Академия протагора в. А. Ивашко принципы эволюции человека – человечества

Вид материала

Книга

Подобный материал:

• Происхождение человека, 109.18kb.
• Окружной методический центр восточного окружного управления образования лаборатория, 1613.77kb.
• Глобализация: понятие, этапы, противоречия, оценки, 325.76kb.
• Некоторые особенности сознания, 227.68kb.
• В. Н. учитель высшей категории, отличник просвещения РФ. 19 февраля 2010 года Задачи, 251.23kb.
• Методическое пособие к курсу "теория эволюции" Научный центр эволюции земли и человека, 4157.76kb.
• Методическое пособие к курсу "теория эволюции" Научный центр эволюции земли и человека, 4157.69kb.
• Эволюция человека, 22.68kb.
• Программы, залаженные в молекуле, 11344.58kb.
• Программы, залаженные в молекуле, 11345kb.

А я то думал!). Вроде бы мы выходим на то, что прожиточный минимум рационально более предпочтителен. Но, исходя из современной практики жонглирования этим термином, мы получаем, что прожиточный минимум в мегаполисе и глухой деревушке разняться даже не в разы, т.е. суть прожиточного минимума пока что псевдонаучная, социально-экономическая фикция. А ведь это фундамент любого бюджетного распределения как для иждевенцев, так и работающих, только он у них называется заработной платой. Ярче всего псевдонаучность прожиточного минимума проявляется как раз в феномене зарплат, где минимальная зарплата вполне может быть меньше прожиточного минимума. И это было бы смешно, если бы не было так грустно. Ведь прожиточный минимум есть базовая единица анализа системы распределения, а зарплата – системы обмена.

Распределение как последовательность действий в пространстве (маршрутизация) и во времени (режимизация) неизбежно следует рассматривать в триединстве миров:

концептуального (проект, прогноз),

перцептуального (хронотопная данность),

реального (наличие вещества, энергии, информации).

Современная теория распределения потому и топчется на месте, что зашорена политэкономическим догматом псевдоструктуры: производство, распределение, обмен, потребление. Гносеометодологическая суть распределения много шире. Но мы остановимся здесь только на взаимоотношениях распределения и обмена. На первичность распределения указывает экзистенциальный феномен грудного кормления матерью ребенка, воспитание его окружением, непрерывная готовность помочь ему, как и любому беспомощному (больному, старику, инвалиду), толока, спасение жизни и т.п. Взаимопомощь и есть распределение товаров, услуг, информации между членами муниципии, финансово выражаясь в бессрочный кредит всех всем, ибо таков единосущный закон выживания в муниципии всех и каждого.

Возникновение домохозяйственной частной собственности породило бартерный обмен в агромуниципиях, а в урбомуниципиях он исторически быстро превратился в товароденежный обмен. Хронотопная одноактность обмена породила концептуальную революцию в умах, ибо появилась структура доселе неведомая: продавец – покупатель и феномен приватизации/обретения сейчас-здесь всего и сразу, т.к. рынок стал быстро отделяться и отдаляться от производства, воспроизводства, добычи прежде всего посредством факторий и оптово-посреднических баз для розничных торговцев, т.е. появилась на исторической арене фигура и профессионального покупателя-посредника в виде купца, иерархия которых стремительно развилась до конечного наёмного продавца. Понятно, что безликий бессрочный долг превратился во вполне персональный срочный кредит, услуга/помощь – в работу, а информация в устную услугу, а значит и работу, либо в письменной форме, а значит и в товар. Автоматически на свет божий вылезла сравнительно-сопоставительная свободно-рыночная цена единицы товара, услуги, информации. Именно цена обмена, ибо эфемерная себестоимость – это концептуальный конструкт из счетно-учетных и счетно-измерительных операций бухгалтеров много более позднего времени, когда экономисты – купцы уже на финансово – банковском прогнозно-страховом уровне стали охватывать и затраты на добычу, переработку, хранение, транспортировку, продажу, таможенные пошлины и т.п. Но себестоимость все равно остается аксиологически субъективной, какими-бы сложными не были длинные цепочки вычислений, ибо главным остается онтология реально мира, т.е. что считать. А из теории предельных плотностей/объемов как трансформа лимитологии следует, что Экономика начинается с добычи т.е. вещественно-энергетических преобразований геономической среды обитания путем деструкции-конструкции. В результате экстрагируется только то, что хронотопно считается полезно-нужным и бросается все остальное, меняя тем самым геохимическую и геофизическую картину Территории, а значит и ее биологические характеристики, что все вместе и составляет предмет экологических исследований, направленных на ликвидацию негативных последствий, реальных и потенциальных для Человека-Человечества. Вывоз экстрагированного неизбежно создает геофизические и биогенные пустоты с асистемным конгломератом так называемых отходов (пустых пород, выбраковки и т.п.). Но геохимические лакуны экстрадированного уже восстановить невозможно, геофизические возможно теоретически, но далеко не всегда практически (кроме выравнивания ландшафта грубо механическим путем), а восстановить биогенные вполне возможно при грамотном хозяйствовании системно-логического типа, но дорого и долго (принцип корабельного леса).

Но добыче всегда предшествуют поисково-разведочные работы, архизатратные, но с весьма малым кпд, а оценка запасов уже превратилась в весьма мутную псевдонаучную бизнес-игру (часто с геополитическим смыслом).

Добыча превращает экстракт в сырье, требующее складирования, перевалки, перевозки-транспортирования в их разнообразных сочетаниях-последовательностях, т.е. должной логистической обработки сырья вплоть до перерабатывающего производства, где логистика вновь из главной превращается в подсобную. Но от добычи до переработки никогда не доходит 100% сырья, которое неизбежно в той или иной степени теряется чисто количественно (о качестве в логистике мы здесь речи не ведем) при логистической обработке (бой, усушка, утруска и т.п.), что и вывело логистику на контейнерные пути развития. Отходы вновь загрязняют среду обитания.

Переработка сырья в некоторый продукт неизбежно ведет к появлению новых отходов.

Каждый продукт имеет свой амортизационно-ремонтный экзистенциальный цикл, который так или иначе, но заканчивается. И негодный продукт подлежит утилизации приемлемого хронотопно типа от полной переработки до выброса на свалку. А свалка это опять отходы.

Таким образом, экологическая теория отходов охватывает целиком экономический цикл, будь то добыча, воспроизводство как усеченная цепочка добычи биопродукта, производства. И уже к тому следует добавить проблему тароупаковочных отходов, с которых собственно и началось экологическое движение.

Как оценить все эти ежедневные искусственные многомиллионнотонные перемещения вещества на поверхности планеты Земля на предмет их полезности/вредности с учетом не менее гигантских затрат энергии на эти перемещения? А ведь без этого теория стоимости остается псевдонаучной фикцией (по форме якобы наука с мощным математическим аппаратом, а по сути фикция, фантом, виртуальность). Согласно теории предельных плотностей/объемов теория стоимости как системообразующая основа социально-экономического развития может быть только и исключительно глобальной, всеземной. Все современные региональные теории стоимостей гносеометодологически ущербны, ибо нарушают базовые принципы системно-логического анализа (иллюзия герметики государственных границ создается политической картой мира, т.е. чисто условной виртуальностью юридического типа).

Глобальная бюджетно-финансовая на годы вперед стоимость и будет максимально возможно объективной и справедливой, экономной как для себя и других, так и для будущих поколений. Но эта стоимость будет именно производственной, а значит и экологически оправданной, обоснованной, наиболее щадящей относительно природного геобиосферного баланса по формуле:

дефицит – изофицит – профицит

Такой эколого-экономической жизнеутверждающей стоимости противостоит современная коммерческая стоимость, которая направлена не на удовлетворение потребностей по принципу необходимости и достаточности, а на их пресыщение с максимально возможной выгодой. Эта стоимость саму функциональность отодвигает на задний план, выпячивая на передний план гипертрофированную престижность (в виде украшательности и брэндовости прежде всего). Одноактная обменная стоимость – фундамент коммерческой деятельности. Сам акт обмена так или иначе, но многократно и многосторонне рассматривался как в политэкономии, так и в экономической теории. Не будем влазить в их распри, отметим лишь, что стержень политэкономии – государственное самообеспечение, а стержень экономической теории – самообеспечение транснациональных компаний, корпораций, холдингов и т.п. образований, т.е. с позиций гуманономии в первой приоритет отдается муниципальному выживанию и процветанию, а во второй – инохозяйственному выживанию и процветанию. И эта разница в идеологии весьма существенна, ибо не может хвост управлять собакой, а демовоспроизводство – это вовсе не один из цехов инохозяйства.

Акт обмена есть один из трансформов коммуникативного акта, т.е. целиком и полностью подчиняется УФО. Для нас здесь достаточно разобраться только с блоком коммуникантов.

Схема обмена

Актант – Пассивант – Наблюдатель

генофизиотип – фенопсихотип – инфосоциотип

I (мир реальный) – (мир перцептуальный) – (концептуальный)

донор – реципиент – наблюдатель

производитель – потребитель – наблюдатель

продавец – покупатель – наблюдатель

- - - - - - - - - - - - - - - -

II товар – услуга – информация

себестоимость – цена – стоимость

деньги – деньги - польза

В I части представлены целефункциональные трансформы действующих лиц (как реальных так и потенциальных), а во II части трансформы целей обмена.

И хотя нам нужны только

продавец – покупатель – наблюдатель

и

себестоимость – цена – стоимость,

понять всю глубину взаимосвязей без их окружения никак не получится. Еще точнее II часть можно представить так:

Товар – себестоимость – цена – стоимость

(деньги) – (деньги) – (польза)

Услуга – себестоимость – цена – стоимость

(деньги) – (деньги) – (польза)

Информация – себестоимость – цена – стоимость

(деньги) – (деньги) – (польза)

Себестоимость есть затраты на присвоение/приватизацию товара, услуги, информации новым владельцем. Гносеометодологически мы здесь имеем неизбежно дело с пространством (маршрутизация), временем (режимизация) и энергией (интенсификаци), где скорость есть пространственное преодоление в единицу времени, удобную исследователю/наблюдателю, а интенсивность есть расход энергии в ту же единицу времени на преодоление сопротивления разноплотностей пространства. Но для этого действие должно быть не равно противодействию, а выше него иначе возникает ситуация холостого хода, т.е. бесполезного (кпд=0). Заметим, что пространство можно только преодолеть, но не затратить, время можно только затратить, но не преодолеть, и только энергию можно и преодолеть и затратить, а значит она и только она связывает воедино мир реальный (онтология) с миром концептуальным (гносеология) через мир перцептуальный (психотехнология). А так как все остальные технологии есть трансформы исходной психотехнологии, то и все они суть энергозатратные сущности. Значит и технология присвоения/приватизации энергозатратна, т.е. себестоимость имеет единовозможную единицу измерения – энергозатраты. Но энергозатраты – это вербальная абстракция, описание, но не исчисление, для которого надо найти исходную единицу исчисления, т.е. как-то метрировать эту единицу, чтобы затем мультипликативными процедурами выйти строго системно-логически на уже имеющиеся единицы силы и т.п., где сутью остается энергия. И такой единицей биомира есть единоразовая митохондриальная порция энергии для сшивки/расшивки двух молекул биостроя по формуле АТФ-АДФ-АМФ.

Для нас здесь не суть важны сложности мультипликативных процедур (астрономы уже совершили подобное со скоростью света и получили световой год), а важна энергоэкспликативная суть категории себестоимости, цены, стоимости, а значит и денег и пользы.

А вот превращение себестоимости в продажную цену которую владелец выставляет пред покупателем уже опирается на совсем другие принципы консумологического уровня. Здесь на первый план выходят способы обретения (присвоения/приватизации) владельцем выставленного на продажу. И здесь для политэкономов море работы, ибо себестоимость случайно найденного, - одна, сворованного – другая, отнятого – третья, выигранного – четвертая, полученного по наследству – пятая и т.п., а заработанного тяжелым трудом – абсолютно иная. Но способы обретения слабо связаны с причинами отторжения, т.е. возникновения потребности, нужды некоторой степени срочности удовлетворения. Иногда острота нужды бывает такой, что владелец просто бросает то, чем он владел, или дарит его, или продает по бросовой цене и т.д. И наоборот, развивает бурную хитроумную деятельность по набиванию цены вплоть до заоблачных (смешно, что на эти уловки-крючки тоже попадаются свои покупатели). А это уже и теоретико-методологические основания психотехнологии торговли в чистом виде (производитель-продавец – это другая категория анализа), но они зиждятся на категории цены, а не стоимости.

Именно цена и породила деньги, тогда как стоимость порождена энергией, а себестоимость есть гибрид денег и энергии, т.е. работа, услуга как продукты фенопсихотипа, а значит и перцептуального мира. Таким образом, деньги есть диалектическое единство вещества и информации, где веществом может быть любая форма, принятая за универсальную счетно-учетную единицу обмена, а информацией есть хронотопная среднерыночная себестоимость товаров, услуг, информации. Отсюда в истории расчетных единиц такое разнообразие вещественных форм: наломанные палочки, раковины, камешки, шкурки, шкуры, кусочки кожи с тавром; глина, металл, камень, обработанные по действующему стандарту, ткань, бумага, пластик и т.п. А вот информационная форма – номинал вещественной формы долгое время из-за плавающего обменного курса не фиксировался на денежной единице, а приписывался хронотопно. Революция в психотехнологии обмена наступила с изобретением микроминиатюристами древности (аптекарями, ювелирами) весов как вещественного трансформа формулы:

дефицит – изофицит – профицит

где изофицит трансформировался в баланс – равновесие прихода и расхода с устойчивой нейтральной счетно-учетной единицей в виде карата. Так появился эталон весового счета, который затем мультиплицировался в гирьки и гири, которые обязаны были точно соответствовать своему каратному весу (несоблюдение этого правила строго каралось вплоть до смертной казни), ибо изначально служили мерилом драгоценностей (драгкамней и драгметаллов), которые в силу устойчиво высокой цены и стали обретать монетообразный тип. При этом монета стоила саму себя, а значит и подчинялась гиревому закону, поэтому долгое время номинал на них не ставился, а только название, т.е. номинал был равен единице строго по формуле:

……

Но как только появился номинал, так сразу начался раздрай между формой и содержанием, вещественной и информационной составляющими диалектического единства денежной единицы. И история денег знает много случаев, когда номинал оказывался как сугубо ценовое юридическое выражение ниже себестоимости самой монеты, а значит производитель денег вместо прибыли нес прямые убытки (ср. современные коллекционные монеты с явно эфемерным номиналом который носит уже чисто декоративный характер).

Весоденежная сцепка особенно ярко проявилась в торговой технологии скупки – продажи оптом и в розницу, т.е. трансформ уже известных нам формул:

дефицит – изофицит – профицит



Именно это является и главной головной болью любого нацбанка в виде инфляции, стагнации, дефляции, деноминации вплоть до денежной реформы. И первыми обесцениваются самые мелкие монетные номиналы как относительно торговых функций обмена ибо цены ими уже фактически не выражаются, а значит и для рядового покупателя они становятся бесполезными, так и относительно выпускающего их банка, ибо потеря монетами своих обменных функций сразу выпячивает их себестоимость, которая указывает на самоубыточность их для банка, включая монетное администрирование.

Но гносеометодологически (а не культурологически) деньги были, есть и будут всего лишь вещественной экспликацией, выпиской из бухгалтерских приходно-расходных книг, т.е. бюджета, и бюджета муниципального как фундамента самосохранения и самоприумножения. А это значит, что всегда и везде точкой отсчета выступает трофообеспечение, а все остальное вторично, третично и т.д. Но если кров и стол есть основа самосохранения, то и прожиточный минимум есть трофорезерв, а значит основа любого бюджета, т.е. госрезерв есть совокупность резервов муниципальных, а значит госрезерв есть фикция, стохастический страховой фонд, реальные возможности которого в силу административной закрытости весьма проблематичны. Денежно-финансовая пелена тумана застит глаза чтобы уразуметь, что это всего лишь голограмма, за которой может не быть искомого вещественного. С момента чисто купеческого либерально-рыночного отрыва денег от золота окончательно оборвалась ниточка между вещественным и концептуально-виртуальным, денежно-финансовая система стала настолько автономной от воспроизводства, добычи и производства товаров, услуг, информации, что поменялась даже лексика отчетов об исполнении запланированного, когда стали говорить о количестве освоенных денег, а не о количестве произведенного продукта. И уже главной фигурой в Экономике становится не производитель, а инвестор, что перевернуло с ног на голову и мировидение, и мироотношение нового поколения, глубину которых пока что даже не нащупали. А так как уже не производство (необходимое и достаточное), а финансирование стало главным, то кредитно-финансовая система, виртуально-беспредельная по сути, стала движителем такого же безудержного потребительства, а через него и производства, извратив целефункциональную суть Экономики по принципу необходимости и достаточности товаров, услуг, информации. Именно поэтому мы уже плохо различаем норму и патологию, здоровье и болезнь, порядок и беспорядок, хорошее и плохое, красивое и безобразное, а любовь к себеподобным живым все более переносится на любовь к мертвым, к предметам, к животным, растениям и даже микробам и инопланетянам. А этот сдвиг по фазе весьма и весьма чреват социопатическими последствиями, т.е. крахом социосфры как системы. Таким образом, эта социопсихологическая проблема, порожденная так или иначе деньгами (поведение богатых и поведение бедных), неизбежно упрется в Кодекс Протагора, ибо выставит принцип: я правее потому, что я богаче.

В связи с этим отметим, что знаменитая формула купечества Д-Т-Д, архетип буржуазно-либерального рынка, изначально ставила деньги на первое место (в принципе нормальная логическая ловушка), а не товар/труд, тогда как системно-логический анализ указывает на приоритет товара/труда, начиная с эволюционно первичной добычи (принцип: без труда не вынешь и рыбку из пруда). Деньги были, есть и будут вторичны как удобный универсальный счетно-учетный и счетно-измерительный инструмент трудовых затрат сейчас-здесь на некоторый продукт в виде его цены.

Современная цена сырья складывается из цены его 1) добычи, 2) доставки на рынок, 3) актуальности (спрос-предложение), где 1) и 2) составляют себестоимость, а 3) есть торговая маржа от минусовой (ниже себестоимости) до многократно высокой. Но сырье есть чисто технономическая категория, трансформ геономического ресурса. Следовательно и начинать нужно с исходного как точки отсчета, иначе мы запутаемся в трех соснах: цена, себестоимость, стоимость.


Схема ресурсов



Из схемы ресурсов четко видно, что стоимость есть феномен исключительно биосферы в виде специфического произведения геономического физического мира в виде энергии и геономического химического мира в виде вещества, позволяющего биосфере самосохраняться и самоприумножаться до некоторого предела по матрешечному закону предельных плотностей/объемов. Социосфера (Человек-Человечество в виде муниципий) породила сначала интуитивно категорию себестоимости муниципального самосохранения и самоприумножения. И эта себестоимость трофообеспечения в субэкваториальной зоне Территории оказалась наименьшей, поэтому и демоплотность там оказалась наибольшей, а в субполярной зоне прямо наоборот, тогда как в субмедиальной среднее трофообеспечение обусловило и среднюю демоплотность. Однако техносферная революция в виде урбомуниципий резко усилила миграционные процессы в связи с ростом возможностей самосохранения и самоприумножения, которые и породили вместо муниципально-распределительной себестоимости качественно новую, но весьма узкую взрослую обменную стоимость в виде цены. Но рыночная цена уже есть среднестатистическая единица, а значит и точка отсчета для сравнения себестоимостей в их персонально-бюджетном выражении, т.е. кпд достижения годичного прожиточного минимума для семьи/домохозяйства. Автоматически началась интенсификация труда для получения излишков по рыночному инообеспечению, а значит и обретению на том же рынке тех товаров, услуг, информации, которые хотелось бы иметь в своем домохозяйстве. Цепочка бартерных обменов была слишком затратна и по маршрутизации и по режимизации, и по интенсификации, поэтому появление универсальной обменной единицы было неотвратимым, но весьма комфортным злом в силу своей вещественности, а значит и всеобъемлющей ценности. Самоценность денег тысячи лет была исключительно урбомуниципальным феноменом, и только буржуазная революция через агроиндустриализацию крупнотоварного воспроизводства навязала самоценность денег и крестьянству, которое трансформировалось в обычных операциональных рабочих агроцеха, которым руководил агроном или зоотехник. Домохозяйственный быт такого псевдокрестьянства стал стремительно сближаться с домохозяйственным бытом рабочих. И эта рабоче-крестьянская гибридизация автоматически потянула за собой преобразование деревень в села, поселки, которые по техновооруженности все меньше отличались от городов. Индустриальные агротехнологии быстро уничтожили мифологему о сакральности земли-матушки, а значит и сам феномен деревенской народной культуры, для которой деньги всегда были чужеродным телом, скорее злом, чем благом. Вся народная культура пронизана трудом и любовью к своему предметному пространству. Народное проклятье денег и заключается в том, что они разорили и былой труд, и былое предметное пространство, и традиции веков и саму любовь-привязанность ко всему этому. Естественная народная мифология деревенского бытия превращается в искусственную литературно-художественную фантазию с бесчисленными знако-символическими и понятийно-категориальными авторскими искажениями от гипербол до литот.

Исследователи уже много раз упирались в триединую связку: бюджет – карточная система – денежная система но так и не довели ее анализ до системно-логического конца. А ведь бюджет – это всего лишь бухгалтерская книга прихода и расхода годового резерва, т.е. уже наличного, того, чем распорядитель владеет.

Но владение есть результат овладения, обретения, т.е. преобразования в виде добычи, воспроизводства, производства, а значит и полезного продукта труда. Однако полезность продукта труда всегда строго хронотопна, т.е. представляет собой интеграл маршрутизации, режимизации, интенсификации, начиная с витального трофообеспечения (воздух, вода, пища, тепло, свет) и самосохранения от угроз (реальных и потенциальных). Из этого вытекает, что есть продукты потребления и продукты пользования. Реальное овладение продуктами потребления есть то, что человек вдохнул, выпил, съел, отогрел/охладил, осветил/увидел. Все остальное есть потенциальное владение, которое вполне может так и не стать реальным в силу разрушения, уничтожения, отнятия. Таким образом, муниципальное техносферное владение есть на самом деле весьма эфемерное состояние, стохастика которого весьма мало предсказуема в силу непрерывной изменяемости всего и вся, т.е. интеграла экзистенциальных циклов всего окружающего нас предметного пространства, включая нас самих (никто, даже самоубийцы, не знает точно дня своей смерти). В связи с этим древние мудрецы и говорили о том, что знания, умения, навыки за плечами не носить, т.е. они точно твои и отобрать их уже нельзя. Пусть и не совсем строго системно-логически точно, но для бытийного понимания вполне достаточно, чтобы осознать необходимость непрерывного самообразования как базового капитала детства, взрослости и старости. Ведь ненасытное познание бесконечного разнообразия есть единственное удовольствие, которым нельзя пресытится, а доступно всем. Иное дело, не отбить с детства эту охоту.

Уже из изложенного автоматически вытекают контуры новой схемы, которая есть продолжение Схемы ресурсов, ибо обрести сырье можно только и исключительно оттуда. Сырье и лежит в основе развертки техносферы как комфортной модели обитания в матрешке Схемы ресурсов, а значит и подчинения, т.е. реального владения.

Схема обладания

био: социо:

овладение Собственность владение

распределение Заказ распоряжение

потребление Аренда пользование

Но это концептуально-статический якобы научный вариант учебникового типа. На самом деле для овладения нужно сначала получить распоряжение из Системы базовых потребностей, которое на уровне фенопсихотипа распределяется в пространстве (где, куда, т.е. маршрутизация), во времени (когда, т.е. режимизация), и по силам (как, каким образом, т.е. интенсификация). Но Заказ может быть так и не выполнен в силу многих причин. И наиболее часто имеем дело с попытками овладевания, которые до полного овладения, а значит и владения, так и не дошли. А то, что дошло, становится временной Собственностью (принцип: ничто не вечно под Луной), т.е. по сути Арендой. Значит надо разобраться с категориями составляющими ее суть: пользование и потребление. Ярче всего это можно объяснить на примере матери – кормилицы, у которой потребление и пользование ступенчато связаны, ибо молоко для ребенка есть потребление/пользование матерью, причем не обязательно матерью, но обязательно кормилицей. Всякое потребление есть пользование однократное, всякое пользование есть потребление многократное обычно (но может быть и однократное). Отсюда следует, что речь идет об однократной дозе/полезности продукта с завершением его экзистенциального цикла (но ср. спасение дыханием “рот в рот”) или целефункциональности (палка выброшена после перехода топкого места, обертка после съедения конфеты и т.п.). Предметы быта обычно есть продукты пользования (проблема одноразовости требует особого рассмотрения), продукты питания есть продукты потребления. Но их сроки годности (полезности экзистенциального цикла) вносят явную путаницу, а проблема износа/старения уравнивает. Аренда как прибыльная или убыточная эксплуатация выводит нас на сущность прожиточного минимума как экономического интеграла консумологии и экологии.

Прожиточный минимум есть персональная Аренда:

Жилья;

Одеяния;

Транспорта;

Предметов быта;

Пищи.

Жилье есть стандартная герметическая капсула – ячейка, обустраиваемая сборно/разборно самим жильцом на функциональные зоны кроме подвода инженерных коммуникаций (воздух, вода, канализация, свет, тепло). Понятно, что метраж и кубатура есть проблема частных наук во главе с консумологией. Но стандарты жилья стационарного и мобильного неизбежно будут сильно отличаться из-за разницы эксплуатационных энергозатрат. К тому же принцип самообслуживания поделит стационарные дома на блочные, т.е. с полным самообслуживанием и дома коридорного типа, т.е. с полным или частичным инообслуживанием (дети, больные, старики). Но полное самообслуживание уже предполагает помощь в инообслуживании, которое автоматически формирует самообеспечение через сферу услуг. Однако инообеспечение есть производство вещественно-энергетических ценностей и энерго-информационных ценностей, т.е. прерогатива взрослого трудоспособного Населения. Но здесь мы неизбежно сталкиваемся с трудоспособностью с позиций врачебно-трудовой диагностической экспертизы и с профессиональной трудоспособностью, т.е. посильной вполне при данном состоянии здоровья. Отрешение от любимой работы всегда есть личная трагедия, которая много легче переживается при разностороннем развитии личности с младых ногтей, т.е. по принципу непрерывности самообразования и обучения. И даже болезненная или старческая немощь препятствием тому не являются. Но это возможно только для личностей, целеустремленных на общественно-полезный труд, который только и может быть всему голова как реализация фундаментального принципа любой муниципии: познание и преобразование ради самосохранения и самоприумножения. Таким образом, профессиональная трудоспособность снимает проблему пенсии по возрасту как анахронизм рыночной экономики, возвращая нас к принципам домохозяйствования, т.е. общественного блага во что бы то не стало. Но возродить идеологию общественного, т.е. муниципального блага можно только путем элиминации частной собственности с ее институтом наследования, либерального рынка и наличных денег, которые изначально противоречат принципу исходно равных возможностей каждой личности достичь желаемого результата в самореализации.

Но жилье есть цивилизационный техносферный продукт для демовоспроизводства полного цикла, защищающий от частых угроз внешней среды. А в конце списка персональной Аренды стоит пища, т.е. продукт агровоспроизводства, который, как и демовоспроизводство, зиждится на биогенной основе, т.е. требует непрерывного ухода по соблюдению технологий оплодотворения, воспитания, отбора, обработки, хранения как бюджетный резерв в виде растительных, животных и микробионтных продуктов. Сезонный характер агроциклов неизбежно требует помещений для хранения, которые в инженерном плане требуют не менее сложного режима температуры, влажности, вентиляции и закрытости/доступности, а значит и эксплуатационной энергозатратности.

Наконец, помещения для технопроизводства и хранения одеяния, транспорта, предметов быта требуют все более сложного пооперационного режима температуры, влажности, вентиляции и закрытости/герметики, который требует из-за перепада внутреннего и внешнего специальных энергозатрат на нивелирование внутренних рисков/угроз для внешней среды. Высокая скорость, биовредность и энергоёмкость пооперационных процессов технопроизводства и привела через АСУП к роботизации комплексного типа – появлению “умного дома”.

Концепция “умного дома” – вершина развития техносферы в статике, и, как только будет найден такой же “умный источник энергии”, Человек-Человечество зашагает семимильными шагами в освоении космоса. Но у концепции “умного дома” есть один гносеометодологический дефект: по стохастике устойчивости/надежности каждый “умный” время от времени становится либо забывчивым, либо сумасшедшим вообще, а значит и неуправляемым, непредсказуемым по последствиям для окружения (социо- , био- , геосфер). И никакая иерархическая пирамида контролей здесь не поможет. Однако поисково-ориентировочная система мгновенного определения места и времени (хронотопа) сбоя и упреждающая блочно-резервная система быстрых замен позволят минимизировать последствия сбоя. А так как в основе сбоя чаще всего лежит маршрутизация сигнала и его интенсивность, то на первое место опять выдвигается качество энергоснабжения, ибо статика легко просчитывается при должной профилактике. Таким образом, мы уже на техносферном уровне вновь выходим на проблему управления взрыво-пульсационной энергией как этапа перехода гипоформы в виде взрыва в гиперформу.

Но здесь мы говорим об Экономике, а идея “умного дома” автоматически выводит нас на решение проблемы Заказа.

Иллюзия дешевизны серийного производства создана либеральным рынком и навязана потребителям, хотя и не учитывает экологическую составляющую. Экологическая экономика занимается минимизацией вреда окружающей среде в процессе хозяйствования, а экономическая экология занимается ликвидацией последствий нарушения норм окружающей среды. Но они никогда не достигнут нулевого баланса, ибо Экономика была, есть и будет паразитом на теле геобиосферы, техносферной коростой. И по закону предельных плотностей/объемов она в конце концов исчерпает ресурсы среды обитания. Поэтому, чтобы уменьшить скорость и отсрочить исчерпание ресурсов, Экономика должна быть экономна, а чтобы до исчерпания сохранить витальность среды обитания, Экономика должна быть максимально возможно экологична. И заказной, а не рыночный характер производства необходимого и достаточного станет системообразующим стержнем такой Экономики. И “умный технодом” на базе стандартных запасов полуфабрикатов выполнит любой Заказ потребителя.

Понятно, что создание системы таких “умных технодомов” потребует очередной научно-технической революции. И не столько в сфере вещества и энергии физико-химического мира, и даже не в сфере биофизико-химического мира, сколько в сфере информационно-концептуального мира Человека-Человечества с его частно-собственническими тромбами, заторами. А речь идет об инновациях, как движителе научно-технического прогресса.

Схема инновация



Но для этого надо открыть миру ученых и специалистов всю наличную базу изобретений, технологий, открытий. Юридически это сделать не сложно, а вот социально-психологически, а значит и властно-политически будет архисложно, но вполне возможно (тем более, что иного выхода все равно нет и не будет по закону предельных плотностей/объемов).

Однако информология (документология, фактология) пока что не имеет адекватной строго системно-логической, а значит и иерархизированной от Субстанции-Универсума поисково-ориентировочной системы, т.е. информационной логистики. И то, что весь этот конгломерат уже выбрасывается в интернет, скорости поиска искомого не увеличивает, ибо для науки важна новизна и ее первоисточник, а не тысячи пустых по сути его трактований. Значит наряду с классификационной системой распределения, необходимо думать и над проблемой квалификационного сита для каждой публикации, претендующей на новизну. Но прежде всего установления самого факта события (ср. с судебно-криминалистической экспертизой), дабы не путать мистику с реальностью, как бы голографически точными/идентичными они не казались. Смею надеяться, что и гуманономия внесет свою лепту в это многотрудное дело. А так как уже все больше людей в XXI в. начинает осознавать, что вовсе не деньги, а информация правит миром социотехносферы в виде Экономики, а информационные технологии сами по себе есть всего лишь техносферный хлам, то есть надежда, что обратят внимание и на коммуникативно-информационную сущность бытия, а не только на его яркие до крикливости пестро-разноцветные и причудливые формы.

В Экономике логистика вещественная все более теснится логистикой информационной. А значит меняется и вся профессиологическая система. Механизация сменяется машинизацией, а та уже роботизацией, а значит непрерывно растет интеллектуальная составляющая большинства профессий по добыче, воспроизводству, производству товаров, услуг, информации. Одновременно идет бурное переформатирование былых профессиональных страт: крестьяне превращаются в агрорабочих, рабочие в инженерно-технических работников, купцы растроились на купцов-торговцев, купцов-промышленников и купцов-финансистов, но все трое уже стремятся вытеснить живую рабочую силу разного рода машинами, автоматами, роботами, тем же все активнее занимаются воины-правоохранители, а уж о заложивших основания всего этого технотехнологического, биотехнологического и социотехнологического хитроумия на базе психотехнологий интеллектуалах и говорить не приходится. Понятно, что пополняемая ими всеми Чернь тоже интеллектуально растет, а то и превосходит их всех в своем хитроумии. А так как в Чернь опускаются некоторые непризнанные, обиженные, отторгнутые своей профстратой люди, то Чернь количественно если не растет, то и не уменьшается. А вот то, что миазмы Черни могут пронизать все профстраты, а значит и все социальные иерархии с низу до верху (и примеров тому более чем достаточно), так и не стало предметом криминологического обобщения в современной теории права, ибо тогда придется разбираться с проблемой частной собственности, денег и коммерческого обмена.

Субъектная Экономика опустилась до трёх типов деятелей:

Структура субъектной Экономики



В схеме структуры субъектной Экономики строго системно-логически представлены все движущие силы современных социально-экономических процессов. Протомуниципия породила коммунохозяйство в виде трофолокуса (воздух, вода, пища, тепло, свет), но со временем промискуитетное демовоспроизводство в ряде регионов вынуждено было смениться на семейно-родственные группы со своими домохозяйствами в составе или вне былого коммунохозяйства. Развитие домохозяйств породило со временем чисто технотехнологический тип инохозяйства, целефункционально подобного домохозяйству, но без демовоспроизводства. Таким образом, сформировалось диалектическое триединство гуманономической структуры человечества, которое зеркально повторяет диалектическое триединство гуманономической структуры человека:



Отсюда понятно, почему Структура субъектной Экономики есть и Структура Муниципии – полиса, а значит и современные формы собственности являются для них естественным шарниром.

Структура

Собственности



Понятно, что исходным является физлицо, ибо юрлицо в основании любых юридических пирамид из юрлиц имеет неизбежно физлицо. Общеизвестно, что, чтобы стать физлицом, надо сначала родиться, т.е. обрести генофизиотип человека, позволяющий ему сформироваться как нормативный фенопсихотип, который и воспринимается окружением уже как инфосоциотип (но ср. проблему феральных людей). Фактически статус физлица как юридической категории появляется у человека с момента инициации, т.е. юридического на основе этического перехода из класса детей в класс взрослых с обязательным статусом дееспособности. С этого момента физлицо уже имеет право на самостоятельную деятельность по заключению контрактов, а значит становиться наемным работником, но по чужому выбору (хотеть быть далеко не всегда означает стать им, ибо необходимо согласие контрагента), членом профсоюза, но по их выбору, создавать договорную трудовую стоимость, получать за это договорную зарплату и обретать на нее личную собственность. Автоматически к персональной медико-педагогической книжке, которая заводится с момента госрегистрации новорожденного, добавляется трудовая книжка как главный документ персонального вклада во всеобщее благо (теория трудовой книжки, как и медико-педагогической и социально-гражданской, требует отдельного тщательного анализа). Ключевое слово в результате инициации есть контрактность, т.е. право и обязанность каждого на выбор, а значит реализация силы права во взаимодействии агента и контрагента. Автоматически возникает вопрос о праве выбора до иниципции, который юристы трактуют как права ребенка. Однако они старательно обходят вопрос гносеометодологический: когда начинаются права ребенка? Гуманономия, базируясь на законе предельных плотностей/объемов и принципе инообеспечивающей трудоспособности взрослых, относит первый год жизни человека к испытательному медико-педагогическому сроку, после которого специальный консилиум обязан дать прогноз-заключение по его дальнейшей судьбе. Положительный ответ ведет к государственной регистрации его как гражданина со всеми правами и обязанностями согласно Кодекса Протагора. Автоматически продолжается процесс воспитания ребенка правилам полезной и безопасной жизнедеятельности в виде режимизации, маршрутизации и интенсификации. А так как любое воспитание есть трансформ управления, то коммуникативное развитие занимает в нём место системообразующего стержня как залог успешного формирования его инфосоциотипа. И только комплексное созревание генофизио-фенопсихо- и инфосоциотипов личности в их гармонии позволяет через инициацию получить полноценного самостоятельного (но не самодостаточного в силу молодости) члена общества, имеющего право выбора в социально-экономической сфере.

Природа ограничения доинициальных прав и обязанностей человека и гражданина кроется в самом факте рождения, ибо новорожденный есть продукт контракта, который заключается между отцом и матерью и реализуется в некоторой стохастически обусловленной форме. Новорожденный не выбирает ни родителей, ни места и времени своего рождения, а значит и родины, своего пола, внешнего вида, здоровья темперамента, способностей. А не выбирает он вовсе не потому что не хочет или не может, а потому, что еще нечем хотеть и мочь. Та же ситуация и после смерти, ибо уже нечем хотеть и мочь. Инициация же предполагает гармоническое половозрастное развитие генофизио-фенопсихо-инфосоциотипов личности в их триединстве, а значит и соответствующее развитие хочу – могу – надо₁ – надо₂. Ребенок учится выбирать методом проб и ошибок самостоятельно, методом “делай, как я!” и “делай, как я сказал!” при произвольном и непроизвольном обучении окружением, начиная с матери-кормилицы, т.е. с трофообеспечения и обслуживания. Биохимия формирования вкуса и биофизика формирования комфорта как отношений к кому-либо и/или к чему-либо изучены пока что весьма поверхностно, поэтому и феномен избирательных предпочтений, лежащий в основе любой процедуры выбора, начиная с да/нет, теоретически только формируется в частных науках, а значит и до обобщений дело пока не дошло. Но семейное общение не столько право, сколько обязанность, к тому же в жестких рамках семейно-родственной половозрастной иерархии. Поэтому реальный выбор возникает лишь в личностно-групповом общении при поиске друга как субъекта полного доверия и взаимопонимания. С поиска друга начинается формирование идеала человека, где точкой отсчета выступают родители-воспитатели, т.е. происходит переход от непроизвольного к произвольному (трансформ перехода безусловного рефлекса в условный с его безграничными квазиполимерными возможностями сочетаний в пирамидах).

Но личностно-групповое общение уже есть выход за пределы домохозяйственных отношений в инохозяйственные, где право выбора качественно отлично от домохозяйственного свободой входа/выхода. Правда, попытки отречься от родственников тоже имеют место, но это более похоже на попытку Майкла Джексона из чернокожего стать белокожим. Именно личностно-групповое общение и составляет фундамент системы гражданского общества в виде некоммерческих инохозяйств как групп по интересам в чистом виде. Они тоже производят информацию, услуги и даже товары, но распределительного типа, т.е. по древнему принципу талиона, взаимопомощи, толоки, т.е. в долг. Однако граница между коммерческими и некоммерческими инохозяйствами весьма размыта и до сих пор является слабым и больным местом для юристов, жаждущих все зарегулировать до уровня швейцарских часов.

Некоммерческое инохозяйствование с одной стороны обучает вхождению в коммерческое (а значит и профсоюзное) инохозяйствование, а с другой обучает поиску партнера по заключению брачного контракта и созданию самостоятельного полноценного домохозяйства классического демовоспроизводственного типа. А так как кружки по интересам и обязаны способствовать профориентационной деятельности, то вхождение в коммерческое инохозяйство автоматически почти позволяет стать членом профсоюза. К сожалению, процесс обучения семейно-брачным основам создания домохозяйства так и не обрел профессиональные очертания, ибо демовоспроизводство профессией пока что не считается, а значит и единой теоретико-методологической основы до сих пор не имеет, хотя феминистки, домохозяйки, няни-кормилицы, суррогатные матери и т.д. уже два века борятся с унизительной сервильностью женщин в патриархальном пока еще обществе. И только там, где они преодолевают разброд и шатания в своих рядах, они начинают добиваться успехов в борьбе за равноправие… неизвестно в чем (принцип: смешались в кучу кони, люди…). И только профессионализация демовоспроизводства положит конец раздраю в половом диморфизме, т.е. четко разделит секс и репродукцию, а мужчин и женщин на полноценно фертильных (со здоровым потомством), а слабо и афертильных, а значит и гендерное равноправие само собой совпадет с равноправием профессиональным. Однако для этого придется пройти тяжелейший этап этико-юридической адаптации, который займет не менее трех-четырех смен поколений.

Итак, на доинициальной стадии идет поиск себя, т.е. целефункциональности (якобы смысл жизни), и своего места в этом мире, имея в виду домохозяйсво, инохозяйство, а значит и коммунохозяйство, в котором они находятся. А инициация дает такое электоральное право выбирать/избирать с последующим правом быть избранным/выбранным. А это право обязывает быть мудрым в руководстве своими избирателями, ибо дает права распорядителя чужой собственности. И тысячи лет распоряжаться означало только распределять. И лишь с возникновениям семьи/домохозяйства спорадический обмен обретает все большую долю во взаимодействиях внутримуниципальных в виде счетно-учетных и счетно-измерительных операций сначала устного, а затем и письменного типа.

Такой скачок в интеллектуализации жизнедеятельности неизбежно вел к смене правил, т.е. право силы стало во внутренних противоречиях подменяться силой права, а значит и судом. Присвоение расщепилось на законное, т.е. по правилам, и незаконное, т.е. не по правилам. Присвоение по правилам стало приватизацией. Но строго по УФО приватизация Актантом должна сопровождаться добровольным отречением от этой собственности Пассивантом (трансформ биологического: притяжение-отторжение) при контроле Наблюдателя. Системообразующим стержнем социотехнологии приватизации стала процедура установления брачного союза от помолвки, сватовства как договора о намерениях до свадьбы как публичного заключения брачного контракта, где клятва в любви до гроба означала невозможность его расторжения. Приданное фактически означало паевание обоих домохозяйств для создания стартового капитала нового самостоятельного домохозяйства. Отсюда и появление частной собственности в виде домохозяйства, состоящей из двух частей (стороны мужа и стороны жены). Домохозяйство как частная собственность и сформировало легитимное юрлицо в дополнение к фактически извечному статусу муниципий как юрлица. По их образу и подобию стало формироваться и третье юрлицо в виде инохозяйства, где домохозяйство давало процедуру паевого участия в добыче, воспроизводстве, производстве, а муниципия – выборность руководства по профессиональному признаку целефункциональности данного инохозяйства. Но в отличие от домохозяйства и муниципии (коммунохозяйства) в первых инохозяйствах пребывание-участие было кратковременным, поэтому полноценный принцип распределения не имел системно-логического смысла. Именно инохозяйства поставили рубом проблему сопаевания (вклада каждого участника в достижение цели) и распаевания (полученный результат). Однако от начала работы инохозяйства до получения результата поддержание полноценной жизнедеятельности осуществляется авансовым трофообеспечением (продпаек и т.п.), которое носило явно распределительный карточно-равномерный порядок. Таким образом, в инохозяйстве возникает трансформ домохозяйственного бюджета в виде:

Инохозяйственный бюджет



который составляет финансовый скелет любого инохозяйства. Говоря современным языком, результат есть зарплата, получка, премия и т.п., ибо современная операционально-поточная система конвейерного типа в подавляющем большинстве случаев снимает с работника проблему конечного результата, т.е. его он не видит в силу малости. И это весьма болезненный изъян современной социально-экономической деятельности, ибо работнику фактически нечем гордиться. Но появился и раздрай в исчислении вклада в виде его расщепления на повременную оплату труда и аккордно-премиальную оплату труда. Повременная оплата труда есть трансформ распределительной системы коммунохозяйства, а аккордно-премиальная – трансформ обменной системы по результатам. И все ниточки инохозяйственной бюджетной системы находятся в руках руководителя инохозяйства (не суть важно, выборного или назначаемого), который исторически быстро научается манипулировать всеми шестью элементами системы, отсекая всех от реальных результатов, т.е. заставляя работать за аванс. Такой повременной учет работы и расчет лишь изредка дополнялся ситуативными премиями. Но премия есть сверхнормативная оплата труда, следовательно, при ее исчислении необходимо было отталкиваться от нормы объема/плотности труда, т.е. его нормировочной системы по режимизации, маршрутизации, интенсификации каждого участника и его вещественно-энергетического отражения в виде вклада, аванса, результата.

Эволюция вклада в виде товара, услуги, информации развивалась разными путями. Она неизбежно подчиняется УФО (хотя обычно говорят о том, где – когда – сколько чего нужно) и ее трансформам в виде режимизации маршрутизации и интенсификации. Четко просматривается связь



в их качественно-количественном отношении. Очевидность товара – режимизации обусловила и скорость счетно-учетного и счетно-измерительного нормирования на интуитивном принципе порционности, а значит и необходимости и достаточности. Отсюда и стандартизация товаров и режимизации была первой. С услугой-интенсификацией, т.е. фактически трудовой деятельностью, все было много сложнее. Здесь на первое место выходят опытно-квалификационные характеристики наличия соответствующих знаний, умений, навыков. Это вылилось в формирование профессии как некоторой технопсихотехнологической цепочки, а уже место в этой цепочке объективировалось в виде должности. А так как все технопсихотехнологические цепочки в принципе подобны, то должности образовали иерархическую цепочку социотехнологического типа. И это при повременной оплате труда стало точкой отсчета для нормировщиков, пусть и системно-логически хлипкой, умозрительной (отсюда и одиозное: ты начальник – я дурак, я начальник – ты дурак). А должностные инструкции (права и обязанности) без четкого системно-логического видения технологической цепочки от начала до конца по ее целефункциональности не столько уменьшили неопределенность, сколько скособочили должности неизбежной регламентацией, а значит и приграничными конфликтами. Автоматически появляются проблемы с лидерами формальными и неформальными, испытательным сроком, объяснительными отговорками и т.п., которые вынуждены решать администрация и профсоюзы. Юридическая процедура разрешения трудовых споров и конфликтов непрерывно усложняется, втягивая все большее число физических и юридических лиц, а страдает целефункциональная сущность самого хозяйствования (домо- , ино-, коммуно-).

Еще хуже обстоят дела с информацией – маршрутизацией, т.е. эффективным прогнозом, ибо он гносеометодологически зиждится на достижениях фундаментальных наук. Да и оценка идеи по ее новизне и полезности архисложна. Таким образом, нормирование поисково-ориентировочной деятельности базируется на архетипах географии (топосъемка) и геологии (разведочное шурфование, бурение), где вероятность прогноза весьма проблематична.

Эволюция аванса из домохозяйственного распределительного отсроченного долга в инохозяйственный обменный срочный долг шла весьма извилистыми путями. Ведь рабы и батраки едва ли не повсеместно работали фактически на правах приживал, т.е. за стол и кров. В инохозяйствах таковыми уже становились ученики – подмастерья, а на транспорте – обслуга. Значит аванс у них равнялся зарплате. Иное дело при аккордно-премиальной оплате по результату, которую первыми ввели разбойники, а затем и армии. Для заказчика важен был быстрый должный результат, а не пути и способы его достижения. А заказчиком так или иначе были купцы, ибо только через них добытое можно было обменять на персонально необходимое. Даже армии завоевателей грабили в основном для сбыта купцам. И было замечено, что смётка, смекалистость и интенсивность при аккордно-премиальной оплате труда резко возрастали, часто на уровне профессионального предпринимательства. Собственно, это и было коллективное предпринимательство (артель, бригада, команда, банда и т.п.) с конечной делёжкой добытого. А делёжка добытого во все века была главным яблоком раздора. Поэтому стали вырабатываться некоторые правила делёжки, основополагающие принципы распределения: по иерархии, по вкладу (отсюда все награды, премии, звания и т.п.), по нужде. Одновременно шёл процесс сужения круга собственно предпринимателей-инициаторов как организаторов и главных акционеров соответствующего предприятия разового типа. Отсюда все остальные исполнители-участники уже выступали в качестве наёмников. Акционирование есть всего лишь денежно-финансовый трансформ вещественно-энергетического паевания, что резко упростило систему исчисления условленной доли каждого участника акции, а значит и самой акции как процента от результата (дальнейшее хитроумие манипулирования акциями – дело экономического исследования).

Эволюция результата таким образом расщепилась на прибыль паевиков-акционеров и зарплату разной степени индексации (от отрицательно-штрафной до положительно-премиальной, бонусной). Соотношение прибыли и зарплаты стало главным объектом пристального внимания профсоюзов, лакмусовой бумажкой классовой напряженности между работодателями и наемными работниками. Идеал нашли в народных акционерных предприятиях, где фонд прибыли стал равен фонду зарплаты. Но неизбежно стала хиреть предпринимательская жилка по поиску и выпуску нового продукта. Другой идеал перераспределения нашли в высоком налоге на прибыль, а значит и прямом выходе на муниципальный бюджет. Но предприниматели стали искать и находить пути легитимной минимизации налогов вплоть до офшоров. Но ни те, ни другие не учитывали и не учитывают глобальную экологическую составляющую (местную кое-где стали учитывать). А экологическая составляющая – категория муниципальная.

Коммунальная собственность была, есть и будет исходно главной, ибо экзистенциальный цикл муниципии строго системно-логически и эволюционно-исторически всегда больше того, что технотехнологически создано в ее рамках в виде домохозяйств и инохозяйств, экзистенциальные циклы которых много короче. Объектом коммунальной собственности есть некоторая Территория, т.е. предметное пространство внутри геобиосферы, обустраиваемое жителями муниципии по своему разумению, но в рамках интуитивного, а затем и все более строгого этико-юридического генерального плана центро-стремительного типа. Историческое сростание муниципий вносит свои коррективы, но не меняет главной сути, как и административный или спонтанный перенос центра из одной части муниципии в другую. Таким образом, именно муниципия и есть единовозможный владелец-собственник ее юрисдикционной Территории: земли, воды, воздуха, недр и естественной флоры и фауны. Следовательно, все домохозяйства и инохозяйства есть лишь арендаторы выделенных им участков Территории. И именно поэтому все бесхозное, выморочное автоматически переходит в коммунальную собственность. Таков неумолимый закон естественного бытия. Юридическая иллюзия-фантом “священной частной собственности” есть продукт эволюции права силы в силу права, т.е. если столкнутся в праве на обладание две силы, то победит и станет легитимной только та, которая будет поддержана муниципией. Значит “священная частная собственность” есть всего лишь нейроголограмма концептуального мира, но не реального. Именно поэтому геобиосфера это право не признает: ураганы, наводнения, засухи, морозы, землетрясения и т.п. стихии одинаково катастрофичны относительно любой формы собственности, но стохастика выживания указывает на приоритет муниципии, о чем прекрасно знали уже древние мыслители (ср. легенду о Ноевом ковчеге).

В эволюции Человека-Человечества явно наблюдается диалектическое триединство:

сила – ловкость – ум

как трансформ триединства:

генофизиотип – фенопсихотип – инфосоциотип.

Присвоение силой при весьма посредственных биологически генофизиотипических данных не сулило человеку выживания в его экологической нише. Ловкость манипулирования орудиями/оружием уже резко повышало шансы на выживание. Но истинную силу человек обрел через коммуникативную социальную память в виде коллективного трансгенерационного ума инфосоциотипа. Однако вместе с гигантскими познавательно-преобразовательными возможностями инфосоциотип наложил и разнообразные ограничения по самосохранению и самоприумножению:

полезно – вредно

можно – нельзя

правильно – неправильно

хорошо – плохо

опасно – безопасно и т.д.

Сама собой автоматически сформировалась оценочная сетка (аксиологическая таблица) на все случаи жизни при принятии решения по формуле:

хочу – могу – надо₁ – надо₂.

Но персональные фенопсихотипические сетки различались деталями, и для согласования спорных моментов люди обращались к муниципальным авторитетам – старейшинам, а затем и узким профессионалам (жрецам, учителям, врачам, юристам). Но для жреца постулат частной собственности (тем более священной) неприемлем, ибо все в руках Бога – Творца – Вседержителя. Для учителя он тоже неприемлем, ибо познание и преобразование мира беспредельно. Для врача он тоже неприемлем, ибо неизбежность временности бытия делает сам принцип бессмысленным. И только для юриста этот принцип вполне приемлем, ибо юрист и призван вешать таблички: можно и нельзя, начиная с юрисдикционной границы полиса-государства. Но и он особого пиетета к этому принципу не испытывал, ибо госуправление базируется на диалектике технологии: дать-взять, и конфискация была заложена в права собственности изначально, а это фактически объективирует не суть собственности, а суть аренды, которая всегда и везде была вполне отъемлема, отчуждаема (ср. легенду о бессмертной душе и вполне смертном арендуемом теле, что особенно ярко отражено в идее реинкарнации как трансформе сезонного агровоспроизводства).

Теория собственности ведет свое начало с биогенезного принципа притягивания – отталкивания, т.е. хочу – могу как принципа присвоения по некоторым признакам. А так как все присвоенное с точки зрения его владельца и есть его собственность, то собственность есть один из элементов глобального геобиофизико-химического обмена веществом и энергией целеположенного типа. Этот обмен всегда происходит по УФО, т.е. неизбежно есть Актант, Пассивант, Наблюдатель. И только если все трое признают факт присвоения правильным, он не вызывает хронотопно споров и становится ситуативно легитимным. Устойчивость легитимности тоже относительна, ибо один из участников может передумать и даже оспорить право на собственность. Но возникает проблема, что делать, если эта собственность уже была еще раз обменена с другим лицом на другую? или уничтожена (съедена, сожжена, разрушена и т.п.)? А так как вся история человечества есть непрерывный процесс передела собственности по праву силы, а сила права пока что декларативна, то “священное право собственности” есть лишь голое заклинание. Решить проблему собственности можно исключительно регистрационным путем и исключительно на муниципальном уровне, ибо конечным владельцем все равно была, есть и будет муниципия. Разработка такого муниципального права неизбежно вызовет мощный отпор со стороны государственников (юристов, чиновников, политиков). Но победа муниципального права неизбежна строго системно-логически. И в нем главное место займет теория идентификации формы и содержания в их экзистениальном цикле как целого, т.е. методология паспортизации как членов социосферы, так и элементов техносферы (движимого и недвижимого имущества), их периодической инвентаризации и амортизации (степень износа едина как для людей, так и для вещей) строго в соответствии с регистрационными правами собственников и, главное, их обязанностями (профилактика). Таким образом счетно-учетный и счетно-измерительный анализ позволяет принимать правильные и эффективные решения о дальнейшей эксплуатационной судьбе как субъекта, так и объекта, степени его прочности, надежности, полезности, эффективности в том или ином ситуативном качестве, т.е. выполнять должные целеположенные функции. А в этом и кроется суть эффективности любых технологий как цепочек причинно-следственных связей-операций, а значит и всего социально-экономического механизма в целом: