую умму принять западный образ жизни, в то время как умма против такой трансформации и отвергает этот ложный путь.

Фактически мы не в состоянии даже представить, сколько адс­ких средств было применено в Турции и России, чтоб из мусульман сделать немусульман, так как в одной только Турции была пролита кровь тысяч мусульман, вина которых состояла лишь в том, что они были противниками замены фесок на шляпы, как будто это имело какое-то отношение к коренным реформам, без чего осуще­ствить их было нельзя. Любопытно, что пресловутые реформаторы, не обнаружив в стране достаточного количества европейских шляп, импортировали из Европы горы этого „дефицитного" това­ра, дабы удовлетворить потребность турецкого народа в шляпах. Такая реформа, по мнению руководителей, была до такой степени важна, что для ее претворения в жизнь они прибегли к огню и ме­чу, объявили в стране чрезвычайное положение. Однако несмотря на все это турки сохранили свое любовно-восторженное восприятие Ислама. Их отношение к нему не претерпело никакого изменения и не извратилось. Следовательно, абсолютно ясно, что этот класс, как бы он ни будоражил мир, не в состоянии отвратить исламский народ от Ислама и навязать ему неверие.

Сущность нынешнего состояния, в котором мы сейчас находим­ся, заключается в том, что правительства не хотят двигаться тем курсом, которым желает идти исламская умма, а умма отказыва­ется следовать в ту сторону, куда направляются правительства. Во всех исламских странах не прекращается ожесточенная борьба между народами и правительствами. Такое состояние и олицетво­ряет собой „современный Ислам": прилагаются грандиозные уси­лия и самые последние стрелы из колчана расходуются на то, что­бы из мусульман сделать немусульман. Ради этого мобилизуются все средства и возможности, особенно сфера образования и воспи­тания. Разрабатываются программы, призванные погубить все имеющиеся у мусульман исламские ценности, их нравственность и вкусы, отдалить их от унаследованных ими традиций. Эти про­граммы поощряют в них также такую культуру, которая уничто­жает все остатки морали, распространяет западные науки с наме­рением породить у них подозрительность в отношении Ислама. И эта фантасмагория не закончится до тех пор, пока образ действий мусульман не станет инертным, слабым и немощным, пока их мо­раль окончательно не разложится и они не станут племенем, ут­ратившим свое лицо. Такое возможно. Но то, что они намеренно откажутся от Ислама и добровольно создадут безбожное государ­ство, исключено полностью.

Вот каков „Ислам сегодня". А теперь необходимо сказать вкратце, каким должен стать Ислам в будущем (Islam tomorrow1).

Будущее исламского мира зависит от того, какой образ действий в отношении Ислама он изберет. Если позиция исламского мира будет продолжать оставаться такой же, какой она является сегод­ня, то есть основывающейся на лицемерии, обмане и двойственно­сти, а его поведение по-прежнему будет враждебно Исламу, то, боюсь, исламские народы не смогут сохранить свою независимость и утратят ее. На них вновь, не дай этого Бог, оденут оковы рабства, и они окажутся в еще более худшем положении, чем в эпоху их порабощения. Если же к лидерам, стоящим в исламском мире у кормила власти, вернется, пока не поздно, их благоразумие и они будут добиваться восстановления в нем честной демократической жизни, если право выбора власть предержащих вернется к народ­ным массам, дабы они избирали тех, кого захотят, и вручали по своей доброй воле власть тем, кого они любят, если будут установ­лены соответствующие принципам, целям и культуре Ислама по­рядки в сфере политики, экономики и образования, то я глубоко убежден в том, что исламские народы вскоре превратятся в круп­ную силу мира, более того, от них будет зависеть баланс сил на международной арене и за ними будет решающее слово. С суще­ствованием блока исламских народов необходимо будет считаться. Блок, простирающийся от Индонезии на востоке до Дальнего Маг-риба на западе, будет иметь бесчисленные средства и возможности, обладать громадными людскими ресурсами. Если этот блок станет следовать принципам Ислама, будет проявлять основывающуюся на нем солидарность, то сможет ли какая-нибудь сила в мире, за­падная или восточная, перед ним устоять?

Современный вопрос такой: „Может ли Ислам во­цариться над миром в эту эпоху или нет? Существует ли вероятность, что мировые нации вернутся к нему? Если да, то как это произойдет? Можно ли в современную эпоху претворить в жизнь Ислам?" Вот несколько аспектов вопроса, о котором часто говорят в эти дни.

Скажем так: сама по себе эпоха никогда в истории не заявляла, что она готова принять Ислам, и самым веским доказательством этого служит эпоха самого Пророка, да благословит его Аллах и приветствует. Когда он в джахилийском арабском обществе возве­стил о своем призыве, тогда эпоха откликнулась на это и приняла его со словами: „Я довольна тобой, Мухаммед, как пророком и Ал­лахом, как Богом"? Ведь успех воззвания зависит от упорства, ге­роизма и устойчивости той силы, которая осуществляет призыв, и обращается к эпохе со словами: „Эпоха, если ты не желаешь до­бровольно последовать за мной, я заставлю тебя это сделать". Куда коммунизму до Ислама? Между нами такое же расстояние, как от земли до неба. Но я скажу вам в качестве дискуссии. Взгляните на победы, одержанные коммунизмом. В то время как Ислам не хочет радикального поворота на 180°, который произвел коммунизм, объ­явив войну природе человека, полностью ликвидировав частную собственность, сделав так, что правительство господствует над имуществом людей, ими самими, сконцентрировав все националь­ное богатство в одних руках. Такая революция — воистину экс­тремизм, разрушение и уничтожение. Ислам отвергает ее и ставит все на свое место. Ислам есть призыв, гармонирующий с природой человека, жаждущего созидания и улучшения. Любой призыв, ли­шенный твердой воли, напряженных усилий и добрых намерений, обречен на провал. Призыв к Исламу имел успех, когда группа людей возымела твердое намерение добиться его победы. И они об­рели то, чего хотели, а эпоха пошла за ними.

Теперь о вопросе, пригоден ли Ислам для претворения в жизнь сегодня. Он — нелеп, ислам подходит для всякого времени и всякого места. Он доказал свою пригодность в прошлом, пригоден сегодня и будет пригоден во веки веков. Вопрос этот связан с тем, есть ли в мире народ, который готов принять Ислам полностью, не частично. Как я уже сказал в начале беседы, наша история началась с готов­ности арабской нации возвести здание своей социальной, экономиче­ской, политической и культурной системы на базе Ислама, привести жизнь отдельных людей, их социальные формы в соответствие с Ис­ламом. Эта нация поклялась, что выйдет к миру, подняв знамя Ислама, доведет призыв к нему до самых отдаленных уголков плане­ты, будет жить только ради него и умирать только во имя его.

Когда в мире появилась такая умма, вы увидели, как она со всей своей энергией, жизненной силой и самобытностью, подобно бомбе разорвалась над миром, как запечатлела на лике земного шара свои бессмертные деяния, следы которых сохранились по сей день.

Да, если сегодня появится умма с такими чертами, которая при­мет Ислам, приведет в соответствие с ним уклад своей жизни, по­святит свою жизнь и смерть Аллаху, Господу миров, то не исклю­чено, что мир окажется готовым принять Ислам, найти пристани­ще в его благодати, воспользоваться светом его благородного руко­водства. Не верится, что люди, увидев Ислам воплотившимся в жизни, пульсирующим в реалиях человеческого бытия, станут за­тягивать его принятие. Однако если ваша деятельность по распро­странению Ислама будет ограничиваться проповедями, лекциями и книгами, то как бы всецело не отдавались вы этому благородному делу, мир до Судного дня едва ли убедится в актуальности Ислама и его способности руководить практической человеческой жизнью.